The One with the Right Guy (История про того самого парня)

Моника не хотела, чтобы хоть что-то отвлекало ее от единственной цели, которую она поставила перед собой этим утром — добраться до дома. Прошлой ночью она поняла, что пришло время заканчивать эту маленькую авантюру в Неваде. Она целых семь дней изображала из себя человека, способного жить импульсивно, принимать необдуманные решения и удовлетворять сиюминутные потребности, ничуть не заботясь о последствиях. Но как бы волнующе это ни было, в глубине души она всегда помнила, что это лишь временная отсрочка от реальности. Избавиться от привязанности к материальному миру было неимоверно приятно, она даже в самых смелых снах не смогла бы представить себе такое, но все же каждое удовольствие обязано когда-нибудь завершиться. Пришло время прекратить притворяться другим человеком. Пришло время покинуть Лас-Вегас и вернуться к реальности. Вернуться к обычной, нормальной жизни. Перестать прятаться и встретиться с ней лицом к лицу. Трудно было поверить, что прошла уже целая неделя с тех пор, как она втянула Чендлера в головокружительное путешествие практически на другой конец страны. До того, как они сбежали, она была совсем другим человеком — безутешной, убитой горем, потерянной. Все ее мысли были сосредоточены лишь на Ричарде и на том, кто он был для нее. Ей казалось, что она исчезает вслед за их разрушенными отношениями, превращается в призрака прежней, счастливой Моники. Теперь же все было совсем по-другому. Ей по-прежнему было немного грустно, что Ричарда в ее жизни больше не будет, но она уже не носила мысленный траур, и это ее удивляло — она-то была уверена, что забыть о такой потере у нее не получится никогда. Но после недели, проведенной в Вегасе с Чендлером, она будто бы вылезла из кокона и превратилась в совершенно другую женщину. Сейчас она не была удрученной Моникой, покинувшей Нью-Йорк сразу же после свадьбы Минди и Барри. Но она не была уже и беззаботной Моникой, разгуливающей по залитым неоновым светом игровым залам Лас-Вегаса. Теперь она была кем-то еще, и ей предстояло выяснить, кто же она на самом деле. Встав с кровати, Моника посмотрела на Чендлера, который все еще спал, обнимая подушку и тихо похрапывая. Ей жутко хотелось отсрочить неизбежное расставание с этим гостиничным номером. Она представила, как здорово было бы проскользнуть прямо сейчас под одеяло к спящему другу, положить ему руку на грудь, пригреться и провести рядом с ним следующие несколько лет. Отгородиться от всех, кто их знает, и просто наслаждаться волшебным миром, который они сами для себя создали. Миром, который существовал лишь для них двоих. Но это испортило бы ее планы на жизнь. А она уже по горло сыта была тем, что все ее планы рушатся. Когда-то недавно в ее планы входило встретить идеального мужчину, зрелого и не пытающегося спрятаться от неизбежных обязательств. Не похожего на остальных ее кавалеров. Такой бы не застрял в развитии на уровне средней школы, не стал бы слишком много пить, пытаясь быть веселым, не был бы возмутительно юн и не использовал шаблонные приемы, пытаясь затащить ее в постель. Он был бы высокий и сильный, не тратил бы время на дурацкие игры, жил бы во взрослой квартире без постеров на стенах и не заглядывался бы на моделей в бикини по телевизору. У него была бы карьера, как у взрослого человека, и он знал бы, что делать со своей жизнью. Он был бы серьезен. Готов принять ее как есть. С ним ей не захотелось бы прятать те сложные аспекты своей личности, которые убивали все ее предыдущие отношения с мужчинами. Она знала, что как только отыщет для себя идеального мужчину, то сможет приступить и ко всем остальным пунктам своего плана. Найдет, например, идеальную работу в идеальном ресторане. Устроит