учебные заведения
4 сентября 2023 г. в 00:00
— Так, гэнгста в будущем, поставлю тебе тройку, — улыбаясь, говорит Яна Степановна, открывая свой ежедневник, чтобы поставить оценку Игнату.
Потом она открывает его дневник и вырисовывает красивую тройку в поле для оценок, а затем расписывается и закрывает дневник. Яна протягивает его Шпунько и, честно, даже удивляется, когда мальчик не спорит с оценкой и даже не шутит, а просто соглашается. Обычно Игнат мог выдать что-то похлеще просто возмущений, как забавно пошутить и заставить весь класс заливаться смехом, но сегодня мальчик явно был не в духе, что Яну Степановну немного напрягло.
— Учи английский. В будущем тебе это точно пригодится.
Игнат ей всё-таки улыбается, забирая свой дневник из рук учительницы и Яна поднимается, чтобы написать домашнее задание на доске. За дверями слышны шаги учеников, вышедших из соседних кабинетов — последний урок, преподаватели отпускают детей пораньше и Яна, на секунду задумавшись, осматривает класс, не берётся за кусочек мела.
— До конца урока пятнадцать минут, — начинает она, сложив руки на груди, — сейчас вы можете записать домашнее задание, которое я продиктую, а потом я вас тихонечко отпущу. — Слышны выкрики со стороны школьников и женщина вздыхает, прикладывая палец к губам. — Ребят, тихонечко, не шумите. Записывайте домашнее задание.
Иногда Яна думала, что хочет уйти из школы и пойти работать куда-нибудь в другое место, но что она сможет найти в такое сложное время, когда вообще мало кто находит себе место под солнцем. Есть те, кто умеет крутиться и решать проблемы, Яна даже свои решать не умела, поэтому сидела на попе ровно в школе. Да и в школе, если честно иногда было страшно сидеть. Дети сейчас такие, что дай боже провести с ними спокойно урок, она сама по себе натура спокойная, меланхоличная, никогда не повышает голос и иногда, в некоторых классах, она весь урок молчит, пытаясь переждать, когда дети перестанут шуметь. Так в основном в старших классах, Яна Степановна преподавала в десятом и одиннадцатом классе, но после нападок со стороны учеников и их родителей попросила у директора перевести её на шестой, седьмой классы. Шестых у неё три, седьмых два, иногда Яна ещё бралась за пятый, а ещё периодически вела уроки у третьих и четвёртых классов, но только английский. Дети помладше чуть спокойнее, есть может один какой-нибудь мальчик или какая-нибудь девочка, которая чуть что начинает кричать, что её родители придут и всё решат, и Яна тогда просто ждёт, когда безумный родитель прибежит. С родителями проблемы общаться нет, она воспринимает все их претензии спокойно и максимально уверенно (насколько может) поясняет, что ну не тянет ответ их дитятки на пять баллов, максимум три. Директриса Яну любила и ценила, а из этого вытекали дополнительные занятия и кружки по английскому бесплатно. На неё в следующем году собираются повесить какой-то класс, Яна классным руководителем быть вообще не готова, это такая ответственность, а если это будет ещё какой-нибудь десятый класс, то она вообще повесится (иногда очень хочется, если честно). Особенно когда тетрадей в пакете несёт больше, чем еды из магазина, а мать только головой машет, удивляясь её выдержке. Третьякова сама выбрала эту профессию, прошла огонь и воду, хотя детей никогда особенно не любила, первые пару лет были прям сложные, а сейчас уже полегче. Времена изменятся, бардак кончится и она точно сможет быть нормальной обычной учительницей, без переработок и с нормальной зарплатой. Когда-нибудь.
— Игорь, — Яна Степановна зовёт мальчика, когда класс пустеет. Гром вместе с Игнатом уже подошли к двери и она слышала, как Шпунько пробормотал «да блин». — И Игнат тоже. Подойдите ко мне, пожалуйста.
