The One with the Right Guy (История про того самого парня)

Чендлер уже несколько минут мерил шагами гостиную и грыз ноготь большого пальца, обдумывая свой следующий ход. Наконец, он остановился, развернулся на каблуках и уставился на маленький компьютерный монитор на кухонной стойке. Курсор на экране беспрестанно мигал, доводя уровень его беспокойства практически до предела. Ему вдруг показалось, что его голова вот-вот лопнет, что он в любую секунду может взорваться и рухнуть на пол бесформенным месивом, лишенным человеческих очертаний. Он прищурился — так, чтобы изображение на экране слегка размылось и потеряло фокус. Страшно захотелось послать уже этот долбаный компьютер ко всем чертям. Всего пару мгновений назад это коварное устройство, казалось, открывало перед ним целую вселенную новых возможностей, теперь же — безжалостно предавало его. Секунду назад он был переполнен такими несвойственными ему радостью и оптимизмом, но все это исчезло в мгновение ока, стоило появиться на экране всего одному слову. «Муж». Она замужем. Женщина, с которой он проговорил почти тридцать часов без перерыва, оказалась замужней. Он уже успел ощутить бесконечно глубокую связь с этой своей безымянной и безликой собеседницей. Он впервые почувствовал, что может оставаться самим собой. Между ними не существовало никакой неловкости, не было никаких неудобных недоговоренностей. Ему не нужно было кого-то из себя изображать. Их связывали просто слова на экране, и ему позволено было рассказать ей все то, что он никогда не осмеливался произнести вслух. Эти слова могли бы показать всему миру, какой он глупый или ничтожный, но его таинственную подругу они совсем не отталкивали. Никогда раньше он не чувствовал ни с кем настолько близкой связи. И настолько быстрой. Он был сражен ею наповал — а он ведь даже не видел ни разу ее лица. Казалось, мир наконец-то решил вознаградить Чендлера Бинга, дать ему наверстать все упущенное за те долгие годы, когда женщины не обращали на него никакого внимания. Пришла его пора перестать быть человеком-невидимкой в холодных брачных войнах, которые он старательно обходил стороной практически всю свою взрослую жизнь. Это была не просто глупая фантазия, именно эту женщину он всегда ждал. Которая оказалась способна разглядеть в нем мужчину, невзирая на его мальчишеские замашки, которая предпочла бы его всем остальным… Теперь же он понимал, что все оказалось слишком уж идеально, чтобы быть правдой. Увы, она уже любит кого-то другого. Она посвятила себя другому мужчине. В лучшем случае — она лишь водила его за нос, заманив чередой сообщений в чате и заставив почувствовать, что ему наконец-то повезло найти свою единственную. В худшем же — ее предполагаемая неверность мужу просто оказывалась очередным доказательством, что его стойкая неприязнь к длительным отношениям и обязательствам очень даже оправданна. И в любом случае, волшебный сон, который снился ему наяву последние сутки, закончился и превратился в кошмар, где она замужем, а он по-прежнему одинок. — О боже. Чендлер хмуро взглянул на Фиби, которая даже не попыталась сдержать рвущийся наружу восторг. — Что еще? — Она хочет встретиться с тобой лично. Чендлер почувствовал в горле желчную горечь подступающей ярости. Еще минуту назад он очень хотел познакомиться с этой женщиной, представляя, как они взглянут друг другу в лицо и в тот же миг осознают, что им суждено быть навечно вместе. Но сейчас он уже не был готов к такому — только не с этими новыми знаниями. Неважно, как сильно ему этого хотелось совсем недавно. Он закатил глаза, в очередной раз изумляясь тому, что с ним постоянно происходят подобные вещи. Каждый раз, когда он встречает девушку, которая ему нравится, пусть даже их симпатии ограничиваются буквами на экране компьютера, вселенная ставит преграды и выбивает почву у него из-под ног. — Да брось, Фиби. Конечно, я бы тоже хотел встретиться с ней лично. Но она замужем. У нее есть муж. Фиби чуть опустила плечи и посмотрела на него тем взглядом, который он видел уже десятки раз. Этакий взгляд сочувственной мудрости. Будто бы