Школа — это не только про учёбу

Ло Бинхэ был сегодня в отличном настроении. Об этом можно судить хотя бы по тому, что он вызвался брать интервью для передачи, хотя не в его привычке снисходить до многочисленных гостей и клиентов. Но ведь "в этой программе будет школа моего учителя, всё должно быть в лучшем виде!". Поэтому Мобэй, один из лучших операторов ДемонстрейшнФМ, вместе с ассистенткой Ша Хуалин в обязательном порядке едет с боссом сначала в заклинательскую школу Гусу Лань, а потом и в гражданскую школу Цанцюн, одну из лучших в Пекине. Гусу Лань находится за городом, в горах, и не на каждой машине туда можно добраться. Мобэй вёл предельно осторожно, опасаясь за оборудование. Хуалин не слишком разделяла его тревогу и по дороге наслаждалась видом из окна. Зелёная роща была действительно потрясающим зрелищем, но едва заметная грунтовая дорога не давала по достоинству оценить пейзаж вокруг. Наконец они добрались до резиденции Гусу Лань. Встречать их вышел сам учитель Лань Цижэнь в сопровождении двух адептов. Все они были одеты в многослойные клановые одежды белого цвета. Длинные, никогда не знавшие стрижки волосы убраны в сложную причёску, а лоб перехватывала лента в палец толщину. — Аскетичненько. — прокомментировала Ша Хуалин. Ло Бинхэ на это только хмыкнул. Мобэй и Хуалин подхватили сумки с оборудованием, и вместе с Ло Бинхэ подошли к воротам. — Приветствую в школе Гусу Лань. — Лань Цижэнь поклонился по всем правилам этикета, и на такую вежливость нельзя было не ответить тем же. — Приветствую прославленного учителя Лань Цижэня. — улыбнулся Ло Бинхэ. Видно, его слащавая улыбка не понравилась Лань Цижэню, потому что он сухо ответил: «Оставьте ваши любезности. Они ни к чему» и повёл гостей по выложенной камешками тропинке. Гусу Лань можно назвать как школой, так и местной, но закрытой для свободного посещения достопримечательностью. Это был оплот традиционной китайской культуры, начиная архитектурой и заканчивая способом приготовления риса. По просьбе Ло Бинхэ и с разрешения Лань Цижэня Мобэй снял несколько панорамных видео для музыкального вступления перед интервью. Их получилось около десяти, и они прекрасно отображали витающую здесь атмосферу: вот ученики средней школы неспешно идут с занятий, вот беседке в тени бамбуковой рощи тихо рисуют малыши под руководством учителя. Также Мобэй снял несколько архитектурных сооружений, около которых растут ухоженные растения. В корпусе, куда повёл их Лань Цижэнь, тоже всё было подчёркнуто просто и совсем не современно. Редкие картины на стенах были выполнены чёрной тушью и изображали горные пейзажи. Раздвижные двери сделаны из дерева и бумаги, что, по мнению Мобэя, в школьных условиях было совершенно непрактично. Теперь стало совершенно ясно, почему переговоры о встрече велись с помощью писем, а не по телефону. А ещё их предупредили, что у них нет электричества. Лань Цижэнь уверенно прошёл примерно половину нескончаемого коридора, прежде чем остановился перед одной из дверей, за которой оказался просторный светлый кабинет, вполне подходящий для официальных встреч или интервью. Конечно, вместо удобных диванов и дизайнерских столов посредине стоял низенький столик, а рядом подушки для сидения. Но места было достаточно, чтобы установить камеры, а большее Мобэя и не волновало. Всё равно он будет стоять. Пока он вместе с Хуалин устанавливал камеры, Бинхэ и Лань Цижэнь уже уселись за столиком. Здешний парнишка, адепт лет тринадцати-пятнадцати, принёс чай. Было забавно наблюдать его замешательство при виде камер и одежде гостей. Между прочим, Ша Хуалин сегодня одета более чем прилично (по её меркам, разумеется). Наконец малец ушёл, Бинхэ уговорил Лань Циженя прицепить петличный беспроводной микрофон и объяснил как, а Мобэй отрегулировал все три камеры. — Мы можем начинать. — Сказала Ша Хуалин. Бинхэ понятливо кивнул и обратился к одной из камер: — Добрый день, дорогие телезрители. Сегодня у нас в гостях преподаватель заклинательской школы Гусу Лань, учитель Лань Цижень. Здравствуйте. — Добрый день. — Темой нашей беседы будет проект обмена студентами со школой Цанцюн. Лань Цижень, расскажите, пожалуйста, откуда возник этот проект? Почему школа Гусу решила выйти из зоны комфорта? — Не буду скрывать — проект возник благодаря инициативе директора школы Цанцюн. Вы верно заметили: для Гусу это в какой-то степени действительно выход из зоны комфорта. Но это важный опыт, который будет полезен для обеих сторон. И для