KING & WALET

— Ставлю на девятку чёрную, — восторженно произносит Чан. Вечер сегодня обещает быть весёлым. Бан с прошлой ночи был слишком бодрым. Давно он не садился за рулетку и не играл с VIP-гостями своего клуба. Они сели за самый крупный стол в центре зала. Отовсюду бегают официанты и подают напитки. Чан внимательно следит за игрой и за каждой ставкой, не только за своей. Хёнджин тоже присоединился к нему, хотя его метод «пальцем в небо» никогда не работал, но сегодня всё шло, как нельзя лучше. — Ставлю на три номера! 10, 6, 20! — восклицает Хёнджин и бросает кости. — Джинни, ты хочешь пополнить сегодня мою кассу, — усмехается Чан, так как знает, что ставка на три номера никогда ни у кого не отыгрывала, это надо быть либо очень расчётливым, либо очень смелым, чтобы ставить на такое. И естественно ставка не отыгрывает, только на половину, Хёнджин делает самое драматичное лицо и хватается за сердце. — Мне нужен срочно коньяк! — Хёнджин подзывает бармена и ему наливают сразу 100 грамм, он залпом выпивает и делает следующую ставку, у него ещё есть шанс отбиться. Но когда ставка Чана полностью отыгрывает старший забирает все фишки, которые были в его банке и фишки других игроков, которым сегодня не повезло или им ума не хватило, чтобы сорвать хороший куш. Хёнджин обиженно искривляет своё лицо. — Умей проигрывать, — отвечает Чан. — Пошли, я вложу в кассу выигрыш и отметим. Хёнджин скрипя зубами соглашается и плетётся за старшим, он не любил ему проигрывать, но всегда так и получалось. Чан расчётливее и умнее, всегда полагается на свой опыт, а потом уже на эмоции, нежели Хёнджин, он сначала сделает, а потом подумает. — А ты, я смотрю, хватку не потерял, — комментирует Хёнджин под руку, пока Чан отдаёт фишки. — С чего бы мне её терять? Я в этом бизнесе несколько лет, — ухмыляется Чан, не понимая к чему ведёт его брат. — Ну как, дома тебя ждёт такой сладенький мальчик, сложно наверное сдерживаться, нервный должен ходить, — Хёнджин хитро прищуривается и нащупывает почву, смотря на реакцию Чана, пока они добираются до барной стойки. — Джинни, что ты хочешь услышать? — подыгрывает Чан, потому что своего брата знает вдоль и поперёк. — Просто беспокоюсь за моральное и физическое состояние своего брата… Две текилы, — продолжает Хёнджин. Им подают два шота, лайм и соль. Чан мотает головой, сегодня не хочется пить, от слова совсем. Хочется приехать домой и расслабиться уже совсем по-другому. — А нечего за меня беспокоиться. Ты лучше за себя так переживай, — Чан ухмыляется, когда видит как Хёнджин уже осушил две стопки и закусил долькой цитруса, немного морщась от кислоты. — Или Чонин всё ещё не даёт тебе покоя…? — Ну вообще-то, мне… — Хёнджин не успевает договорить, когда начинают раздаваться громкие выстрелы, а за ними толпа людей начинает кричать и в панике разбегаться кто куда, теряя голову от страха. — Бан Чан, сука ты помойная! Я по твою душу! — безумный голос, на грани угрозы и смеха, раздаётся по всему залу. Мужчина выпускает несколько пуль в потолок. Чан реагирует молниеносно, хватая Хёнджина за шиворот и перекидывая его за барную стойку вместе с собой. Слышится как минимум пять голосов, которые переговариваются между собой, распределяя обязанности. Кто-то грабит, кто-то убивает всех, кто встанет на пути, а кто-то пришёл именно за Чаном. Выстрелы не прекращаются. Вошедшая банда стреляет по всему интерьеру, что видит, пока люди в панике стараются выбегать и не попадаться под руку им. Игровая зона приходит в полный хаос, касса пустеет за пару секунду, когда большие мешки с деньгами выносятся из клуба. Чан украдкой приподнимается за стойкой и смотрит на нарушителей их покоя, анализируя обстановку, но как только его глаза встречаются с глазами того безумного мужчины, тот целиться в упор. Чан быстро уворачивается обратно за стойку. — Кто эти долбаёбы? — спрашивает Хёнджин, а на его лице толика паники, так как он понимает, что ни у него, ни у Чана с собой нету оружия. — Блять, а я говорил, что нужно пару пушек завести в клуб! И куда только охрана смотрела? — Да помолчи. Дай подумать, — рявкает Чан. Он оглядывается, но не находит ничего стоящего для банальной самозащиты. Хотя, какая