Поцелуемся?

Спальня Минхо,

три часа ночи:

Хёнджин лежит на кровати и болтает без умолку. Минхо уверен, что он пытается разрядить обстановку, но даже любимые треки, звучащие из винилового проигрывателя, не помогают расслабиться. Минхо в бешенстве. Как можно на приглашение выпить молча развернуться и уйти? Он почувствовал себя прокажённым, оставшись один там, в туалете. Надо было остыть и найти того красавчика в клубе, но из-за Феликса… Минхо буквально трясёт от предвкушения встречи с ним. Его спокойной размеренной жизни точно конец. Родила мать змеёныша, под стать себе, а Минхо теперь страдай от обоих. Нет, нельзя так о самых близких. Это алкоголь в нём говорит. Коротко взглянув на пустую литровую бутылку виски и поймав немного окосевший взгляд Хёнджина, Минхо начинает чувствовать себя пьяным. Ощущать это каждой клеточкой тела. И когда они успели? — Минхо, — вырывает из раздумий Хёнджин, — ты вообще меня слышишь? — Конечно, слышу. Хёнджин закатывает глаза с безмолвным «ага, конечно» и повторяет уже, видимо, ранее заданный вопрос: — Ты из туалета пришёл темнее тучи. Неужто столько драмы из-за брата? — Нет, — теперь его очередь закатывать глаза. — От меня съебалась одна симпатичная задница. Хёнджин взрывается смехом чайки, трепыхаясь и случайно спинывая покрывало с кровати: — Секси-боя Минхо отшили. — Заткнись, — шипит Минхо, — и подними одеяло с пола, катастрофа кривоногая. Хёнджин медленно садится, переваливается вперед через свои ноги и начинает на четвереньках ползти к концу кровати. Он, выгнувшись, тянется к полу. Его голова скрывается за матрасом, а задница торчит вверху, смотря своими округлостями прямо на сидевшего у изголовья Минхо. Тот на мгновение вспоминает красивые изгибы тела того парня, кажется, Джисона. Его блестящие розовые губы и выразительные глаза. И как забавно сменялись эмоции на его лице. Такие яркие. Вызов, недоумение, удивление, смущение, испуг… Но, кажется, именно дерзкий взгляд с вздёрнутой бровью и нагловатой ухмылкой, что были подарены в первую секунду знакомства, именно они, заставили Минхо пропасть. Теперь он хочет себе этого парня. От раздумий его опять отвлекает друг-недоразумение своим громким пыхтением в попытке дотянуться до цели на полу. Он рывками тянется вниз, отчего его ягодицы, обтянутые чёрными брюками, то и дело дёргаются. Как же Минхо хотел тогда коснуться красивого незнакомца… — У тебя тоже есть задница, — тихо произносит он будто в тумане, но, кажется, Хёнджин его не слышит. А нет, слышит и, весело хихикнув, игриво вертит бёдрами: — Ещё какая! Он снова поднимается на кровать и всё так же на четвереньках укладывает добытое с пола одеяло. Минхо сам не понимает, как его рука оказывается на внутренней стороне бедра Хёнджина и медленно скользит выше. Тот замирает: — Хо, что ты делаешь? Его вопрос игнорируется. Минхо, завороженно следя за своей ладонью, сжимает мягкую ягодицу, и Хёнджин дёргается в попытке отстраниться. Но ничего не выходит — его притягивают к себе за талию, вжимаясь сзади и блокируя движения. Ощущая чужое тепло, Минхо сейчас испытывает такие контрастные чувства: тело расслабленно под алкоголем, но по венам будто огнём разливается возбуждение вперемешку с накопленной агрессией. Минхо злится… Злится на брата, что вечно рушит порядок его размеренной жизни. Злится на Джисона, что залез в его мысли и сбежал, не дав шанса. Надо было прижать его к стене в том злосчастном туалете и наполнить лёгкие его запахом… Потерянный в своих мыслях, Минхо вдыхает привычный аромат парфюма, зарываясь носом в мягкие волосы. Запах свежий, приятный. Он прикусывает шею под затылком, и волна дрожи проходит по прижатому к нему телу, что всё ещё слабо пытается отстраниться. Но Минхо хватает Хёнджина за подбородок, через его плечо поворачивает лицом к себе и впивается в губы. Чувствует их алкогольный вкус, чувствует, как тот расслабляется и впускает настойчивый язык, сплетаясь с ним в поцелуе. Минхо нетерпеливо забирается пальцами под его майку, касается горячей кожи и спускается вниз к ширинке брюк, чтобы быстро расстегнуть молнию и накрыть ладонью чужое возбуждение…

