3 причины влюбиться в тебя

      Следующая неделя пролетела вереницей событий: нужно было постепенно приступать к съёмкам влогов, записать трек и отрабатывать-отрабатывать-отрабатывать хореографию для съёмок танцевальной практики, которая расплывчато обозначалась как «скоро». Виён давно привыкла к этому бешенному темпу, но от усталости и истощения всё равно иногда кружилась голова. Организм отчаянно требовал отдыха и нормального питания, но девушка лишь в очередной раз оставалась в компании до самой ночи.       Ведь, если недостаточно хороша, значит, мало старается, правильно?       Эти мысли уже привычно разъедали черепную коробку изнутри, усиливая головную боль и мешая концентрироваться должным образом. Виён снова плохо справлялась, но никому ничего не говорила, — это были только её проблемы, и решать их нужно самостоятельно.       Она откручивает крышку бутылки, делая небольшой глоток воды, прежде чем снова возвращается к вычитыванию своей рэп партии. Ведь всё должно быть более чем идеально — нельзя допустить ни одной ошибки, ни одного лишнего вдоха, ни одной сбивающей с толку мысли. Вот только как тут отделаться от лишних мыслей, если Чонин-сонбэним, удивительным образом оказывавшийся рядом несколько дней подряд, вдруг пропал на целую неделю. Пропал бесследно — напомнил о себе лишь формальным комментарием от официального аккаунта Stray Kids под её последней фотографией. Не то чтобы Виён были интересны причины его отстранения, — она прекрасно понимала, насколько давил напряжённый график и как сильно он лишал свободного времени, — но от какого-то непонятного чувства тоски где-то глубоко в груди отделаться почему-то не получалось.       Она уже давно не видела никого из Stray Kids — только с Джисон-сонбэнимом столкнулась буквально сегодня утром. Он, сонный и слегка помятый, с натянутой на глаза панамкой, быстро кивнул ей в знак приветствия, видимо узнав, а потом поднял вверх маску, чтобы скрыть пробивающуюся щетину, но ничего так и не сказал. Да, и не должен был, — тут же мысленно одёрнула себя Виён, стараясь вернуть внимание к своей партии. Вот только взять себя в руки никак не получалось, от чего девушка злилась только больше.       Она подпрыгнула от резкого и неожиданного стука, но когда в дверном проёме показалась голова Суми, волнение в груди тут же успокоилось. — Виён-онни, я тебя обыскалась, — младшая осторожно улыбается уголками губ, проскальзывая внутрь и плотно закрывая за собой дверь. Суми села на диету, и теперь казалась ещё более хрупкой и тонкой, словно от самой девушки остались только большие карие глаза и родинка на скуле.       Она осторожно приземлилась на стул напротив Виён и долго молчала, — так долго, что уже хотелось начать разговор самой, спросить, что произошло и не нужна ли ей помощь. Тишина начинала давить и со стороны казалось, что Суми и сама не понимает, зачем пришла сюда и что именно хочет сказать. — Я не знаю, что случилось и чем я тебя обидела, онни, но, пожалуйста… не отдаляйся.       В это мгновение Виён словно прошибло током. Эту неделю она действительно отстранилась ото всех, спряталась в своём собственном мире, никого в него не пуская, и старалась структурировать весь тот хаос, который творился у неё в голове в последнее время. Известие про фит сильно выбило её из колеи, так сильно, что она, кажется, разбилась бы, если бы по-настоящему падала. Всё произошедшее ощущалось иррационально-неправильно, участие в этом Суми — предательством, хотя Виён прекрасно понимала, что на самом деле младшая не была виновата. Понимала, но почему-то так и не могла принять, как бы не старалась.       