— Что-то случилось? — Игорь заметно напрягся, когда учительница подозвала его к себе, Игнат же абсолютно расслабленно стоял рядом с другом.
— Ничего особенного, — говорит Яна, — но если ты будешь за него делать домашнее задание на другой урок, я вас рассажу.
— И что вы думаете нас это остановит? — Шпунько в своей привычной манере хихикает и взгляд женщины меняется. — Да ладно, я один раз не успел домашку сделать, что нас сразу рассаживать?
— Игнат, дело не в этом, — взглянув на мальчика, произносит она, — ты ничего не учишь и ему не даёшь. Пусть хоть один из вас умным будет, а ты просто гэнгста.
— Звучит обидно, — бормочет Игнат и Третьякова поднимается, чтобы потрепать мальчика по волосам.
— У меня же все пятёрки, ничего страшного, если я отвлекусь на пару минут, — встаёт на защиту Игната Игорь и Яна кивает, соглашаясь с ним. — Вы только не рассаживайте нас, нам удобно вместе.
— Знаю, — соглашается она, — но на контрольной будете сидеть раздельно. И ты, Шпунько, получишь оценку, на которую подготовишься, а не на которую тебе решит задания Игорь. Ладно? — она подаёт это в мягко манере, понимая, что навряд ли рассадит их, но немного припугнуть, чтобы Игнат немного задумался она должна. Это её обязанность как учителя.
— Ладно, — мальчики произносят это вместе.
Звенит звонок и Яна собирает свои вещи, чтобы уйти в учительскую. Все ученики покидают класс и староста — девочка, которая осталась до самого конца — отдаёт ей ключ, чтобы быстрее убежать из школы. Третьяковой тоже очень хотелось бы сейчас убежать из школы, но у неё ещё дополнительные с восьмым «А», повезёт, если она закончит работу к семи вечера, а потом ещё тетради проверить, в магазин зайти.
Яна спустилась на первый этаж, чтобы заглянуть в спортивный зал и напомнить восьмому классу про дополнительный урок, и она прошла мимо парадного входа, но вернулась назад, услышав «ну что, мусорёныш, ничего сделать не можешь». Женщина увидела большую спину одиннадцатиклассника, но это её не остановило и она, вооружившись тряпкой, которая лежала на столе сторожа, которого почему-то не было, собралась, если слова не помогут, начать бить хотя бы тряпкой. Навряд ли ей это поможет, но шансы есть…
Ни у Яны Степановны, ни у Игоря шанса не было. Они поняли это, сидя у кабинета директора, пока женщина отчитывала того одиннадцатиклассника, обещая, что с ними разберётся чуть позже. Если бы не подоспевший физрук, то этот пацан бы от Яны и мокрого места не оставил, а Игорь, который вступился за неё, получил бы ещё больше. Чего ей на месте не сиделось-то? Позвать могла кого-нибудь. Нет, кинулась сама. Слова не помогли, кстати, этот парень не понимал их никогда, даже когда Яна Степановна преподавала у них, он всегда шумел, а ещё отвратительно себя вёл и не раз её лапал. Его родители приходили в школу уже как на работу, вот и завтра придут.
— Как думаете, папу позовут в школу? — тихо спрашивает у учительницы Игорь и она смотрит на него, рукой поворачивает его лицо, рассматривая синяк. Гром чуть шипит, когда лёд, который дали ему в медпункте чуть сползает с носа, причиняя боль. — Хотя, даже если позовут, он не придёт.
— Игорь!
Они оба вздрагивают, услышав громкий голос со стороны двери и поворачиваются. Яна слышит от Игоря «а нет, придёт», мальчик поднимается с места, пытаясь остановить отца, когда он собирается ворваться в кабинет директора. Яна поднимает упавший лёд, который выронил Гром из своей руки, и держит его в ладони, смотря какое-то время на пакет. Взгляд бросает на часы на руке — семь вечера. Ей ещё в магазин идти, насколько времени это всё затянется.