Чендлер — какой-то несчастный невежественный ребенок, не обученный правилам этого мира. — А что, если этот ее муж — совсем не тот человек, кто ей нужен, а ты — именно тот? — каждое слово она подчеркивала демонстративными жестами, и Чендлеру на секунду показалось, будто от ее рук к его телу тянутся невидимые нити, которыми она старается вытянуть его из болота. — У тебя что, каждый день выпадают такие возможности? Чендлер медленно приблизился к компьютеру, содрогаясь от дурного предчувствия. Мысленно он уже воссоздал в памяти картину того, как в прошлый раз был точно так же увлечен кем-то. Аврора… Идеальная женщина. Красивая, умная, экзотичная, веселая — все, что только может пожелать любой мужчина. Но она была слишком увлечена другими, чтобы связать себя с Чендлером по-настоящему. А ему нужно было нечто большее, чем просто оказаться одним из череды ее парней. Он хотел отношений. Таких, чтобы в итоге остаться с ней только вдвоем. Чендлер облизнул губы, уставившись на экран. Провел рукой по подбородку и медленно покачал головой. — Нет. Не могу. Фиби снова выразительно взмахнула руками. Иногда она напоминала младенца, бессознательно разжигающего внутри себя искру надвигающейся истерики. — Почему нет?! — Я не могу, Фибс. А что, если у них есть дети? Я-то знаю, каково это, когда какой-то левый урод вдруг разрушает твою семью. Я не могу быть таким уродом. Фиби нетерпеливо притопнула ногой. — Ну-у-у же. Чендлер, а если это твой единственный шанс? Тебе что, не нужен хоть кто-то, с кем можно… — она наклонилась поближе к экрану, выискивая подходящие слова, — «ДзР» в реальном мире? ДзР — это ведь «держаться за руки»? — Да. Нужен. Но не так. Чендлер медленно закрыл крышку ноутбука. Конечно же, упускать такую возможность — для него настоящий подвиг. Он уже начал ощущать внутри себя пустоту, которую до этого заполняли многочасовые беседы с таинственной (и, блин, замужней!) онлайн-любовницей. Он чувствовал себя одураченным тем, что позволил себе поверить, что у него появился шанс преодолеть свои страхи по поводу отношений и обязательств. Будто бы он был способен сделать серьезный шаг к этой женщине. Вместо этого у него в запасе теперь появилась еще одна жизненная история, о которой он будет старательно шутить, лишь бы никто не заметил его разочарования. Он оглянулся на Фиби, в глазах которой плескалась смесь злости и печали. А что, если она права? Что, если этот ее муж — совсем не тот парень. А он — тот самый? Ведь если он даже для нее не годится, то кому же он вообще может подойти? *** Моника подняла глаза на Ричарда, не веря, что собирается произнести эти слова. Перед ней стоял заботливый, милый, красивый мужчина, которого она так любила. Именно тот мужчина, которого она искала всю свою жизнь. И все же — этого человека, за которого она так мечтала выйти когда-нибудь замуж, она собиралась бросить. Она непроизвольно взглянула на свой живот. За долю секунды ее разум заполонили картины, как она пытается растить ребенка с мужчиной, который согласился на это лишь потому, что не захотел расставаться с ней. Хорошего в этих картинах не было ничего — неизбежные вспышки возмущения, пренебрежение, бессмысленные поступки. Жуткий сценарий, который она ни за что не позволила бы пережить собственному ребенку. Хотя, может быть, она чересчур остро реагирует? Стороннему наблюдателю такое предложение Ричарда показалось бы бескорыстным и добрым по отношению к любимой женщине. Он готов пойти на жертву, лишь бы она могла воплотить в жизнь свою мечту о материнстве. Но, глядя ему в глаза, она понимала, что ей придется сделать неизбежный шаг. Она видела в его глазах то, что не дано было увидеть тем, кто не был так хорошо знаком с тонкой и спокойной натурой этого человека. Его глаза были полны сожаления и неуверенности. Она отчетливо видела в них сомнение — зловещую темную тучу, сгущающуюся в его стальном взгляде. Разум его уже пересчитывал годы запланированной им жизни, полной досуга, не обремененной работой или воспитанием детей. Жизни, которую он хотел разделить с ней. Жизни, о которой он, несомненно, раздумывал еще до