***
Мальбонте смотрел на Вики сверху вниз, стоя на каменном выступе и держа в руках увесистую книгу в толстом кожаном переплёте. Воздух наполнила общая тревога, смешанная с ненавистью и бессилием, сливающаяся в песне горнов в руках метисов. Таких же, как и он сам. Печать открыта. Вики корчилась от боли, стараясь держать лицо до последнего, но тело выдавало каждый болезненный импульс. Нарочито часто кидала на него взгляд, чтобы Мальбонте видел, чего он добился, к чему пришёл, чтобы видел, как больно ей было. Но это было вовсе не то, чего желал метис отныне, вовсе не её страданий, жгучей ненависти, презрения. Он оступился и сделал это задолго до того, как мир начал рушиться, но теперь не считал это фатальным. Его выводило из себя это всё. Мальбонте и без того слишком долго держал мысли в узде, не позволяя себе предаться воспоминаниям о десятилетии с Вики. Для этого он и прибегнул к рунам, чтобы не строить ежедневно баррикады между Всадниками и своей головой. Но и сейчас, когда главная головная боль его была обезглавлена так иронично, Мальбонте чувствовал, что ещё не время, что это небезопасно, пока Смерть здесь и пока Матерь не явила бессмертным свои планы. Воспоминания вновь приносили ему боль, в особенности когда сдерживались им же. Небо разверзлось, являя миру создателя. Фигура, прежде сотканная из неплотного тумана, стала приобретать женские очертания, и вскоре Матерь нависла над призвавшими её вторым небом. С её появлением заблагоухали цветы под ногами, по каменным выступам поползли лианы, запахло свежестью, новой жизнью. Однако Мальбонте не шевелился, не сводя глаз с Матери. Сердце его выносило грудную клетку, он не в силах был это контролировать, руки сжались в кулаки. Смерть кинулся к Матери, присягая в верности. Мальбонте не боялся его, даже не дёрнулся, когда пылающий меч разрезал воздух перед ним и лёг в руки Всадника. Каким бы всемогущим Смерть ни был, не обладал он главным — душой, а это означало, что он всё ещё оставался уязвимым перед теми, кто таким даром обладал. Брат же его, Голод, скучающе тянул сигаретный дым, наблюдая за всем со стороны. В отличие от остальных, он был не так ненавистен и противен Мальбонте, и, пусть они не вели разговоров по душам, невозможно было не заметить в нём некоторую отрешённость от общей цели. Подкупало то, что Голод не выступал владыкой, а лишь был частью этого мира, пусть и обладал большей силой, нежели остальные бессмертные. Взгляд метиса зацепился за макушку Вики, которая сидела к нему спиной на коленях, наблюдая за тем, как меняется погода с появлением Матери. Он опустил глаза, невольно сбившись с ритма и делая полный вдох грудью. Смотря на свои руки, Мальбонте усмехнулся: именно ими было сотворено всё это и всё разрушено. Не имели смысла больше все те старания, что он делал для Вики, ведь и попытки выстроить между ними великую стену тоже были частью плана по её спасению. Девушка ненавидела его всем сердцем, всей своей светлой душой, даже несмотря на то что когда-то посеяла сияние в его непроглядной тьме. В Мальбонте не осталось ничего, пустота, и её всё больше заполняла тьма, выступавшая главным двигателем финала. Единственным верным путём он видел лишь возможность выстроить всё заново. Весь этот мир. Он тряхнул головой, прогоняя мрак мыслей. Слова Матери звучали глухо, она была везде, и невозможно было отвлечься на внутренний голос, пока та говорила. Мальбонте едва сдержал разочарованный вдох, когда Всадники ушли вслед за Создателем, оставив бессмертных на одре в полном непонимании происходящего. Вселенная созидает. Это и есть высшая форма любви. Опасность не отступила, как и боль. Только отсрочилась на неопределённый срок, пока Матерь не решит устроить судный день над