Путешествие по миру в пору зомби-апокалипсиса

К жертве учили никогда не проникаться. Если надо убить не зомби, ты убиваешь. Без пререканий, чувств и тому подобной фигни. Дайнслейфа раньше это даже не вызывало сомнений. Да, он заглядывал в мёртвые лица, но видел там лишь гниль и кровь. Он привык к этому. Ни плакать, ни кричать, ни собственно что-либо чувствовать не было принято. Тогда он был на половину зомби, на половину человеком. Убийство в себе ничего не несло. До того момента, как вся его команда умерла. Всë произошло быстро. Дайн точно это помнит. Они вшестером попали под огромную волну. Как? Однозначно спланирована. Кем? К'энриах не самое доброе место. Место, где ненавидят сам вирус. Место, где готовы пожертвовать всем лишь бы избавиться от назойливой мысли существования нулевых пациентов. Место, где на ставку поставлен каждый. Ужасно доброе место, правда. Тем более, если перечить. — Нет, — Босс не был так серьёзен никогда, напряжение застыло в каждой черте лица. — Вы сошли с ума? Вы и так бросаете нас на чересчур горячие точки, но архонты? Пойти против призраков? Ради чего? Дайн, тц, Дайнслейф и так убивает самых желанных жертв постоянно, а вы? — на него было обращено около десяти пар жестоких глаз, а единственное, что выдавало в нём страх, побелевшие кончики пальцев. — Мы не будем этого делать. Заставляйте других. — М, правда? — мужчина в деловом костюме улыбался. — Вообще, можно было бы и послушаться… — неизвестный голос перебили взмахом руки. — Умереть, оттянув смерть ненадолго, или так? — Вы не убьете нас, — категорично ответил Босс, приняв решение за всех. — Мы вам ещё нужны. — Точно ли? Теперь… «Лучше бы согласился» – единственная мысль, которую запомнил Дайн. Наверное, были и другие, но когда пальцы стёрты от нажатия курка, а плечо вывернуто от о бросков гранаты… Мыслей так много, что думать сил не остаётся. — Мы справимся, — шипел Босс, при слоняясь спиной к спине Дайна. Он умер через полчаса после этой фразы. Босс лежал с перегрызенной шеей и, как полудохлая рыба на рынке, открывал и закрывал рот, из которого стекала кровь. Мокрые губы. Стеклянные глаза. Неестественная бледность. Труп, который настолько оказался покорежен, что даже став зомби встать не мог. Лили, один из самых отважных членов команды, когда Дайн её нашёл, лежала на животе под деревом без рук и ног. Её просто на просто растащили. Волосы с профессиональной стрижкой, а значит, лежали рядом вырванными клоками. Голова повёрнута на бок. Глаза были залиты кровью. Рыцарь, как он себя называл, все-таки стал зомби, но при этом не потерял сознание. Он накидывался на своих товарищей в желании утолить голод, понимая что делает. Дайн проломил ему голову. Рыцарь в тот момент счастливо плакал, ведь именно он самый первый укусил Лили. Куки, милая девочка, чем-то похожая на подростка, но на самом деле её тело просто перестало расти из-за количества экспериментов. Она повесилась спустя день после произошедшего. Рей был самым тихим членом команды, который лучше всех понимал Дайна. Он перерезал себе глотку. Почему? Дайн сам не знает, почему не поступил также. Возможно, потому что все они умерли у него появился шанс сбежать из К'энриаха. И он им воспользовался. При состоянии тел его товарищей, одна пропавшая душа ничего не значит. Что он чувствовал? Пропасть в душе. Надежду, что смерть его догонит. И злость. А ещё жуткое отвращение к убийствам. Даже смерть зомби стала потихоньку ранить. Это всё заставляет осознавать то, насколько он жалкий. Жалкий, жалкий Дайн, который сбежал бросив пять трупов самых дорогих ему людей. Почему он привязан к Люмин? Теперь разве остался такой вопрос? Он потерял всë. У него не было ничего, а появилось пятьсот моры. Но чувство стыда пронзает его изнутри, Дайн снова и снова прокручивает все эти события в своей голове. Шмыгает. — Может… ? — с сомнением всё же произносит он. — Нет, — строго отвечает Люмин. — Я правда не буду… — он поднимает на неё полный вины взгляд, ах, как безразличны её глаза. Шея болит, держать голову так долго задранной, тяжело, а дышать… Но всë это не важно. Люмин видимо в любом случае не уберёт побитый жизнью клинок от его