KING & WALET

Чонин, наверное, никогда не чувствовал себя так прекрасно как этим утром. Так тепло и уютно. Он ластится, как котик, бормоча что-то во сне и сонно причмокивая губами. Чонин и не заметил как положил свою ногу на пах старшего, а руку на его грудь, и, кажется, проспал так всю ночь. Под утро он просыпается не от первых лучей солнца, так как шторы у господина Бана закрыты, а от того, что чувствует как ему в ногу упирается что-то весьма твёрдое. Он резко распахивает глаза и наблюдает стояк старшего, благо тот в боксерах, но это не отменяет всех ощущений, которых испытал младший. Чонин испуганно отодвигается в сторону, да так далеко отстранился, что упал с кровати. От сильного грохота старший просыпается и таращится на него своим заспанным взглядом. — Ты чего падаешь с утра пораньше? — сонно бормочет Чан, потирая глаза и приподнимаясь на локтях. — А чего ваша штука упирается в мою ногу? — быстро бормочет Чонин, краснея. — Какая? — удивлённо спрашивает старший, потом опускает глаза вниз. — А, ты про утренний стояк? Тебе что пять лет? Ты же будущий медик, должен знать азы биологии, — подмигивает Чан. — Я, пожалуй, пойду, — Чонин быстро поднимается и идёт к двери не оборачиваясь. — Погоди, а утренняя перевязка? — быстро бормочет старший. — Вот избавитесь от этой штуки, тогда перебинтую, — тихо отвечает Чонин. — Это член — Чонин. Член — это Чонин, вот и познакомились, — ухмыляется Чан. — Пожалуйста, перевяжи меня сейчас. Мне нужно спешить по делам. Младший томно вздыхает, но соглашается. Спускается за аптечкой и снова заходит в комнату Бана. Кладёт коробочку рядом на кровать и помогает снять старшему футболку, а тот и рад стараться, сидит улыбается. Чонин слабо закатывает глаза и снимает с него старые повязки, прочищает рану, осматривает всё ли хорошо заживает и довольный процессом намазывает заживляющую мазь. Господин шипит сквозь зубы, а Чонин старается не так в открытую смотреть на его обнажённое тело, чтобы отвлечь и своё и его внимание он произносит. — Вчера вы были более терпеливым, — подмечает Чонин. Тот факт, когда они были в кругу его друзей и Бан даже бровью не пошевелил. — Я не мог иначе, — отвечает старший с грустью и отводит взгляд. — Нужно поддерживать свой авторитет, — тут же добавляет Чан. — А как же ваш брат? Кажется, вы не в его авторитете, — спрашивает Чонин, а потом понимает, что это звучало как-то грубо, и в целом его не касалось это, потому что Чан кидает на него недовольный взгляд и фыркает. — Если это было бы так, то боюсь даже думать о том, чтобы он с тобой сделал, — быстро добавляет старший, пока Чонин накладывает чистую повязку и перевязывает его вдоль широкой груди. — Я хотел бы сказать вам «спасибо», но я тут по вашей инициативе, — дерзит Чонин, собирая аптечку обратно и закрывая её. — Нет. Ошибаешься. Ты тут потому что твой отец уро… Трус. Ему не стоило вообще соглашаться на такие условия, — отвечает Чан, скрипя зубами, пока Чонин смотрит на него озадаченно и клонит голову в бок. — Я хочу знать цену. За сколько меня продали? — голос Чонина настойчивый и решительный, он смотрит прямо в глаза напротив. — Хм, малыш, тебя не продали, а проиграли. Разные вещи… — подмечает Чан, надевая обратно футболку, чтобы не смущать младшего. — Тогда какая была ставка? — не унимается Чонин. — 50 миллионов вон, — спокойно отвечает Чан, на что младший только слабо приоткрывает рот и снова закрывает его. Между ними повисла неловкая пауза. Она была более неуклюжей, когда старший опустил голову вниз, посмотрев на всё ещё своё приподнятое настроение и произнёс. — Ну, с одним делом ты мне