теми, кто был создан её детьми. Мальбонте провёл кончиком языка по губам, наблюдая, как Сатана направляется в сторону сына. Лишившись влияния Всадников, старик в сию же секунду потерял былую стать. Что нельзя было сказать о Люцифере. Мальбонте недооценил сына Сатаны тогда, десять лет назад, и спустя годы убедился в этом не раз. Он разделял его рвение вернуть трон Преисподней. Метис вновь взглянул на Вики в руках Дино, в его успокаивающих объятиях, и кулаки сжались невольно до белых костяшек. Он понимал, что так правильно: кто-то должен был утешить девушку и это должен был быть он, Мальбонте. Но пропасть между ними этим днём разверзлась до непростительно далёкого, холодного, опасного. Оттолкнула бы Вики его сейчас, подойди он, возьми в охапку, утони в аромате мягких волос? Ответ был очевиден, и на фоне общих вибраций эта девушка не заслуживала новых колебаний, когда был шанс хоть немного передохнуть, надышаться вдоволь, пусть и пребывая в нестихаемом ожидании исхода. Мальбонте нужно было заземлиться. Скитаться по одиноким островам не имел желания, лучше думалось, когда ноги твёрдо стояли, да и тьма сжирала изнутри, а чем ближе была Вики, тем сильнее её свет сопротивлялся его мрачной армии. Она нужна была ему, как тот свет, на который так молятся смертные. Метис признал это, больше не отторгал и мысли об этой девушке. Он приземлился у ворот Школы ангелов и демонов ранним утром, когда солнце только озолотило горизонт и рассеяло блики по росе. Думать было сложно на фоне нескончаемого потока мыслей, а голова должна была быть холодной, ведь всё самое сложное оставалось впереди. Если Всадники все оказались вовсе не бессмертными, то с Матерью жизни было сложнее. — Мы не можем ему доверять. — Ребекка отвернулась, вскинув голову. Второй Советник лишь проводил её взглядом, совершенно ровным, лишённым любых эмоций. Платиновые пряди его блеснули в лучах рассветного солнца. Эрагон знал, что настраивает волны Ребекки не только тот факт, что метис достаточно прожил с Всадниками. — Сначала он украл у меня дочь. Потом, прости Шепфа… — Он поможет нам убить Матерь. Нельзя отрицать, что Мальбонте сильный боец. И знает достаточно, пробыв столько времени с Всадниками. Голос Эрагона не менял частоту тогда, когда Ребекка уничтожала его взглядом, ногтями впившись в свою кожу, обнимая себя за плечи, когда её энергия осела на головы всем присутствующим, давя, пригибая к земле. Мальбонте стоял на коленях, с лёгким раздражением наблюдая за разговором. Люцифер и Дино были у него за спиной, удерживая золотые нити, лишившие его крылья свободы. Движения ограничивали оковы, блокирующие силы. — Отведите его в башню, утром решим. — На секунду зажмурившись, Эрагон едва заметно выдохнул, и Ребекка тут же пошла вперёд, тяжело наступая на ступеньки и всем своим характером разрушая под собой мрамор. Друзья переглянулись: теперь, когда Мальбонте был в школе, Вики не нуждалась в большей защите. Они оба понимали, что интересы метиса никогда истинно не действовали девушке во вред. Однако в них нуждался Кай, когда Мальбонте стал свидетелем неконтролируемых мыслей Вики.***
Мальбонте прижался затылком к холодной влажной стене, звякнув оковами. Его больше не забавило пребывание в тюрьме, едва ли кем охраняемой снаружи. Там, где безмятежность граничила с волнением, с безумием, ожидаем неизбежного. Руны больше не жгли. Мальбонте не просто смирился с этой болью, он её пережил и больше не подпускал к себе. Ему было ни к чему отталкивать от себя очевидное, тем более когда Вики сама сторонилась его, тем самым облегчая путы на его лёгких. Но метис был готов к тому, чтобы сократить пропасть между ними, несмотря ни на какой исход событий. Лишь бы она знала правду и поверила ему, как бы