Вырывая Крапиву

сону втягивает жадно воздух, как будто это его самый первый последний вдох. с приоткрывшихся в тягучем стоне губ на подбородок ниточками стекает слюна, пальцы в шелковом узле за спиной заламывает. ему жарко, каждый сантиметр тела тлеет от чужих движений внутри, плавных, но сильных, с каждым толчком доводящих до накрывающего с головой исступления. мягкий неразборчивый шепот щекочет ухо, но сону ничего не слышит, он залит до краев карамельной патокой, застилающей барабанные перепонки, льющейся из него сгустками по поверхности бедер. ее длинные красные ногти больно впиваются в кожу шеи, сжимая в ладони загривок. и эта боль, такая незначительная - мелкая точка на широком горизонте наслаждения. она погружается в него глубже, глубже, глубже, и сону хочет схватиться за поверхность одеяла в поиске опоры, но руки удерживает связывающая запястья лента. сону тихо стонет, распахивая глаза, когда чувствует, что чужая рука вдруг становится шире, грубее, вдавливает его лицом в подушку. ощущение чужеродного силикона пропадает, на месте ногтей оказываются шероховатые подушечки. хватка крепчает, а голос неуловимо меняется в тональности, заставив внутренности сону судорожно сжаться. его голос. мелодичный, с проскальзывающей на гласных хрипотцой. когда сону пытается вырваться, он давит на место между лопатками, заставляя его изогнуться и под тяжелым весом плашмя прижаться грудью к кровати. связанные некрепко руки теперь тщетно стремятся высвободиться, но специально не слишком крепко затянутая лента отказывается поддаваться. - ты ведь этого хотел? щеки вспыхивают так, что от кожи вот-вот изойдут клубы пара. во рту вяжет отчаянное нет, но он отказывается повиноваться. любая воля, кажется, покинула его тело, безвольной куклой оставив на растерзание. языки возбуждения лижут внутренности, когда он входит в сону резче, а чувствительные ягодицы ноют от жестких шлепков. - такой грязный, сону-я, - пропитанные ядом слова отказываются вязаться со сладким голосом, которым он произносит их. - мне пришлось мылом оттирать следы твоих губ. сону дышит через рот, слезы с привкусом сожаления ручьями струятся по щекам. он не хотел, чтобы все так вышло. Если бы он был способен, он бы без раздумья сжал свои чувства в кулаке, раздавил бы без остатка. ему так стыдно, но так хорошо. сознание балансирует на грани между наслаждением и унижением, и это сводит его с ума. Чужая рука зарывается в волосы, цепляясь за пряди и отрывая его от подушки. Сону коротко вскрикивает, прежде чем он поворачивает его лицом к лицу, и он натыкается на взгляд карих глаз, как на острие заточенного ножа. - ты отвратителен, сону. держись от меня подальше. когда он просыпается, его рука по инерции тянется в сторону, делая очередную попытку освободиться от исчезнувших оков. пенал слетает со стола, и его содержимое звонко рассыпается по полу. сону резко поднимает голову, ощущая боль в шее от долгого нахождения в неудобной позе. он опять заснул над эскизами. за окном потемнело, единственным источником света в мастерской была тусклая лампа, склоненная над его рабочим местом. сону смаргивает остатки сна с глаз, уставившись на смазанные щекой наброски. яркие образы перед глазами липнут к нему, как мокрая глина, заставляют чувствовать себя грязным. щекотящие внутренности остатки возбуждения все еще растворяются в низу живота, и он облизывает губы, стирая невидимый след мимолетного прикосновения. очередной поздний вечер, проведенный в университете. пропущенный от мамы, и "перезвоню завтра", отправленное в ответ. застывшее лицо его скульптуры наблюдает за ним, пока он собирает закатившиеся под соседний стол карандаши. сону выпрямляется и встает перед ней, наклоняя голову. ее пустые глаза смотрят сквозь него. - ты же никому не расскажешь, да? той ночью он долго не может