помог, может и с другим поможешь? — и тут же смеётся. Чонин снова исказил своё лицо в испуганной гримасе и быстро вскочил с кровати, убегая в свою комнату. — Я же пошутил, чего он так шугается, — произносит вслух старший, но уже сидя один в комнате. Чан встаёт и кладёт аптечку на свой прикроватный столик, чтобы она всегда была под рукой. Надевает свой костюм, обычный классический, как и остальные в его однотонном и скучном гардеробе и берёт на заметку, что сегодня нужно заехать за вещами Чонину. Хоть младший постоянно дома, но ходить вечно в пижаме, это как-то не по-людски что ли, у человека должна быть одежда и выбор. Хотя над последним Чан хмурится и мысленно корит себя, но ничего поделать не может. Нужен ему этот парень. Вот переклинило его на нём. И придумал он эту отмазку что ему нужен медик на автомате, но сейчас задумывается о том, что Чонин действительно способный парень. И даже после его наложенных швов и ухода, у него особо сильно не болит рана. Он всегда считал, что на нём как на собаке всё заживает быстро, но, к сожалению, не бесследно. Выходя из комнаты, он вспоминает, что обещал звонок родителям. Чан тихонько стучит в дверь его комнаты и когда он слышит слабое: «Входите» — открывает её. — Зачем стучитесь? Вы же хозяин этого дома, — цокает Чонин, держа в руках книжку и лёжа на кровати. — Твоя комната это твоё безопасное пространство, куда без спроса никто не войдёт, — спокойно отвечает Чан и садится на край кровати. — Я обещал звонок родителям, — после этих слов, младший радостно вскакивает с кровати. — Ты можешь воспользоваться моим телефоном, — старший протягивает сотовый. — Хм, ну я отойду на пару минут и вернусь. У тебя десять минут. — Что, так мало?! — возмущается Чонин. — Пять минут, — добавляет Чан и уходит за дверь. Конечно, он будет стоять и слушать, делая вид, что спускается по лестнице вниз. Его контролирующий тип личности иногда берёт верх над ним, но ему уже не пять лет, чтобы меняться. Уж какой есть. Он тихо стоит и прислушивается, когда слышит голос младшего. — Привет, мам! — Чонин, солнышко! Ты где? Ты с кем? С тобой всё хорошо? — тараторит без умолку женщина. — Мам, я не знаю где я. Явно где-то за городом, тут большой участок и господин Бан. — Что? Бан? Тот, который Бан Чан? Сынок, он ужасный человек. Тебе нужно оттуда выбираться. Он, он… — голос матери вмиг становится встревоженный. — Мам, для начала успокойся, пожалуйста. Со мной ещё ничего плохого не случилось, — немного лукавит Чонин, чтобы успокоить мать. А Чан слыша это улыбается. — Ты знаешь этого человека? — Родной, его знает весь Сеул. Он бандит! Он убийца! Он вообще… — её перебивает голос сына. — Мам, ты веришь каждым слухам в городе? — цокает Чонин, потирая переносицу. Он не любит судить людей по чьим-то словам со стороны, а всегда проверяет всё лично, если, конечно, ему интересен человек. — Чонин, почему ты его оправдываешь? — недоумённо спрашивает мать. — Что? Никто никого не оправдывает. Просто сейчас ты говоришь то, что не подкреплено доказательствами. Я слышу его имя впервые и повторюсь, он не сделал мне ничего плохого. Кстати, как там отец? — ухмыляется Чонин, ожидая ответ матери. Ему интересно, как признался его отец в содеянном. — Ох, Инни. Он так ужасно себя чувствует, — огорчённо вздыхает мама. — Ещё бы, он… — Он говорит, что в тот день у него забрали все выигрышные деньги. Избили его. Угрожали, что будут издеваться надо мной, ох… Такой стресс для отца, — жалобно произносит женщина. — Стресс, говоришь??? Ты о чём, мам. Он проиграл меня! Позарился на чужие деньги! И поставил на кон собственного