идеальную свадьбу с идеальным мужем и родит ему самых идеальных детишек. И она уже почти выполнила первый пункт плана. А теперь все исчезло. Никаких продвижений по графику больше не было. Она вернулась к исходной точке. Снова стала неудачливой девушкой, которую большинство парней считают слишком требовательной и не стоящей их усилий. Моника снова посмотрела на Чендлера. Почему бы вот и другим мужчинам не относиться к ней так же просто? Его совершенно не пугала ее постоянная потребность в чистоте. Ее система. Ее списки. Ее графики. Ее кладовая в алфавитном порядке. Ее постоянное желание прибираться в квартире. Он просто принимал ее такой, какая она есть. Он заставлял ее смеяться и от этого чувствовать внутри необъяснимо приятную теплоту. Похоже, он действительно видел ее насквозь. От него не было смысла прятаться. И секс. Секс. Фантастический. Потрясающий. Такой секс, который бывает только в кино или сериалах, когда хочется недоверчиво закатить глаза, потому что в реальной жизни такого секса ни у кого и никогда бы не случилось. Они подходили друг другу просто идеально. Моника вдруг подумала, что больше не станет закатывать глаза во время просмотра фильмов. После этой недели — точно не станет. После того, как она провела подряд два дня и две ночи в постели, занимаясь по-настоящему реальным и умопомрачительным сексом такое количество раз, что и сосчитать невозможно. Пожалуй, это был лучший секс в ее жизни. И она точно знала, что это был лучший секс в жизни Чендлера. Вот только одновременно дружить и заниматься сексом — это так сложно! А Чендлер не делает ничего сложного. И он наглядно продемонстрировал это, решив уйти спать на другую кровать в их последнюю ночь в Лас-Вегасе, вместо того, чтобы насладиться последними часами близости с ней. Таким образом, он не просто упускал возможность заняться лишний раз сексом, а устанавливал границы и посылал ей сигнал, что никоим образом не готов продолжать их связь за пределами Вегаса. Верный себе, он заранее разрубил отношения, не дожидаясь, когда они успеют запутаться. Он и раньше поступал так неоднократно, Моника хорошо знала эту его привычку, поэтому, проснувшись прошлой ночью в пустой кровати, почти что не удивилась. Побег в другой конец комнаты был как раз в духе Чендлера. Но, даже зная все это заранее, Моника все равно почувствовала тоску в душе. И тут уже возникал вопрос — почему же ее саму так беспокоило завершение их авантюры? Если бы даже Чендлер чудесным образом изменился за эту неделю и захотел бы продолжить то, чем они занимались — она-то сама готова была так быстро завести новый роман? И не просто с каким-то новым мужчиной. С Чендлером. С одним из ее лучших друзей. Моника еще со времен Кипа научилась быть осторожной и всерьез задумываться, стоит ли превращать в любовника друга. Потому что обычно такое заканчивалось катастрофой не только для них двоих, но и для всех остальных. Может быть, Чендлер и прав был, уйдя на другую кровать. Может быть, так даже лучше. Стоит покончить со всем заранее. Будет не так болезненно. Все останется в Вегасе, как они и договаривались. Переживания не входили в ее планы на сегодня. Чендлер не входил в ее планы. План был лишь в том, чтобы вернуться домой. *** Моника разбила весь день на несколько этапов, представив его себе как некую сложную организационную эстафету. Конец одного этапа и начало следующего можно считать лишь передачей эстафетной палочки. Первым этапом стало приобретение чистой одежды для перелета. Вторым — упаковка вещей. Третьим этапом оказалась проверка, все ли у них подготовлено. Теперь на горизонте маячил следующий этап, и она уже видела перед собой ряды такси, ожидающие пассажиров у выхода в казино за огромным стеклом. Еще несколько минут, и они будут в