KING & WALET

Прекрасный сад благоухал и цвёл в руках хорошего садовода. Сад становился всё больше, и больше, и всегда поражал своим разнообразием новых растений и цветов. Каждый из них что-то да значил. После того как Чан с Чонином пережили самый ужасный период в их жизни, который так или иначе отразился на дальнейших событиях и решениях, хотелось обрести хоть какую-то надежду в лучшее, поэтому первое, что посадил Чан в своём саду — белые астры, символизирующие её. Потом прибавилась незабудка, как истинная любовь и всё, что могло красиво украсить сад и нести особое значение для его владельца. — Чанни, ты долго будешь в земле ковыряться? Я уже приготовил завтрак, — доносится голос издалека, а потом Чонин подходит ближе и его становится отчётливо слышно. Он кладёт свои руки на плечи старшего и обнимает его со спины. — Мрр… Пошли уже кушать, — Чонин мажет своим носом по мочке его уха. Следом целует загорелую шею, ведя ниже до ключиц. — Ммм… А ты уверен, что хочешь сейчас именно завтрак? — с игривой улыбкой на лице, Чан поворачивается к нему и задаёт вопрос. — Уже не так уверен, как пару секунд назад, — Чонин целует первый, захватывая губы старшего в свой плен. Так несдержанно и мокро, они его по праву, только его. Чан снимает рабочие перчатки и хватает Чонина за талию, крепко сжимая. Берёт его на руки. Так они вместе поднимаются на второй этаж и уже идут в свою совместную спальню. Чан нежный только потому что перед ним Чонин. Он бережно опускает его на большую кровать и целует каждый сантиметр его тела, сняв с него всю одежду по дороге до спальни. Чонин изящный, особенно в руках Чана. Он смотрится под ним так правильно, так хорошо, что хочется от одного такого вида младшего, с красным румянцем на щеках, скончаться, но Чан держится, чтобы не пасть лицом в грязь, как говориться, а лучше, когда Чонин падает на его лицо. Поэтому сейчас Чан меняется с ним местами, ложится на лопатки и двигает такую манящую задницу младшего к себе ближе. — Хмг, Чан… Чан… — Хорошо, так хорошо, знаю, малыш, и мне тоже. Чан со всей любовью наслаждается процессом, погружаясь полностью, также как и Чонин, который бесстыдно стонет не сдерживая себя. А кого стесняться, если дом полностью в их распоряжении, так как экономку Вонён они давно отпустили. Хоть в спальне на кровати, хоть на кухне на столе, хоть в гостиной на полу, они уже везде попробовали. А теперь вернёмся к языку Чана. Он влажный и так юрко проникает внутрь расслабленных стенок, растягивая их ещё шире. Чонин вздрагивает каждый раз, и Чану это приносит ещё больше удовольствия, он ненадолго отрывается от него. — Знаешь, что мне в тебе нравится? — в такой компрометирующей позе Чонин даже не знает что ответить, когда сидит буквально на лице старшего, но всё же тихо переспрашивает. — И… Что же? — Ты до сих пор стесняешься и вздрагиваешь от моих прикосновений, как в первый раз. Это заводит ещё больше. — Меня тоже, Чанни, так моё тело реагирует на тебя. Они снова меняются местами и Чонин укладывается на живот, но Чан просит его перевернуться и посмотреть на него. Чонин расставляет ноги шире и Чан знает, что это значит. Он льнёт к нему, прижимаясь всем своим телом, их два колом стоящих члена трутся друг об друга, и даже дополнительной смазки не надо, чтобы почувствовать себя хорошо и влажно. Чонин хватается за плечи старшего, слабо их сжимая, но Чан только ухмыляется. Разве это чудо может сделать ему больно? Чонин всё равно осторожничает, но Чан ясно даёт понять, что не стоит. Поэтому сейчас он сжимает ягодицы Чонина, слегка надавливая, что остаются едва уловимые алые следы от его ладоней. Чонин сразу же начинает ёрзать на кровати и толкаться в пах старшего, добавляя большего трения и смело постанывать. Чан ведёт своей рукой вниз по рёбрам младшего до живота, захватывая место на боку, где уродливо виднеется шрам от пули, такой же есть и у Чана. Тогда Чонин закрыл собой Чана, но это его не спасло. Пуля задела бок младшего и через него всё равно достигла своей цели — Чана. Но сейчас это уже как будто не имеет значение, ведь старший оставил все эти криминальные дела позади. Чан легонько касается шрама, а потом наклоняется чтобы его поцеловать. Чонин снова смущается, но поднимает лицо Чана, прижатое в своих ладонях, и тянет его на себя для ещё одного поцелуя, но уже более трепетного. Нет момента лучше, когда они оба чувствуют себя единым целым. В такой момент, как сейчас, когда Чан медленно, будто дразняще, проникает внутрь и сводит Чонина этим с ума, что тот лишь жалостливо хнычет, прося большего — глубже, быстрее. Чонин окольцовывает талию Чана своими тоненькими ножками и притягивает его ближе к себе, чтобы Чан двинулся глубже в нём. Старший лишь усмехается и продолжает неспеша двигать бёдрами в возвратно-поступательных. — Мхг… Ну, Чан… — Что такое, лисёнок? Тебе что-то не нравится? — Всё нравится, очень… Только пожалуйста, быстрее, прошу… Чан ловит взгляд Чонина на себе, такой умоляющий и манящий, что волей-неволей, хочется ему поддаться, и Чан начинает ускоряться. Через пару минут становится чересчур душно и влажно. Капли пота стекают по их телам