Антарес

В пентхаусе Арлекино прямо напротив открывшегося лифта с деревянными дверями (который, похоже, был персональным, не предназначенным для каких-либо ещё жителей дома) располагалась широкая гостиная-студия с огромным диваном, рассчитанным, кажется, человек на пятнадцать. Диван был низким и на вид мягким – хотя в темноте, при одном лишь лунном (пусть и довольно ярком) свете из панорамного окна высотой метров в пять, я мало что мог разглядеть. Да мне и не было это нужно. Есть диван – и всё, этого достаточно. Больше ничего не требуется. Схватив изящное и на удивление лёгкое, как мне показалось, тело Нёвилетта обеими руками и с пьяным смешком влюблённого безумца почувствовав, как он обхватил меня ножками, я понёс его без каких-либо мыслей и сомнений прямо к этому дивану. Плевать на всё. Будь что будет. Пусть мир хоть взорвётся, хоть исчезнет, но всё это должно подождать, пока мы с Нёви наконец получим друг друга и вкусим нашу любовь и страсть в полной мере. Страсть… О, да… Я чувствовал, что сошёл с ума целиком и полностью. Кажется, я никогда в жизни не двигался в интимные моменты настолько дёрганно и торопливо. Я пытался быть бережным с нашей одеждой, однако треск швов так и сопровождал мои старания раздеть возлюбленного как можно скорее. Повалив его на спину на этот самый диван, что и вправду оказался очень мягким, я тут же навис над Нёви и принялся одновременно пытаться целовать его и расстёгивать его пальто и брюки. Мне бы следовало сначала уделить внимание его шее, груди, животу, да и спине с ножками – все эти части его восхитительного тела просто не могли не получить моего внимания в виде поцелуев, нежных касаний и нервных сжатий в моих ладонях – так Нёвилетт мог бы ещё раз убедиться, как сильно я его люблю. Но сейчас у меня не было никаких сил терпеть. Вообще. Я даже не был в состоянии думать. В моей обезумевшей голове мерцал на грани сознания лишь эфемерный образ того, как я со всей силы вдалбливаю своего любимого в этот несчастный диван. Да, он определённо слишком мягкий. Так что продолжим мы потом на полу… – Ари… – шептал мой возлюбленный пламенем в мою душу, ощутимо сжимая мои волосы и стараясь вдоволь нацеловаться со мной, пока я ещё не отстранился. Кажется, он понял, что раздеваться полностью мы сейчас не будем, так что лишь приподнял свои бёдра в момент, когда наконец его брюки и бельё мне поддались, и я рванул назад, стягивая их с него… – Блять! – из меня вырвался совершенно отвратительный и неуместный гнев, когда снять одежду с Нёви рывком полноценно мне не удалось, так как он всё ещё был в сапогах. Я ощутил, как моё лицо вспыхнуло, а губы плотно сомкнулись, когда я запутался в штанинах окончательно. – Прости, я… Но Нёвилетт попросту не стал меня слушать, думать о моих извинениях или чём-то подобном. Он быстро и молча принял положение сидя напротив меня и кое-как, слегка кряхтя от неудобства и постанывая от избытка эмоций, справился с брюками и сапогами, швырнув их куда-то прочь, после чего буквально накинулся на меня с очередной волной поцелуев и… дрожи. Он дрожал так сильно, что я завёлся от этого, кажется, вдвое сильнее прежнего. Хотя, казалось бы, куда ещё-то? Я и не собирался сопротивляться. Свалившись на него, я кое-как в пылу похоти нашёл опору на локоть, а второй рукой принялся расстёгивать теперь и свои джинсы. Пуговица и ширинка поддались невероятно легко, а вот член не выпрыгнул, как оно бывает в порнофильмах – эта каменная сука встала вбок, спрятавшись под карманом. Мне пришлось его буквально вытаскивать рукой, фырча, как разъярённый бык, от злости на то, что не всё идёт так, как я представлял. Не всё гладко, как по маслу. Впрочем, похоже, Нёвилетту не было до этого дела. – Убери руку, – решительно произнёс он, невольно выгнувшись от желания, и сам схватил мой член своей изящной и на удивление тёплой ладонью с красивыми длинными ногтями. Его пальцы обняли мой ствол рядом с краем головки, прикрытой кожей, и слегка потёрли его, пока сам Нёви глядел на меня так, будто пытался заколдовать. Что же… Я застонал громко и надорванно, как девственник. Даже не думал, что могу звучать вот таким нежным размазнёй. Впрочем… если бы я услышал такие звуки в исполнении моего любимого, я бы сразу кончил, так что, быть может, ему тоже понравилось? Видимо, так и было, потому что, опустив глаза на него, я увидел во мраке его счастливую улыбку и прищуренные от вожделения глаза. Он дышал часто и глубоко, словно пытался не задохнуться в наших чувствах, а его пальцы обхватили оба наших члена и стали надрачивать их вместе. Очень умело и настойчиво. – Блять-блять-блять, Нёви! – закричал я, чувствуя сразу же ту самую волну, от которой мне было и чертовски хорошо, и просто невероятно стыдно. – Погоди!… Я схватил его за запястье и отвёл его шаловливую ручонку в сторону, прижав её к дивану и не выпуская. Край сознания вдруг подкинул идею о наручниках, но я тут же о ней забыл, ринувшись вновь целовать и кусать губы моего сладкого принца, стонавшего возмущённо и возбуждённо мне в рот, пока его бёдра от нетерпения тёрлись прямо об меня самого в попытке компенсировать нехватку стимуляции. – А я всегда думал, что ты паинька… – рычал я в губы Нёвилетта, сопя и вновь целуя его с бешеным сердцебиением у самой глотки. – Неужели? – на удивление дерзко ответил он в краткой паузе нашего исступлённого совокупления ртами, чем вызвал у меня новую волну дрожи восторга и совсем юношескую жажду реванша. Член его я теперь нащупал уже сам, взяв упор на прижатое к дивану запястье Нёви. Размер у него был точь-в-точь таким, каким я и представлял – слегка меньше моего, приятный, прямо в ладошку. Сам же орган стоял колом, как и мой, отчего я в восторге снова почувствовал приближение той самой восхитительно сладкой волны, которую не имел права выпустить раньше времени. Чёрт… – Дразниться вздумал? – прошептал я, щурясь от похоти, и стал дрочить ему плавно, но размашисто, сильно и с активной стимуляцией головки, отчего Нёвилетт охнул и стал дышать так, будто и сам был на грани оргазма. Хах, неудивительно. – Не сомневайся, я заставлю тебя кончить быстрее. Из его груди вдруг полился сладкий и чертовски сексуальный смех с возбуждёнными придыханиями от моей дрочки. – Не забывай… Ари… у кого есть Голос… – произнёс он уже совсем неровно, будто и вправду через секунду или две был готов кончить. – Но я… не хочу… приказывать… ннх… Ари… не торопись!