KING & WALET

С того ужина прошло пару недель. Чонин полноценно освоился в доме Чана. Всегда помогал Вонён, за что Чан его постоянно отчитывал, потому что это работа экономки, а его работа заключается в хорошей учёбе и аппетите. К слову об этом. Чонин преобразился достаточно быстро, его бока с ягодицами округлились, щёчки стали розовенькими и слегка пухленькими. Чан радовался каждый раз, когда подмечал новые изменения в теле младшего. И так невзначай пытался дотронуться, пощупать, пощекотать. Чонин не сразу, но привык к такому вниманию от старшего, ему самому начало всё это нравится. Порой они так забывались, что потом смущённо краснели и убегали каждый по разным углам. Родители Чонина не пытались никак с ним связаться, что сначала обижало младшего, но не удивляло. Они всегда были такими. Никогда не интересовались его жизнью. Чонин с ними себя больше чувствовал как сожитель, который снимает комнату, потому что и платить тоже приходилось. Мама рано ему начала промывать мозги, чтобы он без дела не сидел и шёл работать, тогда как он хотел учиться и поступить, но сейчас это как будто больше не имеет для него значения. Он живёт там, где ему рады. Чонин часто думает о том, почему всё так произошло. Ну да, карты. Но иногда он и сам как-будто во всё это не верит. Человек, которого все боятся, говорят какой он ужасный, относится к нему лучше, чем его родители. Порой это не давало ему покоя. Он мог весь день ходить вдумчивым и витать в облаках, пока Чан не рассеивал его тучки, придя домой с улыбкой и крепко обнимая его. Чан, как и планировал, нанял ещё и психолога, чтобы помочь Чонину справиться с пережитым. Младший пару дней повредничал, мол, не буду я с какой-то тёткой говорить о том, как надо мной издевались, но под постоянные уговоры Чана решился на сеанс. Теперь стабильно два раза в неделю к ним приезжает доктор Сула и проводит с Чонином наедине два часа. Чан пытался хоть как-то у доктора выпросить информацию про тех уродов, хоть что-то, что поможет их найти. Доктор не могла разглашать тайну пациента ни под каким предлогом, но Чан не сдавался. Ставить жучок для него было, конечно, дикостью, но вынужденной мерой. Ему было так стыдно, но он должен был хоть как-то узнать чуть больше, вдруг Чонин вспомнит их приметы или хоть что-то. И какое везение — через пару таких встреч вырисовывалась хоть какая-то картина. Чонин тогда подрабатывал в ночном клубе, уборщиком. Его подкараулили после его смены и затащили в большую машину. После содеянного его выкинули на дорогу всего избитого и оборванного. Чану приходилось слушать это, чтобы не упустить детали, но каждый раз его сердце сжималось до коликов. И каждый раз после этого он напивался до отключки. Ещё один сеанс прошёл хорошо. Чонин проводил доктора Сула до двери и попрощался с ней. Потом последовал на кухню, чтобы заварить крепкого чаю. В доме было так тихо, что он решил проверить господина. Он нашёл его в кабинете. Тихо приоткрыл дверь и зашёл. Чан сидел уснувший за столом, среди каких-то бумаг и стакана виски. Чонин вздохнул и подошёл ближе. — Чан, Чан, — Чонин шептал так близко находясь у его лица. — Лучше пойти наверх. В свою комнату, — Чонин осторожно положил на его плечо свою руку и мягко сжимал, чтобы разбудить. — Ммм… Только если с тобой, — сиплым голосом отвечает Чан, медленно приоткрывая веки. Чонин смущённо улыбнулся в ответ, но промолчал. — Прогуляемся в саду? Прогулка перед сном не помешает. — Да, хорошо. Чану нужно пару минут, чтобы прийти в себя, размяться и накинуть пиджак. Вечером прохладно и он просит Чонина одеться потеплее. Они выходят вместе и идут на задний двор в оранжерею. Она накрыта небольшим тентом от сильного ветра и холода. В основном экономка Вонён занимается садом, а Чан покупает всё необходимое для работы: инструменты, семена и остальное, что понадобится для работы. Часто он сам выбирает цветы на рассаду. Его мама сама вспахала землю для сада и ухаживала за ним. Чан не мог избавиться от единственного светлого воспоминания о ней и продолжил её дело. Они шли вдоль сада, время было ближе к вечеру