и скользят влажными дорожками на постель. Два горячих тела бьются друг об друга, превращая звуки вокруг в одни мокрые шлепки и стоны. Каждый может по разному чувствовать любовь, но эти двое делают так, чтобы их любовь была одним целым. Через полчаса они уже лежат с небольшой отдышкой, мокрые, но зато очень счастливые, и когда решают уже вставать с гостиной доносится крик. — Эй, кролики! Вы опять трахаетесь? — голос Хёнджина весёлый, он явно в приподнятом настроение, потом доносится ещё один. — Не завидуй, а, — второй голос явно принадлежит Минхо. Чонин убегает в душ, а Чан накидывает спортивные брюки и футболку, чтобы спуститься и поприветствовать гостей. Он размашисто тянет ладонь, чтобы поздороваться с Минхо, а потом крепко обнять брата, который воротит носом. — Чан, ты пахнешь жойским сексом, иди помойся, — бурчит Хёнджин и отстраняется от него, чтобы в ту же секунду плюхнуться на диван под бок к Минхо. Чонин выходит из душа и быстро накидывает на себя мягкий спальный комплект из штанов и рубашки в клетку и спускается к остальным. Он сменяет Чана и тот тоже уходит в душ, чтобы как сказал Хёнджин: «не вонять жойским сексом». Чонин улыбается, как самый умиротворённый человек на планете Земля, ведь буквально пару минут назад из него всю душу вытрахали, что сейчас даже ноги не держат. Он проходится взглядом по Минхо и кивает ему, немного согнувшись в поклоне, тот делает также. — А мне ты не кланяешься! — обиженно прокомментировал Хёнджин и скрестил руки на груди. — Ещё чего, ты до сих пор меня раздражаешь! — фыркает Чонин, но не агрессивно, а устало и плюхается на кресло рядом. — Не ну ты слышал!? Слышал!? — Хёнджин оборачивается к Минхо и жалуется ему, как маленький обиженный ребёнок. Минхо лишь прижимает его ближе к себе за талию и утыкается носом ему в шею, мягко целуя. Хёнджин в ту же секунду успокаивается и плавится как сырок. — Минхо-ши, как дела обстоят с новым бизнесом? Как тебе быть владельцем крупного японского ресторана, лучше чем пушки натирать? — спрашивает Чонин, искренне интересуясь делами старшего. После того случая на складе, каждый решил поменять свою жизнь, чтобы её сохранить. — Не жалуюсь. Мне нравится. Я преуспел и сам в готовке. Теперь не стыдно будет вас чем-нибудь угостить, — довольно отвечает Минхо, теперь ему есть чем гордиться и наконец-то не врать родителями чем он занимается. Минхо решил предложить Хёнджину стать партнёрами по бизнесу, и не только по нему. Хёнджин вредничал до последнего, но деваться было не куда, его брат давно своей жизнью живёт, а ему в кои-то веки нужно стать самостоятельным человеком и не втягивать постоянно своего брата в свои дела. — Но одну пушку он всё-таки натирает, по сей день! — на пороге в гостиную показывается Чан и идёт в сторону Чонина, чтобы сесть на его место, а младшего посадить на свои колени, а Чонин и рад, лёг на грудь старшего и расслабился ещё больше. — Чан! — вскрикивает Хёнджин. — Что ты такое говоришь? — он вмиг краснеет, как девственник, ей-богу. — Да ладно вам. Мы всё знаем, — Чан переглядывается с Чонином, а потом они одновременно оборачиваются и смотрят на Минхо с Хёнджином и в унисон повторяют. — Мы всё знаем! Парни сдаются и начинают от откуда-то взявшегося смущения хохотать во всю, переплетая свои пальцы вместе. Думаю, это можно считать официальным заявлением, всех всё устраивает. Хёнджин интересуется как процветает цветочный бизнес у Чана с Чонином. Те в восторженном ключе объявляют о том, что их дела пошли в гору, и они уже планируют ставить пару точек по всему Сеулу. Пока Чан выполняет всю тяжёлую и грязную работу, копошась в саду, что ему очень нравится, Чонин выезжает в город, раскладывает самодельный прилавок и продаёт их букеты из пышных, ароматных цветов. Благодаря своей милой внешности и языку без костей ему удаётся продать всё, что он привёз. Так спокойно проходят их будние дни. Без продажи оружия, клуба, перестрелок и старлеток, потому что Чан в один день лишился всего этого, но не было бы дня, чтобы он об этом пожалел. Ведь теперь его жизнь стала гораздо насыщенней и без криминала. Он давно отложил мысль о мести за своих родителей, спокойно посещал их могилу, но уже вместе с Чонином. Раз в пару месяцев они приходили к ним, чтобы прибраться, посадить новые красивые цветы и почтить их память, взявшись за руки. Чонин продолжил своё обучение, но только уже заочно и выбрал другую профессию в сфере бизнеса, чтобы помогать Чану и идти с ним вровень, а не где-то позади. Ему это придавало большей уверенности в себе, что уже никакие Хёнджины, не могли сказать ему что он просто бесхозный щёнок, который живёт в доме Чана. Его родители так и не выходили на связь. Чонин как-то приехал к их дому, но не стал стучаться, а мельком заглянул в окно, но там было пусто. Ни людей, ни мебели, никакого признака, что тут кто-то живёт, а потом он узнал, что отец спился и умер, а мать не смогла пережить этого и покончила с собой. Так Чонин остался без родителей, но у него не было чувства, будто его покинули, потому что с ним был Чан, который пообещал остаться с ним до конца. Вместе и навсегда.

♠️ The end ♥️