… пожалуйста!… Он буквально взмолился, выгнувшись, зажмурившись и пытаясь сдержаться. Мне так и хотелось продолжить эту игру и заставить его всё-таки кончить, после чего я бы и сам додрочил ему на живот, но с моим любимым Нёвилеттом я не мог так вероломно и нахально поступить. Потому постарался взять себя в руки и повиновался, аккуратно выпустив его пульсирующий восторгом горячий член и склонившись над лицом моего красавца. – Когда-нибудь я заставлю тебя умолять меня… – выдохнул я ему в губы жарко и с едва сдерживаемой животной страстью, – но сегодня я побуду твоим верным слугой. Наслаждаясь его несколько растерянным выражением лица, я отстранился, отодвинувшись на диване назад и сев перед ним на колени, поднял его свитерок, помогая его снять, и тут же с трепетом и нежностью провёл руками по гладкому и бледному телу, что при свете луны едва ли не светилось. Наклонившись вниз, я всё-таки стал делать то, что был обязан – я начал ласки. Поцелуи, чмоки, облизывания, обсасывания… Губами по ключицам, языком по груди и по рельефу рёбрышек, зубами на сосочках… Руками же я мягко сжимал его талию и слегка приподнимал его, как сладкое блюдо, чтобы было удобнее лакомиться. От удовольствия же мой любимый выгибался чуть сильнее и временами возбуждённо приподнимал ножки, слегка сжимая ими моё тело. По коже его бежали волны мурашек, а грудь то и дело слегка подрагивала от лёгких смешков – ориентируясь на эти звуки, я понимал, когда ему было щекотно, чуть сбавлял интенсивность своих движений, хоть мне это и давалось с огромным усилием, и продолжал в этих местах целовать и лизать его чуть аккуратнее. Ведь это ему явно доставляло сумасшедшее удовольствие. Иначе бы он не сжимал мои волосы на затылке, ведь так? – Нёви… ммм… – вырвалось из моих уст, после чего я торопливой дорожкой кратких поцелуев опустился к его паху и стал голодно обсасывать его лобок, основание члена и яйца. Чёрт, здесь было так тепло и гладко (прямо ни единого волоска!), что я будто бы лизал самую настоящую тёплую булочку, которую вскоре мне предстоит съесть. От этих ощущений мне захотелось выпустить зубы… что я и сделал, легонько куснув любимого в лобок, но тут же это место зализав, как только почувствовал осязаемое недовольство Нёви, и опустился вновь к яйцам. – Это… тоже месть? Ннх… – выдохнул на полустоне мой любимый, погладив меня ласково по волосам и вчёсываясь меж прядей ноготками, отчего теперь уже и по моему телу полилась благоговейная дрожь. – Мхм… – отозвался я с занятым ртом, поглаживая его руками по телу, где дотягивался, и потихоньку спускаясь поцелуями ниже. Продолжение не обещало быть особенно удобным, так что через пару секунд я чуть отстранился и тепло подул на его нежную и плотно сомкнутую дырочку, усмехнувшись от того, как он опять вздрогнул. – Милый, позволишь развернуть тебя? Мой принц на это улыбнулся на удивление стеснительно – или игриво? – и любезно стал переворачиваться сам, не преминув при этом картинно и чертовски сексуально оттопырить свой белоснежный зад. Который я, голодный и возбуждённый, тут же будто бы на рефлексах куснул, вызвав краткий испуганный стон у Нёви. – Хей!… – Прости, милый, – усмехнулся я, подцепив случайно подвернувшуюся под руку диванную подушку и бесцеремонно затолкав её под животик возлюбленного. – Ты слишком аппетитно выглядишь, не могу удержаться… И вправду, хрена с два я продержался бы ещё хотя бы пару секунд. Аккуратно и с заботой (последней, что оставалась, блять) уложив его на подушку, я чуть раздвинул его ягодицы и тут же уткнулся лицом в его великолепный зад, не сдержав стон и замычав прямо в нежную плоть. Следом за этим мой язык наконец вкусил Нёвилетта в самой замечательной и желанной для меня сейчас части. Ощутив, к своему удивлению, едва уловимый привкус чего-то ненавязчиво-маслянистого и лёгкий аромат каких-то цветочков, я осознал, что этот поганец, чёрт побери, готовился! Он готовился к тому, что мы переспим! Но… когда?… – Ты, что, успел во время наших умываний зад помыть? За пять минут? – нахально спросил я, задним числом только поняв, что для моего достаточно нежного Нёви этот вопрос мог прозвучать слишком небрежно и грубо. Судя по некоторой тишине после моих слов, так и оказалось. – Д-да… – неловко ответил он, при этом, по всей видимости, заслонив лицо ладонями, однако всё равно задницей шевельнул и дырочкой будто бы подмигнул мне, сократив сфинктер и тут же снова его расслабив. Тут уже я сошёл с ума от похоти окончательно. Невольно прокручивая в голове его робкое утверждение и с восхищением обоняя цветочный запах, я ринулся вперёд и буквально впился в его дырочку жарким и страстным поцелуем, просовывая язык внутрь то понемногу, то глубоко, насколько мог, то ласково полизывая само колечко снаружи широкими движениями, то потягивая тугие стеночки потихоньку в стороны, то прямо чмокая и втягивая обратно в себя