и некоторые цветы уже стали опускать свои бутоны и закрываться. Но от этого они не становились менее прекрасными. Чонин с любопытством разглядывал каждый вид. Он не очень разбирался в ботанике. Спрашивал у Чана название каждого цветка, а тот уже принимался целую историю рассказывать про каждый из них. Его любимые были на удивление их простоте — белые розы. Их любила его мама и они напоминали ему о ней. Они дошли до роз, им было выделено отдельное место. Их насчитывалось больше двухсот штук. Все были разных цветов, но в центре были белые. Чонин нагнулся чтобы понюхать их аромат. Сладкий запах с упоением растёкся по ноздрям, проникая в лёгкие. Не думая он захотел потрогать цветок и как только коснулся ножки — укололся. — Ай, — громко среагировал он и тут же убрал руку. — Осторожно, Инни, — Чан приблизился и приобнял его со спины. — У них толстые и длинные шипы. Хоть они и в оранжерее, но они являются дикими розами, — Чонин отошёл от них, сильнее прижимаясь спиной к Чану. Оба от смущения стушевались и быстро отошли друг от друга, продолжая гулять по саду. — Такое волшебное место. Запахи прекрасные, — тихо произносит Чонин, идя рядом с Чаном. — Ммм… Чан? — А? — А как ты всё один это посадил? — Ох, некоторые цветы уже тут были до меня. Моя мама ухаживала за садом, — отвечает Чан, его тон становится ниже и печальнее. — Я просто стараюсь дальше поддерживать эту красоту. — Что произошло с ними? — осторожно спрашивает Чонин, не надеясь на откровения. — Ммм… Пару лет назад мой отец связался с плохой компанией. Точнее его обманули. Он заключил контракт как крупный инвестор и думал, что деньги уходят на благо, но когда он узнал, что спонсировал террористическую организацию, то тут же разорвал договор. Это не понравилось тем людям, так как они стали терпеть большие убытки и их планы пошли прахом. В общем… — Чан делает паузу, ему не больно, просто он никому не рассказывал о своих родителях и с Хёнджином они мало говорили по этому поводу. Чонин считал неуверенность в глазах старшего и взял его за руку и только тогда Чан продолжил. — Это произошло поздно ночью. Они проникли на территорию дома и застрелили их. Мы с Хёнджином спали в своих комнатах, а когда побежали на звуки выстрелов, то не успели ничего сделать. Нас вырубили. И те гады смылись. — Мне жаль. Это несправедливо, — тихо отвечает Чонин. — В мире очень много несправедливости, тебе ли не знать, — фыркает Чан, убирает руку и проходит вперёд на выход из оранжереи. Чонин побежал следом за ним. Как только они зашли обратно в дом и прошли в зал их ждал гость. Хёнджин вальяжно разлёгся на диване и читал какую-то газету. — Помяни чёрта и он явится, — произносит Чан, подходя ближе. — И тебе привет, братик, — отвечает Хёнджин смотря за спину Чана. — И тебе привет, щеночек, — Хёнджин улыбается, делая милое лицо. (Ему это не идёт). Чонин робко кивает, приветствуя старшего. — Инни, иди поужинай, а я пока пообщаюсь с братом, — произносит Чан и младший послушно кивает, уходя на кухню. Чан садится рядом с Хёнджином на диван, резко убирая его ноги с него. — Ты наконец-то научил его манерам. Какой послушный пёс, — цокает Хёнджин. На столике уже стоит бутылка виски и два стакана. Хван наливает себе и брату. — Я не буду. Угощайся. Ты же вечно берёшь всё без спроса, — фыркает Чан, потирая висок. — Конечно. Мы же братья. Что твоё — то моё, — улыбается Хёнджин, опрокидывая первую стопку крепкого алкоголя. — Прекрати! Это не так! — срывается Чан, смотря угрожающе на брата. — Ладно, ладно. Дыши ровно. Спокойно, — Хван выставляет руки вперёд и мотает ими перед лицом Чана. — В кои-то веки ты начинаешь отстаивать свою позицию. Боже, я тебя не узнаю, Чанни, — наиграно отвечает Хёнджин. — На вот, почитай, — он протягивает газету Чану и тот резко вырывает её из рук. Один из влиятельных владельцев крупного игорного бизнеса Бан Кристофер Чан и его брат, один из крупных импортёров огнестрельного оружия — Хван Хёнджин, трагично оплакивают годовщину смерти своих родителей. Хван Хёнджин был замечен около двух могил предположительно Бан Шихёка и Бан Джису