того, как она рассказала ему о своих пожеланиях. Пожалуй, в этом и крылась проблема. Просто они оказались вне времени. Тот двадцатилетний разрыв в возрасте, от которого она столько раз отмахивалась, наконец, показал свое истинное уродливое лицо. Ричард уже прожил всю ту жизнь, которую ей не терпелось испытать на себе. Все, что она только хотела бы совершить, он уже совершил. И даже если он покорно останется рядом с ней, она все равно будет чувствовать себя одинокой. Ей не с кем будет делиться своими «первыми впечатлениями». Ее свадьба, ее первый ребенок, ее первый дом, ее первый внук. Для Ричарда это все будет уже на повторе. Возможно, не так восхитительно, как в первый раз. Как же она сможет растить малыша вместе с мужчиной, который не сможет почувствовать того же, что и она, впервые увидев очаровательное личико, выглядывающее из-под больничной пеленки? С тем, кто не нырнет уже с головой в неизвестность, руководствуясь лишь любовью и преданностью? Что, если он отнесется с долей цинизма ко всему, что ее искренне будет восхищать? Что, если он будет обижен за свою жизнь, которую он променял на ее жизнь? Из этого вот ядовитого семени и вырастет их генеалогическое древо, которое будет приносить только ядовитые плоды. Каким бы добрым, милым, любящим и замечательным ни был этот мужчина, сомнение уже разъедает его изнутри, и скоро он станет гнилым и пустым. Она была в этом уверена. Она знала, что все между ними кончено. Моника посмотрела Ричарду в глаза и погладила его по щеке, готовясь разбить сердца им обоим. Этот шаг, без сомнения, будет самым трудным и самым жестоким из того, что ей придется когда-либо делать. На долю секунды она усомнилась в своем убеждении. Но, посмотрев еще раз ему в глаза, поняла, что ей нужно держаться за это решение, ведь оно и будет ценой, которую ей предстоит заплатить за сердца ее еще не рожденных детей. И для нее же самой гораздо лучше осознать сразу, что он — не тот парень, как бы сильно она этого ни хотела. *** Фиби давно ушла, и Чендлер уже несколько часов просидел в одиночестве, яростно перекидывая из руки в руку яблоко и размышляя о своем бурном романе, который так и не успел начаться. Когда солнце начало уползать за горизонт, он и с места не сдвинулся, чтобы включить свет, а просто позволил себе погрузиться в темноту вместе с комнатой. Наконец, послышался знакомый звук хлопнувшей двери соседней квартиры. Он испустил облегченный вздох, почувствовав, как напряжение медленно покидает его тело. — Да неужели… Он весь вечер ждал, когда же соседи вернутся домой со свадьбы Барри и Минди. Ему хотелось перевести все обратно в нормальное состояние. Не зацикливаться больше на том, что могло бы произойти. Не сидеть в темной комнате, дуясь на мир и глядя с тоской на компьютер. Не задаваться вопросом, не стоит ли снова включить его, забыв обо всех опасениях и отбросив в сторону осторожность. Поговорить с ней. Увидеть ее. Забыть, что она уже замужем. Стать тем парнем, которого он сам же и возненавидит. Парнем, которому все равно, чьи чувства будут растоптаны, лишь бы самому получить желаемое. Стать таким вот ублюдком. Лекарство от подобных мрачных мыслей было очевидным. Достаточно было, чтобы Рэйчел и Росс отвлекли его своей свежей размолвкой. Или Джоуи ляпнул что-нибудь столь ошеломляюще глупое, что в ответ можно будет только раздраженно вздохнуть. Или Моника уделила ему чуточку внимания, на которое способна только она — и так, как делала лишь она, когда одного из ее друзей нужно было срочно спасать, прежде чем он утонет в потоке собственных страданий. Он уже дождаться не мог, когда можно будет ворваться в соседнюю квартиру с жалобами на то, чем закончился его короткий онлайн-роман. Это был единственный способ уничтожить бессонницу. Идеальный коктейль, который только друзья могли предложить ему в неспокойное время. Отдушина. Немного сочувствия. Возможность пошутить. Услышать шутку в ответ. (И — что уж точно заставит его почувствовать себя лучше — еще раз посмотреть на Рэйчел в идиотском розовом платье!) Чендлер вскочил с кресла и гораздо быстрее, чем ожидал