свои же слюни, согретые его сладкой задницей и ставшие такими же сладкими и приятными на вкус. О том, что в это время мы оба стонали, как сумасшедшие, я догадался лишь спустя несколько секунд, когда сознание слегка прояснилось, и я стал куда более вдумчиво целовать его, пытаясь уже теперь не столько унять свою страсть, насытившись его податливостью, сколько растянуть и подготовить к своему члену. Который, удостоившись краткого мимолётного воспоминания, тут же дал понять, как сильно ноет. Оторвавшись от любимого, я подался назад, буквально вцепился одной рукой в свой член, запрокинув голову и распахнув рот, сжал его, как суку, и застонал натужно от неукротимого желания. – Ммм… – протянул мой любимый, выглянув из-за плеча, и жаждуще вильнул попкой, заманивая меня обратно к себе. – Ещё… пожалуйста… Зарычав от пламенной страсти, я чуть приблизился телом и шлепнул горячим хером по его мокрой от слюней дырочке, хоть и понимал, что ещё рано входить. – Сука… – вырвалось из меня, когда этот засранец прямо в таком положении погладил меня по члену мокрой ложбинкой. – Не делай так, Нёви, прошу тебя… Я же тебя прямо сейчас трахну, без растяжки… – Так трахни, милый… – прозвенел в моей голове сумасшедший ответ, отчего я снова зарычал, зажмурившись и рывком отстранившись – но лишь для того, чтобы опять наклониться и впиться поцелуем в наглую задницу, которая так и нарывалась на то, чтобы я её жёстко выебал. – Нннх!… Ах, Риз!… Из Нёви даже вырвалось моё более привычное имя по фамилии. Ведь обычно Антаресом и Ари он меня не звал – только последние пару дней. Да и я куда больше привык именно к величанию Ризли. Так что это стало ещё одной каплей в переполненную чашу моего титанического терпения, но я держался, как мог. Из последних сил. Торопился. Откровенно торопился, чтобы приступить к соитию как можно скорее, ведь нам обоим этого так сильно хотелось… Чёрт… Мозг мой отрубился начисто. Я не понимал, готов Нёви или нет, пора вставлять или нет. Язык мой уже ничего не чувствовал. Казалось одновременно и что я только начал ласки, и что я на них уже потратил существенное время, а в чём был правда – хуй его знает! Определить я решил пальцами. Оторвавшись ещё раз от сладкого и влажного поцелуя (а натекло уже и из самого Нёвилетта – да-да, я совершенно не стеснялся особого вкуса скудной анальной смазки, по которой я легко определял, насколько мой партнёр возбуждён), я облизал указательный и средний пальцы и опустил ладонь к его дырочке. Край сознания в последний момент, у самого входа, вкинул мне мысль, что я обязан, блять, позаботиться о любимом, потому первым пошёл лишь один палец. – Как по маслу… – резюмировал я, ощутив лёгкое сжатие задницы вокруг моих фаланг и узрев, как содрогается от удовольствия тело моего среброволосого красавца, когда кончик пальца, проникнув максимально глубоко, почти дотронулся до той самой заветной ночки. Простаты. – Хочешь ещё, да?… Наверное, это было для меня чем-то привычным. Каким-то идиотским отголоском из прошлого. Я привык к роли альфача. Эдакого «папочки», которого нужно умолять и упрашивать трахнуть, и пока не постараешься, награды не получишь. Но, ёб твою мать, сейчас этого мне совсем не хотелось. Потому, лишь только увидев робкий кивок Нёвилетта, уже приготовившегося к этой игре с мольбами, я совсем немного прокрутил палец внутри, вожделенно наблюдая за дрожью моего ангела, а затем аккуратно вытащил, сразу подставил к пальцу второй и ввёл их уже вместе. – Боже, как ты хорошо растянут, Нёви… – прошептал я, сосредоточенно и вожделенно лаская мягкие стеночки внутри и снова потягивая их в стороны. – Я больше не могу, Нёв! Не могу! В глубине своего подсознания я молился, чтобы ему не было больно от моих сумасшедших и несдержанных движений. Пальцы стремительно вылетели из его дырочки, отчего сфинктер тут же резко сжался, а Нёвилетт сильно вздрогнул и довольно высоко и громко застонал, понимая, что сейчас грядёт. Кажется, в последний миг я увидел, как он натужно старается расслабиться обратно. Блять, я его не подготовил до конца… Однако все мои сомнения улетучились сразу же, как только я, между делом успев плюнуть на ладонь и размазать слюну по своему стояку, подставил уже почти раскалённую от похоти головку ко входу, надавил ею вперёд и вошёл сквозь податливое колечко так легко и сладко, что у меня искры из глаз посыпались. – Ааах!!… Мы застонали в унисон, когда я плавно, но настойчиво вдавился на всю длину прямо до основания. Нёви сразу чуть сжался, и я разумно (блять?!) потянул член обратно, дабы он мог привыкнуть потихоньку к столь серьёзному ощущению заполненности. Мне чертовски повезло, что за время моих недолгих стараний по его растягиванию напряжение в паху немножко спало, и я не кончил моментально от ощущения того, как его горячая влажная дырочка обхватила меня со всех сторон и принялась нервно пульсировать. – Не больно, милый?… – прохрипел я шёпотом, будучи не в силах ничего другого сказать и сделать, ведь совершенно потерялся в ощущениях. Хотелось трахать. Молча и яростно трахать. Но нельзя же вот так… – Ннхах… нет… – мой принц дрожал, как осиновый лист, и не только в заднице. Он дрожал весь с головы до пят. Я только сейчас полностью понял это, подняв на него глаза и уложив ладони на его ягодицы. – Прошу, продолжай, Ари… умоляю тебя… – Зови меня Ризли, – хрипло гавкнул я и тут же вошёл ещё раз до основания, вызвав у Нёви краткий и сладкий стон. – Ризли!… Трахни меня!… – взмолился Нёвилетт, чуть приподнявшись всем телом и подавшись назад, ко мне, а затем – вперёд, словно пытаясь самостоятельно трахнуть себя мной. – Молю тебя!