уснуть, вступая в мучительную борьбу с водоворотом мыслей, затопившем голову. лишь задремав на пару часов под утро, он почти не ощущает своего тела, когда встает с кровати. если думаешь о чем-то слишком много, мысли имеют привычку становиться реальностью. сону хотелось бы, чтобы в его случае это работало не только с тем что, вопреки его усилиям, так отчаянно отказывается покидать его сознание. первой парой стоит рисунок. только перешагнув через порог, он застывает в проходе в кабинет и инстинктивно оборачивается, чтобы уйти незамеченным, но забывает о крепкой груди ники, стоящей на пути. брови ники приподнимаются, но он ничего не говорит, и они заходят внутрь. сону опускает глаза, подходя к своему мольберту у окна. сердце гремит в груди, пока он достает материалы, до последнего откладывая момент, когда придется подойти к учительскому столу за своей работой. класс постепенно заполняется студентами. доын занимает соседнее место и здоровается с сону. она собирает свои длинные волосы в хвост и начинает рассказывать, как вчера сходила в бар с чимин. сону отвлеченно кивает, но чувствует себя так, будто проглотил надувной шарик, который постепенно раздувается, раздавливая внутренности. до начала пары остается две минуты. он пытается унять легкую дрожь в пальцах и идет за своей работой. доын раздраженно вздыхает, что опять забыла клячку и поднимается со своего места вслед за ним. на месте чхве суми сонсэнним сидит он. напряжение сковывает движения, а путь в жалкие пару метров будто усыпан иголками. сону отказывается поднимать взгляд со стопки листов, перебирая работы в поиске своей. доын опирается одной рукой о стол, и ее ногти звучно проходятся по краю. - хисын сонбэним, здравствуйте! - щебечет она. - а где чхве суми сонсэнним? - доын-а, сколько раз я уже просил тебя звать меня оппой. сону осмеливается на мимолетный взгляд. хисын не смотрит на него, мягко улыбаясь доын. его фиолетовые волосы, выглядывающие из-под бини, стали темнее, аккуратную бровь украшал новенький пирсинг. сону вытягивает свой рисунок из стопки и возвращается на место, боковым зрением ловя прищуренный взгляд ники. он расправляет бумагу, закрепляя зажимами на разрисованной поверхности планшета. доын возвращается через минуту с остатками улыбки на лице. - хисын оппа такой милый! - шепчет она, хихикая. - они с чимин будут так хорошо смотреться вместе! рука замирает в воздухе, и сону вскидывает взгляд. но прежде чем он успевает открыть рот, гул в классе резко затихает. - всем здравствуйте! я ли хисын с четвертого курса живописи. - сону горбится за мольбертом, кусая губы. - чхве суми сонсэнним попросила меня заменить ее, поэтому сегодня за вами присмотрю я. давайте хорошо постараемся! класс отвечает с энтузиазмом, настроение заметно поднимается. никому не нравилась колкая манера замечаний преподавательницы и ее вечное недовольство малейшими недостатками. сону наверняка был единственным в классе, кто в тот момент предпочел бы десятичасовую критику его работы вместо давящего присутствия хисына в будто уменьшившемся пространстве кабинета. не желая особо разговаривать, сону достает наушник и включает музыку. он пытается полностью сконцентрироваться на композиции, затемняя тени под цилиндром. его штрих немного страдает в этой работе - не составляет труда догадаться почему рука не ощущается достаточно твердой и стабильной. он случайно разводит грязь там, где должна лежать полутень, когда хисын останавливается за его спиной. сону сглатывает, и ему кажется, что все в классе слышат, как шумно сжимается его глотка. щеки теплеют. - доын-а, у тебя здесь рефлекс, нужно сделать светлее. - его рука появляется совсем рядом с собственным плечом и указывает на место в работе девушки. их мольберты стоят почти вплотную. сону надеется, что хисын ничего ему не скажет. сону