их родителей, которые по несчастному случаю были застрелены в собственном доме. До сих пор не удаётся найти преступников по делу семьи Бан. Мы вместе с редакцией выражаем наше соболез… Чан не дочитывает, подходит к камину и выкидывает газету в огонь. — Надо было и тебе фамилию менять, брат, — тихо отвечает Хёнджин, смотря в разгневанные глаза старшего. — Толку то, эти крысы везде разнюхают. Твари. Лучше бы выяснили, кто это был. Но вот незадача, никто не хочет связываться с семьёй, которая зарекомендовала себя, как поставщиков смерти. Сука! Ненавижу! — Чан переходит на крик больше от бессилия. Благодаря таким слухам он стал тем, кем его сейчас видят все. — Господин? — Чонин осторожно выглядывает из-за угла. — Что? — рыкает Чан, но когда оборачивается и видит Чонина переходит на спокойный тон. — Что, Инни? — Хёнджин переглядывается и улыбается самой мерзкой ухмылкой в своём арсенале. — О, Инни, подойди-ка сюда, — подзывает Хёнджин, облизывая губы, и Чонин не смея ослушаться старшего подходит ближе к ним. — Видишь, господину плохо. Утешь его, — Хёнджин подмигивает Чонину, а тот смущённо стоит и смотрит в недоумении на двоих мужчин. — Что ты несёшь? — фыркает Чан, обращаясь к брату, потом переводит взгляд на младшего. — Ничего не нужно. Чонин, пожалуйста, иди в свою комнату, — Чонин послушно кивает и мигом удаляется. Он всё ещё побаивается Хёнджина и не решается смотреть ему в глаза. — Чего ты вечно его гонишь в комнату? С нами бы побыл, мы бы мило пообщались, — дует губы Хёнджин. — Ты не умеешь мило. Ты смотришь на него, как на кусок мяса, — Чан фыркает и всё же берёт стакан с виски, отпивая немного. — Что же мне делать? Он такой аппетитный. Ты хорошо его откормил. Для себя? — Для его физического благополучия. — Да ладно тебе, Чанни. Разве тебе не хочется? У тебя никого не было со смерти родителей. Ты в монашки подался? — Некоторые живут без мысли в кого-то засунуть свой член. Но к тебе это не относится, видимо. — Между прочим для здоровья и физического благополучия полезно, — Хёнджин повторяет слова брата, встаёт и хлопает его по плечу. — Я в туалет и так уж и быть не буду портить вашу идиллию целибата. Чан облегчённо садится на кожаный диван, потирая виски, пока Хёнджин тихо поднимается на второй этаж. Конечно, он не мог оставить мальчишку в покое, такова натура младшего брата, забирать всё, что принадлежит Чану. Он осторожно стучит в дверь комнаты Чонина и когда тот открывает её, Хёнджин зажимает ему рот и входит, прикрывая дверь. Чонин от страха теряет дар речи и осознает происходящее только тогда, когда Хёнджин валит его на кровать нависая сверху. — Тш, не кричи, а то я тебя придушу. Кивни если понял, — шепчет Хёнджин, сжимая одной рукой рот, а другой горло Чонина. — Не надо, пожалуйста, — всхлипывает Чонин, пытаясь пошевелиться, но вес старшего значительно превышает его, и он не может скинуть Хёнджина с себя. — Какой ты сладкий, — Хёнджин приближается и шепчет в самое ухо, а потом утыкается в его шею, облизывая её. — Выглядишь ещё слаще, когда плачешь и просишь прекратить. Хёнджин всё также одной рукой держит крепко за горло младшего, а второй стягивает его домашние штаны. Всё, что остаётся Чонину это плакать. Он думает о том, что раз Хёнджин здесь, то Чан знает, и он позволил ему это. Сердце сжалось от обиды на старшего, но больше на себя, такого жалкого, не в силах постоять за себя. Хёнджин ловко орудует рукой, касаясь члена младшего, так как нижнего белья под штанами не было. Он ласкает его член, но тот не как не встаёт и это начинает раздражать Хёнджина. Он сильнее сдавливает горло Чонина до его хрипоты. — Как же ты собираешься ублажать моего братца. У тебя даже не встаёт, — фыркает Хёнджин. — А это и не нужно. Ты ещё не понял, — слышится холодный голос позади, а потом Хёнджин чувствует, как в его затылок тычут чем-то холодным и металлическим. Хёнджин был бы не Хёнджином, ели бы не понял, что это глок. Он медленно вынимает руку из штанов Чонина и поднимает уже две руки в воздух. — Ты же не будешь стрелять в брата, — ухмыляется Хёнджин. — Не знаю, ещё не