… – Ах… Будет исполнено, милый. Шлёп! Громко охнув, мой любимый сильно выгнулся и задрожал от восторга, а я, ослеплённый кайфом и серебряным бликом от его шёлковых волос в лунном свете, схватился за его косу и потянул на себя. Шлёп! Шлёп! – Ах!… Ах!… Ещё!… – Как прикажешь! Мм!… Я еле сдерживал свои собственные стоны за сомкнутыми губами и зубами, борясь с приближающейся волной оргазма и с упоением слушая восхитительный голос моего милого мальчика. Такого податливого, пассивного и дьявольски сексуального с оттянутыми волосами. Этот суккуб раздвинул ноги. Придерживаясь одной рукой за спинку дивана, вторую он не знал куда пристроить, и чуть разведя ноги, он опустился немного ниже, чтобы дотянуться хотя бы пальцами до поверхности под собой, но… Я вновь его поднял – на сей раз обеими руками за плечи. Кое-как найдя нужный упор, я вновь двинулся… Шлёп! Великолепные звонкие охи заполнили студию. Шлёп! Шлёп! Шлёп! Нёвилетт вцепился руками в мои руки. Одну силой перетащил на свою шею, а вторую потребовал опустить вниз, к паху. Что же, я послушно схватил его за горло и член и продолжил двигаться, попеременно сосредотачиваясь то на дрочке ему, то на смачном, звонком и чертовски сладком растрахивании его нежной попки. Такой горячей и прекрасной, со столь великолепно пружинящими ягодицами, что у меня и вправду уже терялось ощущение реальности от сумасшедшей экзальтации. Шлёп! Шлёп! Шлёп! Шлёп! – Ааах!… Аах!… Шлёп! Шлёп! Шлёп! – Нёви… ннгх!… Я и не заметил, как впился в его шею, кажется, выпустив и зубы, отчего моему милому принцу, кажется, стало больно. Краем сознания применив крупицу усилия воли, я чуть разжал зубы, не отлепляясь от вкусной нежной кожи, и продолжил долбить моего любимого, теперь уже попросту сжав в ладони его член, но не слишком сильно – руку я всё-таки, пусть и едва, но контролировал. Чего, кажется, нельзя было сказать о руке на шейке моего возлюбленного. Через несколько десятков грубых и сильных фрикций по самые яйца, я понял, что голосок Нёви стал чуть тише, а личико его благодаря моей хватке задрано слегка вверх. – Нёви!… Я отлепился ртом от его шейки и тут же на каком-то диком рефлексе облизал его за ухом – вместо того, чтобы хоть немного ослабить хватку. И только сейчас до меня дошло, что сам Нёвилетт помогал мне сжимать его шею, а второй рукой сжимал один свой сосочек, кажется, прямо до боли. Шлёп! Шлёп! – Ризли!… Аах!… Ах!!… Останавливаться не было никакого смысла. Трахать. Ещё. Ещё! Сильнее! Шлёп-шлёп-шлёп-шлёп!… Знакомое и будоражащее ощущение обжигающего глотку дыхания, мутная пелена перед глазами, жар, концентрирующийся внизу живота… Я был буквально на грани и едва сдерживался, чтобы не кончить, ведь прекращать двигаться в таком же страстном и быстром темпе мне не хотелось. И Нёви тоже. Я чувствовал это по его настырным попыткам двигаться мне навстречу с каждым толчком. Трахать! Трахать! – Нннхх!… Ннх!… Ннххааа!… Высокие и громкие, даже со сдавленной шеей и чуть пережатым дыханием – крики Нёвилетта за несколько мгновений возвестили мне о приближающейся струе. Я слегка дёрнул его член и тут же ощутил в нём импульсы, а затем увидел белую струю, что выплеснулась куда-то вперёд. А следом – ещё. И ещё! И через одну – чуть менее сильные струи, без выстрелов – мне на руку. Горячие и скользкие, потёкшие прямо по моим сжатым вокруг ствола пальцам и мгновенно ударившие мне по башке своим великолепным терпким ароматом удовлетворения. Мне показалось, что мир сейчас стал существовать только здесь, для нас двоих. Да нет. Ничего мне не казалось. Перевозбуждённый, услышавший слишком восхитительные звуки и сжимающий трепещущее от бурного оргазма тело моего навеки возлюбленного Нёвилетта, я вдолбился в него ещё несколько раз, быстро, резко и особенно грубо, и наконец позволил себе залить в его зад сумасшедше огромную дозу спермы. Будто я неделю дрочил без остановки и не давал себе кончить, довёл себя до распухших яиц, а потом всё это посвятил моему любимому. Отдал ему всё до последней капли. Вероятно, сказывалось то, что весь предыдущий день я провёл со стояком в штанах. Да и хуй с ним. Я кончил. Прямо в зад Нёвилетта. Спустил в его распалённую страстью дырку всё, что было в моих яйцах. Заполнил его так, что, будь он девушкой, забеременел бы десятком детей сразу. Да, это не так устроено, но мне плевать. Я трахался сейчас с моим прекрасным принцем так, как не трахался никогда в жизни. Вообще никогда. Это было так великолепно, шикарно и потрясающе, что я даже забыл, как говорить. Лишь шумно дышал и фырчал, как бешеный бык после корриды, обжигая шею любимого и прямо выдавливая из его члена остатки спермы, пока его нежная ручка пыталась меня остановить. Ведь это, наверное, уже было больно. – Риз!… Прошу… ннх!… остановись!… Отпустив его член и мокрой от тёплой спермы рукой обхватив его за талию, я вдолбился в него ещё раз, вызвав громкий вскрик. – А может, ещё? – в меня будто дьявол вселился. Я только что кончил, но как же хотелось ещё… – Не надо, прошу… Ризли… ах… пожалуйста… – Как прикажешь, любовь моя, – послушно ответил я, не вытащив, однако, свой член из него. Аккуратно переставив колени, я перевернул Нёви так, что он мог грудью лечь теперь на спинку дивана и немного перевести дух. Что он и сделал сразу же, выпутавшись из моих рук и тоже начав шумно и часто дышать, как после скачек. Мысль о скачках вызвала у меня вожделенный смешок. – Хах, Нёви… а ведь я совсем скоро увижу, как ты скачешь на мне, – и вправду, мной будто овладела тёмная сила, так что я, аккуратно наклонившись к ушку моего принца, лизнул его краешек и горячо шепнул, – оседлаешь мой член, как отдохнёшь, милый?