сына! — Чонин срывается на повышенные тона. Сейчас то, что он слышит, совсем отличается от того, что ранее он знал, и его охватывает злость. — Что ты такое говоришь, Инни. Ничего подобного. Как ты так можешь говорить о своём отце. Он всегда заботился о нас. Все деньги в дом, — оправдывается мать, защищая отца и, казалось, совсем не слыша то, как поменялся тон её сына от возмущения. — Ты себя слышишь? У тебя сын в ёбаном заточении, а ты его выгораживаешь! — уже во всю кричит Чонин, не выдерживая нахлынувших эмоций. — Чонин! Прекрати пожалуйста. Тебя одурманили ложью. Этот человек обманул и украл тебя! Слава богу, что с тобой ещё ничего плохого не произошло. Они ведь за мной изначально хотели прийти, я ведь женщина. Мало ли, чтобы они со мной сделали. Ох. Беда. Какая беда. Горе. Всё, что вторила женщина в трубку, Чонин не выдержал и сбросил звонок. Ему так хотелось швырнуть этот телефон куда подальше от злости, но он кинул его на кровать. Уткнулся в подушку лицом и громко крикнул, а потом ещё громче заплакал. Ему было обидно, что его обманывают и он не знает кто именно. Потому что господину Бану хочется верить. Он не обижает его. Отец всегда их с матерью обманывал. Не приходил домой. Проигрывал свои и чужие деньги. Давал пустые обещания и не выполнял их. Бывало даже руку поднимал на сына. Чонину так больно, что сейчас он готов поверить абсолютно незнакомому человеку, нежели своей семье. Потому что так вроде не должно быть. Семья в глазах общества — это самое ценное, но что если люди находясь в ней не ценят друг друга. В комнату снова зашёл Чан, но младший никак не среагировал, всё также согнулся калачиком и горько плакал. Старший взял телефон и подошёл ближе, чтобы погладить младшего по макушке, но остановился на пол пути — побоялся. А Чонин ждал этого от Чана, но тот стиснул зубы, развернулся и ушёл. Чан ещё долго думал о том, что должен был утешить младшего, но не знал, нужно ли это тому. Вдруг он его напугает своей внезапной тактильностью. Поэтому всю оставшуюся дорогу до работы он думал о Чонине и его семье. День прошёл быстро. Чан проконтролировал пару поставок оружия. Провёл несколько встреч с потенциальными инвесторами и партнёрами. Выпил с Хёнджином в его доме и ещё раз отчитал его, чтобы тот не приближался к Чонину. На что Хван только фыркнул, мол, не указывай мне что делать. Он как маленький, но взрослый капризный ребёнок и так было с самого их детства. Хёнджину доставалось всё, чего он хотел, стоило ему поплакаться родителям в плечо. Чан же всегда всё держал в себе. Был спокойным ребёнком. Если чего-то хотел — всегда добивался этого сам, редко принимал деньги от родителей. Хотел быть сильным и независимым, а может хотел что-то доказать родителям. Мол, вот он — я, гордитесь мной, но родители в это время сдували пылинки с младшего брата. Чану нужно было прикладывать максимум усилий, из кожи вон лезть, чтобы его похвалили, а Хёнджину надо было всего лишь вести себя послушно, хотя бы часа два и он умничка, хороший мальчик. После первого диплома Чан ещё питал надежды, что всё не зря. После второго диплома он опустил руки. Да, конечно, родители приехали на его выпускной и наконец-то порадовались за него, но теперь ему это было не нужно. Он получил чего хотел и разочаровался. — Эй, Чанни… Чанни, — зовёт его далёкий голос, вырывая из его мыслей. — О чём задумался? — Да, так. Неважно, — Чан не привык делится своими переживания, и даже сейчас он просто отнекивался. — Ну прям-таки неважно. Небось о своём щенке думал, — ухмыляется Хёнджин, заигрывая бровями. — У него имя есть… — ворчит Чан в ответ. — О, ты