И в этот момент, когда Суми, слегка смущённая и сконфуженная, но с решительным огнём в глазах, сидела напротив неё и пыталась что-то исправить, она почувствовала себя виноватой. Ведь именно она, обидевшись словно маленькая девочка, решила спрятаться в самый дальний угол, именно она взяла на себя вдвое больше работы, чтобы разгрузить голову, и появлялась в общежитии только поздно ночью, сразу же ложась спать. Именно она делала всё возможное, чтобы ни в коем случае не пересекаться ни с Суми, ни с Ари, а теперь… — Всё в порядке, — она постаралась улыбнуться, но прямого взгляда своей младшей всё равно старательно избегала, — правда. Я просто поняла, что нужно ещё немного постараться, чтобы не потерять хватку.       Виён не обязательно было поднимать взгляд, чтобы понять — ей не верят. Суми же не нужно было говорить вслух, — лишь поджать губы и тихо вздохнуть. Казалось, нужно сделать хоть что-нибудь, чтобы разрушить повисшую тишину, что-то сказать, как-то пошевелиться, но слова будто застревали в горле, а движения замирали, усиливая чувство вины. Младшая словно уже ничего и не ждала.       И вдруг Виён словно вспышкой пронзило горькое осознание — больше никто ничего не заметил. — Пойдём перекусим, онни, — Суми поднимается на ноги и снова старается улыбнуться. Её волнение и нервозность практически висят в воздухе, сильнее накаляя обстановку с каждой секундой.       Хочется отказаться — ей бы опять распеться и попытаться отчитать свою партию вновь, освободив, наконец, голову, вот только голодный желудок призывно урчит, а Виён понимает, что краснеет. — Пойдём перекусим, — вторит Виён, поднимаясь на ноги вслед за Суми. Из груди против воли вырывается вздох, вот только девушка сама не может понять, приносит ли он облегчение.       По коридору они двигались молча, а стены давили. Виён видела, что Суми хочется сказать что-то ещё, чувствовала последствия охватившей её тревоги. Но младшая молчала, продолжая теребить край худи, поэтому и Виён не стала ничего из неё тянуть. В последнее время они разговаривали друг с другом так редко, что это практически не ощущалось потерей.       Столовая многолюдно гудела, и на одно мгновение Виён даже показалось, что они не смогут протолкнуться. Но свободный столик нашёлся в укромном уголке, и девушки тут же его заняли. Тишина с каждой секундой душила всё сильнее. Но вдруг Суми привычно-ласково улыбнулась, посмотрев на Виён. — Онни, как долго ты собиралась скрывать, что дружишь с Чонин-сонбэнимом? Мы так удивились, когда узнали об этом из интернета, а не от тебя!       Из груди против воли вырвался какой-то нервный смешок. Когда дело касалось Ян Чонина, Виён уже ни в чём не была уверена. Тем не менее, легенду об их дружбе всё ещё нужно было поддерживать, а о том, что всё это лишь контракт, кажется, знали только они сами и менеджеры. Потому что оба слишком уж старательно играли свои роли — после их похода в кофейню, в тот же вечер, Виён как бы невзначай упомянула об этом у себя в Bubble, игнорируя то, как вдруг начали подрагивать пальцы и колотиться сердце.       Она игнорировала это и сейчас, пока Суми смотрела на неё большими любопытными глазами, а сама девушка почему-то на мгновение потерялась, не зная, что сказать. — Да… как-то к слову не приходилось, — она старательно гипнотизирует свою тарелку взглядом, не решаясь поднять глаз. Суми щёлкает языком, оставаясь недовольной этим ответом, но данной темы больше не поднимает.       Этот оборванный разговор как-то слишком уж сильно ощущается дежавю, но Виён старается на этом не концентрироваться. Напротив, она думает о том, как же хорошо и спокойно было рядом с Суми раньше, пытается возродить охватывавшие её чувства, вот только… ничего не выходит. Раньше компанию младшей она бы предпочла любой другой, а теперь что-то между ними надломилось, не позволяя вернуть всё на свои места. Это ощущалось остро и больно, и хуже всего было от осознания того, что Виён ничего не могла с этим сделать. — Я совсем забыла о Сухи-сонсэним! — Суми вдруг вскрикивает, подскакивая на ноги, — мы должны были встретиться ещё десять минут назад! Онни, прости пожалуйста, мне нужно бежать.       