… Ответом на мою просьбу служило намеренное и сильное (у, сука!) сжатие сфинктера, а ладонь мою Нёви подхватил и уложил на свою грудь, так что я нащупал его крупный и твёрдый, но весьма аккуратный сосочек, и мои пальцы сразу же будто сами собой сжались на нём, вызвав новый сладкий стон. – Нхха… только если ты, мой любимый мустанг, покажешь своё неукротимое желание сбросить меня… – в этот миг я засомневался, кто именно из нас двоих молвил устами сатаны. – Мне же… нужно обуздать такого прекрасного скакуна, не правда ли?… Я покажу тебе, как изящно могу двигаться даже на самом непослушном и… необъезженном жеребце… Боже правый… От этих слов у меня член буквально налился кровью ещё пуще прежнего. Я крепко обнял моего любимого за талию, прижав его тело к своей груди, и зарычал громко и натужно, после чего отстранился и со всей силы зарядил ему шлепок по заднице, вызвав громкий крик и вновь сжатие кольца мышц. Пиздец сексуально… – Жеребец уже начал показывать свой характер… – с шумными придыхами произнёс я, вытягивая свой член из Нёвилетта, дабы поглядеть на то, как моя сперма будет выливаться из него. Как только горячая светлая жидкость полилась из растраханной дырки на мою головку, я вставил её обратно. Лишь одну головку. Надутую, чёрт возьми, красную и гиперчувствительную. Хотелось ещё… Вновь вытянул. Медленно ввёл обратно. Опять вытащил. Опять вставил… на сей раз повёл глубже. Неторопливо, осторожно и с наслаждением глядя на то, как Нёви сам задницей на меня наталкивается. Хочет ведь ещё, ненасытный мой… – Неужели ты уже готов? – лукаво спросил я, ухмыляясь. – Ведь ещё минуту назад просил остановиться… Шлёп! – служило мне ответом безмолвное и проиллюстрированное вульгарным взмахом задницы и звонким шлепком желание Нёвилетта совокупляться ещё. – Трахни меня, Ризли, – властно, но не используя Голос, молвил мой возлюбленный, подавшись теперь вперёд и выпустив мой член из себя почти до самой головки, будто ожидал моих действий. – Ух… Так хочешь, чтобы по яйцам потекло? – спросил я, с восторгом наблюдая за тем, как по его промежности потекла густая крупная капля, заставившая Нёвилетта слегка сжаться от лёгкой щекотки. – Хах… Сегодня я обещал исполнять любые твои желания… Задержав головку примерно на середине у выхода и чуть поводя ей буквально на несколько миллиметров взад-вперёд для сильной стимуляции сфинктера, я вновь отвесил Нёви звонкий шлепок – на этот раз по другой ягодице. Его зад сильно сжался, выпихнув меня наружу, однако я настырно уткнулся в него обратно, заставляя моего любимого расслабиться, вошёл в него до основания, а затем плавно, но быстро вытащил член целиком. Сперма полилась прямо ручьём. Выливаясь из задницы, она стекала по промежности, по яйцам и по стояку самого Нёви, вызывая у него тихие стоны удовольствия и очередное «подмигивание» сокращающейся дырочкой. Это выглядело просто пиздец пошло. – Какая же ты у меня шлюшка, Нёви… – не сдержался я от «комплимента», желая тем самым выразить то, насколько сильно я был восхищён им. – У меня и так на тебя перманентный стояк был всю жизнь, а теперь… ммм… Я не выдержал и снова ввёл в него член, задержавшись примерно на половине и взявшись за его талию. – А как же твой план со скачками?… – тихо и томно произнёс мой любимый, вновь выглядывая из-за плеча. Выгнув спинку, он вильнул задницей так, что она буквально огладила мой член со всех сторон, особенно – сверху и снизу, отчего я трепетно застонал и жёстко сжал его ягодицы пальцами, потянув на себя. – Блять, Нёви… я всегда думал, что ты такой нежный тихоня-пассив… а ты самая настоящая элитная шлюха… Адекватные секс-комплименты своему прекрасному небожителю я делать совсем не мог – не знал, как. На мои слова он резко и неожиданно грубо насадился на меня, вызвав у нас обоих синхронный стон на всю студию. – Мммх!… А ты думал… что спустя столько лет я не буду готов сделать для тебя в постели всё что угодно?… Закусив губу, я нервно усмехнулся, сжал его бёдра и резко сократил между нами расстояние до минимума, оставшись крайне глубоко внутри и наклонившись к его ушку. – Тогда, Нёви… будем считать, что мы годами тренировали свои навыки… чтобы, оказавшись вместе, доставить друг другу неземное удовольствие… и я посмотрю, чему ты научился… и скачкам, и не только… а ты посмотришь, что умею я… Дрожа от заполненности, мой любимый усмехнулся, извернулся чуть сильнее и потянулся к моим губам, ища поцелуй. Я тут же замолк, ответно приблизился и стал страстно и мокро обсасывать его губы, кайфуя от того, как по подбородку текли наши слюни. Моё тело вновь стало размеренно двигаться вперёд и назад, лаская ту самую чувствительную точку внутри, по которой головка проскальзывала с изумительно приятным ощущением от дрожи, которая сотрясала нежное тело Нёвилетта при каждой фрикции. Он был таким чертовски сексуальным и возбуждающим, что я был готов кончить вновь, кажется, всего через несколько секунд. Прямо как спермотоксикозный подросток. Но ощущения явно меня обманывали, и я понимал, что на этот раз могу контролировать абсолютно все свои движения и даже дразнить моего принца, если вдруг нам обоим покажется, что мы этого хотим. Дразнить и не давать кончить ни ему, ни мне, чтобы продлить удовольствие. Чтобы сполна насытиться друг другом, прямо наесться после стольких лет страшного голода, который мы пытались утолить хоть кем-нибудь, лишь бы не умереть от горя и пустоты. Пустоты больше не будет. Никогда. – Я люблю тебя… – прошептал я в губы возлюбленного, перехватив его тело чуть поудобнее и вновь ускоряясь – но явно не для того, чтобы вскорости кончить. – И я тебя, Ари… – с хитрецой отозвался Нёви, выдохнув жаром