В гостиной Минхо,

через несколько минут:

Феликс разлепляет глаза и находит себя лежащим на барной стойке в гостиной. В гостиной, блять, своего старшего брата. Боже, как он мог так объебаться? Уже трезвым оглядев тёмное пространство, он замечает свет из приоткрытой двери спальни Минхо, откуда доносится музыка. Тот, кажется, дома, и раз Феликса не разбудили, значит, о его присутствии никто не догадывается. Можно свалить по-быстрому и переночевать в мотеле. Хотя с хера ли ему куда-то уходить? Нудёж Минхо он точно переживёт. Его раздумья прерывает громкий стон из спальни. Неужели Минхо с кем-то ебётся? Не сказать, что он пиздец как желает это увидеть. Но хочется убедиться, что у Минхо с его запросами ещё не отвалился член за ненадобностью. Недолго подумав, он снимает косуху, тихо подходит к двери… И ахуевает от увиденного. В просторной спальне его старшего брата, этот самый брат трахает Хван Хёнджина… Влажную, блять, мечту Феликса, Хван Хёнджина. Освещённый лишь слабым светом прикроватных светильников, Хёнджин, передом к Феликсу, возвышается над матрасом у самого изножья, стоя на коленях и откинув голову назад. За шею и талию его притягивают к себе руки Минхо, что в похожей позе сзади неторопливо двигает напряжёнными бёдрами… Явно засаживая свой член в столь желанную Феликсом задницу. Опущенное лицо брата скрывается за чужой широкой спиной. Оба парня не видят Феликса за приоткрытой дверью, а он же не может оторвать глаз от Хёнджина. В жизни он, блять, ещё прекраснее. Рельефные плечи и в меру накачанная грудь. Вместо явно очерченных кубиков пресса сильно выделяются линии продольных мышц, а на плоском, но мягком на вид, животе сверкает пирсинг. Глазастый Феликс замечал украшение на видео с танцевальных практик Хёнджина, когда свободные футболки задирались в движении. Его танцы с оголёнными частями тела — любимый контент Феликса. И сейчас он забывает дышать, когда видит обнажённого Хёнджина вживую. И да, не Феликс сжимает до красных пятен его талию. Не Феликс обхватывает ладонью его шею. Не Феликс заставляет его мелодично стонать… Но удовольствие Хёнджина будто передаётся ему и растекается жаром по телу, с будоражащим каждый нерв приятным покалыванием. Всё, что сейчас доступно его органам чувств, заставляет пульс биться чаще, а член упираться в твёрдую ткань джинс. Глаз радуют плавные, расслабленные движения Хёнджина. Он извивается пластично, будто танцует, и, кажется, даже тихая музыка из проигрывателя подстраивается под его ритм. В тусклом свете сверкают капли пота на его белоснежной коже. А манящие алые губы, приоткрытые в попытке глубже дышать, сводят Феликса с ума. Как хочется коснуться… Неторопливо, с чувством вылизать каждую, попробовать на вкус. Оттянуть аккуратно зубами, вызывая несдержанный стон Хёнджина… Хочется почувствовать языком напряжённые вены на его шее. Накрыть губами твёрдые соски, обдать жаром и жадно их втянуть. Хочется пройтись ногтями по впадинам на сухом животе и ощутить под пальцами выступающие сухожилия на идеально гладком лобке. Как же Феликсу нравится отсутствие ненавистной ему растительности на столь идеальном теле. Хёнджин идеальный. А его член… Лучше бы Феликс его сейчас не видел, потому что сдержаться… Сдержаться практически невозможно. Он явно не возбуждён до конца. Как он желает помочь его члену налиться и предстать в своём лучшем виде — Феликс уверен, что тот может быть больше и тверже… Минхо, сука. Тот явно трахает без чувств — просто использует, и ему наплевать на чужое удовольствие. Нет. Уйти и оставить своего краша на растерзание братца — не дождётся. И у Феликса есть идея. Минхо точно будет в ярости.