Виён не успевает и слова сказать, а младшая уже встаёт из-за стола и практически бегом направляется к выходу. Кажется, именно в это мгновение между ними окончательно разрывается та тонкая нить, что связывала их с самого начала. Виён практически слышит звон — все мысли из головы сразу же исчезают, будто следуют за Суми, и в самой девушке не остаётся ничего.       И самое страшное в том, что это не осознаётся большой потерей. По крайней мере, Виён думает, что справится. Всегда ведь справлялась.       Из мыслей её выводит скрежет стула и опустившийся слева от неё поднос с едой. Девушка переводит взгляд на неожиданного гостя и практически лишается дара речи, но потрясённый смешок всё равно вырывается из груди. Она уже начинает думать, что невольно притягивает его силой мысли, иначе как ещё это можно объяснить?       А Ян Чонин продолжает смотреть на неё пристально, слегка наклонив голову, и ничуть её ответного взгляда не смущается. Виён вдруг чувствует, как по спине мурашками прокатывается необъяснимое волнение, а щёки, кажется, начинают краснеть. Он вдруг фыркает, начинает дуть губы, а потом слегка улыбается. И улыбка у него такая тёплая и мягкая, что Виён сама не отдаёт себе отчёта в том, что улыбается в ответ. — Так-то лучше, — вдруг произносит он, принимаясь за свой обед, — Не хмурься больше. Обещаешь?       Она осторожно кивает в знак согласия. В это мгновение у неё из лёгких словно выбили воздух. Ян Чонин всё ещё был для неё самой большой загадкой, неясной головоломкой, которую она не могла разгадать. Этого человека она просто-напросто не понимала. Что происходит в его голове? О чём он думает? Чем руководствуется? У Виён на было ни одного ответа на этот вопрос, как бы она не старалась его найти. — Как ты? — сонбэним начинает разговор как ни в чём не бывало, принимаясь за свой обед. Девушка старается не таращиться на него слишком уж потрясённо, цепляясь за свои палочки, — менеджер-ним ещё ничего не говорил о нашем с тобой расписании. — Да, думаю, нас оповестят заранее, — она чувствует, как сердце всё сильнее стучит от волнения, но как только сонбэним начинает говорить о работе, она слегка успокаивается. Приходится в очередной раз напомнить себе, что между ними исключительно деловые отношения. Ничего больше.       Чонин-сонбэним словно чувствует царящее между ними напряжение. Он уже привычно оглядывает Виён с головы до ног, а потом придвигает ближе и слегка наклоняется к ней. — А тебе не кажется, что между нами что-то есть?       Вопрос застаёт врасплох. Девушка старается не смотреть сонбэниму в глаза, прекрасно понимая, что не сможет выдержать его пристального взгляда. А Ян Чонин близко, так близко, что Виён, кажется, даже чувствует запах его одеколона, отдающего чем-то сладким и словно виноградным. Казалось, ещё более неловким этот обед стать уже не может.       Она не знает, что с ней происходит, не может понять, что же именно выбивает из колеи. Чонин-сонбэним приближается к ней всего на пару секунд, но они тянутся вечностью, и Виён никак не может собраться с мыслями. От этого она чувствует укол совести — ну неужели она не может взять себя в руки! Неужели не может ответить сонбэниму что-нибудь колкое, с вызовом посмотреть в ответ, постараться играть по его же правилам.       Она осторожно улыбается уголками губ: — Есть. Расстояние.       Во взгляде сонбэнима появляется замешательство, но лишь на мгновение. Ответ определённо ему понравился. По ощущениям их затянувшаяся игра в гляделки длится всего несколько секунд, а потом в глазах сонбэнима вспыхивает какой-то хитрый огонёк. Одним ловким быстрым движением он хватается за сидушку стула Виён и подтягивает его ближе к себе.       Девушка не успевает ни вскрикнуть, ни возразить, только испуганно оглядывается по сторонам, надеясь, что никто ничего не заметил. Она таращится на сонбэнима, не в состоянии вымолвить ни слова, даже не в силах вдохнуть. Всего в несколько мгновений сердце в груди разгоняется до невероятной скорости, его стук отдаётся в ушах и даже дробью переходит в ладони. Да что же это такое?..       