тяжело ни было раскрыться. Матерь в конце концов должна была принять решение, и Мальбонте лишь ждал вердикта, сдерживая рвущуюся наружу тьму, которую он так долго выращивал в себе. Ему и она была чужда более, её крепость горчила на языке, заставляя кривиться каждый раз, когда мысли убегали далеко за пределы настоящего. Метис ждал лишь, когда придёт время обрушить всю её мощь на тех, кто посмел нарушить хрупкое равновесие, так долго им выстраиваемое после войны. Ребёнок. Мальбонте порой чувствовал себя маленьким, всё реже, и всё же возвращаясь в тёмные времена власти Шепфамалума над ним. Он не мог поверить в то, что сам стал отцом. Его тьма, его нутро, его мысли не позволяли ему доселе и допускать подобное, ведь у такого чудовища, как он, не должно было быть продолжения. И всё же Мальбонте чувствовал присутствие ребёнка рядом, пусть и не отчётливо, что не позволяло подобраться к нему. Он и не хотел вторгаться в его личное пространство без разрешения Вики, не желал усугублять. Ловил вибрации его тьмы, что делала малыша связанным с Мальбонте крепкой чёрной нитью. Он проклинал Создателя за то, что в невинном ребёнке живёт его тьма. Глухие шаги, наполняющиеся плотностью звука с приближением, метис услышал не сразу. Дёрнул головой, когда на прутья решётки легли ладони Вики и изящные женские пальцы обвили их. Она взглянула на него исподлобья, не смахнув с глаз нависшие светлые пряди. Её крылья были враждебно раскрыты, а энергия — надёжно заперта, скрывая вибрации волнения. Мальбонте осторожно поднялся, и наручники звякнули, не позволяя отвести руки в стороны. Он и вовсе не ждал, что Вики окажется здесь, ровно как и десятилетие назад. И уж точно не надеялся, что вновь её мотивом станет его спасение, вызволение из ненавистной башни. Не рассчитывал, что в голову ангела и вовсе попадут подобные мысли. После того, что сделал он сам. Щёлкнул замок, дверь распахнулась, но Вики оставалась по ту сторону. Мальбонте медлил, словно следующий ход всё ещё был за девушкой и он покорно ждал, когда она примет решение. Он привык оставаться хладнокровным. Всегда. Но за десятилетие с Вики познал новое, открыл этому дверь и принял как данное, а не враждебное. Именно поэтому ему вовсе не нужно было сдерживать безумное сердцебиение, растягивать выдохи. Лишь бы она его не оставила здесь одного. Мальбонте каменным монументом возвышался над ней, а внутри его кипел вулкан. Вики вошла, оставив решётку приоткрытой, но остановилась практически сразу, впившись взглядом, не сулившим ничего хорошего, в метиса. Он почувствовал, как девушка старательно строит вокруг себя стены, закрывается от тёмной материи, прячет мысли. И пытается прочитать его, залезть Мальбонте в голову. — Тебя зачем-то подослали? Что-то узнать? Я рассказал им всё о планах Всадников утром, — сорвалось вдруг с губ мужчины, и тот про себя выругался, ведь эти слова прозвучали как его собственная слабость перед Вики. А не то, что на самом деле вертелось на языке. — А о своих? — Прочистив горло, девушка сложила руки на груди, но этот жест скорее был оборонительным, нежели выражал её превосходство над «преступником». — Посвятил Орден в свои планы, Мальбонте? — И добавила, прищурив глаза: — У тебя ведь всегда есть запасной план. Что ты собираешься делать на этот раз? Зачем позволил Матери проникнуть в наш мир? Что ты задумал? Голос Вики скатывался в бездну истерики. Плечи её задрожали, и она крепче впилась в кожу ногтями, обеляя её. Мужчина взглядом погладил её волосы, бледно-русые, собранные в небрежный хвост. Девушка была достойна успокоения, мраморных покоев и лавандового шлейфа масел, но не удара по самому важному и хрупкому. И Мальбонте должен был её защитить. И сделал это как мог. Своими методами, как