KING & WALET

Чан всю следующую неделю не на шутку занялся поиском тех ублюдков, что так надругались над младшим. Сначала ещё раз внимательно переслушал записи с психологом, только те, что касались дела. Какие-нибудь приметы, приближённые локации. Немного, но узнал кое-какие данные, к примеру, Чонин запомнил марку машины и некоторые цифры на номерном знаке. Чан тут же подключил людей, которые были хороши в слежке и могли найти кого угодно, даже по мизерным данным и из-под земли. У тех людей имелись свои связи, ключ-коды от многих полицейских баз, досье на тех, кто ранее привлекался. Так они вышли на людей, которые активно промышляли в районе, в котором рос Чонин. По схожим описаниям, о которых говорил Чонин, они нашли и дали точную локацию этих ублюдков. Оказалось, что эта небольшая группа людей, которая занималась мелкой наркоторговлей. Как выяснилось, Чонин был не один из их многочисленных жертв, над которыми они надругались также изнасиловав, и того хуже — от некоторых приходилось избавляться, а точнее от их мёртвых тел. У каждого из участников группы уже был свой послужной список с достижениями, кто-то уже отсидел, кто-то преследуется по закону. Бан Чан слишком увлёкся темой возмездия, ему изо всех сил хотелось найти этих людей и наказать, чтобы никто больше не смог пострадать из-за них. Пару дней старший вообще, ходил какой-то вдумчивый, в своих мыслях, даже забывал как следует поесть и отдохнуть. Сидел либо в своём кабинете, либо уезжал на встречи с Хёнджином. Чонин тоже не находил себе места из-за такого беспокойного Чана. Он впервые видел его таким, хотя они не так давно знакомы, но живя вместе под одной крышей уже пару месяцев, начинаешь сближаться и понимать человека, какой он, особенно в домашней обстановке. В глазах Чонина старший был хорошим мужчиной, воспитанным, начитанным, сдержанным, не позволял ничего лишнего в сторону Чонина, кроме того случая ранее, но и то младший думал после над этим и вполне был готов сказать, что он бы не отказал ему. Неделя близится к концу, а они так толком и не разговаривали ни по поводу недавних событий, ни про то, что происходит сейчас с Чаном. Младший решает первым как-то спасти положение. Заварив крепкого чёрного чая с угощениями, Чонин стучится в кабинет старшего, чтобы вместе с ним выпить. Он ждёт, но никто ему так и не открывает, а позади раздаётся женский голос. — Чонин-а, господин Бан уехал пару часов назад как, — спокойно произносит Вонён. — А, а куда? — растерянно спрашивает Чонин, держа крепко в руках серебряный поднос. — Разве он говорит мне, — вздыхает Вонён и освобождает руки Чонина от тяжёлого предмета и уносит всё обратно на кухню.

***

Помещение явно заброшенное мокрое и серое, то ли недостроенное, то ли наоборот полуразрушенное. В центре приготовлены три стула для гостей сегодняшнего вечера. Чан выжидающе стоит и смотрит в окно, но тут же оборачивается на шаги позади. Хёнджин заходит первый, вальяжно и гордо с пистолетом в руке, а за ним плетутся охранники клуба, которые крепко держат людей. Хёнджин указывает пистолетом на стулья и в приказном тоне требует от охраны, чтобы тех рассадили по своим местам и обездвижили их. Чан смотрит на брата и быстро кивает ему, а Хёнджин радостный подбегает к нему в припрыжку с азартом в глазах. — Ты больше не сердишься на меня, братик? — Хёнджин делает самое жалостливое лицо на планете Земля, что точно не вяжется к его образу. Он ждёт ответа от Чана, а тот стоит с самым серьёзным лицом, держа высоко подбородок. — Я подумаю, — сухо отвечает Чан, конечно, он уже давно решил всё. С чего ему обижаться на Хёнджина, который не причастен к их недоссоре с Чонином, ну только если косвенно. Чан поделился с братом недавно произошедшими событиями, и Хёнджин с чего-то решил, что всё это из-за него, всё-таки он, как-никак, позвал мальчиков. Но Чан считал и считает, что это просто нелепость и недальновидность его самого, но немного помучить младшего брата хотелось, не всё же тому постоянно делать это. — Что тут у нас? — он глядит из-за спины Хёнджина на трёх уже связанных людей, сидящих на стульях, каждый друг к другу отвёрнут спиной. — Их было так просто найти, ведь они буквально никак не скрывались, — щебечет Хёнджин, обходя каждого. — Пусан