сам, обнаружил себя в коридоре, напротив знакомой двери. Заглянув внутрь, он увидел в квартире Моники и Рэйчел только густую тень. Но все-таки он слышал, как кто-то шуршит в темноте — похоже, в одной из спален. Он подошел к дивану и плюхнулся на него ровно посередине, закинув ноги на стол и испустив долгий и громкий вздох. — Приве-е-ет! В ответ он услышал лишь стук открывающихся и закрывающихся ящиков комода и шаркающие шаги в спальне Моники. — Ну наконец хоть кто-то дома. Помнишь ту девушку, с которой я разговаривал? Ту, что в интернете? Она на меня запала и хочет встретиться лично, а еще, кстати, она замужем. Он взмахнул рукой в сторону пустоты перед дверью Моники и ухмыльнулся. — Можешь поверить! Замужем! Везет мне, как никогда. Я наконец-то встречаю прекрасную женщину, а она — замужем. Говорю же, мне никогда никого не найти. Вы все, ребята, даже не представляете, как же вам повезло, что у вас кто-то есть. Моника появилась, казалось бы, из ниоткуда, и встала в дверном проеме, все так же держась в тени. Плечи ее были низко опущены, будто ее пригибала к полу непосильная тяжесть. Тихонько всхлипнув, она наклонила голову. Чендлер тут же убрал ноги с кофейного столика и сел ровно. Наклонился вперед, невольно протягивая к ней руку. — Мон? Моника шагнула к свету. Чендлер сразу же увидел, как мрачен ее взгляд — опущенные глаза отчетливо выделялись на спокойном, почти безмятежном лице. Макияж потек и размазался, и это значило лишь одно — она плакала. Правда, сейчас слезы кончились, остались только красные пятна на скулах, и даже подбородок уже не дрожал. И все-таки спокойной назвать ее было нельзя, скорее, казалось, что ее мозг отключился и более не способен выражать какие-либо эмоции. — Мы с Ричардом расстались. Чендлер замер на месте. Он протянул было руку, желая утешить ее, но почувствовал вдруг, что любых его усилий будет недостаточно. Она рассталась с Ричардом. С единственным и неповторимым Ричардом. Тем, с кем, как они все были уверены, ей предстоит остаться навеки. Он же совсем не умел успокаивать бури. Все, на что он был способен — ошарашенно выдавить из себя несколько слов. — Нет. Подожди. Почему? Из-за чего? Моника рухнула на диван лицом вниз. — А есть разница? Чендлер прижал к губам сжатый кулак, пытаясь взять себя в руки. — Ну… не знаю. Есть? Он посмотрел на нее — она лежала, уткнувшись лицом в одну из бесчисленных подушек, украшавших диван. Тогда он попробовал сосредоточиться, сфокусировав взгляд на блестящей фиолетовой стене, собраться, наконец, с духом и сказать что-нибудь стоящее. Депрессия Моники моментально загнала его в тупик. — Ладно, мои новости, пожалуй, уже не столь важные. Моника подняла голову и отбросила подушку на другую сторону дивана. — Господи. Я повсюду чувствую его запах. В моих простынях, на диване. Мне от него не спрятаться. — Серьезно? — Чендлер растерянно огляделся и громко хмыкнул, что заставило Монику сесть и бросить на него суровый взгляд. — Если хочешь, можешь пока перебраться к нам. Можешь спать на одной из наших кроватей. Я тебе обещаю, Ричардом там не пахнет. Все, чем пахнет в нашей квартире — это пролитое пиво, пицца и китайская еда. Моника легла на спину и уставилась в потолок. Чендлер застыл между кофейным столиком и диваном. — Наверное, мне стоит свалить отсюда куда-нибудь. По крайней мере, на эту ночь. Может быть, уехать к родителям? Чендлер кивнул. — Да, неплохая идея. Просто держаться подальше от всего, что напоминает о Ричарде. — Мой отец напоминает мне о Ричарде. Чендлер скривил лицо от отвращения. — Звучит довольно мерзко. — Да не в этом смысле! — невольно засмеялась Моника. — А знаешь, что? Давай прямо сейчас сбежим с тобой куда-нибудь. Куда ты хочешь? Чендлер покрутил головой, затем снова посмотрел на Монику. — Например? — Куда-нибудь, где есть выпивка. — Ладно. Конечно. Нам стоит отсюда свалить. Очистить твою голову. Иди переодевайся, я захвачу свой бумажник и вернусь к тебе. Моника встала и оглядела себя. — А что не так с моей одеждой? Чендлер вздрогнул и опустил голову. — Кроме того, что она покрыта слезами, соплями и косметикой? Моника