Луна в свете Солнца

      Воздух словно пламя. Каждый вдох обжигает лёгкие, причиняет неописуемую боль. Всё это кажется нереальным.       В ушах шумит какофония звуков. Хочется схватиться за голову и кричать, чтобы безумие прекратилось. Пятна, мелькающие перед глазами, не позволяют ничего видеть. Картинка плывёт, рассыпается, слезами опадает на влажную траву.       Под пальцами мокро и вязко. Металлический запах раздражает нос, оседает на коже, въедается в самое нутро. Разум не поспевает за зрением, оттого кажется, что происходящее нереально.       Это не может быть правдой.       Собственный тихий выдох кажется слишком громким. Неуместным в повисшей тишине. Мир замер на долгое мгновение, чтобы потом с тяжестью двинуться вновь.       Чья-то трагедия не заставит время остановить свой ход. Ты застреваешь в той секунде своей боли, ужаса и отчаяния, а оно движется дальше. Ничего не меняется глобально: лишь в твоей голове.       Собственные сбивчивые, неверные шаги грохочут в ушах, сердце бьётся на пределе возможностей, по телу проходит дрожь. Ласковая боль сжимает в объятиях, хотя никаких ран нет. Стискивает рёбра, скребётся где-то в горле иголками, подавляет.       Наруто падает на колени около сына, боится коснуться. Если дотронется — признает случившееся. Словно выкрикнет вслух, согласится: Боруто мёртв. Его не вернуть.       Но это не может быть правдой.       Руки дрожат, когда Наруто подхватывает тело сына. Кровь сочится из огромной раны на груди, пачкает одежду, перекрашивает плащ Хокаге в алый цвет. Тот подходит лучше белого. Путь правителя деревни выстлан жертвами, и даже собственный сын — не исключение.       Это несправедливо.       Наруто касается испачканной кровью щеки Боруто, пытается стереть её, но та уже присохла. Перед глазами мутно. Сын выглядит почти умиротворённым, только лицо его пустое и лишено жизни. Наруто подавляет порыв потрясти его за плечи, дрожащим голосом упрекнуть за шутку и отправиться домой, к Саске. И даже не рассказать ей об этом: она сама бы убила обоих юмористов.       Саске… Что с ней будет, когда узнает?       Впервые за долгое время Учиха отправилась на задание, хотя накануне ухода переживала: говорила про нехорошее предчувствие. Нетипично для Саске, ведь в такое она не верила. Даже планировала передать миссию кому-то другому, тревожась, но Наруто отговорил. Она так давно хотела развеяться и отдохнуть от семейных дел, за несколько дней её отсутствия ничего не случится.       Случилось.       По-детски хочется закричать: так нечестно. Саске не заслужила этой боли после всего, что пережила в прошлом. Их настоящее рассыпалось прямо здесь, сейчас, обращалось пылью. Наруто не справился, не справился с главной задачей: защищать самого дорогого для них обоих человека. Любимого сына.       Даже если Саске смогла бы его простить, он сам никогда не сумеет.       Он прижимает мёртвое тело к себе, не желая выпускать из рук. Боруто больше не сопротивляется, не ворчит про тупые взрослые нежности. И не обнимает отца в ответ, закатывая глаза. Его руки безвольно висят вдоль искалеченного тела.       Наруто молчит, но в голове вертится бесконечное прости. Он повторяет бессмысленное слово раз за разом, баюкая сына. У кого он просит прощения? У Боруто? Саске? Себя?       Лучше бы он умер сам, позволяя Боруто жить дальше.       Он сжимает губы, сдерживая рвущееся: проснись, сынок. Нам пора, некогда отдыхать.       Проснись…       Неужели ты хочешь, чтобы мы жили дальше без тебя? Но как? Как…       Кто-то касается плеча. Наруто вздрагивает и оборачивается. Шикамару едва не отшатывается от этого незнакомого взгляда Седьмого: безумного, потерянного, пустого. На глазах Нара человек словно умер. Только тело его продолжало заставлять жить.       — Наруто… — Шикамару чувствует сухость в горле. Говорить подобное человеку, держащему на руках мёртвого сына, кажется максимально мразотным поступком. — Нужно… закончить начатое.       — Скажи… — голос Узумаки совершенно незнакомый: ровный, лишённый эмоций, жизни. — Это неправда? Гендзюцу? Сон? Шикамару? Прошу тебя...       Нара молчит, не представляя, что отвечать. В глазах Наруто мольба, которой Шикамару никогда не видел прежде. Он будто просить соврать, дать ему ещё несколько мгновений того времени, когда Боруто был жив. И отчаянно прижимает к себе тело ребёнка, ведь если выпустит — то окончательно признает его мёртвым.       — Хочу проснуться, — бормочет Наруто, отворачиваясь. — Пусть этот сон закончится… Закончится…       Ему хочется позвать Саске. Чтобы она пришла, развеяла технику: ведь Седьмой до сих пор не умеет нормально справляться с гендзюцу. А Учиха — мастер иллюзий. Легко справится, да ещё и подденет колко.       Но Саске не придёт. И это не иллюзия. Не сон.       Кровь на руках уже остывает, а тело Боруто коченеет. Их мальчика больше нет, и он не вернётся.       Боруто…       Как нам с Саске жить дальше?