надеется, что хисын скажет ему хотя бы слово. хотя бы одно. хотя бы взгляд в его сторону, едва заметный кивок. с затаенным дыханием сону ждет. пожалуйста, не игнорируй меня. пожалуйста, не притворяйся, что не видишь. но хисын проходит мимо, так и не удостоив его вниманием. - хороший штрих, ники! - ты когда-нибудь расскажешь, что случилось между вами? ники трубочкой протыкает стаканчик своего айс латте и откидывается назад, делая первый глоток. его футболка не скрывает забитые татуировками руки, а со спинки стула свисает толстовка, которую он почти не снимает в университете. - ты о чем? сону ковыряется в салате, складывая на пластиковую крышку кусочки куриного филе. ники закатывает глаза. - ты и хисын хен. сону вздыхает. после того, как они резко оборвали общение, он чувствовал себя виноватым из-за того, что ники оказался между двух огней. они с хисыном хорошо общались, и для ники было важно присутствие старшего хена, который учился на том же направлении, во многом помогал и заботился. сону был благодарен, что хисын не перестал опекать ники, хоть и делал это значительно реже, избегая компании сону. - у нас были разногласия. мы больше не общаемся - точка. - да, но что именно произошло? вы даже смотреть друг на друга не можете. - кто на кого не может смотреть? металлические ножки стульев скрипят, когда за их стол садятся доын, сохи и чимин. сону чувствует облегчение от того, что их приход прервал начало последней темы, которую он бы хотел обсудить. - привет, ребята! - ничего-ничего. - качает головой сону в ответ на вопросительный взгляд доын. та пожимает плечами, принимаясь за рис с овощами. - я так проголодалась! сегодня утром проспала, поэтому совсем не успела поесть. - о, точно! вы же с чимин ходили в бар вчера, да? - спрашивает сохи. - да! ты не поверишь, что вчера было! чимин улыбнулась, и ее красивое лицо покрылось румянцем. сону заинтересованно поднял брови. - нуна как всегда надралась как не в себя и лезла на шею бармену? - монотонно протянул ники. доын закатила глаза, отмахнувшись от него рукой. - мы встретились где-то в десять и решили пойти в красную луну, знаете, тот бар недалеко от кампуса? - все согласно кивнули. - так вот, мы только заказали по соджу, когда увидели, как заходит хисын оппа и сонхун сонбэ! Сону не нравилась противоречивость его желания одновременно узнать, что было дальше и заткнуть уши при одном упоминании хисына. - мы не стали их звать первыми, но так получилось, что они проходили мимо нашего стола и тоже нас заметили. сохи ахнула, локтем пихая чимин. та продолжала улыбаться, давая доын рассказать всю историю. - мы поздоровались, и хисын так посмотрел на чимин, вы бы видели! она точно ему нравится! прошло несколько минут, они отошли к бару за напитками, а потом пригласили нас сесть за их столик. И даже заплатили за следующие шоты! - дэ-э-эбак! - сохи прикрыла рот рукой. - если это не значит, что ты нравишься хисыну оппе, я не знаю, что еще должно случиться, чтобы ты в этом наконец убедилась. - сказала доын. сохи согласно кивнула. Рики допил свой айс латте и трубочкой помешивал кубики льда на дне стакана. - а ты что думаешь, сону? сону моргнул. он уже успел рассортировать салат по ингредиентам, разложив их кучками по углам тарелки. - я слышала, вы раньше общались с хисыном оппой. как думаешь, я в его вкусе? - это хисын тебе об этом сказал? - резко спросил сону. пухлые губы чимин приоткрылись, и она бросила быстрый взгляд на рики. - йа, он все еще хисын сонбэ для тебя. - без особого осуждения сказала сохи. доын приподняла брови. - нуна, если ты не во вкусе хисын хена, то у него нет вкуса. - прерывая неловкое молчание, сказал рики. сону согласно кивнул, ощущая дискомфорт в животе. - не думаю, что существует парень, который бы отказался от возможности с тобой встречаться. - предложил