ему уже кличку дал? — восторженно отвечает Хван со всей заинтересованностью в голосе. — У него есть имя — Чонин. Он не домашнее живо… — задумался Чан. А кто? Чан держит его дома. Его кормят, поят. — … тное. — Ладно, ладно. Ты такой скучный, — Хёнджин вальяжно вытянулся на диване. — Вот ты, хён, как всегда. Ни себе, ни людям. — Отстань, слушай, от него. Тебе мальчиков мало? Под тебя любой ляжет. Даже не придётся платить им, — цокает Чан. — Видишь ли, я решил остепениться, — заявляет Хван. — Ха, ты? Ты ебёшь всё, что движется, а всё, что нет, расшевелишь и выебешь, — смеётся Чан. — Как грубо, братик. Они сами об этом просят, — ухмыляется Хван. — А вот Чонин кажется таким одуванчиком. От этого его хочется ещё больше. Сама невинность. Меня это забавляет. — Он тебе не игрушка, чтобы развлекать тебя, — Чан резко поднимается, и Хёнджин выравнивается на диване, испуганно. — Мне пора. — Вот любишь ты всё обламывать… Чан? — Что? — На следующей неделе ещё одна годовщина со смерти родителей. Навестим их вместе? — Я подумаю. Чан уходит попрощавшись с братом. По пути просит водителя заехать в пару бутиков за одеждой. Обычно он заказывает или ему привозит вещи Вонён, которая сама ходит чаще всего по магазинам. Но в этот раз Чан хотел сам выбрать вещи для младшего. Быстро заходя в каждый отдел, чтобы долго не задерживаться, он выбирал самые повседневные и что главное — закрытые вещи. Пару толстовок, штаны, футболки из хлопка. Проходя мимо отдела с нижним бельём, то задумался, чтобы отправить экономку в следующий раз и прошёл мимо. Заходя с полными пакетами домой, он впервые понял, что торопился вернуться. Почему-то улыбка не сходила с его лица, и Чан бегом поднялся на второй этаж и постучался в комнату младшего, но ему никто не ответил. Ещё раз, и ещё раз, тишина. Он уже не сдержался и просто открыл дверь, но никого не было в комнате. Чан тут же бросил пакеты и побежал на первый этаж. — Вонён! Вонён! Где Чонин!? — Чан забежал на кухню и увидел, пожалуй, самую милую картину. У младшего руки в муке и нос испачкался. На нём розовый фартук, который перекошен и спадает с одного плеча. — Привет, Вонён уехала ненадолго. Мы не рассчитали количество ингредиентов, — отвечает Чонин, держа в руке полусфомированную форму будущего печенья. — Что готовите? — спрашивает Чан, подходя ближе. — Якву. Вонён сказала, что ты её очень любишь, — отвечает Чонин, почёсывая одной рукой свой нос в муке, от чего размазал всё по нему ещё больше. Чан усмехнулся и подошёл ещё ближе, попытавшись смахнуть с носа муку. Младший вздрогнул от прикосновений и отвернул своё лицо. — Прости… — повисла неловкая тишина. — Я тебе вещи купил. А завтра первый урок с учителем. — Эм… Спасибо, — Чонин принялся снова за готовку, а Чан ушёл к себе в кабинет. Через некоторое время экономка уже подъехала и отпустила младшего отдохнуть. Чонин поднялся к себе в комнату и нашёл пакеты с одеждой. Достал всё содержимое и обрадовался тому, что это повседневные удобные вещи. Он наконец-таки снял с себя пижаму и надел толстовку со штанами. Уютно и тепло, как кстати, потому что время года шло к осени. Он сложил остальные вещи в шкаф. Подумав над тем, что всё-таки стоит спуститься и помочь Вонён с готовкой, а позже поблагодарить старшего за одежду, он так и сделал. Ближе к вечеру, всё было уже готово и накрыто на стол. Чонин сам вызвался позвать Чана к ужину, хотя обычно это делала экономка. Младший несмело постучал в дверь его кабинета и когда услышал чёткое «войдите» открыл дверь. — Всё готово к ужину, — произносит Чонин немного растерянно, стоя у двери. — Хорошо, спасибо, — отвечает