медленно кивнула головой, теребя пальцами край платья. — Ладно… *** Они брели по улице от одного ресторана к другому. Чендлер вопросительно ткнул пальцем в очередную забегаловку на углу, но Моника вяло помотала головой. — Нет. Туда не пойдем. Мы раньше брали там обеды навынос. Ой, а вон там подают его любимый сорт виски. А в том баре есть табуреты, похожие на усы. Чендлер задрал брови и прикусил нижнюю губу, пытаясь сдержаться. — Мон, мы обошли каждый квартал в радиусе пяти миль, и ты нашла что-то неправильное в каждом баре, ресторане и продавце хот-догов, которые нам попались. — Ой. Хот-доги… Он любит хот-доги. Чендлер спрыгнул с тротуара и поднял руку, подзывая такси. — Ладно. Я знаю. Мы должны уехать подальше от Вилледж. Моника кивнула и подошла к нему ближе. — Заодно можно сразу пропустить Мидтаун и Верхний Вест-Сайд. Чендлер потер подбородок и огляделся. — Придумал! Вы с Ричардом ездили когда-нибудь в аэропорт? — Что? Подъехало такси, и Чендлер открыл дверцу. Положил руку Монике на поясницу, усаживая ее на заднее сиденье. — Вы когда-нибудь тусовались с ним вдвоем в аэропорту? Моника нахмурила лоб и покачала головой. — Нет. — Отлично. — Чендлер сел рядом с ней и обратился к водителю. — Джей-Эф-Кей. *** Чендлер поднес к глазам две пустых рюмки и прищурился, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь стекло. — Ох ты. Если бы я носил очки, выглядело бы это странно. Моника сделала глоток и покачала головой. — Ты надел их задом наперед. Поэтому ничего и не видишь. Чендлер оглядел бар и заметил телевизор, что-то бормочущий на заднем плане. — Ой! Никсы играют, — он отчаянно замахал руками, пытаясь привлечь внимание бармена. — Можно сделать погромче? Я люблю Никсов! Моника вздохнула. — Ричард тоже любит Никсов. Чендлер поплотнее укутал Монику в куртку и похлопал по плечу. — Так. Ладно, — он навалился на стойку, почти перегнувшись через нее, и уперся покрепче локтями. — Эй, бармен, что там еще показывают? Бармен приподнял бровь и взял в руки пульт управления. — Ну, давайте посмотрим. Никсы. Рэйнджерсы. Баскетбол… Играют Ратгерсы. «Деловая женщина». — «Деловая женщина»! Оставь «Деловую женщину», — Чендлер выпрямился и взволнованно улыбнулся. — Ну вот! Ричарду ведь не понравилась бы «Деловая женщина», правильно? Моника поджала губы и покачала головой. — Нет. Вообще, я не думаю, что кому-нибудь из парней может понравиться этот фильм. Чендлер откинулся на спинку стула, закинув ноги на подставку под стойкой бара. — Ну да, мне он тоже не нравится. Полное убожество. — Глаза его остановились на экране телевизора. — О! Смотри, сейчас будет вечеринка, где она познакомится с Джеком Трейнером. — Что? — Моника недоверчиво посмотрела на него. — Ну, я его смотрел, потому что там Харрисон Форд, и я подумал, что фильм будет про Индиану Джонса. Моника поджала губы и вернулась к стакану с напитком. Приподняв бровь, она подозрительно хмыкнула, глядя на друга. Чендлер развернулся на стуле и уставился в сторону аэропорта, наблюдая, как люди там мечутся из стороны в сторону, стараясь добраться до своих ворот. — Ну что я тебе говорил? Здесь нет абсолютно ничего, что напоминало бы тебе сама знаешь о ком, а еще в аэропортах всегда полно унылых неудачников, так что мы и в глаза никому не бросаемся. — А я все еще не сообразила, как мы сюда проникли. Где ты этому научился? — У Гэндальфа. — У кого? — Ну помнишь, Майк Гэндерсон? Из колледжа. Мы с Россом постоянно с ним зависали. Помнишь, на первом курсе твоим родителям как-то пришлось переводить нам деньги в Новую Шотландию? Глаза Моники расширились, и она медленно покачала головой. — О да. Мне этот парень никогда не нравился. Чендлер поднял рюмку и попытался выжать из нее еще одну, последнюю каплю алкоголя, держа ее в воздухе над языком. Убедившись, что рюмка точно пуста, он поставил ее обратно на стойку и уперся локтями в столешницу. — Ага, раньше мы постоянно так делали. Он находил пожилую пару, шел к стойке и говорил там, что это его мама с папой, и ему нужен пропуск, чтобы безопасно доставить их прямо к воротам. — Мама с папой? — Ага. В общем, мы