тут защита, когда парни безоружны. — Я ещё так молод, так красив, я не хочу умирать! — восклицает Хёнджин, держась за волосы, его излишняя драматургия никогда его не отпустит. — Боже, не обоссысь только, — смеётся Чан, находясь в полной жопе. — Сегодня в мои планы сдохнуть не входило. — Долго пиздеть будете? — рявкает мужчина и стреляет по барному стеллажу, разбивая пару бутылок над головами парней. — Вставай! Чан медленно приподнимается выглядывая наружу. Он успевает быстро осмотреться, держа руки поднятыми. Пару людей стоят напротив, направляя на него оружие, а в центре какой-то рыжий мужчина, выглядит он явно намного старше его самого. Следом поднимается Хёнджин, держа руки также приподнятыми, и Чан бросает злостный взгляд на него, мысленно говоря: «Какого чёрта ты встал?» Хёнджин кивает ему и хочет что-то сказать ему, как их прерывают. — Сегодня вы сдохните, — мужчина брызжет слюней от злости и машет пистолетом, подходя чуть ближе. — Ты кто такой, чучело огородное? — спрашивает Чан, хмуря брови. — Я старший брат Джихуна, помнишь такого? — Припоминаю. — Ах, припоминаешь, тебе освежить память, ты… — Моя пуля вошла прямо в его тупую бошку, вот сюда. Чан медленно показывает в середину своего лба и ухмыляется, поддерживая зрительный контакт, не лучший способ сохранить себе жизнь и не провоцировать человека с пистолетом, но Чан отчего-то чересчур уверен, что у того духу не хватит. Давно бы убил, делов-то. Но в этот раз Чан ошибся в своих убеждениях, мужчина делает шаг и смело нажимает на курок. — Чан! — кричит Хёнджин, накидываясь на брата, что оба падают на пол. Отовсюду слышатся новые выстрелы, кажется, кто-то ещё приехал. И этих ребят Чан сразу узнаёт по голосу. Чанбин вместе с Минхо и с полной охраной врываются, начиная настоящую бойню. От такой неожиданности брат Джихуна растерялся, он не ожидал, что всё пойдёт совсем не так, как он планировал. Чан облегчённо выдыхает, но тяжесть от ослабленного тела, которое навалилось на него вмиг даёт понять что что-то не так. Он поднимает свой взгляд и смотрит на Хёнджина, который мирно покоится на его груди. Чан хватает его за плечи и начинает трясти, приводя в чувства. — Хёнджин! Хёнджин! Чан с горем пополам приподнимается держа брата на своих руках. Первым делом сразу проверяет его пульс: слабый, но есть. Быстро осматривает и видит, что из его плеча течёт кровь, а пиджак весь намок, но этим всё не заканчивается. Он переворачивает его и снимает вещь, видит, что из его бокового ребра тоже обильно вытекает алая жидкость. — Нет! Нет! Нет! — Чан! А вот вы где, — Минхо заглядывает за бар и ошарашенно вскрикивает. — Чёрт! Хёнджин, держись, сейчас, — он бросается к нему и берёт его на руки, прося оторопевшего Чана прикрыть их. Вышли они спокойно, так как люди Чанбина расчистили им путь, правда, перешагивали они уже через бездыханные тела на полу. Они подбежали к открытому мини-фургону, который их ждал с распахнутой дверью. Чан сел на переднее сиденье за руль, Минхо всё также не выпуская Хёнджина из рук сел на задние сидения. — Гони в больницу! Чанбин сказал, что останется в клубе, чтобы проконтролировать своих людей, — гаркает Минхо и несильно бьёт по щекам Хёнджина, приводя его в чувства. Тянется за бутылкой с водой и умывает его. Тот медленно, но приоткрывает глаза. — Нет, нет, никакой больницы, — тихо стонет Хёнджин. — О чём ты, Джинни. Тебя надо осмотреть, — тараторит Минхо, прижимая Хёнджина ближе к своей груди и убирая его мокрые волосы, что лезли тому на глаза. — Едем к Чану, малец поможет, — шипит Хёнджин, он отстраняется от Минхо и садится рядом на свободное сидение, держась за свой правый бок. Минхо недоумевая смотрит на Хёнджина, зачем так рисковать? Он не допустит того, чтобы Хёнджин умер на его руках. Чан проворачивает ключ зажигания и смотрит в зеркало заднего вида, встречаясь сначала глазами с Минхо, а потом с братом. — Сказал к тебе едем! Я в розыске… — тут же добавляет Хёнджин, опуская голову вниз. — Что? И как долго ты собирался молчать об этом? — Чан тут же вспыхивает гневом, давя на газ, он держит путь к своему дому. — Давай не сейчас, — Хёнджин шипит от боли, что резко пронизывает его правую сторону.