Кровать в спальне Минхо,

через пару минут:

Душно. Кажется, мозг начинает трезветь, потому что член в заднице ощущается всё ярче. От Минхо исходит жар. Твёрдая головка внутри распирает тугие стенки, проходится по простате, отчего будто током прошибает. Непривычно… Хочется и насадиться глубже ради собственного удовольствия, и отстраниться, чтобы не испытывать этих странных ощущений. Но неожиданно Хёнджин начинает чувствовать тепло ладони на своём члене. Приятно. Ему не хватало такой стимуляции. Он не может сдержать стонов от движения чужой крепкой руки по основанию. Но вдруг головку накрывает что-то горячее и влажное. Он опускает взгляд… Пиздец. Внизу видно светлую макушку того, кто сейчас насаживается ртом на его член… Пока в это время Минхо всё ещё сзади и продолжает проникать в задницу. Кто это, блять? Но мысли прерываются его несдержанным стоном, когда некто упирается носом в лобок, и Хёнджин ощущает узость чужого горла. Незнакомец выпускает медленно член, оставляя во рту только головку, и поднимает взгляд. Исподлобья на Хёнджина смотрят красивые, тёмные, полные похоти глаза. Незнакомец втягивает щёки, отчего скулы кажутся ещё острее. Его алые пухлые губы так правильно обхватывают член Хёнджина… Кто бы это ни был, выглядит он потрясающе. Блондин ещё пару раз медленно насаживается, чтобы следом выпустить член и пошло пройтись языком по всей длине, всё так же смотря исподлобья диким взглядом. У Хёнджина сейчас крыша поедет от этого парня. Невозможно быть настолько сексуальным. Но вдруг он ощущает спиной прохладу и не чувствует больше члена внутри. — Какого хуя? — зло кричит Минхо, вылетая сбоку. Он хватает незнакомца за волосы на затылке и с силой оттаскивает от Хёнджина. Наклоняет его голову назад, чтобы открыть себе обзор на лицо, и распахивает удивлённо глаза: — Феликс? А Хёнджин узнаёт этот профиль с веснушками. Ахуеть. Феликс, в руках Минхо, опрокидывает голову назад и открывает рот в попытке отдышаться. Губы блестят от слюны, а изящная шея из-за выступающего кадыка в таком положении кажется сломанной. На лице его ни капли страха. Он смотрит на Минхо самодовольно, с вызовом, будто ситуация его забавляет. Бровь его изгибается, глаза хитрые и блестящие… кажется, он и правда сам дьявол. — Good night, brother, — улыбается он, словно безумный, — развлекаешься? Как видишь, я тоже. — Ты мерзкий, — зло выплёвывает Минхо. Феликс растягивает улыбку, оголяя клыки, но при этом взгляд его становится озлобленным: — Кто ещё из нас мерзкий? — ухмыляется. — Кто из нас знал, что его младший брат запал на Хёнджина? Кто из нас говорил, что тот не любит быть принимающим и всё равно спустил в него пар? — делает паузу и легко наклоняет голову вбок: Ну что, Минхо? Кто же сумел так взбудоражить мою фригидную бестию? Хёнджин в ступоре. Слова Феликса, высказанные стальными голосом, не сразу доходят до его понимания. «Запал», «спустил пар»… Он что, защищает Хёнджина? Ревнует? И видимо, он попадает в точку, потому что выражение лица Минхо меняется. Хёнджин прежде мог видеть его таким виноватым, когда тот сильно косячил перед любимым тренером. Очень редко. Теперь он, кажется, догадывается — Минхо боится не строптивого характера своего младшего брата. Кажется, его страшит присутствие человека, что слишком хорошо его знает. Вот так да. Феликс рядом не больше десяти минут, а нимб святого Минхо уже начал тускнеть. В подтверждение догадкам, тот молча отпускает Феликса, быстро встаёт и покидает