Ян Чонин в свою очередь смотрит на неё, смущённую до горящих пожаром щёк, смотрит, не отводя взгляда и, кажется, даже не моргает. И в это мгновение словно весь мир замирает на месте, останавливается, превращается в вакуум, где имеют значение только они. Сияющий взгляд Чонина и неистово стучащее сердце Виён.       Вдруг в другом конце столовой раздаётся грохот — какая-то худенькая девочка-трейни роняет поднос с обедом, не удержав его в руках. Этот резкий звук чувствуется отрезвляющей пощёчиной, заставляя Виён подскочить на месте. Она стремительно отводит взгляд, утыкаясь в свою тарелку, и хватается за палочки, стараясь усмирить бешеное сердцебиение и убедить себя в том, что ничего не произошло. Ян Чонин тоже смотрит куда-то в стену и начинает теребить мочку уха, перекручивая её между пальцев.       Виён снова чувствует тягостное давление от повисшего молчания, и ощущается оно ещё тяжелее, чем в компании Суми. Нужно что-то сказать, как-то разрядить обстановку, вдохнуть для начала, в конце концов. — Сонбэним, я… — Пожалуйста, не надо никаких сонбэнимов, — вдруг выдыхает парень, — Я старше тебя на сколько? На полгода? — На пару месяцев.       С каждой секундой Виён всё меньше начинает его понимать. Её щёки уже покалывает от того, насколько сильно они горят, а руки трясутся так, что девушке приходится сжать в пальцах салфетку. — Тем более, — она не смотрит на него, не может найти в себе для этого сил, но слышит, как с его губ срывается добрый смешок, — Ты можешь звать меня… оппой, хорошо?       Подобное заявление поражает настолько, что Виён всё-таки вскидывает голову и, к ещё большему удивлению обнаруживает, насколько контрастно с уверенностью в чужих глазах и голосе смотрятся горящие смущением уши. Она теряется в собственном замешательстве, в блеске чужого взгляда, в ямочках на щеках, и даже не сразу находит в себе силы, чтобы ответить.       Происходящее ощущается ирреальным, самым настоящим безумием. Тем не менее Виён, всё-таки пробравшись через стучащее в горле сердце, умудряется пробормотать: — Х-хорошо…       Ян Чонин снова усмехается, склоняет голову набок, а потом, будто через силу разорвав зрительный контакт, вспоминает про свой обед. А Виён продолжает гипнотизировать его изумлённым взглядом, совершенно не заботясь о том, как сейчас может выглядеть со стороны. — Ёнб… — громкий голос, который Виён узнает из тысячи, вдруг прокатывается над их головами. Со Чанбин вырастает за спиной своего макнэ и трепет по плечу, привлекая к себе внимание, но, встретившись с ним глазами, на мгновение замирает, а потом прокашливается, — Енна. Мы тебя обыскались. Пропал, ничего не сказав.       Виён торопливо кланяется, когда сонбэним переводит взгляд на неё. Чанбин-сонбэним лишь вежливо улыбается уголками губ, тут же возвращая внимание к своему младшему. Её Божество, ожившее перед глазами. — Прости, что не предупредил, хён, — Ян Чонин словно не замечает этой оговорки, только глаза его как-то недобро сверкают, очаровательно улыбается и тут же поднимается на ноги, возвышаясь над мужчиной, — но на голодный желудок работать нельзя, ты же знаешь.       Он бормочет что-то утвердительное, кивает головой и подгоняет Чонина к выходу, но потом на одно мгновение замирает, пристальнее всмотревшись в Виён. Она же смущается ещё больше, и ей требуется приложить нешуточные усилия, чтобы не вжать голову в плечи. Со Чанбин продолжает в неё вглядываться, бросает быстрый взгляд на своего макне, а потом ухмыляется. Почти незаметно, но так ощутимо, что Виён словно прошибает током. И что эта ухмылка значит?       В эту же секунду Ян Чонин поворачивается, не сбавляя шага, и машет ей рукой: — Ещё увидимся, Лисёнок, — и снова это прозвище, которое должно было резануть по ушам, но на деле лишь прозвучало до невозможного правильно. Виён не сразу замечает, что снова улыбается, стремительно краснея.