он, стараясь звучать убедительней. - хисын сонбэ определенно заинтересован. чимин смутилась, прячась за идеально уложенными локонами своих волос, но улыбка еще шире расцвела на ее лице. - это повод отпраздновать! - сказала сохи, поднимая свой латте с тремя пакетиками сахара. - сегодня снова в красную луну? - вы вообще когда-нибудь учитесь? - скептично спросил ники. - кто бы говорил. - сказала доын. - в любом случае, чхве суми сонсэнним меня завалит на просмотре, поэтому какой смысл стараться. мне стипендии все равно не видать. - да, мне кажется, она только избранным ставит больше шестидесяти... - сохи демонстративно повернулась к сону. сону только пожал плечами. что-то ему подсказывало, что в этот раз она не будет к нему так благосклонна. - так кто идет? сону отказался сразу. до выставки оставалась всего неделя, а ему столько еще нужно было сделать. - я видела твою работу, она же почти закончена. - возразила чимин. - пойдем! хоть разок расслабится никому не помешает. - хочу сделать все идеально. чимин коснулась его запястья. - все получится, сону-я, мы все будем за тебя болеть! остальные присоединились к подбадриваниям. через пару минут обсуждения планов на вечер, сохи вдруг выпрямилась как по струнке, и ее глаза округлились. - мне кажется, или хисын оппа и сонхун сонбэ сейчас идут к нашему столику? все синхронно повернулись в сторону, куда украдкой указала сохи. к огромному облегчению сону, они сели через столик от них. сердце предательски замерло, когда хисын обернулся, и изголодавшийся взгляд сону в этот раз отказался отрываться от чужого лица, восстанавливая в памяти каждую маленькую деталь. но хисын, как всегда, не смотрел на сону - вместо этого он улыбнулся чимин так же тепло, как когда-то улыбался и ему. внутри что-то привычно заныло, и сону уже собирался вернуться к еде, как поймал пристальный взгляд пак сонхуна. густые брови парня были нахмурены, а уголки губ опустились, как будто он съел что-то отвратительное. пак сонхун и обычно выглядел не совсем дружелюбно - репутация ледяного принца опережала его на шаг - но в ту секунду он казался пугающим. сонхун смотрел так, будто сону был лягушкой, которую он взрезал напополам скальпелем - все грязные секреты в его груди обнажены рядом с еще лихорадочно бьющимся сердцем. - йа, ты что делаешь с салатом? - цокнул ники, выхватывая его палочки, и сону сморгнул мимолетный ступор. - давай, я накормлю тебя, хен, скажи а-а-а-а... доын прыснула в кулак, пока ники пытался запихнуть курицу сопротивляющемуся сону в рот. Уклоняясь от чужих рук, он заметил, как чимин сползла вниз по стулу, но помахала хисыну в ответ. - сону-я, привет. с первых секунд сону понимает, что что-то не так. его мать никогда не умела хорошо скрывать чувства и, может, сону это унаследовал от нее. он ставит телефон на спикер, уже привыкший, что в такое время в мастерской никого кроме него нет, и продолжает водой выглаживать шершавость из слепленных пальцев. - привет, омма. - говорит он, беззвучно зевая. - как ты? - все хорошо. соми передает привет, мы очень скучаем. Папа часто спрашивает про тебя. Сону мычит в ответ, напрягаясь при упоминании отца. Тот отказался с ним разговаривать после того как узнал, что сону подал документы на направление, связанное с искусством. отец ни за что не соглашался принять решение сына, который и так уже разочаровал его во всех возможных аспектах. С переездом в сеул их общение свелось на нет. Не сказать, что сону был этим сильно огорчен. - сону-я... послушай, я хотела тебя спросить... - да? - ты... можешь снова найти подработку на какое-то время? сону чуть не отламывает палец скульптуры, не сразу находясь с ответом. - не больше, чем на пару месяцев! я обещаю, это не продлится долго. - нет, мам, все нормально, я понимаю. Я что-нибудь поищу. они говорят еще