хоть и крупный город, но не такой как Сеул, мальчики, — он поворачивается к одному из парней, как выяснится позже — к их главарю. — Ли Джихун, как тебе это место? Оно последнее, что ты видишь, — усмехнулся Хёнджин. — Пошёл нахер, ублюдок, — Джихун плюётся слюной и в ту же секунду получает кулаком в нос. Кровь незамедлительно начинает стекать тонкой струйкой из его ноздрей дальше по губам. — Что вам нужно? Мы не на вашей территории торгуем, — уже более спокойно отвечает Джихун, после того как получил от Хёнджина. — Мне дела нет до той дряни, что ходит по вашим рукам, — тут же отвечает Чан, подходя ближе. Он хватает Джихуна за волосы и тянет на себя, чтобы посмотреть ему в лицо. — Другое дело то, что вы творите с маленькими мальчиками. Что? Просто так не дают, приходиться брать с силой? — Ты кто вообще такой, чтобы тебя это касалось? Что один из них был твоим суженым? — ухмыляется Джихун, точно попадая в цель. Чан приходит в ярость, резко достаёт пистолет и приставляет ко лбу Джихуна, тот замолкает и нервно сглатывает. — Уже не такой смелый? — голос Чана спокойной и уверенный, он точно знает, что он будет делать и к чему всё приведёт. Не хотелось тупых разговоров и игры в кошки-мышки. Прикончить их и дело с концом. Чан снимает пистолет с предохранителя. Его прерывает Хёнджин. — Чан! Позволь мне сделать это, мне не впервой, — Хёнджин немного напрягся, он не думал, что Чан будет таким решительным. Он никогда раньше этого не делал, хоть и имел дело с оружием, но по прямому назначению его не использовал. Чан стоит неподвижно, держа Джихуна на прицеле и не отводит взгляда от мужчины. — Хорошо, — коротко отвечает Чан, он поворачивается к Хёнджину и тот протягивает руку, чтобы забрать пистолет. Чан действует быстро и решительно, заводит свою руку назад и буквально не целясь попадает Джихуну между глаз и тот замертво опускает голову вниз. По лбу стекает струйкой кровь, прямо из небольшого отверстия от пули, что пробила ему наверняка череп. — Чан, — вздыхает огорчённо Хёнджин, он не хотел, чтобы брат делал это сам. Не от его рук должна исходить смерть, но что сделано, то уже не исправить. — А что с остальными делать прикажешь? — С этими, — Чан бросает косой взгляд на одного из привязанных. — Отпустите их, пусть бегут в свои крысиные норки. Эта была показательная казнь, чтобы они знали с кем будут иметь дело, если такое повториться. Хёнджин без лишних разговоров просит охрану развязать гостей, как только они дадут по газам. Чан молчал всю дорогу, а Хёнджин поглядывал на него и не мог понять, что с ним твориться. С чего это его брат сначала какого-то мальца с улицы подбирает, ну ладно — крадёт, а потом ещё и вписывается за него и, похоже, за всех ущербных бедняжек. Чан, конечно, никогда не отличался жестокостью, но и не сказать, что и гуманностью тоже. Откуда у него появилось вообще это желание встать на защиту кого-то кроме своего брата. Для Хёнджина это было загадкой номер один и он задумался над тем, что ему стоит ждать от Чана ещё более нелогичных поступков. Что, блять, происходит с его братом? Хёнджин берёт на заметку наведаться в дом брата снова и поговорить с Чонином. Может он как-то в этом замешан? Добрались до дома Чана, и Хёнджин хотел было выйти из машины вместе с братом, но Чан рукой затормозил его, говоря, что не сегодня, он хочет побыть в тишине. Хёнджин стиснул зубы, но никак не ослушался брата и просто кивнул, прощаясь с ним. «Да что, блять, происходит?» — задаётся вопросом Хёнджин весь оставшийся путь до своего дома. Чан тихо входит, стараясь не хлопать дверями. Время позднее и не хотелось разбудить младшего. Чан ловит себя на мысли, что он успел за такое короткое время так привыкнуть к Чонину. Он подходит к камину, закидывает пару сухих дров и разжигает огонь, чтобы немного согреть помещение. Идёт к стеллажу с алкоголем и берёт бутылку виски, ставя её на стол вместе со стаканом. Сидит молча и в тишине, медленно попивая крепкий напиток, анализируя сегодняшние события. Ему ни капли не жаль этого человека, Джихуна, ему всё равно, что будет дальше и к чему это всё может привести. Он лишь чувствует временное спокойствие, что больше ничего плохого не произойдёт с ни в чём неповинными парнями, а больше он думал о