***

      Кажется, впервые за последнее время всё получалось правильно. Виён ускоряет шаг, переходя дорогу. В этот день словно всё складывалось как надо — солнце ласкало лучами, ветер не трепал волосы, а стаканчик из кофейни неподалёку от здания компании приятно грел пальцы. Девушка не слишком торопилась, но всё равно не хотела опаздывать.       Сегодня они записывали заглавный трек для нового мини-альбома, релиз которого должен состояться через несколько месяцев, а вечером их ждали съёмки очередного интервью для ELLE.       Ян Чонин снова пропал, но Виён пыталась об этом не думать. У неё было полно других дел, и девушка старательно уверяла себя, что общение с ним должно проходить строго в рабочих рамках и через менеджера. Вот только… к чему тогда был их разговор на прошлой неделе? К чему каждый его неоднозначный взгляд, каждое провокационное действие? Почему настоял, чтобы Виён называла его оппой?       Все эти мысли разрывали голову изнутри, поэтому девушка снова старательно нагружать себя работой, чтобы у неё не оставалось свободного времени на размышления. Иногда это действительно помогало.       Виён вышла из хромированной кабинки лифта, заворачивая в один из коридоров. Чтобы оказаться в нужной ей студии звукозаписи, нужно было пройти несколько залов для танцевальной практики, повернуть на право и…       Она почти не пугается, когда Хван Хёнджин, — вспотевший и загнанный, явно после тренировки, но всё равно сказочно-красивый, — чуть ли не вываливается на неё из неожиданно распахнувшейся двери. Он быстро кланяется, извиняясь, и даже не смотрит, кто перед ним, а Виён цепляется за свой кофе сильнее. Ещё бы секунда, и извиняться перед сонбэнимом пришлось ей. — Хёнджин-сонбэним, здравствуйте, — кланяется девушка, решая, что поздороваться по-человечески всё-таки стоит. Парень хмурится на мгновение, но потом приглядывается внимательнее и улыбается. — Привет.       Пусть у Виён ещё не было возможности познакомиться с Хван Хёнджином как следует, какое-то внутреннее чувство подсказывало, что сонбэним наслышан о ней намного больше, чем может показаться на первый взгляд. Об этом она тоже старается не думать. — Минхо-Хён сказал, что они с Енни недавно помогали вам с хореографией, — он приваливается плечом к стене, всё ещё стараясь отдышаться. Смотрит на неё долго, пристально, и так внимательно, что Виён чувствует сковывающую с каждой секундой неловкость, хотя во время совместных съёмок шоу рядом с сонбэнимом было довольно комфортно, — а сейчас как успехи? — Уже лучше, — девушка сдержанно кивает, делая небольшой шаг назад, чтобы не стоять к мужчине слишком уж близкого, — сонбэнимы действительно очень нам помогли.       Хван Хёнджин не отводит от неё взгляда. Словно и правда сканирует глазами, стараясь попасть в её голову и прочесть мысли. Виён снова неловко улыбается. — Прости, что чуть не зашиб тебя, — Хёнджин-сонбэним слегка поджимает губы и только теперь отрывает от неё взгляд. Девушка чувствует, что дышать становится легче. — Ничего страшного, ведь всё обошлось, — Виён осторожно пятится назад, чувствуя, что разговор вот-вот будет закончен. Ведь Хван Хёнджин, очевидно, куда-то спешил, раз так резво выскочил из зала. А теперь стоит, как ни в чём не бывало, и разговаривает с ней, словно и не нёсся никуда, — будет слишком грубо спросить, куда вы так спешили, сонбэним?       Он усмехается, слегка откидывая голову назад. Мужчина не выглядит рассерженным из-за вопроса, напротив, лишь снова слегка улыбается и едва-заметно расслабляется. — Собирать вещи, — просто отвечает он, — Чан-хён ясно дал понять, что чемодан должен быть готов уже вечером, но я решил ещё немного позаниматься. Думаю, он будет очень недоволен, но нужно показать превосходный результат на сцене, верно?       