пути. До передачи эстафеты следующему этапу оставалось лишь несколько десятков шагов. Сесть в такси. Доехать до аэропорта. Она рассчитывала попасть в аэропорт за три часа до вылета. Это дало бы им кучу времени, чтобы успеть пройти через охрану и занять хорошие места в очереди перед посадкой. Тогда они смогут быстро попасть на самолет. Ей страшно хотелось занять верхний отсек для сумки под правильным углом к креслу, чтобы получить легкий доступ к вещам во время полета. Все просто обязано было сложиться идеально, безупречно, аккуратно и пунктуально. Но Чендлер… вел себя, как Чендлер. Он совершенно не понимал, как отчаянно ей хотелось выбраться из отеля. Казалось, его способно отвлечь все, что их окружало — огни, игровые автоматы, музыка, люди — все привлекало его внимание и задерживало продвижение к цели. Теперь, когда символическая эстафетная палочка была так близка, что она уже чувствовала ее в своих пальцах, он вдруг начал тянуть ее за руку, уговаривая сделать последнюю ставку, пока они не уехали. В этом не было никакого смысла. Пока он, запинаясь, что-то ей объяснял, она отрешенно размышляла, что игра в кости никак не могла входить в ее планы на сегодняшнее утро. В голубых глазах Чендлера дрожали трогательно молящие искорки, и отговорка никак не придумывалась. Моника, в общем-то, не была сильно против прощального броска костей, просто осознавала, что если в утреннем казино сохранилась хотя бы капелька волшебства, и они простоят тут бок о бок хотя бы одну лишнюю минуту — пусть даже и в одинаковых нелепых спортивных костюмах — она потеряет самообладание, схватит его за руку и утащит обратно наверх. — …восьмерку. Выбрасываешь восьмерку, и это определенно будет знаком. — Знаком? Каким еще знаком? — Моника посмотрела на кости в своей руке. Внезапно все обрело смысл. Трудная восьмерка. Если она выбросит трудную восьмерку, это будет знаком. Если она выбросит трудную восьмерку, то к черту такси и полет домой. Она откажется от всех своих планов и стремлений к совершенству. Если она выбросит трудную восьмерку, то схватит его за воротник и будет неистово целовать до тех пор, пока они не растворятся в трепещущем омуте желания. Если она выбросит трудную восьмерку, то забудет про осторожность и примет весь хаос последней недели как должное. Если ей выпадет трудная восьмерка, она позволит фортуне изменить всю ее жизнь. — Ну, знаешь… что мы победители? Моника закатила глаза. Этот человек никогда не станет серьезным. Пока она размышляет о принятии жизненно важного решения, он обеспокоен лишь суеверными ритуалами азартного игрока. Она вытянула руку и бросила кости, затаив дыхание. Этот бросок окажется судьбоносным. Он покажет, остаться им тут или ехать домой. — Легкая восьмерка. Она посмотрела на Чендлера. Тот взволнованно суетился и выглядел довольно обрадованным. Видимо, из-за выигрыша, из-за тех нескольких фишек, что подтолкнул в его сторону крупье. Она бы очень хотела разделить его маленькое торжество, но радости совершенно не ощущалось. Это была неправильная восьмерка. Никакой не знак. Или наоборот — легкая восьмерка и была тем самым знаком. Знаком того, что она должна выбросить из головы мысли о том, чтобы превратить случайный секс со своим лучшим другом во что-то значимое. Знаком того, что ей и дальше следует просто придерживаться своих планов и не сходить с ума. *** Моника уставилась на Чендлера широко раскрытыми глазами. Голос Ричарда из автоответчика тяжело повис в воздухе. Ей показалось, что каждое ее нервное окончание безжалостно ободрано и обнажено. Она понятия не имела, что ей теперь делать, и лишь снова и снова повторяла один и тот же вопрос. — Старое или новое? Сообщение старое или новое? Чендлер посмотрел на аппарат и перевел растерянный взгляд на Монику. Волна