Чонине. Думал о том, что если бы он сейчас не был с ним, было бы наверняка что-то плохое. Его семья вряд ли им интересовалась, это было видно, жил он в самом бедном районе, не имея ничего своего. Так не должно было происходить, только не с ним. Такой хороший парень. Любознательный. Добрый. Юный. Тот кем был, когда-то сам Чан. Порой он смотрел на него и мельком видел в нём себя. Вот только у Чана было будущее, потому что родители ему это обеспечили, но вот Чонину пришлось бы не сладко. Чану стало его жаль, хоть он редко проявлял такое чувство по отношению к другим, даже порой Хёнджина мог как-то поучительно наказать и повоспитывать. Но с Чонином хотелось по другому. Хотелось отдать всё своё тепло, которое в нём ещё осталось, Чан убеждён, что такой светлый парень, как Чонин сохранит его. Что всё это не зря, что ему это будет нужно, также как и Чану. Чонину нужна забота, а Чан хочет сохранить в себе человечность и не забыть о таком чувстве как любовь. Он выпил уже второй стакан виски, под треск брёвен в камине он медленно начинает прикрывать глаза и засыпать. Чан даже не понимал сколько времени прошло, пока он спал, но чувствует как ему становится уж слишком жарко. Он приоткрывает глаза и видит дремлющего Чонина на своей груди, прижавшегося так тесно к нему. Кажется, Чонину тоже жарко. Его щёки покрылись румянцем, лоб немного поблёскивает от пота при свете огня от камина. Он мило хмурит брови во сне и трётся своим носом о шею старшего. — Чонин-а, — тихо шепчет Чан. Ему так не хочется будить это чудо, но нужно нормально уложить того спать, да и себя пожалуй. Он проверяет время на своих часах, что крепятся у него на запястье 03:35 ночи. — Ох, чёрт! — Мгух… Чан? — бормочет Чонин, реагируя на шум. Он лениво разлепляет свои веки, чтобы посмотреть исподлобья на старшего. — Жарко… — Да-да, малыш, я знаю. И мне тоже, очень, — Чан снова переходит на полушёпот. — С тобой… Чан пытается неспеша прийти в чувства. Чонин нехотя отстраняется от него и потягивается, на нём только рубашка и боксеры. Он поднимает руки высоко вверх, от чего его рубашка задирается и оголяет его худой живот. Чан правда не хотел так в открытую пялиться, но ничего не мог с собой поделать. Да и у него есть веское оправдание, во-первых, секса у него не было как год, во-вторых, перед ним Чонин и этим всё сказано. Парень с внешностью ангелочка, но в тоже время может заставить его почувствовать себя как в Аду и хотеть, хотеть, хотеть. Чонин делает вид, будто не замечает пристального взгляда, которое обращено к его телу. Он медленно подползает к Чану, именно подползает как котик и пристально смотрит ему в глаза. Чан сглатывает и уже не отрываясь смотрит в глаза напротив. — Хён, не оставляй меня одного так долго. Я скучал… — полушёпотом протягивает Чонин каждое слово. Он одной рукой касается коленки Чана, не успевает старший среагировать, как Чонин оказывается у него на коленях. — Я говорил тебе, какой ты красивый… — Ч-что? — Чан опешил и кажется сейчас покраснеет как школьник-девственник. — Кра… си… вый… Говорю… — Чонин наклоняется к самому лицу Чана и шепчет ему на ухо. Чан просто не понимает почему Чонин ведёт себя так открыто, так напористо, он бы даже сказал, а потом краем глаза смотрит на свой стакан, который, точно помнит, был наполнен на половину, а теперь он пуст. — Инни, малыш. Скажи мне честно — ты пил мой виски? — Чонин опускает виновато голову и начинает быстро бубнеть что-то себе под нос. — Ну… Я… Немного… Я… Хотел попробовать то, что ты пьёшь почти каждый день. И почему ты так любишь это. — Чонин, я не люблю алкоголь. Я пью его, потому что это осталось привычкой, которая напоминает мне о моём одиночестве. — Но теперь то ты не один. Я здесь. С тобой. Чан скромно улыбается и проводит одной рукой по щеке младшего, тестируя её на мягкость. Тест пройдён. Очень мягко и очень трогательно. Он кладёт вторую руку и уже открыто треплет Чонина за его щёки. — Чан, что ты делаешь? — первое, что делает Чонин после вопроса смеётся, а потом сильно смущается, когда слышит ответ. — Они мне очень нравятся. Такие мягенькие. Твоё тело такое… — Какое? — Его хочется касаться. Тебя хочется чувствовать. Всего. Чонин делает первый шаг, а точнее первый наклон и легонько касается губ Чана, не