мне в рот и прикрыв глаза. – Позволь… я всё же… буду звать тебя так… Ох, боги, он волновался за то, какое имя я хочу слышать! – Пхахах, Нёви, – я чмокнул его в щёчку, остановившись внутри. – Ты можешь звать меня так, как захочешь. Любым именем. Хоть Ризли, хоть Антарес, хоть как. – А волчонком? – игривый тон моего любимого аж заставил меня слегка покраснеть. Чудесное ощущение жара на щеках. – Разрешаешь? – Разрешаю, любовь моя, – я снова чмокнул его, а затем горячо выдохнул, отстранился и всё-таки вернулся мысленно совсем не к нашему сексу, а к прожитым в неведении годам. Наверное, продлилось это моё погружение в прошлое всего несколько секунд, но в них я успел прокрутить с молниеносной скоростью в голове просто огромное количество воспоминаний. Знакомство с Нёви. Его чудесный облик, вызывавший у меня недоумение и странные подозрения. Иронично, конечно, что они оправдались, но сейчас меня это ни капли не волновало. Затем – совместные занятия. Моя просьба оставаться у него, дабы до универа мотаться не так далеко. Его согласие. Очень милое и гостеприимное отношение. Забота. Каждый день вкуснятина на ужин. Совместные перекуры на балконе. Разговоры о вечном и о разных мелочах. Понимание, насколько мы похожи, и вместе с тем – далеки… По истечении нескольких секунд я погладил его по ягодицам, перехватил за бёдра и вновь стал двигаться. В голове в это время продолжали всплывать детали нашего прошлого. Я отдалился от него после сдачи магистерской. Мне стало странно с ним общаться. Я не понимал, что ощущаю, и вкупе с некоторой его холодностью – вероятно, обусловленной моим длительным игнором и его полностью иссякшими силами терпеть всё это – перестал ему писать и звонить, оставшись где-то на периферии. Затем – много работы, много пьянок и гулянок. Одиночество. Паршивое, гадкое, склизкое. Не дававшее мне покоя долгое время, пока Нёвилетт не написал мне снова. Встретились. Обсудили дело. Перекинулись парой слов о делах в целом, о жизни, о последних новостях. Я понял, что мне не хочется терять его. Возобновил общение. Стал буквально засыпать его сообщениями в сети, а в ответ получал регулярные и весьма ёмкие ответы. Чувствовал взаимный интерес. Понимал, что не стоило расходиться так далеко… Шлёп… шлёп… Размеренный темп вызывал у меня какое-то трансово-медитативное состояние, путая мысли, воспоминания и ощущения в единую кашу, от которой мне было одновременно настолько хорошо и больно душевно, что я почувствовал жжение на глазах, но лишь где-то на фоне, не придав этому совершенно никакого значения. Вновь работа, вновь некогда. Общаемся всё меньше. Пересекаемся в судах: на заседаниях и в коридорах, но почти никогда – за пределами. Снова работа, секс, пьянки-гулянки. Куча разных идиотских отношений. Секс. Секс. Секс. Везде секс! Каждый день секс… Шлёп! Шлёп! – Ах!… Риз!… Ещё! Ещё! Сильнее!… Я послушный волчонок. Мой принц просит – я повинуюсь. Даже приказывать не нужно. Двигаюсь резче. Ускоряюсь. Роняю слезу себе на грудь. Запрокидываю голову и выдыхаю шумно. В голове хаос. Ангел на прокуренной кухне. Светлый, прекрасный. Видел ли я его хоть раз таким? Нарядным, накрашенным. Не строго одетым и собравшим волосы в хвост для заседаний, а завившим чудесные локоны. Гладким и мягким, прямо светящимся… Нет. Никогда. И что я понял? Что влюблён? Безусловно. Но когда влюбился-то? Сейчас? В эти волосы? В этот макияж? В эту шёлковую блузку, соблазнительно ложащуюся тонкой тканью на вставшие от лёгкого сквозняка соски? Хер там. Влюблён я был ещё в магистратуре. И когда проснулся перед магистерской в гнезде из учебников и увидел ангела на своей кровати. И предложил ему остаться со мной на ночь. Чтобы не волновался? Чтобы не расстраивался? Или чтобы… я мог приласкать его? А может, и поцеловать?… Да чёрт знает… Шлёп! Шлёп! Шлёп! – Риз… Ннх!… Я… я… скоро… хаах!… – Давай… Кончи для меня, детка… – прошептал я, хлюпнув носом и поменяв ритм движений. Теперь я трахал его чуть медленнее, но очень жёстко. Резко. Грубо. Как будто наказывал. А наказать должен был-то сам себя… За весь этот пиздец. Ведь Нёви был в меня влюблён так давно! И, кажется, свои чувства осознавал гораздо лучше и глубже, чем я… Кусок идиота. Шлёп-шлёп-шлёп-шлёп!… Ритм я снова ускорил, чувствуя вместе с подавляющим меня стыдом и невероятным пламенем чувств новый скорый оргазм. Сколько уже времени прошло? У нас сейчас – минуты. Сущий пустяк. Мелочь. А за пределами этой студии – годы. Преступная расточительность. Трата бесценного и невосполнимого времени, что мы могли провести вместе в любви, гармонии и согласии, а жили, два тупицы, порознь, сомневаясь и боясь быть отвергнутыми и осужденными. Как будто каждый день судили людей за гомосексуализм и боялись попасть под этот каток правосудия сами. А ведь в Фонтейне не судят за отношения между представителями одного пола! И даже, как выяснилось вчера на катке, никто внимания не обращает на подобную парочку, целующуюся у всех на виду. Всем наплевать! И лишь мы сами выдумали себе какую-то чушь. Из страха. Мм… страха не только быть отвергнутыми. Но и страха потерять. Я боялся потерять Нёвилетта. А он – меня. Ведь если бы тема с гомофобией и вправду оказалась правдивой хотя бы на какую-то мизерную долю, ничего бы этого не было. Так и остались бы несчастными. Один потерял бы любовь, второй – друга. И неизвестно, чем бы всё это закончилось. И как близко оказалась бы смерть в итоге. Хотя, ведь как иронично, Фарман не даст соврать, смерть была к нам близка в любых альтернативных мирах. – Ризли?… – сквозь стоны произнёс Нёвилетт, чуть обмякнув и глядя через плечо на меня, вовсю разревевшегося, как ребёнок. – Почему ты… плачешь?