комнату, бросив у двери еле слышно: — Ебитесь, как хотите. А Феликс, не отрывая изучающего взгляда от Хёнджина, отвечает ему вслед: — Что бы мы делали без твоего разрешения, братец. Он смотрит дерзко голодными глазами. Ему только облизнуться не хватает. А нет, вот и облизывается. Чертовски красивая наглая мошка. Хёнджину нравится. В следующее мгновение Феликс опирается руками на край кровати и начинает медленно вставать с пола. Почти касаясь губами кожи Хёнджина, он поднимается выше от члена, водит носом по прессу из стороны в сторону. Покачивается, словно змей, танцующий под флейту заклинателя. — Мне так стыдно за своего нерадивого брата, — низким, на границе хрипа, голосом произносит он, — я готов загладить вину — уверен, тебе понравится. А Хёнджину итак нравится. От бархатного тембра Феликса, что заискивает, искушает, он уже готов позорно кончить. И чтобы скрыть это, он произносит непринуждённо: — В клубе ты был не так сговорчив, слад-кий. Феликс разочарованно стонет: — Это я так объебался? Прости, — смотрит почти щенячьим взглядом, но уже через мгновение возвращает свою дерзость, — иронично, что именно из-за тебя я ни с кем не хотел знакомиться. — Польщён, — нарочито равнодушно произносит Хёнджин, а внутри почти пищит от восторга. И готов убить Минхо, что скрывал от него эту прелесть. Кажется, Феликс собрал все кинки, а его строптивость в сочетании с приторной игривостью распаляет Хёнджина ещё больше. Скучно с этим чудом точно не будет. Феликс, оторвавшись и сделав пару шагов назад, начинает рыться в поясной сумке. Хёнджин только сейчас замечает, что он в чёрной обтягивающей майке, открывающей вид на выдающиеся ключицы и жилистые руки с рельефными мышцами. А Феликс, закинув в рот жвачку, встречает его взгляд и, подмигнув, лопает надутый пузырь, высунув кончик языка. Хёнджин сглатывает от его сексуального вида и решает принять более удобное положение, спустив на пол затёкшие ноги. Он усаживается на край кровати, не отрывая глаз от Феликса. Тот вытаскивает несколько квадратиков презервативов, рассматривает и выбирает один, предварительно бросив оценивающий взгляд на член Хёнджина. Затем достаёт ярко-оранжевое саше и, улыбнувшись одним уголком губ, бросает его на постель, следом доставая ещё пару белых пакетиков. Все его действия выглядят так, будто он долго готовился к этому моменту. Это и пугает, и безумно возбуждает. Совершенно обыденно стянув всю одежду, Феликс откидывает вещи куда-то в сторону, подходит и седлает его бёдра. Рассматривает сверху красивыми блестящими глазами и облизывает пересохшие губы. Хёнджин отвечает нежным взглядом и пробирается пальцами в его мягкие волосы: — Я смотрю, ты готовился, малыш. Феликс наклоняется, медленно, с лёгкой вибрацией в гортани, ведёт языком от подбородка по скуле и, понизив голос, произносит на ухо: — Этот малыш… — делает паузу, — несколько месяцев кончал с резиновым членом в заднице, громко выстанывая твоё имя и представляя, как ты натягиваешь его на всех поверхностях этой квартиры. Мгновенно член Хёнджина дёргается и ударяется между ягодиц Феликса. Чёрт. Такого он точно не ожидал. От признания мысли в голове смешиваются в вязкую кашу и всё, что он может — это смотреть с обожанием на светящееся ухмылкой лицо напротив. А Феликс почти сразу его целует. Постанывает несдержанно, будто и правда вечность ждал этого момента. Проникает влажным языком и вылизывает Хёнджина. Потрясающе вкусный. Хёнджин блуждает ладонями по