проникали сюда и напивались тут до чертиков. Потом Гэндальф куда-то сваливал и покупал нам билеты на какой-нибудь случайный рейс, и мы оказывались черти где. О господи. Хорошие были времена. Моника скривила лицо. — Серьезно? — О да. Однажды мы поехали в Кливленд. Хотели закатить грандиозную вечеринку! Но к тому времени, как мы туда добрались, было уже далеко за полночь, все закрыто, а у нас кончились деньги, так что мы просто пошли спать в терминале. — Ух ты. Да вы, ребята, были просто отвязными тусовщиками! Чендлер снова повернулся к стойке и жестом попросил бармена принести еще две порции напитков. — Ага. Мы были весьма круты, — он снова посмотрел на телевизор. — Ой, та самая сцена, где она уходит, потому что думает, что они переспали. Но на самом-то деле нет, они просто напились и отключились. Но они друг к другу неровно дышат. — Что? Я думала, тебе этот фильм не нравится. Чендлер опустил голову и застенчиво улыбнулся. Моника просто не смогла не улыбнуться в ответ. Подошел бармен и поставил перед ними еще две порции выпивки. Моника подняла свой бокал и уставилась на него. — Я не хочу возвращаться домой. Чендлер залпом выпил свою порцию, скорчил гримасу и огляделся. Слова, слетающие с его губ, уже начинали слипаться и звучать слегка невнятно. — Ну, значит, останемся здесь, пока бар не закроют, потом пойдем и купим себе булочки с корицей. — Нет. Я имею в виду — я не могу сейчас ехать домой. Там его вещи. Росс и Рэйчел придут домой и захотят поговорить со мной. А я просто… не хочу, — Моника тоже допила свой напиток залпом и сделала глубокий вдох. — И что ты собираешься делать? Снимешь номер в гостинице и спрячешься на несколько следующих месяцев? Вообще-то, звучит неплохо, но так сделал бы я, Моника так делать не стала бы. — Ну да. Ты прав. Я не должна вести себя, как я! Мне нужно стать тобой! — Моника посмотрела на Чендлера, который остекленевшими глазами пытался смотреть телевизор, и вдруг прижал бокал к груди и сентиментально вздохнул. Она покачала головой. — А вообще-то, нет. Я определенно не хочу превращаться в тебя. — Она широко открыла глаза и попыталась щелкнуть пальцами. — Мне нужно превратиться в Гэндальфа! — Что? Моника схватила Чендлера за плечи, разворачивая к себе лицом. — Мы будем делать то же, что и Гэндальф! — А что делал Гэндальф? — То, о чем ты мне только что рассказывал! Чендлер недоверчиво рассмеялся и опять повернул голову к телевизору. — Я не понимаю, о чем ты говоришь. Моника разочарованно застонала и схватила его за руку. — Ну давай же! *** Чендлер и Моника, все еще держась за руки, смотрели на табло, где высвечивались прибытия и отправления самолетов. — Ладно. Выбирай! — Что? Мон, я не думаю, что это хорошая идея. Моника крепко сжала его руку и притянула поближе к себе. — А у тебя есть вариант получше? — Да, мы можем вернуться и посмотреть, как Тесс заключит грандиозную сделку! — Ты все еще говоришь про «Деловую женщину»? Чендлер пожал плечами, и Моника коротко рассмеялась. — Просто выбери что-нибудь. — Ладно, ладно. Не торопи меня. Моника указала на табло. — О, Париж или Лондон? — У нас с собой нет паспортов. На ее лице появилось удрученное выражение. — А Барбадос? Туда паспорт нужен? Чендлер прищурился. — Да. Думаю, да. Эй, а если Буффало? — Я не собираюсь делать своим единственным безумным поступком полет в Буффало. — Кливленд? Моника пристально посмотрела на Чендлера и наклонилась к нему, и он обнял ее за плечи. Они еще несколько минут постояли, прижавшись друг к другу и читая названия городов, мелькавшие на экране. — Я не хочу прилететь куда-то и спать в терминале. Нам нужен город, который открыт всю ночь. Чендлер указал на табло и наклонил голову. — Значит… — Идеально! — Моника чуть не выпрыгнула из туфель от радости и потащила его к стойке. — У тебя же есть деньги? — Что? — Я работаю в закусочной, где меня заставляют носить фальшивые сиськи. Как ты думаешь, какими средствами я располагаю? Чендлер закатил глаза и вытащил из бумажника кредитную карточку. — Ну отлично. Отлично. — Он посмотрел на женщину за стойкой. — Два билета в Вегас, пожалуйста.