circa 2005

«Он сегодня и правда не в форме», — думал Кирью про себя, рассматривая неизменного преследователя поверх своих выставленных кулаков. Дракон Доджимы находился в той самой позе, предвещающей абсолютную и непоколебимую готовность к новым мощным ударам, которые он собирается обрушить на противника. Как обычно ровная спина, выставленная вперед нога, сжатые кулаки, ныне щедро окропленные новыми ссадинами и кровавыми брызгами, и склоненная чуть голова для наилучшего обзора из-под извечно нахмуренных бровей. Поза, говорящая, что он готов к чему угодно. Его соперник опирался обеими руками о набалдашник биты, голова была наклонена вперед так, что не было видно лица, а сам он прогибался в спине, сохраняя равновесие за счет верной стальной подруги, впечатанной бочкой перпендикулярно в асфальт. Вычурный пиджак из кожи, переливающийся золотом в змеином принте, сполз на еле заметно подрагивающие плечи, оголяя клыки Ханни, украшавшей собой спину мужчины и наверняка выглядевшей бы чрезвычайно грозно в таком ракурсе, не будь она лишь частью ирэдзуми. Кирью видел, как подрагивают и мышцы от глубоких вздохов, а вместе с ними словно дышала и маска. Он перевел взгляд от спины и макушки на руки, и... — Маджима-сан… — чуть удивленно выдохнул он, немного разжав и опустив кулаки, снедаемый жутким ощущением стыда с еле ощутимым вкроплением паники. Несмотря на то, что Маджима всегда лез первый в абсолютно любую драку, за каждый его серьезный перелом, причиненный кулаками Кирью, почему-то всегда было стыдно именно ему. И это, кажется, был тот самый случай, когда придется вновь ощутить стыд и возможно даже волнение — пальцы от указательного до безымянного на правой руке выглядели так, словно их пропустили через самую лучшую мясорубку Японии; с них обильно стекала еще свежая кровь и не было видно ни единого участка целой кожи. Обычно он более осторожен и выходит из всех драк целым и невредимым, несмотря на то, что никто из них двоих не сдерживает свои порывы растерзать другого до смерти. Обычно он не сует свои пальцы под все летящие в него предметы. Обычно он… в перчатках. Наверное, самая странная мысль, посетившая голову Кирью в такой ситуации. В Маджиму за сегодня прилетело несколько дорожных конусов, мусорный бак, кувалда и горный велосипед. Кирью вспомнил, как тот выставлял перед собой руки в защитной стойке, когда велосипед сломался прямо об него и после этого с громким звоном металлической цепи разлетелся в разные стороны. — Замолчи, — выдохнул Маджима непривычно тихо для самого себя, дергая правым плечом вверх в попытке выпрямиться, но тут же возвращая его на место, а спина так и осталась в том же усталом прогибе, что и прежде. Дело дрянь, если неугомонный Бешеный Пес стал тих, словно больной щенок. Кувалдой, способной своей длиной достать кого угодно, Кирью всегда размахивал наотмашь, чаще попадая по груди, плечам и спине. Наверняка на плечах Маджимы сейчас красовались уже чернеющие синяки от этих размашистых тяжелых ударов, а сами мышцы болели, без возможности передвигаться. Кирью приблизился и протянул руку, нерешительно, панически. Вдруг оттолкнет? Или, что еще хуже, Бешеный Пес лишь выжидает подходящей позиции своего любимого противника для контратаки. Но Кирью отбрасывает глупую мысль и подхватывает выдохшееся тело под оголенную грудь, выпрямляя, а также подставляет свое плечо, перекидывая через него здоровую руку. Маджима на секунду теряется и щетинится, почти панически отдергиваясь и готовясь к финальному удару, но Кирью подтягивает его повыше и всматривается в лицо. Ссадины, порезы и синяки для них не в новинку, да даже сломанные кости кажутся мелочью после стольких стычек. У Маджимы под носом две струйки крови, на скуле крупная царапина, а нижняя губа и вовсе разбита. Ничего особо примечательного, ведь с виска самого Кирью стекает кровь, а под носом также красуется кровавая полоса. Но брови патриарха так сильно хмурятся, будто вторя привычному выражению лица Кирью, сделавшему его известным чуть ли не во всем Тоджо