эмоций захлестнула его так стремительно, что он моментально потерял дар речи. Все, что он собирался сказать, слиплось в один большой ком, застряло в районе горла и теперь никак не могло сорваться с его губ. — Я… ну… — А что, если новое? Понимаешь… в ту ночь… когда мы расстались… мы договорились больше никогда не созваниваться, разве что произойдет что-то важное… Чендлер вцепился пальцами в волосы на затылке, пытаясь сфокусироваться на происходящем. — Моника… милая… думаю, это старое сообщение. Ты же не слышала перед этим двойного гудка? Моника прикусила большой палец и опустила голову. — Наверное, все-таки нужно перезвонить ему? Чендлер видел, как шестеренки в ее мозгу бессильно вращаются, будто колеса автомобиля, застрявшего в грязи. Она заметалась по комнате, потом застыла на месте и посмотрела ему в глаза, умоляя направить ее хоть куда-нибудь. Дать совет, хоть какой-нибудь, хотя бы несколько слов. Но он в ответ лишь молча смотрел на нее. В ее голове всплыла неизбежная мысль, что это и есть знак судьбы. Лас-Вегас оказался для нее неким безумным девичником, последней возможностью поддаться страстному импульсу, прежде чем окончательно остепениться. Последней азартной игрой. Моника отвернулась от Чендлера и медленно отошла в другой конец гостиной, к двери своей спальни. Оперлась о дверной косяк, чтобы удержаться на ногах — колени ее подгибались от слабости. — Мне нужно подумать. Наверное, я все же должна ему перезвонить. У меня же получится, правильно? Мне просто нужно быть очень спокойной. Брови Чендлера поползли вверх. — Спокойной? — Да, — Моника выдавила на лицо улыбку. — Я спокойна. Чендлер скептически посмотрел на нее. — Нельзя говорит вслух, что ты спокойна, это сводит на нет все спокойствие. — Он опустил взгляд. — Ладно, тебе и без меня сейчас есть, о чем думать, так что… Моника рассеянно переступила порог спальни, словно и не подозревая, что Чендлер разговаривает с ней, и несколько раз пробормотала под нос «я спокойна». Чендлер пожал плечами. Пожалуй, так даже лучше. Совершенно ни к чему усложнять ей жизнь, рассказывая о своих чувствах. Она еще не пережила расставание с Ричардом. Кроме того, Ричард — хороший парень. Может быть, они снова сойдутся. Все вернется на круги своя, а эту неделю можно будет просто списать на кратковременное помрачение рассудка. Сделать из этой поездки забавную историю, которую можно будет со смехом вспоминать через несколько лет. Ричард идеально подходит на роль мужа для Моники, и хорошему другу нельзя встревать в ее жизнь, подбивая продолжить безумную авантюру. Чендлер чуть повысил голос в надежде, что Моника все же услышит его. — В общем, Мон… Наверное, я пойду уже… С тобой ведь все будет в порядке? Он подождал ответа, ничего не услышал и повернулся, чтобы уйти. И тут где-то в глубине его живота будто лопнула пленка. Это было неправильно. Вовсе не так должны заканчиваться подобные приключения. Он не хотел превращать Лас-Вегас в проходной анекдот. Чендлер резко развернулся и уставился на автоответчик. С Моникой все было нормально, пока она не включила то сообщение. Она улыбалась, она была довольна жизнью, она совсем не выглядела как женщина, только что расставшаяся с любимым. Она была той самой радостной и счастливой Моникой, которую он знал с тех пор, как переехал в квартиру напротив. А сейчас она стала сплошным нервным сгустком. Заперлась в спальне и размышляет, как поступить с неожиданным сообщением. Может быть, Ричард совсем не такой уж хороший парень. Хорошие парни не станут играть с эмоциями женщин, которые им небезразличны. Хорошие парни не разорвут отношения лишь для того, чтобы через неделю возникнуть без предупреждения и сделать женщине предложение просто потому, что передумали. В голове его зазвенели слова