***

Они все втроём влетают в гостиную. Минхо помогает Хёнджину лечь на диван и бежит за аптечкой. Хёнджин кричит ему вдогонку, чтобы вискарь прихватил для силы духа. Чан, как заходит в дом, тут же бежит на второй этаж в комнату младшего. Стучится, но тут же открывает дверь настежь и подходит к кровати, на которой уже дремал Чонин. — Чонина-а, малыш, вставай, — Чан легонько касается плеча младшего и тормошит его. Чонин нехотя полусонный приоткрывает глаза. — Давай, давай, скорее, — Чан помогает ему подняться, чуть ли не тащит под локоть. — Я сам, — Чонин вредничает и встаёт с кровати. — Что случилось? — Джинни… Хёнджин, он ранен, нужна твоя помощь, — тараторит быстро Чан. Чонин впервые за долгое время видит на лице старшего панику и такую потерянность. Сейчас он кажется таким уязвимым, смотрит глаза в глаза с какой-то немой мольбой во взгляде. Чонин понимает, что не время выяснять отношения с Хёнджином, надо тому помочь, чтобы Чану легче стало. Они оба бегло спускаются в гостиную, где Минхо уже помог снять с Хёнджина рубашку и сейчас пытается зажать рану тканью, чтобы хоть как-то остановить кровотечение. Белая ткань уже промокла насквозь и окрасилась в алый цвет. Минхо не отходит от Хёнджина ни на секунду, вцепившись в его руку, даже когда Чонин подходит ближе и просит освободить место. — Отойдите, — Чонин немного повышает тон и берёт в руки аптечку. — Нет, делай что надо, я никак не помешаю, — отвечает Минхо. — Хо! — вскрикивает Чан. Чонин оглядывает раздражённого старшего, а потом переводит взгляд на Минхо, который бормочет Хёнджину на ухо, что сейчас ему помогут и всё будет хорошо, что он будет рядом. Чонину не нужно больше слов, чтобы понять, что Минхо никуда не уйдёт, всё видно по его взгляду, как он смотрит на Хёнджина и сам дрожит от страха его потерять. Чонин принимается за дело, скидывает грязную рубашку на пол и осматривает рану. — Сейчас посмотрю есть ли пуля, — произносит Чонин, он быстро обрабатывает свои руки медицинским спиртом. — Будет больно, пусть что-нибудь в зубах зажмёт, иначе прикусит язык, — добавляет Чонин. Минхо быстро стягивает с себя рубашку и даёт её в зубы Хёнджину, чтобы тот прикусил. По-хорошему нужен какой-нибудь рентген, но у нас тут полевые условия. Чонин проникает одним пальцем прямо в небольшую дырку и давит, нащупывая металл. Хёнджин скулит и зубами крепче сжимает край рубашки, а левой рукой сжимает запястье Минхо. Кровь начинает течь ещё сильнее. Нужно действовать очень быстро и очень решительно. — Есть! — восторженно отвечает Чонин, он отстраняется и берёт в руки скальпель и пинцет. Разрезает немного мягкой ткани по краям раны и пинцетом пытается подцепить пулю. Хёнджин выпускает самодельный кляп изо рта. — Сука, ебаная! Как больно, больно, — вскрикивает он, зажмуривая глаза. Минхо бормочет что-то утешающее, что физически вряд ли ему как-то поможет, и Хёнджин начинает злиться. — Заткнись, Хо! Завали, прошу! — но Минхо не останавливается, только слегка касается лба Хёнджина, чтобы убрать намокшие пряди с его лба. Чонин старается делать всё быстро, пытаясь не слушать, какую сейчас боль он может доставлять Хёнджину. — Пусть немного выпьет, а то от болевого шока потеряет сознания раньше, — произносит Чонин, не отвлекаясь и всё также продолжая пытаться вытащить металл. Чан протягивает бутылку виски Хёнджину и тот залпом делает пару глотков и немного успокаивается. Чонин нащупывает конец. Удостоверившись, что он крепко ухватился и одним резким движением вынимает пулю. Он кидает её куда-то на пол, быстро льёт на рану