смело, но очень заинтересовано. Чану нужна секунда, чтобы прийти в себя окончательно и самому поддаться и почувствовать наконец-то вкус желанных губ. Чонин полностью отдаётся поцелую, доверяя Чану, что бы тот направлял его. Губы Чонина немного сухие, также как и у Чана, видимо от выпитого алкоголя пару часов назад пришёл сушнячок, но он быстро проходит, когда Чан уже настойчиво, но всё также аккуратно, начинает использовать свой язык, запуская его вглубь рта младшего и встречаясь с его языком. Чонин издаёт полустон и сильнее прижимается своим телом к старшему. Такое наваждение у него впервые, чтобы так сильно хотелось кого-то настолько, что забываешь обо всём. О всех своих страхах, плохих мыслях, предубеждениях. Хочется просто довериться Чану и будь что будет. Чан медленно кладёт ладони на талию Чонина, поглаживая его бока, запуская руки под его рубашку. Чонин уже не такой робкий, он и сам охотно начинается тереться своим задом о пах старшего, уже чувствуя его и своё возбуждение. Чонин забирается пальцами в волосы Чана, слегка их оттягивая, и прикрывает глаза, наслаждаясь их поцелуем. Таким страстным, взрослым, с языком, думает Чонин, который до этого ни разу с языком не пробовал. В перерывах между поцелуями Чонин начинает смеятся. — Что? Я настолько плохо целуюсь? — спрашивает Чан, делая перерыв для двоих, чтобы оба успели отдышаться. — Нет, — улыбается Чонин. — Просто это мой первый настоящий взрослый поцелуй. Чонин смущается и ладонями прикрывает свои красные щёки, хотя что будет видно в полутьме. Чан даже сперва не знает как реагировать, чтобы вдруг не обидеть младшего. Хочется и вместе с ним посмеяться, но вдруг это будет выглядеть, как насмехательство над ним. Он быстро ретируется, а потом в ту же секунду начинает щекотать Чонина, что тот падает на спину, а Чан нависает сверху, продолжая свои пытки. — За что!? — громко смеётся Чонин, не сдерживая себя. Вонён опять уехала на неделю к своей семье, и они остались одни во всём доме. — Хочется чаще слышать твой смех, — Чан не прекращает, пока Чонин уже слёзно не просит его остановиться сквозь всё тот же звонкий смех. Старший нависает сверху и берёт паузу, чтобы отдышаться. Он прижался к Чонину так плотно, что их возбуждения снова соприкасаются. Чан начинает медленно, но без остановки, молча двигаться вперёд и назад, создавая трения между их телами. Чонин ухватился за плечо старшего, совершая те же действия. Он тихо стонет, когда его возбуждение растёт в геометрической прогрессии и громко шипит, когда ему начинают натирать брюки старшего и своё бельё тоже. — Что такое? — растерянно спрашивает Чан. — Сними… — тихо отвечает Чонин, смотря вниз на свои и его вещи. — Пожалуйста… Чан отстраняется и быстро расстёгивает молнию на своих брюках, следом стягивая их. Чонин делает тоже самое, снимая свои трусы и откидывая их в сторону. Чан решает полностью раздеться, потому что становится чересчур жарко, и Чонин следует его примеру. Они снова лежат на диване прижавшись к друг другу. Чан проводит рукой по груди Чонина задевая сосок и проходя мимо него, вниз до его паха, тот скромно вздрагивает. — Щекотно, — быстро комментирует Чонин свою реакцию. — Так тоже? Чан проводит рукой по уже вставшему члену Чонина, собирая смазку с его головки и мажет ею по всей длине. Он медленно движется вниз, затем снова вверх, контролируя весь процесс. Чонин просит ещё один поцелуй и как такому отказать. Чан сминает его губы, поочерёдно пробуя сначала нижнюю, потом верхнюю, их языки сплетаются, дразня каждого. Чан ускоряет свои движения рукой, когда слышит приглушёные стоны Чонина. — Хорошо? Тебе нравится? — шепчет Чан, спускаясь к его шее и осыпая её поцелуями. — Д-да… Я не смогу так долго… — щебечет Чонин, елозя на диване, толкаясь своим тазом в такт руке старшего. — И не надо. Кончай когда хочешь. Чан продолжает водить рукой по члену, утопая в обильной смазке. Целует шею, а потом слабо прикусывает её. Чонин вскрикивает, от чего Чану показалось, что он сделал ему больно, но когда видит, что его рука вся в сперме довольно улыбается и напоследок целует Чонина быстро в губы. Поднимается, чтобы принести влажные салфетки и вытереть младшего. — А теперь бегом спать! — командует Чан, уводя Чонина в свою комнату.