Фиби, сказанные неделю назад. — А что, если муж — совсем не тот человек, кто ей нужен, а ты — именно тот? У тебя что, каждый день выпадают такие возможности? Это были правильные слова. Тогда он от них отмахнулся, но теперь понял, что Фиби говорила все верно, просто не о той девушке. Эти слова были не про его интернет-подружку. Они были про Монику. *** Моника мерила шагами свою комнату, то и дело доставая из комода одежду и аккуратно укладывая ее, прежде чем снова убрать — лишь бы занять чем-то руки. — Старое или новое. Старое или новое? Она не могла выбросить из головы этот вопрос. Что, если Ричард хотел разыскать ее, пока она была в Вегасе? Что, если он позвонил ей только сегодня? В тот самый вечер, когда она вернулась домой? Что, если это и есть знак того, что нужно дать ему второй шанс, принять его предложение и уехать с ним во Францию? Остаться навсегда с идеальным мужчиной. Воплотить в жизнь идеальные планы. Моника схватила трубку в полной готовности перезвонить. Собираясь с духом, чтобы набрать его номер, она вдруг услышала из гостиной громкий гудок, за которым последовал механический голос автоответчика. — Сообщение удалено. У вас ноль сообщений. Моника уронила трубку на пол. От монотонных слов, разносящихся по квартире, в груди ее начал тлеть уголек ярости, грозящий перерасти в настоящий пожар. Она выскочила в гостиную и гневно ткнула пальцем в автоответчик. — Что ты наделал? Чендлер застыл на месте. Палец его все еще был прижат к кнопке, а тело казалось оцепеневшим. — Я… я удалил сообщение. Брови Моники взлетели наверх. — И зачем? — Потому что тебе не нужно быть с ним. — Чендлер опустил глаза, опасаясь, что ярость в глазах Моники окончательно заставит его потерять самообладание и умолкнуть. На его губах промелькнула нервная улыбка. — Ты должна быть со мной. Моника почувствовала, как в груди ее что-то глухо бухнуло, а в горле мгновенно пересохло. Вся ее злость моментально растаяла, и все, что она смогла сделать, это тихо выдавить в ответ единственное слово. — Правда? Чендлер отступил назад, загораживаясь кухонным столом. — Да. Когда ты сказала, что перезвонишь Ричарду… это просто убило меня. Послушай, то, что мы сделали в Вегасе, просто так не происходит. По крайней мере, со мной. — Чендлер посмотрел вниз на свои ноги, и улыбка на его лице стала мягче. — Знаешь, с другими женщинами я по утрам просто лежал рядом и выжидал, когда можно будет уйти, чтобы увидеться с друзьями. — Он снова поднял голову и встретился с Моникой взглядами. — Чтобы увидеться с тобой. Но в Вегасе я уже был рядом с другом. Я уже был с тобой. — Чендлер… — Знаю, наверное, ты не захочешь встречаться со мной. Потому что я слишком много шучу, и у меня не бывает серьезных отношений, и чисто технически — я даже не доктор… Он не успел закончить, как Моника ринулась через всю комнату, стремительно сокращая расстояние между ними. Она врезалась в него, обвив его шею руками, и прижалась к его губам в долгом и крепком поцелуе. *** Моника медленно встала с кровати, накинула халат, бесшумно пересекла спальню и присела на корточки, чтобы достать спортивную сумку, которую привезла из Лас-Вегаса. Достала оттуда кое-какую одежду, бросила ее в корзину и подняла сумку с пола. — Привет. Она обернулась через плечо, глядя, как Чендлер потягивается на кровати, не сдерживая широкий зевок. — Прости, я тебя разбудила. — Нет. То есть — да, но об этом не переживай. Что ты делаешь? — Хотела залезть в душ. И разложить в ванной туалетные принадлежности, которые взяла в отеле. — Ты своровала их из отеля? — Что? Это не воровство. Это бесплатные бонусы. Знаешь, какие наценки выставляют в отелях? Держат тебя за лоха. — Секу базар, крошка. Просто имей в виду, что Аль Капоне тоже начинал карьеру с кражи мыла в