решил. Это твоя мотивация. Чтобы больше я тебя не видел так близко к Чонину, — отвечает Чан, его голос грубый и напористый. Внушает доверие к его словами. Он держит Хёнджина на прицеле до тех пор, пока тот не слезает с Чонина и не отходит в сторону. Чан смотрит грозно, хмуря брови, взгляд пронзающий до костей. Хёнджин никогда не видел брата таким и впервые в жизни он боится его ослушаться. — Впредь, запомни. Мои игрушки, это мои игрушки. И если ты ещё раз… Нет, больше никаких «если». Поверь мне на слово. Ты поплатишься сполна, — Хёнджин часто моргает и нервно сглатывает подступивший ком в горле. — Ты меня понял? — Д-да. Как никогда. Больше такого не повторится, — Хёнджин поворачивается к Чонину, всё ещё лежащему на кровати и согнувшегося в комочек. — Прости, Чонин. Чан указывает ему на дверь глоком и Хёнджин не оборачиваясь уходит и поспешно уезжает на своей машине. Чан опускает пистолет и убирает его в карман. Подходит к Чонину и садится на край его кровати, пока тот тихо всхлипывает и пытается успокоится от увиденного. Он и сам не понимает, что его больше испугало Хёнджин, который его домогался или старший с пистолетом в руке. Чонин даже не решается взглянуть на Чана. Теперь и ему страшно за свою, хоть и никчёмную, но жизнь. Он укутывается в одеяло с головой, а внутри всего трясёт. — Чонин… — Уходите! — из последних сил кричит Чонин. Сейчас как никогда страх накрыл его с головой. — Я не плохой человек, — вздыхает Чан и медленно поднимается с кровати. Он в последний раз оглядывает пододеяльный комочек и снова спускается в гостиную. Чан выключил свет во всём доме, оставив гореть камин. Он отпустил Вонён домой на пару недель к её семье и подумывает над тем, чтобы уволить её. Хочется побыть одному. Он задумывается и о том, чтобы отпустить Чонина, так будет лучше. Но каждый раз думая об этом его сердце сжимается от грусти и тупой боли в груди. Он знает, что это не правильно держать его, но за пару недель он так прикипел к младшему. Впервые за долгое время ему так спокойно. И не одиноко. Он не думает о смерти родителей, о их убийцах, о непутёвом братце. Все его мысли занимает только Чонин. Кажется, он напугал его своим необдуманным поведением. Да и сам Чан был не менее удивлён, когда он понял, что брата давно нет, он тут же поднялся наверх. Ему так надоело, что Хёнджин его не слушает. Чан должен был раз и навсегда показать свои намерения. А если Хёнджин не понимает по-хорошему, только через собственничество, ему пришлось указать на то, что Чонин ЕГО и никто не смеет к нему прикасаться. Только потом он понял, как это прозвучало со стороны и как это могло задеть младшего. Конечно, он не относится к младшему как к вещи или рабу, и надеется, что Чонин его поймёт. Чан опустошает бутылку виски за пару стаканов и под звуки трескающихся дров в камине засыпает прям на диване. Чонин не может уснуть. Он был так потрясён сегодняшними событиями, что ворочался всю ночь. Потом ему стало жарко и он раскрылся, а потом и вовсе его замучила жажда. Он тихо, боясь потревожить домашних, Чонин ещё не знал, что Вонён уехала, спустился вниз на кухню и выпил стакан воды. На обратном пути проходя через гостиную, не ожидая увидеть Чана спящего на диване, испугался и вскрикнул от неожиданности. Чан так крепко спал, что не услышал его. Он был в брюках и расстёгнутой рубашке, камин давно истлел, так что от него уже не исходило прежнего тепла. Чонин поднялся в комнату старшего и забрал от туда мягкий плед, потом снова спустился, чтобы накрыть им старшего. Он осторожно укрыл его, чтобы не разбудить. Вероятно, Чану снился плохой сон, неожиданно он стал ворочаться и что-то неразборчиво вторить себе под нос. — Не уходи, не уходи, пожалуйста… — тихо шепчет Чан, но этого достаточно, чтобы Чонин смог услышать его. Он аккуратно провёл по волосам Чана, плавно спускаясь и поглаживая его щёку. Потом его рука опускается ниже и ведёт до груди, он кладёт свою руку поверх и чувствует, как быстро бьётся сердце Чана. — Я не оставлю тебя, — шепчет Чонин и ложится рядом, опускаясь головой на грудь старшего и засыпает.