… Что случилось?… Я тут же наклонился к нему и обнял, прижавшись спиной и застонав от душевной боли. Движения свои я при этом совсем не собирался останавливать. Напротив, я стал долбиться ещё сильнее и быстрее! Ещё! Ещё! – Я люблю тебя, Нёви! Люблю! Всем, что у меня есть, люблю! Мне хотелось выключить мозг. Но, как на зло, я вспоминал всё, что между нами было. И не было. Сердечные заплатки в виде грёбанных сторонних людей, которых мы использовали, как инструменты, чтобы не сойти с ума и получить хотя бы крупицу тепла. Хах, что уж… Нёвилетт достаточно получил, определённо. Я обнял его ещё крепче и прямо сквозь неудобство позы стал вжиматься в его горячий зад, будто тем самым пытался достать до самой глубины его души. Никогда я ещё не трахался так эмоционально… Да я хоть раз плакал во время секса вообще?! Да никогда, блять! – Ризли!… Аах!… Хаах!… – он кое-как влажной рукой зарылся мне в волосы и продолжил стонать громко и чувственно, вместе с тем будто бы пытаясь отвлечь меня от моих мыслей. – Ты просто… замечательный!… Аах!… Риз… я люблю тебя!… сильнее всего на… свете!… Мне ещё никогда… ах… не было… хаах!… так хорошо!… Мой… милый… волчонок!… Аах!… Ещё!… Прошу!… На такие слова, вздохи и буквально пение мягкого голоса я реагировал постепенным затуханием горечи и тоски. Я мысленно возвращался в настоящее. В этот момент. Мгновения, когда мы наконец-то вместе. Наконец-то можем осязать друг друга и ощутить на вкус. Почувствовать запах (в том числе, и долбанных цветочков), слышать безудержную страсть и лицезреть хрупкость и открытость друг другу. Всё остальное было не важно. Оно осталось позади. Не нужно было жалеть из-за этого. Было и было. Главное – что разобрались. Что сейчас можем свободно любить и быть счастливыми. Отныне – каждый день. Каждую секунду. – Нн… Нёви… хаах… хнн!… Рррааааахх!… Хааах!… Хааа!… Я кончил так бурно, что у меня в глазах потемнело. Не уверен, сколько на этот раз вышло спермы, но, кажется, именно от моего голоса Нёвилетт и сам кончил – он сильно выгнулся, запрокинув голову и стал звонко и чувственно стонать в унисон со мной, сжимая длинными ноготками диванную подушку у своей груди. Мои руки сжимали его сильно и крепко, словно я боялся, что мой принц убежит. Хотя это было не так. И он не собирался убегать, и я этого не боялся, не допускал даже. Мне просто нужно было ощущать его рядом с собой как можно лучше, как можно ярче и надёжнее. Он был для меня сейчас всем. Даже бо́льшим, чем мир. Да и не только сейчас. Всегда. – Риз… как ты?… – участливо спросил мой возлюбленный, всё ещё пытаясь перевести дыхание. – Ты думал о чём-то плохом?… Я кивнул и всхлипнул – громче, чем хотел. – О нас. Всё, что я смог сейчас сказать. Буквально выдавил это из себя. Нёвилетт же был святым человеком, так что не стал мне ничего отвечать или ещё что-то спрашивать. Вместо слов он вновь положил ладонь мне на голову за ухом и погладил так ласково и тепло, что я вмиг начал успокаиваться. Потихоньку, постепенно, переставая чувствовать такое жжение в глазах и отёчность лица. – Если бы мне в самом начале высшие силы предложили или прожить всю жизнь в спокойствии, или долгие годы терпеть мучительную безответную любовь, но потом получить на неё ответ сполна… я бы с уверенностью выбрал второе. Я бы выбрал тебя, Ари… в любых других альтернативных мирах… были бы мы богами, демонами, скитальцами или сумасшедшими – я бы выбрал тебя. Я люблю тебя всей душой!… Выслушав моего любимого и буквально впитав в своё сердце каждое его слово, каждый звук, что издавали его прекрасные уста, я ненадолго замер, осмысляя всё сказанное, и вдруг хрюкнул от смешка. – А теперь вспомни, что мой член всё ещё в тебе, и повтори всю эту пафосную речь ещ-… – Ах ты зараза! Он меня с силой отпихнул задницей, заставив буквально свалиться с дивана на пол, но я и сам был готов упасть. Я ржал, как припадочный. – Хахахахах! Нёви, хахахах! – Т-ты… ах ты!… Умф!… – Хахахаха! Соскользнув с залитого спермой и слюнями дивана, он упёрся в мои плечи, роняя меня спиной на мягкий ковёр с длинным ворсом, и сердито посмотрел на меня, всё ещё хохотавшего и еле-еле пытавшегося успокоиться. – Обесценивать мои слова вздумал? – Никогда в жизни, милый. В своём ответе я был честен, как боженька. – Тогда ответь нормально. Он гордо вздёрнул носик и замолк, ожидая моих слов. Я же перехватил его ручки на своих плечах и потянул его самого ближе к себе. Нёвилетт сопротивляться не стал и податливо опустился к моему лицу, параллельно с этим усевшись на мои бёдра поудобнее. Я же в этот момент уже гладил его нежные щёчки и любовался похмуревшими бровками, заходя пальцами на них и лаская, дабы расправить. – Я бы тоже выбрал второй вариант. Тут его бровки сразу же, как по щелчку пальца, поднялись вверх. Я усмехнулся. Ведь я не собирался по-настоящему смеяться над чувствами Нёви. Никогда бы не позволил себе такое. – Вот то-то же, – вновь сделав более серьёзное лицо, мой возлюбленный отстранился и гордо уселся на моих бёдрах снова. – А знаешь… есть ещё один эффект, который твои слова на меня оказали, – честно признался я, вытерев сухой частью ладони остатки своих слёз. – Какой же, милый? – спросил Нёвилетт, параллельно заведя руки за спину и начав шебуршать в области своих ягодиц, дабы нащупать мой член и направить его обратно в себя. – Ннх… ты что делаешь-то, я же только что кончил… – Я тоже, – серьёзно ответил среброволосый суккуб, подведя головку к своей мокрой заднице и расслабив сфинктер, из которого опять полился ручей горячей спермы. Сейчас она удачно сработала бы в качестве смазки. – Так какой эффект? – Ннхааах!