нежной коже на пояснице Феликса, сжимает несдержанно его талию. Пальцы смыкаются на его подтянутом прессе — Феликс невероятно миниатюрный и утончённый. Хёнджину не верится, что один человек может собрать всё. Абсолютно всё, что ему так нравится. — Ликси, — шепчет в губы. — Да, хён, — отвечает Феликс с придыханием. Боже… Его задница ловко ёрзает по стояку Хёнджина. Ритмично, нетерпеливо. А он, блять, уже очень-преочень давно готов кончить. Сука, ебливый Минхо. Хёнджин, чувствует холодную вязкую жидкость на ладони: Феликс растирает смазку по его пальцам. Нет, Хёнджин не выдержит. Не-ет. Блять. Феликс, властно подставляет руку Хёнджина к своей заднице и ему ничего не остаётся, как проникнуть пальцем в сжатый вход. Узко, горячо и, сука, он внутри Феликса. Хёнджин старается об этом не думать, оттого что итак находится на грани. Он ощущает стройные бёдра, седлающие его. Нежную кожу чужой мошонки, твёрдый член, пачкающий предъэякулятом его живот — Феликс ближе некуда. И уже, сука, скачет на его пальцах, по-шлюшьи стонет, дышит громко, близко, горячо. Блять. Целует. Целует несдержанно. Засасывает так, что завтра всё будет в красных пятнах. Но как же его губы божественны и сладки. Один. Два. Три. Четыре пальца. Всё словно в тумане. Прохладный латекс под чужой ладонью стягивает член. Феликс водит нетерпеливо, размазывая смазку, придерживает пальцами у основания и… медленно, очень медленно, сжимая мышцами, сводя с ума ощущениями горячих стенок, насаживается сам… полностью… вжимаясь в Хёнджина ягодицами. — А-ах, — вздыхает Хёнджин, — Фе-ликс. А Феликс стонет низко, извивается, двигается на члене, притягивает к своей груди Хёнджина, что мажет губами, засасывает, покусывает соски и вдыхает свежий аромат его кожи. Но вдруг Феликс встаёт, раздвигает ноги Хёнджина и, повернувшись спиной, присаживается на член, оперевшись ладонями на его колени. Вот и всё. Конечная нахуй. К такому виду Хёнджин не был готов. Спина со сведёнными лопатками и напряжёнными мышцами, со впалой линией позвоночника, переходит в узкую талию и заканчивается аккуратной задницей в форме сердца… Сердца, в котором то появляется, то исчезает член Хёнджина. Феликс крутит бёдрами, извивается, будто танцует, поднимаясь и опускаясь на член. Прогибается в спине, громко стонет… И вскрикивает, когда Хёнджин ударяет ладонью по мягкой ягодице, любуясь подрагиванием красного следа на ней. — Симулируй громче, малыш, — просит Хёнджин, за холодным тоном скрывая своё состояние, — пусть Минхо оглохнет от твоих стонов. И Феликс, как бешеный, начинает скакать на его члене и вскрикивать каждый раз, ударяясь ягодицами о лобок Хёнджина, что вскоре не сдерживается. Сотрясается в оргазме и обессиленно рушится спиной на кровать. Чувствует, как Феликс встаёт, стягивает с него презерватив и слышит его хриплый голос: — Ты мне поможешь дойти до конца. Хёнджин с трудом снова принимает сидячее положение. Феликс крутит пальцем в воздухе, указывая, чтобы он повернулся спиной. Голова совершенно пустая, и Хёнджин подчиняется. Неуклюже развернувшись на мягком матрасе, он быстро оказывается опрокинут спиной на кровать, со свисающей вниз головой на краю. Боковым зрением видит, как Феликс берёт оранжевое саше с постели и через мгновение чувствует сильный аромат персика. Под хлюпающие звуки смазки его подбородок мягко приподнимают, раскрывая шире рот и… Хёнджин чувствует на языке твёрдую головку с приторно-сладким вкусом… Оральная — сука — смазка. Горячий