руководителей в том числе. — Что даст этот проект Гусу Лань? — В первую очередь это поможет ученикам увидеть другую сторону жизни. Наши ученики воспитываются обособленно от современного мира. И поэтому пребывание в обществе людей для юных заклинателей может стать проблемой. Но если адептов предварительно познакомить с современной культурой, то в дальнейшем это им во многом поможет. А чтобы пользу из этого вынесло как можно больше адептов, учавствовавшие в проекте ученики по возвращении проведут курс «культура и быт современного мира». — А как вы планируете обучать учеников Цанцюн? Ведь им не подходит ваша система образования заклинателей, правильно? — Это не будет проблемой. Дело в том, что учеников со стороны Цанцюн всего двое — искусствовед и целитель. И их расписание будет составлено так, чтобы всё своё внимание они посвятили необходимым им предметам. Конечно, они смогут присутствовать на нескольких уроках заклинательства младших адептов, где при изобилии теории почти полностью отсутствует практика, что избавит их от необходимости заниматься вместе с заклинателями. — Решили ли Вы, кто будет со стороны вашей школы? — Конечно. Школу Гусу будут представлять её два лучших ученика. — Неужели Два Нефрита клана Лань спустятся в наш бренный мир? Их успех на ночной охоте три года назад стал широко известным в Интернет-сообществе. — К сожалению, это так. Но я надеюсь, что даже такая слава не помешает им совершенствоваться так же успешно, как и до этого. — Напоследок я хочу задать вопрос лично Вам: как Вы относитесь к этому проекту и что, по вашему мнению, из этого получится? — Я считаю, что школе Гусу недостаточно просто быть оплотом морали и культуры. Необходимо учитывать, что время изменяет всё вокруг нас, и нужно если не вливаться в ту жизнь, которую ведут сейчас люди, но хотя бы отслеживать её и быть в курсе происходящего. И проект обмена школьниками, уже практически студентами, это один маленький шаг навстречу преодоления высоких крепостных стен, которыми оградили себя мы сами. — Спасибо за то, что уделили нам время.

***

Как только все уселись в машину, Ло Бинхэ сказал: — Теперь — Цанцюн. Разница будет колоссальная, вот увидите. Да, разница была видна уже когда они подъезжали к территории. Светло-бежевое здание с красной крышей тонуло в зелени высоких деревьев. Мобей знал, что все эти деревья посадили выпускники разных лет. Знал не потому что интересовался, а потому что в своё время помогал Бинхэ найти к его выпуску дерево, которое «олицетворяло бы всю возвышенность и утонченность учителя». Потому теперь вот уже десять лет около тополиной рощи, по соседству с фруктовым садом, растет стройная берёзка. Честно говоря, Мобэю жалко школьного садовника. Чтобы найти ворота в школу, потребовалось какое-то время, а откуда у Ло Бинхэ ключи от школьной парковки, лучше даже не задумываться. Мобей просто припаркует машину на парковке (на нормальной, цивилизационной парковке, асфальтированной и размеченной белой краской!), молча снимет второе интервью с директором школы и поедет монтировать в студию отснятый материал. Несмотря на то, что на дворе стоял август, а время близилось к пяти, на школьной парковке было ещё несколько машин, по всей видимости, учительских. — Я уже отправил учителю сообщение, что мы приехали. — сказал Ло Бинхэ, как только машина замерла. Он просто светился от радости, и Мобэй предпочитал не думать очень долго о причинах слишком хорошего настроения босса. Со стороны школы послышалось звонкое приветствие: им навстречу выбежал парень в чёрных брюках и свободной рубашке светло-серого цвета. — Вот и нормальные люди в современной одежде. — с усмешкой заметила Хуалин. Но в этот момент Мобэй узнал этого паренька, и всё остальное резко перестало иметь значение. Шан Цинхуа. На телевидение этот малец и трёх лет не проработал, но даже и за это время он успел стать душой общества таких же мальчишек на побегушках, как и он сам. Цинхуа был неконфликтным, услужливым, боялся лезть к знаменитостям и начальникам без большой необходимости. При этом со своими он был разговорчивым и смешливым. Почему Мобэй его помнит спустя пять лет? Почему не даёт померкнуть воспоминаниям о мелкой сошке, в какой-то момент просто пропавшей со студии? Потому что Мобэй влюбился. Влюбился в улыбку Цинхуа. Не в эту, которая его встретила сейчас — вежливая, натянутая и от того чересчур большая, а ту, которую увидел когда-то давно — живую, искреннюю и заразительную. Влюбился в его