отелях. Моника покачала головой и усмехнулась. — Это не воровство! *** Моника дошла до ванной, не в силах больше сдерживать улыбку от того, насколько простой ощущалась теперь ее жизнь. Она включила душ и отрегулировала ручки, добиваясь идеальной температуры воды. Удовлетворившись результатом, вытерла руки, опустилась на колени и начала вытаскивать из сумки маленькие бутылочки с мылом, шампунем и кондиционером, расставляя их под раковиной. Затем посмотрела на самое дно сумки и замерла. Вытащила конверт, спрятанный там, открыла его и быстро пересчитала пачку наличных. Полторы тысячи долларов. Она схватила конверт и вернулась в спальню. — Чендлер, откуда там конверт, полный денег… Слова застряли в горле у Моники, и она остановилась как вкопанная. При виде Чендлера, заправляющего постель, на нее вдруг нахлынуло чувство дежавю. — Что ты делаешь? — Пиццу готовлю. А как это выглядит? Заправляю постель. Моника прикрыла за собой дверь спальни. — Да, но ты не обязан этого делать. — Ага, стать тем парнем, который оставил беспорядок в спальне Моники Геллер. Я просто уверен, что для меня все закончится благополучно. — Чендлер приостановился и начал вести сам с собой беседу в два голоса. — Слышал про Чендлера Бинга? Нет, а что случилось? Он оставил скомканное одеяло на кровати у Моники. Бедняга, нам будет его не хватать. Моника не сдержалась и фыркнула. — Просто я заправляю постель довольно специфическим способом. Чендлер вернулся к своему занятию и кивнул головой в сторону изножья кровати. — Ага, я в курсе. Биркой сюда, снизу справа. — Э-э… — И эти штуковины с цветами смотрят вверх, а не вниз. Моника наморщила лоб в замешательстве. — Да! Чендлер покачал головой, укладывая подушки обратно в изголовье. — Объяснить это невозможно никак. Моника усмехнулась. — Да нет же. Изголовье кровати — то место, где солнышко. — Ой, хорошо, теперь и я вижу смысл. — Правда? — Нет! Но знаешь, не обязательно искать смысл во всем. — Почему? Чендлер остановился и посмотрел на нее. — Ну, просто… ты — Моника. Эти правила — лишь часть того, кем ты являешься, поэтому, даже если я и считаю их безумными, а твою потребность содержать вещи в порядке — одержимостью, я прекрасно понимаю, что ты не была бы Моникой, если бы не надевала пододеяльники особенным образом. И… ты мне нравишься. Моника скрестила на груди руки и прислонилась к двери, наблюдая, как Чендлер разглаживает уголки покрывала почти так, как ей нравится. Конечно же, он не идеален. И он незрел. У него нет собственной просторной квартиры. Он не сможет назвать ни одного приличного ресторана. Не знает, что дальше делать со своей жизнью. И уж, конечно, он не способен отрастить приличные усы. И у него нет вообще никаких карьерных амбиций. Дай ему волю, он и с места не сдвинется в развитии их отношений. Но он знает ее. Знает все ее причуды и особенности. И все равно она ему нравится. Он не собирается сбегать от нее. Так что — нет, Чендлер далеко не идеален. Пожалуй, он так никогда и не станет самым идеальным парнем в мире. Зато в нем есть кое-что другое: он — тот самый парень. — А в этом месте тебе следовало сказать «Ты тоже мне нравишься, Чендлер». Знаешь, вроде как принято отвечать примерно такими словами. Моника рассмеялась. — Мы только что занимались сексом. Два раза. — Ну, это значит немного другое. Это значит, что я неотразим. Моника неторопливо подошла и опустилась на кровать напротив него. Подтянула его к себе поближе и обняла за шею, нацеливаясь поцеловать. — Ты мне тоже нравишься. Прежде чем их губы успели соприкоснуться, грохнула входная дверь, и в квартиру ворвался гвалт четырех знакомых голосов. — Моника! Мы дома! Чендлер и Моника уставились друг на друга широко раскрытыми глазами и одновременно выдохнули одно и то же слово. — Блин!