твёрдый член начинает скользить туда-обратно, каждый раз продвигаясь всё дальше. Хёнджин раскрывает рот шире и старается расслабиться. К глубокому горловому он не был готов, но отстраниться, отказать Феликсу не может. Его действия… Чёрт. Эта властность сводит с ума. Твёрдая головка начинает толкаться в горло, и Хёнджин слышит низкие стоны сверху. Чужая эйфория проходит по телу приятной вибрацией. Похуй на член, раздирающий глотку — звуки удовольствия Феликса прекрасны. Тот вовсю трахает Хёнджина в рот, накрывая его шею ладонью — может, пытается ощутить движение собственного члена внутри. — Джинни, ты такой узкий, — низко стонет Феликс. Он начинает двигаться всё быстрее, и через несколько несдержанных фрикций, Хёнджин ощущает пустоту во рту, а на его губы, подбородок и шею брызжет горячая сперма. Хёнджин в ахуе. Горло саднит дико. Но вдруг он чувствует палец Феликса на своей губе, размазывающий вязкую жидкость: — С моей спермой на лице, выглядишь картинно, Джинни — мне нравится. Хёнджин устало закрывает глаза, не в силах ответить. Что это, нахуй, было? Осознание накрывает: один брат в жопу выебал, второй — в рот. Заебись загладил вину. Стыдно признаться, но, кажется, Феликсу он всё готов простить. Даже нет. Он готов всё отдать ради такого Феликса. Сумасшедший. Интересно, это семейное? Уставший мозг Хёнджина подкидывает ему яркую картинку: на праздничном столе семейства Ли он, вместо свиньи, голый с яблоком в заднице. Боже… И привидится же такое. Но знакомство с родителями Феликса он точно пока отложит. От греха подальше. Из бредовых мыслей его вырывает голос Феликса, что всё это время вытирает Хёнджина влажными салфетками: — У тебя такое сложное лицо, о чём думаешь? — О том, что я придворная шлюха семейства Ли. Феликс на это смеётся задорно. Хёнджин открывает глаза и видит близко его лицо, с морщинками в уголках глаз и светлой улыбкой: — Ну уж нет, ты только моя шлюха, — он нежно гладит щёку Хёнджина, — а я не привык делиться. Прекрасно. Хёнджина назвали шлюхой, а он расплывается лужицей и готов расцеловать Феликса. Кажется, у него появился кинк на унижения. И он тянется и целует. Просто прижимается губами, легко мазнув между языком, и чувствует, как Феликс улыбается. Но кожу неприятно стягивает от подсохшей спермы, и он сообщает, оторвавшись: — Мне нужно умыться. — Там, скорее всего, Минхо плавает, но он обычно не запирается. — Минхо, в ванной? Сейчас? — не понимает Хёнджин. Феликс пожимает плечами: — Он всегда после ссоры наливает ванну и сидит там подолгу, — ухмыляется он, — видимо ему лучше думается, когда яйца в тепле. Улыбнувшись, Хёнджин с трудом поднимается с кровати и уходит сделать задуманное, чувствуя на себе всё такой же голодный взгляд Феликса. Приятно. Минхо и правда не заперт, вальяжно лежит в ванной и курит. Почему-то в голове всплывают слова Феликса, о том, что Минхо им воспользовался. Было грубо, но скорее всего по факту. Хотя Хёнджин может всё списать на их пьяное состояние в тот момент. Но в отместку нарушить покой друга хочется, пиздец как. Он нагло залезает в тёплую ванну, садясь напротив Минхо, и начинает умывать лицо. — Что ты делаешь? — равнодушно спрашивает тот. — Смываю сперму твоего брата. — Блять, можно без подробностей? — Нельзя, — самодовольно улыбается Хёнджин, — привыкай. Мы теперь с тобой так близки, почти родственники. Минхо на это только глаза закатывает и нервно затягивается. Какое-то время они сидят в тишине, но вдруг