шеи. — Беннет, думаю тебе стоит уйти, — Кейа, который молча наблюдал за данной сценой, показывает ему на дверь. — Хорошо, — испуганно кивает она. — я точно не… — Всё в порядке, — он перебивает его, отмахиваясь с абсолютно счастливым лицом. Умеет же фальшивить. Дайн безразлично провожает Беннета взглядом. Так вот как его зовут. Самая желанная жертва… — Из-за него мы можем задержаться тут ещё на весну, — тихо выдыхает Дайн, когда тот все-таки уходит. — Стоп, ты серьёзно собирался его убить?! — Кейа ударяет двумя раскрытыми ладонями по столу. — Ты же, блять, душечка. По крайней мере, ею притворялся. — Серьёзно думаешь, что я бы взяла себе в партнёры душечку? — фыркает Люмин. — Нет, конечно, — вздыхает Кейа, растирая переносицу. — но очень тяжело. Попытка убийства. Это нельзя спускать, понимаешь, Люми? Дайн бросает довольно колкий взгляд на Кейю, который выставляет ладони, мол, он с миром. Изображает из себя клоуна даже тогда, когда в его убежище ещё чуть-чуть и произошло бы убийство. Единственное, что спасло Беннета, стали воспоминание. Нарастающие отвращение к крови. — Не провоцируй его, — бурчит она, нажимая на горло Дайна чуточку сильнее. — не думай, раз я ему угрожаю, то у него нет способов дорваться до тебя. — Я лишь проверял. — Нет, он не булочка с корицей, — выдыхает Люмин, абсолютно капризно и устало. — но он не больше непослушного мальчика. — Люмин, — выдыхает Дайн. — прости. — Воу, какие слова знаем. Она нажимает ещё чуточку сильнее, а красноватая капелька становится оформленной и стекает по шее, намачивая воротник. Дайн морщится. Люмин резко убирает клинок. Хватает Дайна за шиворот и тянет за собой. — Эй! — Кейа испуганно смотрит от одного к другому. — Спокойнее, — фыркает она. — я разберусь с ним. Она тащит его за собой, пока прохожие испуганно смотрят на слегка окровавленного Дайна. Царапина зудит, ко всему в согнутом состоянии ноги заплетаются друг о друга. Но она продолжает его тащить. — Пожалуйста, прости, — тихонько шепчет он. — Этот ребёнок, — шипит Люмин, поднимаясь по ступенькам. — вообще сама невинность. Ты серьёзно убил бы его? Только ради того, чтобы сбежать? — Да. — Почему? — Мне страшно. Люмин останавливается. Вот она стоит посреди людной площади с человеком, который был способен на убийство. А может и не был, а всë это фарс. Но Дайн немного рад. Люмин смотрит на него, как на напакостившего ребёнка, а не преступника. В её глазах усталость, а не отвращение. Возможно, они похожи. — Что страшно?! — Люмин заливается слегка ироничным и с издёвкой смехом. — Черт, ты взрослый мужик и говоришь, что тебе страшно, серьёзно?! — Да. — Повторюсь… — Мне не нравится здесь, — он быстро тараторит. — здесь спокойно, здесь я на одном месте с здесь я словно не в бегах, а это ложь,— он оглядывает площадь, разводя руками и показывая на спокойных людей. — Здесь можно быть счастливым, но я этого не заслуживаю. — Здесь?! Счастливым?! Смешно! Дайн замолкает. Отводит взгляд. Не отвечает. Просто продолжает идти вперёд, сглатывая противное ощущение, накатившего прошлого. — Тебе да, но не мне, — он останавливается перед самой дверь в их квартирку. — Люмин, — он тяжело вздыхает. — все мои дорогие люди, мертвы. Что я должен сказать? Их убили, зверски. Я убивал так же. Знаешь в чем проблема К'энриаха. Молчание. — В том, что у наэих не было архонта, — он выдыхает. — самый желанный пациент появлялся каждый месяц. Каждый месяц я выискивал его и убивал. Дети, женщины, мужчины. Плевать. Все… — Замочи. Она за стаскивает его за собой. — Молчи и слушай, — она прижимает его к стене. — ты подчиняешься только мне, ты мой напарник, а я здесь главная. — Хорошо. — Убийства только по моим приказам, — шипит она. — теперь я твой К'энриах. Узнаешь ещё что такое ад, понял? — Да. — Слушайся. Меня. Если я сказала нет, значит нет. — Хорошо. — И без напрасных смертей, окей? Он кивает. — Ну и умничка, — она ударяет его по щеке. — а теперь, сиди и жди. Я договорюсь, раз ты так хочешь уйти. Дайн кивает, слегка шокированный. Но неожиданно наступает облегчение. За него взяли ответственность. Но она возвращается спустя час. Возвращается с улыбкой. — Собирай вещи, малыш Дайн.