Чан, даже не посмотрев на него, потому что был занят что-то печатая на компьютере. Когда младший уже было развернулся, чтобы уйти, его окликнули. — Чонин. — А? — Как тебе новые вещи? — спрашивает Чан, подняв свои глаза и оглядывая его. — Ах, точно. Спасибо. Они очень удобные и закрытые, — отвечает Чонин, улыбнувшись. — Я рад. После ужина поиграем? — Поиграем? Во что же? — спрашивает Чонин, а у самого уже мурашки под кожей и паника. Что за игры такие предлагает старший? — Просто в карты. Давно я не отвлекался от работы. Ты не против? — Можно, но я плохо играю, — отвечает Чонин, опустив голову. — Я научу, — отвечает Чан с ухмылкой. После ужина они собрались в зале у камина. Чан налил себе немного виски, а Чонин принёс тарелку с уже готовой Яквой и молоком. Сели на один диван друг напротив друга. Чан предложил в обычного «дурака» и по ходу игры объяснял правила Чонину. Сначала младший проигрывал, но не сдавался, уже войдя в азарт просил ещё одну партию, чтобы отыграться. Он не игроман, просто он не привык сдаваться. Проиграв так пол часа, Чонин одержал первую победу и радостно подпрыгнул на диване. — Ура! Я сделал тебя, — радостно вскрикнул младший, показывая язык. — Ой, простите… — Всё хорошо. Это небольшой адреналин. Приятно выигрывать, правда? — изогнув бровь, спрашивает Чан. — Да, очень, — улыбается Чонин, беря с тарелки сладкое угощение. — Тогда играем дальше на желание, — не спрашивая, а скорее утвердительно произносит Чан. Младший немного подумав согласился, но изменил правила игры на «Правду или действие». Чан подумал, что так ещё лучше и принял условия. Он растасовал колоду и выдал ровное количество карт, начав игру. Первый выиграл Чонин, научившись игре по ходу дела. — Что выбираете, господин Бан? — дразнится Чонин, играя бровями. — Правду, — уверенно отвечает Бан. — То, что вы сказали насчёт отца это правда? Вы не обманули меня? — Чонин посмотрел так искренне, с широко открытыми глазами, что Чан не мог соврать. — Я сказал как есть. Твой отец пришёл в мой клуб. Ему сказочно везло в тот день, и я не мог отпустить его с крупной суммой и предложил сыграть со мной. Ну, а дальше ты знаешь. — Вы били его? — Мой охранник оглушил его один раз, чтобы он отдохнул немного. Прости. Чонин ничего не ответил, только легонько кивнул. Решили играть дальше и снова выиграл Чонин. — Правда или действие? — Правда. — Господин Бан, вы боитесь действий? — усмехнулся Чонин. — Нет, не боюсь. Просто ещё не время, — также в ответ улыбнулся Чан. Младший покраснел, поняв это по-своему. — Ладно, — Чонин крутил в голове вопросы, которые хотел бы задать Чану. Но не знал какие из них стоит произнести вслух. — В чём заключается ваша работа? — Перепродажа, поставка оружия. Также у меня несколько игорных точек по Сеулу и его окраинам. — Вы убивали? — Это уже второй вопрос, Чонин, — вздохнул Чан, но младший уставился ожидая ответа. — Нет, сам я никого не убивал, — у Чонина побежали мурашки по коже «сам я никого не убивал», значит ли, что он просил других. Следующая партия за Чаном. — Правда или действие? — спрашивает Чан. — Действие, — смело отвечает Чонин. — Хорошо, сними толстовку, — спокойно отвечает Чан, видя замешательство на лице младшего. — Я чувствую, что ты вспотел, в доме жарко. Только поэтому. Чонин снимает толстовку совсем забыв, что под ней ничего нету. Сначала смущается, но больше не наготы, а своей худобы. — Ты хорошо кушаешь? — Да, господин Бан. — У тебя когда-нибудь были недомогания или болезни связанные с питанием? — Господин, давайте играть дальше или я пойду уже. — Хорошо, играем дальше, — отвечает