заходит Феликс и, подойдя к ванне, игриво обращается к Хёнджину: — Принцесса, раздвинь ножки. Хёнджин ахуевает на мгновние, но, будто заворожённый, послушно выполняет просьбу. Феликс тянется к сливу между его ног и, ненадолго открыв донный клапан, спускает немного воды. Вытаскивая руку, он проходится ладонью по члену Хёнджина, отчего орган снова приходит в боевую готовность. Хёнджин тяжело вдыхает и откидывает голову назад. Феликс невозможный. Тем временем тот спокойно залезает в ванну и усаживается, придвигаясь к его члену и прижимаясь спиной к груди. Затем, явно обращаясь к брату, Феликс мечтательно произносит: — Помнишь, мы в детстве часто так ванну вместе принимали? — В детстве тебе в задницу не упирался стояк моего лучше друга, — произносит ядовито в ответ Минхо. — Да, тяжёлое было детство, — наигранно вздыхает Феликс. Хёнджин молча наблюдает за скривившимся лицом Минхо. Затем переводит взгляд на шею Феликса. Ощутив его приятный запах, он тянется и легко целует, касаясь нежной кожи языком. Видимо, Феликсу становится щекотно. Он хихикает и, съёжившись, приподнимает плечи. У него безумно милый смех. Но вдруг он оборачивается через плечо и впивается в губы. Целует пошло и влажно, проникая языком. Заводит руку за спину и сжимает член Хёнджина, вырывая из него несдержанный стон. — Блять, вы отвратительные, — почти рычит Минхо, тушит сигарету и поднимается из ванны. Феликс наблюдает за уходящим братом и, когда дверь захлопывается, успокаивает: — Ему нужно время. — Нам, скорее всего, тоже, — неуверенно произносит Хёнджин. Он боится. Не понимает, что это всё значит для Феликса. Может, всё это просто закрытие гештальта, может, игра, может, одноразовый перепихон… Но Феликс откидывается затылком на его грудь и, гладя пальцами кожу на бедре Хёнджина, говорит обыденным тоном: — Думаю, с нами всё понятно. Я недолго поживу с братом — соскучился, если честно, и хочу провести с ним хотя бы немного времени… и побесить от души, конечно, — Хёнджин чувствует его улыбку, — и мой план по изучению всех поверхностей во всех возможных позах в этой квартире никто не отменял. Когда заключу контракт с агентством, можно снять с тобой квартиру и съехаться. Хёнджин немного в шоке. Приятном шоке. — Так мы теперь встречаемся? — расплывается он в счастливой улыбке. — Ты ещё спрашиваешь? — Феликс поворачивается и целует его в грудь, прямо над сердцем. Тепло и хорошо. Но вдруг в ванную снова врывается Минхо: — У тебя заебал телефон разрываться, — шипит он, — кто тебе названивает в четыре часа утра? Прежде чем отдать трубку Феликсу, он смотрит на экран и его глаза удивлённо распахиваются. Феликс же тянется, вырывает из его рук смартфон и хитро улыбается, тоже взглянув на экран. Затем отвечает на вызов: — Да, Джисонн-и, любовь моя, как вчера пососался с Чанбином? — молчит, кажется слушая ответ, а Хёнджин догадывается о каком Чанбине идёт речь и удивляется скривившейся физиономии Минхо. — Блевал? Ха, ты как обычно, — продолжает разговор Феликс и после паузы, кажется, отвечает на заданный вопрос, — я у Минхо, — пауза, — не злится, конечно. Даже устраивает мне приветственную вечеринку, — он, улыбаясь, переводит взгляд на Минхо и подмигивает ему, — приходи утром опохмеляться, я вас познакомлю. По-бли-же. Хёнджин ничего не понимает из этого разговора, но замечает, как глаза Минхо загораются и он начинает улыбаться. Стоп, что? Улыбаться? И у Хёнджина теперь только один вопрос: Кто, блять, такой этот Джисон?