немного, обмениваются последними новостями и попрощаются. после разговора сону устало опирается о стол, мокрыми руками накрывая лицо. В прошлом году, когда ему пришлось подрабатывать, он едва не лишился стипендии и скинул около шести килограммов за месяц из-за нервного истощения. Он не хотел жаловаться, но работать и поддерживать хорошую учебу было сложно, особенно когда близился период просмотров. Предвкушая часы поиска объявлений о найме, Сону отбрасывает фартук на стол и открывает диалог с доын. "где встречаемся?" сону умывается в туалете и поправляет волосы. его отражение смотрит на него холодным лисьим прищуром, но он не находит в себе сил приподнять брови и натянуть улыбку, чтобы избавиться от остроты. когда он закрывает кран, его рука дрожит. - ты даже не переоделся... - укоризненно говорит сохи, когда он садится рядом с ними. хайлайтер вокруг ее глаз сияет, как маленький дискобол, свисающий с потолка. - сону! ты все-таки пришел! чимин перегибается через столик, и взгляд сону соскальзывает на декольте, аккуратно обнажающее намек на ее большую грудь. она приобнимает его, и он легко похлопывает ее по закрытому тканью платья плечу. ники безмолвно наливает ему из наполовину пустой бутылки. в кожаной куртке и с уложенными гелем волосами он выглядит как настоящий факбой. доын сидит у барной стойки, разговаривая с барменом. вспоминая ремарку ники, сону безмолвно опрокидывает стакан, чувствуя, как содержимое обжигает внутренности. Голова приятно кружится, когда доын приносит вторую бутылку. на третьей взгляд ники прожигает его висок, когда он поднимает руку, пытаясь поймать танцующие на коже разноцветные огни. сохи и чимин кричаще смеются над доын, наблюдая, как она в одиночку пьяно танцует на импровизированном танцполе. ники рядом тяжело вздыхает, поднимаясь со своего места. сону чувствует, как где-то у основания языка появляется знакомый зуд. он достает из толстовки телефон. меланхолия расползается под кожей, пронизывая каждую клетку тела. сону вспоминает боль от ногтей йеын, впившихся в его шею, и думает, что сейчас ничего не хочет больше, чем снова ощутить, как они оставляют белые полосы на его коже. растворяя каждую связную мысль и заставляя его забыть обо всем в этом мире. сону осушает стакан и выходит на улицу, садясь на одну из холодных ступеней. - ну-у-уна... - протягивает он, когда гудки обрываются. - ты... мо-можешь меня забрать? - кто это? сону замирает при звуке незнакомого мужского голоса. он отрывает телефон от уха, чтобы проверить номер и ждет, пока буквы соберутся в слова. колесики в голове отказываются проворачиваться быстрее, невзирая на то, с каким усилием сону щурится на яркий экран. - это разве не... не йеын нуна? - это ее парень. - говорит мужской голос. сону будто окатывает ушатом ледяной воды. Он шмыгает носом и натягивает рукава толстовки на похолодевшие пальцы. - парень? - слабо повторяет, даже не уверенный, что его слышно на другом конце невидимого провода. у йеын не могло быть парня. сону хмурится. но она никогда не отвечала на его вопросы. она была соткана из секретов, и сама была его секретом. никто, кроме рики о ней не знал и узнать не должен был. - могу я узнать, с кем говорю? - спрашивает голос. низкий, приятный голос. неоновые вывески двоятся в глазах, пятнами западая на радужке. осенний ветер продолжает кусать за щеки, а дыхание влагой оседает на губах. сону качает головой, жмуря веки. это пьяный бред? ему снится сон наяву? - не можете. - глупо выпаливает он. молчание в ответ, но палец не тянется к красному кружку на экране. непрошенные слезы виснут на подрагивающих ресницах. - хорошо. - в конце концов соглашается он. - хорошего вечера. сону убирает телефон в карман. зуд перерастает в жжение. желудок вьется как змея, желая вывернуться наружу. он зажимает рот рукой и считает до десяти.