глаза. Не в эти — испуганные и бегающие, а другие — сосредоточенные во во время работы или искрящиеся смехом во время пересказа просмотренной дорамы. Влюбился в его энергию жизни, неугасающий оптимизм. Цинхуа тоже их узнал и оттого сильно волновался. Это видно по его несколько заискивающей улыбке и слишком быстрой речи. Бинхэ и Хуалин, похоже, не предают этому значения. Им это не важно. А Мобэю важно. Он делает усилие, чтобы вникнуть в смысл монолога Цинхуа. — Мы давно уже ждали вас! Такие гости всегда большая честь, хоть и для нас это не редкость. Директору очень лестно, что школа Цанцюн даже спустя многие годы после её основания продолжает быть примером для десятков и сотен подобных ей учреждений. Ведь и раньше о школе писали в газетах, иногда даже на первых полосах! Цинхуа всё говорил и говорил. Если быть незаинтересованным слушателем, то довольно скоро речь Цинхуа станет незначительный, фоновой. Будто радио в машине. Бинхэ и Хуалин именно так к этому относились. Они вежливо делали вид, что слушали Цинхуа, пока Мобэй доставал из багажника сумки с оборудованием. Никогда эти простые движения не были так жалки в собственных глазах. Будто избегаешь реальности. Никогда ещё эти сумки не были такими тяжёлыми. Мобэй закрыл машину и подошёл к ожидающей его троице, отчего Цинхуа окончательно стушевался и замолчал, не доведя мысль до конца. — Веди. — сказал Мобэй и с запоздало подумал, не было ли это чересчур грубо. — Да, да, конечно. Пойдёмте. Конечно, школа Цанцюн представляла огромный контраст с Гусу Лань. Здесь был современный ремонт, европейские крепкие двери, гардероб и стойка охраны. Цинхуа шёл и, не умолкая, рассказывал историю школы: что это здание построили пятьдесят шесть лет назад, вместо ветхой деревянной школы, что стояла на окраине села. Инициатором реконструкции был новый директор Юэ, прадед Юэ Цинъюаня, нынешнего директора. Это был очень талантливый преподаватель и организатор, и под его руководством школа начала повышать авторитет в глазах конкурентов. И последние два десятилетия школа Цанцюн — это грант качества, и выпускники этой школы имеют за плечами необходимый фундамент, который поможет добиться любых высот в жизни… Бинхэ слушал эту тираду как личную похвалу. Ша Хуалин с интересом просматривала рисунки школьников, развешанные на стендах в коридоре. А Мобэй… Мобэй слушал, как в пустой школе разлетается голос Цинхуа, как подчеркнуто-непринуждённо он идет, не оборачиваясь, и говорит, говорит, говорит… Говорит будто бы обо всём, что приходит ему на ум, только бы не думать о том, что это за гости и откуда они пришли. Мобэй запоздало корил себя за то, что так плохо искал и так скоро бросил поиски. И отговорки вроде того, что влюблённость — это детская забава, что всё скоро завянет и пройдёт, что не нужно обременять такого впечатлительного человека ложными надеждами… Всё это разбивается вдребезги, потому что вот он — Цинхуа. И единственное желание — не дать ему уйти вновь. — А вот и кабинет директора. — Цинхуа открывает дверь одного из кабинетов и приглашает зайти. Первыми заходят Бинхэ и Хуалин, а Мобэй не мог удержаться от того, чтобы попытаться поймать его взгляд. Но попытка была напрасной: Цинхуа опустил голову, рассматривая свои ботинки. И Мобэй не знает, что делать с таким запуганным и совершенно неконтактным Цинхуа. Поэтому он заходит в кабинет. Где их встречает, собственно, директор школы — Юэ Цинъюань. Это был мужчина лет под сорок с мягкой улыбкой и забранными в маленький хвостик волосами; одет в обычный деловой костюм, но, как правильно сказала Хуалин, после Гусу это даже в какой-то степени приятно. — Очень рад приветствовать телевидение у нас в школе. Особенно в лице нашего выпускника. — улыбается он Бинхэ, и тот отвечает ответной любезностью: — Для меня также является большим удовольствием посетить любимую школу. — Мы здесь будем снимать? — спрашивает Хуалин. — Да, если это будет достаточно удобным для вас. — отвечает директор. — Вполне. — Мобэй кивает и приступает к установке камер. Так как солнце уже заходит, необходимо установить и искусственное освещение, с чем ему помогает Хуалин. Бинхэ в это время играет в негласное соревнование с директором: кто кого перевалит — Бинхэ Юэ Цинъюаня как талантливого руководителя, или Цинъюань Бинхэ как выдающегося режиссёра и популярного телеведущего. Цинхуа закрывает дверь и уходит. И Мобэй надеется, что не навсегда. — Мы готовы к съёмке. — объявила Хуалин. Юэ Цинъюань садится в одно из