… Блять, Нёви! – от удовольствия я дёрнулся всем телом и рефлекторно сжал его бёдра, усадив на себе чуть удобнее. Глаза в глаза – я увидел буквально пламя в его взоре. – Эффект такой, что… я больше не плачу. Хах… На миг отстранившись сознанием, я вновь понял, что между нами сейчас происходило. Понял, в какой мы позе, сколько раз кончили, сколько из нас вылилось спермы, сколько мебели мы испачкали, сколько примерно времени уже трахаемся, сколько времени не скрываем друг от друга свои чувства… Всё это буквально с каждой секундой заставляло меня улыбаться всё шире и шире. – Похоже, я своё дело знаю, – картинно горделиво произнёс мой адвокат, разведя согнутые в коленях ноги пошире и опустившись на мой член окончательно. – Что ж, mon doux… Мы с вами договаривались о скачках. Извольте же теперь показать мне ваш истинный темпера-.. Аах!… Я хитро ухмыльнулся. Моего толчка именно в этот миг Нёвилетт не ожидал. – Что такое? Скакун не по вам, mon chéri cavalier?… В ответ на это мой любимый двинулся так, что застонал уже я. Своё дело его зад знал, возможно, даже больше, чем язык. – И на вашу спесь найдётся управа, – ехидно прошептал мой среброволосый суккуб, уложив ладони на мой пресс для упора, и продолжил двигаться. В этот момент я обхватил его за бёдра, теперь уже позволив себе ласкать его прекрасные ягодицы, и внезапно поймал себя на шальной мысли, что мои первые идеи в этой студии, касавшиеся перемещения на пол, осуществились сами собой, без какого-либо плана. Как я, однако, угадал удачно… Мой принц же, тем временем, двигался в унисон с моими старательными толчками, демонстрируя мне то, насколько он и вправду может быть сексуальным. Он двигался, как самый настоящий элитный эскортник, завораживая мой взор и управляясь с ощущениями моего члена так искусно, что я и представить себе прежде не мог, что люди могут вот так трахаться. А ведь это была всего лишь наша первая ночь вместе… Он ласкал мой член будто бы с каждой стороны поочерёдно. И с разным усилием. Двигал задницей то под одним углом, то под другим, то выгибался назад и двигал только бёдрами, то вновь наклонялся ко мне, то вовсе ложился на мою грудь, поглаживая мой стояк противоположной стенкой анала… Это было так прекрасно, что я всё больше и больше понимал, что до самого рассвета не выпущу его зад из своих рук. – Нёви… ннх… – Да, Ризли? – от его медово-сладкого голоса я таял, как мороженка. – Пере..езжай ко мне… Он резко замер. Скачки прекратились, а его силуэт против лунного света, пусть я ничего и не видел во тьме, будто бы стал смущённым. Похоже, Нёви покраснел. От этого из моей груди вырвался тихий смешок. – Я… я подумаю, – ответил он, вновь выпрямившись и резким движением расплетая косу, волосы из которой тут же быстро разобрались и слились в единую волну тончайшего серебра. Мысленно пожав самому себе руку за успех, я двинулся ещё пару раз и… схватил Нёвилетта, резко развернув его самого на спину на пол. Пара бесцеремонных собственнических движений – и ножки моего прекрасного возлюбленного удобно лежали на моих плечах, а я уже вновь продолжал совокупляться с его горячей и шикарной попкой, вдалбливая его в пол, как с самого начала и представлял, пусть пока и не слишком грубо. – И не стыдно вам, monsieur le procureur? – произнёс мой принц, для пущей сексуальности закинув руки над своей головой. – Думаете, что если вас хватит на третий оргазм подряд, то и у меня так будет?… – А с чего ты решил, что я скоро кончу? – усмехнулся я, двигаясь внутри него медленно и смакуя каждое мельчайшее ощущение. – Поверь, наша ночь ещё только начинается… даже если больше ни разу не кончим, в чём я сомневаюсь… я даже просто процессом с тобой хочу наслаждаться до самого утра… Остановившись, я чуть опустил его ножки к своим сгибам локтей, чтобы ему было удобнее, и наклонился к его лицу вплотную. Моего обоняния коснулся почти эфемерный в нашем эякулятивном духе аромат его волос и тонкий флёр его парфюма. Губами я дотронулся до его щёчки, а затем вновь продолжил двигаться, глядя на моего возлюбленного вплотную, с минимального расстояния, и любуясь им так, будто боялся моргнуть и потерять. – И пусть таких ночей впереди нас ждут тысячи, – подытожил Нёви, обхватив мою шею руками и притянув к себе для очередного поцелуя. Сколько раз мы за сегодня поцеловались? А сколько фрикций совершили? Сколько раз в нас ударил учащённый пульс? Имело ли всё это значение? Ведь не было никакого проку и с того, что мы знали или могли уверенно посчитать, сколько дней мы провели порознь. Или сколько фальшивых любовников через себя пропустили, чтобы забить дыру одиночества и разлуки и, прости господи, «научиться». Всё это ничего не стоило. Не было бы даже никакой разницы, если бы кто-то из нас сейчас был девственником. Или если бы мы ни с кем не встречались до текущего момента. А может, мы бы меньше болтали и больше целовались. Как знать. У всех этих вещей не было никакого значения. Важно было лишь то, что мы с Нёви наконец-то были вместе. В восхитительных позах, в лужах спермы и смазки на чужой мебели, в темноте и под светом луны, в плену своих грёз и счастья, которое предстояло ещё долго изучать и развивать в полноценное, спокойное и свободное, чтобы прожить в мире и гармонии… сколько? Опять считать? Нет, так не пойдёт. Прожить с Нёвилеттом я хотел бы всю свою жизнь. Без подсчётов. Всю. А сейчас, в эту ночь и в этот миг мы будем гореть. Пламенно, ярко, прекрасно. Прямо так, как в той фразе: «Гори, гори, наслаждайся этой жизнью, прогорай и в страстях и в стремлениях. Не важно сколько дней в твоей жизни, важно сколько жизни в твоих днях». Ровно так, как Нёвилетт и сказал.