Чан, а сам из раза в раз поглядывает на Чонина. Его тело хоть и худое, но такое утончённое, красивые изгибы и правильная форма. Такая светлая кожа, наверняка мягкая на ощупь. Снова выигрывает Чан. — Правда или действие? — спрашивает Бан. — Правда, — отвечает Чонин. — Я тебе неприятен? — Нет, но меня бесит ваш брат. — Прости. Я поговорил с ним. И, кажется, он меня понял. — Это хорошо. Вы знаете, я не такой хрупкий, каким кажусь. Так что передайте ему, что я и врезать могу, — Чан посмеялся. — Эй, чего смеётесь. Я правда ходил на борьбу, — Чонин двигается ближе показывая кулаки. Чан перехватывает его руки и тянет на себя от чего младший, лёгкий как пушинка, падает на него. Старший обвивает своими руками его талию и поглаживает поясницу, от чего Чонин вздрагивает, покрывается мурашками, но не сопротивляется. Их губы в миллиметре друг от друга, но Чан чувствует, как Чонин не то чтобы вздрагивает, а уже дрожит. Его глаза быстро бегают, и он дышит через раз, хватая большие кубы воздуха. — Прости, кажется я напугал тебя, — отвечает Чан и расцепляет руки. Чонин тут же встаёт и убегает в свою комнату. Чан допивает стопку виски и идёт за ним. Всё также стучит в дверь, хотя сейчас хочется просто открыть её и подойти обнять младшего. — Пожалуйста, оставьте меня одного! — кричит Чонин уткнувшись в подушку. Он старается быть тихим, но даже через дверь слышно как он горько плачет. — Хорошо, хорошо, Ин. Я больше никогда так не сделаю, прости. Только не плачь, — Чан стоит по ту сторону двери, у него у самого колит в груди, когда он слышит плач младшего. Почему такая реакция он и сам не понимает, но чувство того, что он хочет его защитить от всех и вся. Теперь, кажется, и от себя, разрывает его изнутри мелкими противоречиями. Почему этот мальчишка? Чан даже не гей. Но этот парень его однозначно влечёт. Он уходит только тогда, когда слышит тихие всхлипы и позже тишину. Кажется, Чонин уснул от бессилия пока плакал. На сегодня ему хватило эмоций и, кажется, Чан всё испортил. Идёт в свой кабинет, попутно прихватывая бутылку крепкого алкоголя. Он и не помнит уже то время, когда обходился без спиртного. Оно и вправду расслабляет, а ещё лучше затупляет то, что режет глубоко внутри. Это не выход и Чан это знает, вот только другого пути он пока не видит. Он хочет понять, почему Чонин так реагирует на прикосновения. Сам же заявил, что не боится его. Самое неприятное к чему ведут догадки это к тому, что младшего ранее кто-то домогался и вряд ли дело только в Хване. Он перебирает всю информацию, которую запросил про семью Ян. Имея связи и свой бизнес, Чан знаком со множеством людей, которые могли бы ему пригодиться когда-либо. К примеру, как сейчас. Он получает полную информацию. Кто родители. Где родился. Где вырос. Где учился. Родственники. Друзья. Знакомые. Всё. Но самого главного не находит. Никаких заявлений в полицию о каких-либо домогательствах. Просмотрел отца, тоже чист. Что тогда? Чан до утра изучал буквально всю биографию Чонина и уснул только под утро на диване в своём кабинете. Чонин тоже всю ночь не спал. Он уже не плакал, просто лежал и думал о недавних событиях. Думал о тех прикосновениях. И о Чане. До того момента как вспомнил прошлое и запаниковал, он действительно чувствовал себя хорошо в его руках. Это ведь неправильно, думает он. Они едва знакомы, но их тела будто знали друг друга всю жизнь. Его тянет к старшему каким-то невиданным магнитом, но старые раны не заживают так быстро. Возможно ему стоит просто довериться и будь что будет, но это тоже страшно. От наплыва мыслей и новых чувств он засыпает с рассветом.