сказала бы Вики, он оградил её от Всадников, от обезумевшей Чумы, которая с его подачи то и дело остывала, когда могла лишить жизни любого, кто действовал ей на нервы. А Вики была одной из тех, кто приближал всадницу к очередному бокалу. Но она об этом и не догадывалась наверняка. А Мальбонте хотел бы объясниться, но по-прежнему не был уверен в её же готовности принять это. Он знал, что конец близок, не ждал от Матери благоговения, хоть в глубине его чёрной души и жила крупица надежды, что всё обойдётся без жертв. Но тьма затмевала этот свет. Мальбонте был уверен лишь в одном: в собственных силах, которые взращивал, чтобы использовать против Матери. Против надвигающегося неизбежного. Использовать силы её сына, который гниёт в темнице и жаждет мщения. Вики испытующе сверлила мужчину взглядом, желая получить ответы на свои вопросы. Она следила, подмечала каждое движение глаз Мальбонте, словно стараясь предугадать его выпад. Но снова разбивалась о каменные берега его скрытности. Вики знала этого бессмертного достаточно, чтобы тайно пробраться к нему в башню снова, но на этот раз лишь за тем, чтобы убедиться, что перед ней чудовище. Однако она была на пределе, не сомкнув глаз ночью и пребывая в постоянной тревоге, перебирая мысли о Кае и его будущем в воронке апокалипсиса. Маленький ребёнок не заслуживал увидеть конец, не должен был кануть в небытие сам. Никто не заслуживал быть непрощённым самой создательницей, которая столько тысячелетий спала, отдав бразды правления в чужие руки. Стены посыпались мелкой крошкой, превращаясь в каменную насыпь. Свет, запертый Вики за ними, стал просачиваться, и тьма внутри Кая — тянуться к Мальбонте. Девушка часто заморгала, ощущая биение в висках и стараясь сконцентрироваться вновь на собственных силах. Они вновь подводили её, но в этот раз не покидая, а действуя иначе — играя против неё. Мальбонте не мог не почувствовать эту слабость. Он не хотел вторгаться в её голову, не хотел усугублять, но Вики на считанные секунды и вовсе потеряла контроль, являя ему единственный образ. Чёрные, трепещущие на ветру мягкие перья. Глубокие, как сама Вселенная, тёмные глаза. Гладкие светлые волосы. И тьма внутри, повинующаяся только этому ребёнку. Прикусив щеку, Мальбонте зажмурился и резко распахнул глаза, встречаясь с растерянным взглядом Вики. Она была напугана, ведь сразу догадалась, что произошло. И попятилась, но тут же остановилась, когда ладони метиса обхватили её лицо. Краска отлила от него, обелив кожу. Вики приоткрыла губы, однако так и не проронила ни слова, открыв для себя двери в мысли Мальбонте. Он позволил ей. И прильнул к губам её, моментально разрывая эту связь. Телом овладела странная слабость, но метис устоял на ногах, крепче сжав ладони, словно хватаясь за Вики. Прикрыл глаза, позволив себе выдохнуть напряжение, не ощущая сопротивления. Здесь, в башне, которая была клеткой только для тех, кто в неё его посадил, Мальбонте смог на мгновение вновь ощутить спокойствие. Как в том десятилетии. Щеку вдруг обожгло, словно миллионы игл загнали под кожу. Но метис вытерпел, не дёрнулся, будто мраморная статуя. Лишь глаза его распахнулись, а грудь так и застыла на вдохе. Мальбонте ощутил поток воздуха, что окатил его, когда Вики убежала, поспешно закрыв клетку дрожащими руками. Он проводил её взглядом и лишь тогда дрогнул, а руки его сжались в кулаки, однако тут же беспомощно расслабились. Мальбонте не хотел больше думать сегодня, отгонял от себя тьму, но сон так и не пришёл. Скованные мышцы жаждали напористых прикосновений мягких пальцев Вики. Боль от рун терзала грудь фоном. Небо зажглось яркими огоньками далёких холодных звёзд. Метис видел отчётливо образ мальчика, что складывался в созвездие.