антисептик, Хёнджин снова завывает, но уже как-то лениво, прикрывая глаза. Минхо сильно бьёт его по щекам, прося того не отключаться. — Не успею зашить, обильно течёт, — комментирует Чонин. — Что делать!? — старшие спрашивают в унисон. Чонин поворачивается к Чану и на выдохе отвечает. — Прижигать. Хёнджин вмиг очухивается и начинает ёрзать, когда слышит заявление младшего. Чан смотрит так, будто просит прощения и подходит к камину, достаёт рядом стоящую, ещё не использованную кованую кочергу и накаляет её над огнём. У Хёнджина мечутся глаза, он смотрит то на Чана, то на кочергу, но когда Минхо касается пальцами его подбородка и поворачивает лицом к себе, он смотрит только в его глаза. Минхо гладит его по лицу и мило так улыбается, как будто сейчас вообще не происходит какой-то пиздец, и Хёнджин ему верит. Не пытается оторваться от его глаз, таких глубоких тёмно-карих, таких красивых. Хёнджин раньше не думал о том, какие же всё-таки у Минхо чарующие глаза. Минхо отвлекает как может, прислоняется лбом ко лбу Хёнжина, ведёт своим кончиком носа по его. Хёнджин не понимает, что Минхо делает и не понимает как реагировать, но зато понимает, что чувствует. С Минхо комфортно, безопасно и тепло. Чан протягивает нагретую вещь Чонину, и Хёнджин пытается повернуться, чтобы посмотреть, но Минхо крепко держит его за подбородок. — Смотри на меня, Джинни. Только на меня, — шепчет Минхо, поглаживая его щёку. Хёнджин чувствует резкую боль и сильное жжение в области правого бока, там где его открытая рана. Пытается молчать, но не выходит, и он кричит так громко, срывая голос. Крик страшный, пугающий, проносится по всему залу, Хёнджин таким ещё никогда не был. Его вопль просто резал уши Чана, он не выдержал и вышел на террасу, прикрывая руками своё лицо, пытаясь не заплакать, держится из последних сил, а в голове навязчивые мысли, что во всё виноват он. Только он подверг своего младшего и единственного брата опасности. Это разрывает душу на части, тягучая боль, как чёрная смола льётся по сердцу, прожигая его насквозь. Когда всё заканчивается Чонин выходит к Чану, оставляя Минхо и Хёнджина наедине. Он подходит со спины и крепко обнимает Чана, утыкаясь ему щекой в спину. Старший стоит неподвижно и никак не реагирует, сейчас он, пожалуй, отказался бы от всех чувств на свете, чтобы не ощущать себя так дерьмово. Чонин нежно бормочет, что всё будет хорошо, что его брат поправится. Чан не выдерживает и тихо всхлипывает, все чувства разом накатились на него. Раньше он был прочнее камня, а сейчас готов рыдать навзрыд, выпуская все копившиеся эмоции наружу. Чонин обходит его и прижимается уже к его груди. — Чанни, ты делаешь всё правильно. Прочувствуй эту боль, а я буду рядом, — Чонин берёт старшего за руку и крепко сжимает её. — Я во всём виноват. Это я во всём виноват, — бормочет без остановки Чан, не решаясь заглянуть в глаза напротив. Боится, что совсем расклеится и подастся эмоциям. — Нет, нет. Не на тебе свет клином сошёлся, — отвечает Чонин, пытаясь хоть как-то ободрить его. — Я верю в судьбу. Так должно было произойти, всё это… — О чём ты вообще? — Чан резко отстраняет Чонина от себя. — Мой брат должен был умереть!? А!? Может я должен был!? — Всё связано между собой. Если бы не ты, меня бы здесь не было, и если бы не я, возможно здесь бы уже не было Хёнджина. — Возможно если бы не ты, этого вообще ничего бы не было! — вскрикивает Чан, но только потом понимает, что совершил огромную дурость, когда Чонин со всей злости даёт ему пощёчину и убегает к себе наверх в комнату, заперевшись в ней.