клане, а глаз почти незаметно слезится, что сразу становится очевиден один единственный факт — пальцы болят столь же сильно, насколько плохо выглядят с первого взгляда. В последнее время Маджима слишком часто лез в драки с толпами гопников и головорезов улиц Камурочо, а также не спал. В определенный момент Нишида натурально умолял Кирью вернуться в черту города из своего запланированного отдыха, ведь хозяин казавшейся доселе неисчерпаемой демонической мощи ослаб без ощущения близости острия танто к живой плоти Дракона, как полагалось в их ритуальных стычках, происходящих каждый день. «Босс уставший в последнее время. Будьте осторожны». Новое сообщение, пришедшее Кирью всего пару часов назад на почту сейчас казалось то ли непреднамеренной насмешкой над собственным боссом, то ли преуменьшением всей ситуации. Маджима не то что устал, а натурально выдохся без подпитки адреналином от привычных сражений. Кирью мысленно прикидывал сколько им придется идти до ближайшей больницы. Всего через пару часов они сидели на лавочке через дорогу от больницы Тото, каждый на своем берегу личного пространства. Маджима как обычно откинулся на спинку, раскидывая широко ноги и выкуривая первую сигарету за наступивший новый день. Можно было наблюдать рассвет, медленно выползавший из-за горизонта и щекочущий уставшие глаза лучами солнца. Кирью сидел собрано, чуть ссутулив крепкие плечи и облокотившись одной рукой на колени, также выкуривая уже, кажется, третью за этот час. На этот раз она уже была более расслабляющей, поскольку причина прежнего беспокойства была обслужена врачами. На лице Маджимы красовался пластырь, в носу была ватка, а рука, казавшаяся всего пару часов назад мясом на костях, была замотана бинтами. На нем заживает все как на собаке, но не за минуты же… Это казалось уже даже не шуткой. — Все норм, — бросил Маджима пару минут назад в поднявшиеся на него с искренним вопросом глаза, даже не отвечая на этот взволнованный взгляд своим и вальяжно располагаясь с другой стороны лавки. Его глаз смотрел в пустоту, а лицо было непривычно меланхоличным. Он сразу же достал сигарету одним движением из полупустой сильно смятой пачки и засунул ее в рот, сминая губами фильтр. Солнце выползало так медленно, что хотелось смотреть на него вечно. Даже несмотря на все риски ослепнуть, это казалось самым приятным времяпрепровождением из всех возможных сейчас. Красный полыхал в уголках глаз, теплый желтый впивался в зрачок, заставляя щуриться. Руку Кирью, покоящуюся на лавке, накрыла здоровая рука Маджимы и требовательно переплела их пальцы. Кирью глянул краем глаза на профиль своего вечного противника, чтобы увидеть чуть потертую повязку на глаз и истлевшую уже наполовину сигарету, которую он так и продолжал держать между губ, выдыхая дым через уголок. Когда пепел уже начал падать на кожаные штанины, в перебинтованных пальцах оказалась докуренная сигарета и тут же исчезла из поля зрения, наверняка закончив свою судьбу в виде бычка в уличной пепельнице. А после этого Маджима выдохнул густой дым, запрокидывая сильнее голову. — Спасибо, Кирью-чан. Со стороны Кирью было плохо видно, но уголок губ Маджимы после этих слов чуть приподнялся, формируя блаженную полуулыбку. «Всегда пожалуйста, Маджима-но-ниисан», — пронеслось в голове, прежде чем его рука сжала пальцы чужой руки чуть крепче. Кирью постарается больше не уезжать так надолго в попытках отдохнуть от своего заклятого врага, ведь, кажется, от него самого и его присутствия на улочках теперь натурально зависит безумная личность в лице Маджимы. Завтра в бок Дракона прилетит со всего размаха танто, разрывая на куски полы пиджака и почти на всю длину клинка впечатываясь в плоть, и Кирью впервые за все их знакомство искренне улыбнется такой прыти оппонента. А после ударит со всей бездумной потенциальной мощи кулаком в челюсть, отправляя Бешеного Пса в полет до ближайшей стенки. Норадреналин будет кипеть у обоих в жилах до тех пор, пока заведенные до крайности сердца не перестанут биться в унисон.