— Вы подождите, — увидев, что старший Гром настроен серьёзно, встревает секретарь. — Елена Юрьевна сейчас беседует с тем мальчиком.
— Я тоже с ним побеседую, — строго говорит Константин и тогда поднимается Третьякова, не позволяя мужчине пройти в кабинет. — Опять вы.
Это тонкое «опять вы» было сказано не зря. Примерно месяц назад, может чуть меньше времени назад, она не выпускала Грома из кабинета, пока он не дослушает нотацию, которую для него приготовила. Усталость тогда давала о себе знать, а ещё этот мужик, который совсем не смотрит за своим сыном и игнорирует все важные события в жизни ребёнка. Ей не хотелось быть такой грубой, она впервые, наверное, такой была, но её просто возмущало это безразличие. Как настолько можно не любить своего ребёнка?
— В этот раз всё намного серьёзнее, Константин Игоревич, пожалуйста, успокойтесь и останьтесь здесь, — просит Яна осторожно, чтобы не сделать эту ситуацию ещё хуже. Костя всмотрелся в её лицо и честно, он хотел взять Яну за подбородок и рассмотреть ссадину на её лице, впрочем, она и так была видна, значит в этом всём не только Игорь замешан, но каким боком тут она — непонятно. — Я зайду.
Яна Степановна сказала это секретарше и шмыгнула за дверь, оставив Громов вместе с женщиной наедине, она улыбнулась, когда Гром на неё посмотрел и указала рукой на стул. Игорь шикнул, когда коснулся рукой носа, Яна унесла с собой лёд, поэтому младший Гром просто закрывал нос ладонью.
— Чё случилось хоть? — присев на стул, спрашивает Костя, смотря на сына.
— Да, пап, — начинает Игорь, — я домой собирался, а на меня ребята с одиннадцатого класса накинулись. Я почти с ними справился, честно, а потом Яна Степановна встряла, хотела помочь, но они без разбора на неё кинулись, и я тогда её защищать стал. Потом физрук прибежал, директриса, физичка, все и…вот, — рассказывает Игорь. Признавать то, что его эти одиннадцатиклассники в принципе могут просто растоптать, Гром не хотел. И не хотел отцу говорить в чём проблема.
Странно ведь прозвучит «пап, они ненавидят меня из-за тебя». Даже не странно, грубо скорее, неправильно. Игорь никогда не стыдился своего отца, его отец — борец за справедливость и честность, он этот мир лучше делает, а то что у кого-то отцов посадили — лучше же всем стало. Да?
— Ну хоть за женщину вступился, — вздыхает Гром-старший, — нос сильно болит?
— Нормально, — буркает Игорь. — А ты почему сорвался?
— Тут дело недалеко было, мы собирались ехать, и как раз позвонили со школы, — рассказывает Костя.
Они молчат какое-то время, а потом дверь открывается и из неё сначала выходит и этот огромный одиннадцатиклассник, который выглядит так, словно его там не отчитывали за хулиганство, а плюшками кормили. Довольный такой и даже шугает немного Игоря, но младший Гром даже не вздрогнул, а вот Костя руку на плечо парню положил и собирался увести его в сторону куда-нибудь, где можно просто поговорить, однако директриса, вышедшая следом, улыбнулась, увидев Константина.
— Давно я вас не видела, Константин Игоревич, вы знаете, после того, как вы нам помогли с теми хулиганами, — отвлекает женщина его от парня, — иди, Илья, домой, завтра с родителями в школу. Так вот, Константин Игоревич, — заговаривает зубы, Илья уходит, а Костю уже подталкивают к кабинету.
Дверь закрывается и Яна остаётся с Игорем и секретаршей — Аней. Третьякова смотрит на Игоря, а он всё также нос прикрывает и она вспоминает про лёд, который всё ещё в руке держала. Отдаёт его мальчику и извиняется.
— Если бы я не влезла, может, они бы просто тебе под глаз дали и ушли, — вздыхает учительница.
