В ту пору, когда гражданская война еще не началась, но уже была неизбежна, меня в глаза называли Чиффой, а за глаза — Кеттарийским Охотником, или просто Кеттарийцем (думаю, не для краткости, а потому что очень уж удобно произносить это прозвище с ненавистью, как бы сплевывая его под ноги). Макс Фрай, «Властелин Морморы»
Сила – бескрайняя, как небо, незыблемая, как горные пики в заснеженных шапках, и яркая, как первые лучи солнца зимним утром – наполняла меня, пела, растекаясь по телу, бурлила, искрила во мне, смеялась внутри. «Здравствуй», – говорила она. Не голосом, только ощущением, предчувствием радости, невероятных чудес. Она манила: «Все, что захочешь, исполню, мир одним твоим словом изменю, пустыни лесами сделаю, рекам новое русло дам, небо в указанный цвет выкрашу – одним желанием твоим». Так вот ты какое, Сердце Мира. Не то чтобы прежде я не знал Очевидной магии. Нет, сил моих всегда хватало, я и в Кеттари мог нужные заклятия применять, да и где-нибудь на Уандуке, полагаю, не встретил бы никаких трудностей, жаль, прежде не было времени это проверить. Но здесь, в Ехо, источаемая Сердцем магия ощущалась явно, звенела на кончиках пальцев. Полчаса назад распрощавшись с прошлым – с Махи, разорвавшим нашу связь, с креслом шерифа Кеттари, сбрив, наконец, наголо опостылевшие косы с вплетенными лисьими хвостами и лентами, я стоял на одной из площадей Старого Города, укутавшись в шимарское лоохи с капюшоном, как в заклятие невидимости, и наблюдал. Пестрая толпа перетекала от трактира к трактиру, от лавки к лавке. Они словно не чувствовали поющую стихию, а может, привыкли к ней с детства. Там и тут мелькали пары, а кое-где и группы в одинаковых лоохи – орденские послушники, а то и магистры. Средненькие колдуны, ничего особенного. Неожиданно толпа схлынула, образуя проплешину, стремясь оказаться как можно дальше от троих мужчин в темно-зеленых лоохи. Эти были поинтереснее. Мне, конечно, не противники, но на фоне прочих – очень даже. Общее настроение тотчас переменилось, зазвенело паникой и испугом. Горожане, только что вальяжно прогуливавшиеся или куда-то спешащие, теперь стремились покинуть площадь как можно быстрее. Но я уже видел, как с разных сторон к троице приближаются две группы в несколько человек, одна в бело-голубых, другая – в темно-бордовых лоохи. Парни тоже это заметили, мгновенно собрались спинами друг к другу, вскидывая руки. Любопытно посмотреть, на что способны местные колдуны. Я огляделся и переместился на одну из черепичных крыш, с которой открывался прекрасный обзор. Неискушенные в Истинной магии любят порассуждать о том, что проложить Темный Путь можно, только зная конкретный адрес, но когда Коридор Между Мирами открывается тебе за любой дверью, условности перестают иметь значение. Действительно важными остаются лишь воля, концентрация и воображение. Теперь бой разворачивался прямо у моих ног. Я присел на корточки, притворившись трубой дымохода – древнее заклинание, но довольно забавное. Сторонний наблюдатель увидел бы сейчас на моем месте неодушевленный предмет. Башенку с флюгером или старое ведро. Свара внизу между тем набирала обороты. Искрили Смертные Шары, серебрились пленки щитов, мелькали молнии. Трое бело-голубых и двое бордовых уже отправились отдыхать – пара явно навечно, – а зеленые только скалились. Любопытно, что это за ребята такие. Отбивались они неплохо, прямо скажем, хорошо отбивались. С выдумкой, самоотдачей и вдохновением. Еще с полдюжины минут спустя остались лишь трое в зеленом да несколько трупов. Парни негромко о чем-то переговаривались, пока один лечил другому опаленное заклятием бедро, а третий настороженно осматривался, контролируя ситуацию. Я уже собрался было покинуть свой наблюдательный пост, когда на площади появился еще один человек. Он стоял ко мне спиной, и я не видел лица, только светлые, пшеничного цвета волосы, рассыпавшиеся по плечам, укутанным зеленой тканью. Магия Сердца Мира звучала в нем так мощно, что проняло даже меня. Но было