Его слова льются рекой, чего Виён сперва даже немного пугается. Хван Хёнджин никогда не выглядел холодным или лицемерным, — скорее, сосредоточенным и всегда погружённым с своё дело, но девушка всё равно удивилась тому, как легко и просто он стал с ней болтать. Словно между ними нет никакой иерархии с правилами приличия и вежливым тоном, словно они близкие друзья, которые видятся каждые выходные. — На сцене? — Виён не успевает себя остановить, вопрос срывается с губ словно сам по себе. Но сонбэним будто и не злится, только наклоняет голову немного в бок. — Ну да. У нас же начинается мировой тур, мы улетаем завтра утром. Енни тебе не сказал? Я думал, ты будешь первой, кому он скажет. — Первой?.. — Да. В смысле… ладно, забудь, — он старается осторожно улыбнуться, чтобы сгладить эту неловкую паузу. Девушка пытается игнорировать пробежавшие по спине мурашки. Странное чувство поднимается откуда-то из груди, затапливает с головой и заставляет занеметь кончики пальцев. Виён не знает, чем именно это вызвано — тем, что Хёнджин-сонбэним почему-то решил, что Ян Чонин должен отчитываться ей о своих передвижениях, или тем, что он действительно ничего не сказал ей, даже не намекнул в своей привычной манере.       Хван Хёнджин тем временем продолжает внимательно наблюдать за малейшими изменениями в её лице. Да что такого Ян Чонин мог наговорить о ней своим хёнам, что все они так на неё таращатся? — Удачи вам на концертах — девушка осторожно улыбается уголками губ, мысленно мечтая как можно скорее сбежать из этого коридора. Потому что сонбэнимы из Stray Kids только и делают, что путают её, с каждым разом всё больше и больше. — Мы тебя обыскались. Мэй звонила, а у тебя номер заблокирован, — она невольно подскакивает на месте, когда Ари вырастает прямо за спиной. Старшая вежливо кивает Хван Хёнджину, а потом снова переводит взгляд на Виён, даже не здороваясь, — сейчас записывается Суми, у тебя есть ещё несколько минут.       Девушка переводит взгляд с Ари на Хёнджина и обратно, когда старшая встаёт возле сонбэнима. Между ними не чувствуется напряжения или неловкости, словно они давно знакомы, хотя Виён уже ничуть не удивляется социальным навыкам Ари. Если, конечно, дело только в этом. — Ты помнишь, то вечером у нас интервью? — Помню, — Виён старается улыбнуться, но скорее для приличия и только потому, что рядом находится сонбэним. Ей самой рядом с Ари всё ещё до дрожи некомфортно, а от осознания того, что так было далеко не всегда, становится ещё и обидно. — Сейчас вернусь, — Ари вдруг подскакивает и практически бегом бросается вперёд по коридору, а Хван Хёнджин почему-то фыркает. Так по-доброму, с лёгкой иронией, но у Виён всё равно складывается впечатление, что он знает что-то, ей недоступное.       Девушка оборачивается, чтобы посмотреть Ари вслед, но намечает лишь, как блондинистая макушка спешно скрывается за поворотом. Останавливать её или идти следом совершенно не хочется. — Думаю, мне пора. Хорошей поездки, сонбэним. Файтин!       Хван Хёнджин кивает в знак благодарности и тихо смеётся, растягивая губы в красивой улыбке. В это мгновение Виён словно становится легче, самую малость, но, стоит только Хёнджин-сонбэниму исчезнуть из её поля зрения, девушка снова чувствует на своих плечах небывалую тяжесть. Она до последнего старается убедить себя в том, что Ян Чонин ничего ей не должен, вот только… Почему-то очень хотелось верить в обратное.