— Вас теперь премии лишат? — взволнованно спрашивает ученик, а Яна плечами пожимает. — Спасибо вам, что вступились.
— А где ты Игната потерял, кстати? — вспоминает она, Игорь чешет лоб и не даёт ответа. Яна понимает, что это явно что-то о чём Игорю не хотелось говорить и замолкает, отворачиваясь обратно к Ане. — Тебе домой не надо? — тихо спрашивает у неё, но секретарша кивает на дверь, таким образом давая ответ.
Елена Юрьевна явно долго ещё будет зубы заговаривать Константину Игоревичу, он мужик хороший же, только вспыльчивый и если его сейчас не потушить, он этого Илью догонит и таких ему оплепух навешает, а потом ещё к его родителям заявится и им ввалит по самое не хочу. Может, неплохо было бы поставить их всех на место, семейка у них неприятная, но точно не такими способами.
— Спасибо, что пришли, — слышится из кабинета директрисы и Игорь поднимается с места. — Очень рада, что нам наконец удалось поговорить.
Костя выходит из кабинета ещё более нахмуренным, чем зашёл в приёмную почти сорок минут назад. Он смотрит на Игоря и кивает ему в сторону двери, добавляет потом «пошли». Гром младший на Яну Степановну оглядывается, говоря «до свидания» и она поднимает руку, прощаясь с ним. Её время ещё не пришло, не оставит же Елена Юрьевна её без нотации на ночь глядя, не отпустит же она Яну так просто домой.
Не отпустила. Яна вышла за ворота школы через тридцать минут после ухода Громов. Таких слов она ещё, конечно, не слышала. Яне казалось, что она самый ужасный человек на всём свете: за мальчика вступилась, а своей головой не подумала, что так нельзя, потому что сама по носу получишь. Её ничего не лишили по крайней мере, но вот что будет завтра — не знает, её пригласили на беседу с родителями Ильи. Этот день вытрепал все нервные клетки и Третьякова думала, что если сейчас кто-то вырвет у неё из рук сумку, она даже не побежит, пусть несёт эту драную сумку куда хочет, а она пойдёшь домой.
У неё в голове «я же пошутила», когда какой-то парень вырывает у неё сумку из рук прямо во дворе и бежит с ней дальше. Яна останавливается и просто на него смотрит, сил нет даже бежать за ним следом, даже кричать ему что-то, просто стоит, наблюдая, как парень исчезает в темноте. Неожиданно другая, более крупная фигура, тормозит его и со всего маху даёт в лицо. Парень падает.
— И снова вы, — когда Яна подходит ближе, она слышит прокуренный голос старшего Грома. Он протягивает ей сумку, но как только она тянешься к ней рукой, он убирает её. — Нельзя так поздно гулять, Яна Степановна.
— Обойдусь без ваших нравоучений, — хмыкает Яна, рывком отбирает свою сумку, заставляя мужчину удивиться. — Что вы здесь делаете?
— Живу. — Отвечает Гром, зажав сигарету между губами.
— Прекрасно, — только и произносишь она, желая быстрее обойти мужчину и оказаться дома. — Позвольте пройти.
— Вы мне не дали пройти дважды, почему я должен вас отпускать? — он пытается пошутить, но у него получается только напугать. Яна не спрашивает — вы что, маньяк что ли? но этот вопрос возникает у Грома в голове, и он отходит в сторону. — Если серьёзно, то спасибо вам за то, что заступились за моего сына. Но на будущее, мужики решают такие проблемы самостоятельно.
— А потом сидят с фингалами и сломанными носами на уроках, — кивает Третьякова. — Следите за сыном, — напоминает ему она их прошлый разговор. — И курите меньше.
Добавляет, а потом обходит Грома стороной, направляясь к дверям своего подъезда. Костя усмехается, выкидывает докуренную сигарету в сломанную мусорку рядом, а потом открывает пачку, чтобы закурить снова, но оборачивается, услышав, как входная дверь подъезда хлопнула и закрывает пачку.