кресел у журнального столика, Бинхэ занимает место напротив и начинает интервью. После приветствия друг друга и аудитории Бинхэ задаёт первый вопрос: — Как получилось, что Вы сотрудничаете со школой Гусу Лань? Ведь Ваша школа сосредоточенна на обучении граждан, в то время как Гусу воспитывает квалифицированных заклинателей. — Да, действительно, у наших школ совершенно разные направления обучения. Но несмотря на это цель у нас одна — дать нашим ученикам возможность максимально раскрыть и реализовать свои таланты. Это не первый случай, когда мы ищем для наших учеников дополнительные источники получения теории и практики вне нашей школы. В этом году во многом благодаря учителю Лань Циженю и госпоже Лань удалось создать проект обмена студентами. Бесспорно, это будет оцень ценный опыт для обеих сторон, и, если всё получится, можно будет повторить через год или два. — То есть инициатива исходила от вас? — Что ж, можно сказать, что да. Дело в том, что одна из учениц третьего класса показывает отличные результаты в биологии и химии и всерьёз интересуется медициной. А ученик второго класса разбирается в искусстве, и совсем скоро окончит самостоятельно пройденный курс искусства и культуры. Общение со специалистами Гусу — это то эксклюзивное образование, которое мы можем и поэтому должны им дать. — Всем школьникам Вы помогаете раскрыть их потенциал? Или это скорее единичные случаи? — Конечно, помочь абсолютно всем нашим школьникам не представляется возможным хотя бы потому, что определённый процент ещё не определился, чему бы он хотел себя посвятить. Но мы стараемся достичь невозможного. Именно поэтому у нас в школе есть огромное количество кружков. Каждый школьник может обратиться в письменной форме к завучу с просьбой найти репетитора или клуб для более глубокого обучения в той или иной дисциплине. Так что проект обмена учениками — для нас школьниками, для Гусу уже студентами, — не является чем-то из ряда вон выходящим. Для нас это даже не идёт в убыток, ведь многие благодарные выпускники, — и Вы в том числе, — добившись желаемых высот, помогают любимой школе не упасть в грязь лицом. — Да, — смеётся Ло Бинхэ, — Я действительно обязан любимой школе искусством ораторства. Но вернёмся к проекту обмена. Меня съедает любопытство: что Вы будете преподавать адептам Гусу? Будет ли это обычной системой, или же для заклинателей будут поблажки? — Требовать с приглашённых учеников то же, что мы спрашиваем у своих ребят, которые посвятили школьной программе гораздо больше времени, мы, конечно же, не будем. Но это не значит, что адепты Гусу будут плестись в хвосте. Мы собираемся познакомить их со всеми дисциплинами, и, если они захотят, дать возможность изучить понравившиеся на более глубоком уровне. — Что ж, это мудрое решение. А как к этому проекту относитесь лично Вы? — Я считаю, что стать одними из тех, кому мастера Гусу доверят своих воспитанников, — это большая честь. Да и общение наших учеников с приглашёнными адептами тоже будет интересно для обеих сторон. В этот момент Мобэй заметил Цинхуа, который вошёл совершенно бесшумно и уселся с телефоном тут же, у двери. В голове вихрем пронеслись несколько планов того, под каким предлогом можно попросить об ещё одной встрече. Ша Хуалин токнула Мобэя локтем: — Чего завис? Камеры выключай. А, Ло Бинхэ уже закончил. — Вас проводить или Вы сами дойдёте? — спросил Цинхуа, когда они собрались. — Проведи. — сказал Мобэй. Ло Бинхэ сердечно распрощался с директором, и все пошли на выход. На этот раз Цинхуа молчал. Молчал и Мобэй, не зная, как лучше подступиться со своим предложением. Наконец они дошли до парковки. Дальше медлить было нельзя. — Цинхуа, — окликнул его Мобэй, — остановись на минуту. Бинхэ и Хуалин пошли вперёд. У напарницы есть ключи от машины, так что минутное промедление не будет чем-то крименальным. — Что такое? — опасливо спрашивает Цинхуа. И Мобэй почти передумал говорить ему эту ложь, вообще говорить ему что-либо. Но всё же он говорит: — Цинхуа, мне очень нужна твоя помощь. Я заплачу. Это очень важно. Одну неделю. Только на одну неделю стать моим парнем. Мне нужно отвязаться от одной девушки раз и навсегда. Цинхуа явно не в восторге от этого предложения. — Я не… я не знаю. Я не смогу. Нет, нет, что Вы, Мобэй-цзюнь, Вы не к тому обратились… Ещё чуть-чуть, и Цинхуа сбежит. Но Мобэй всё же успевает дать ему свою визитку. — Позвони мне. Я буду ждать. Цинхуа прячет визитку в карман, скомкано прощается и убегает.