еще кое-что. Яркий, неординарный талант к Истинной магии. При виде него ребята подтянулись. Он оглядел поле битвы, чему-то усмехнулся, поднял голову и посмотрел прямо мне в глаза. Долю секунды мы всматривались друг в друга, а потом он положил руку на плечо одного из парней и площадь опустела. Любопытно. Я спустился и отправился бродить по улицам, прислушиваясь к настроению города. Ехо мне нравился. Причудливые, жмущиеся друг к другу дома, темная гладь реки – спокойной, величественной, куда шире знакомого с детства шустрого горного Миера. Удивительный мост, застроенный жилыми домами и трактирами. С него открывался потрясающий вид на замок, вздымающий в небо острые шпили. Странно было не упираться взглядом в горные вершины на горизонте, но со временем можно привыкнуть и к этому. Я никак не мог поверить, что наконец свободен. Свободен! Триста лет, долгих и невыносимо скучных, закончены. Никаких карманников, картежников, жалоб обывателей на украденную кастрюлю супа. Временами я почти физически ощущал, как болтается на моей ноге отстегнутая от кресла шерифа цепь, и обещал себе, что сделаю все, чтобы никогда впредь не оказаться привязанным к официальному креслу корабельным канатом ответственности. Свобода дурманила миллионом возможностей, обещая весь Хумгат, и силу Сердца Мира, и его Темную Сторону, и множество новых, увлекательных загадок и тайн. Интуиция шептала, что я должен быть в Ехо, и я с удовольствием ей следовал, гадая, какую игру предложит мне столица. Город искрил магией, напоенный ею от разноцветных камешков мостовых до черепичных крыш. Он полнился радостью, но в то же время чувствовалась странная болезненная нота в его дыхании. А еще я ощущал растущее недовольство. Будучи неплохим медиумом, я с легкостью впадал в транс, раскрываясь городу, погружаясь в его причудливый ритм, и едва удержался, чтобы не провалиться на Темную Сторону. Заманчивая идея, но прежде, чем отправляться в неведомое, следовало решить срочные проблемы. С этими мыслями я направился вглубь Старого Города на поиски временного пристанища. К вечеру долгого дня я успел обзавестись приличным жильем и намотать вокруг него кокон защитных заклинаний. Когда в городе толпы эмоционально неуравновешенных, но при этом более или менее могущественных колдунов, драться с которыми совершенно не хочется, стоит как следует позаботиться о собственном имуществе. Накрутив вокруг огромного, по моим меркам, дома такого, что Темные Магистры позавидуют, я устроился в уютном кресле в гостиной, намереваясь сделать наконец то, о чем думал с того момента, как ноги коснулись разноцветных камешков столичных улиц. «Сотофа, я в Ехо». Больше трехсот лет назад, расставаясь ранним утром на дороге из Кеттари, мы договорились, что не будем слать друг другу зов. Глупо бередить раны, не имея возможности увидеть друг друга. Я был намертво привязан к креслу шерифа, Сотофу ждал дальний путь и полная неизвестность. Триста лет – долгий срок даже для самого сильного чувства. Да и слишком давно я был тем серьезным мальчиком, что так любил девчонку с окраины Кеттари. Но она все равно оставалась для меня самым дорогим человеком. И теперь, когда наконец появилась возможность ее увидеть, я все-таки решил послать зов, готовый наткнуться на щит или вежливое «извини». Но она ответила мгновенно. «Джуф!» – Безмолвная речь плохо передает эмоции, но сейчас я остро ощущал переполняющую ее радость. – «Ты здесь надолго?» «Махи меня отпустил, Сотофа. Так что я и сам не знаю. Свободен, как горный ветер». «Где ты?» «Пятый дом на улице Хмурых Туч». Она появилась рядом в ту же секунду. Несмотря на мою скорость реакции, я едва успел вскочить с кресла ей навстречу, чтобы замереть, во все глаза разглядывая давнюю подругу. Невероятное, ужасающе невозможное и восхитительно прекрасное явление. Казалось, сам Мир противится ее существованию и при этом без ума в нее влюблен. Миг спустя острое чувство неправильности схлынуло, и я наконец пришел в себя достаточно, чтобы увидеть больше. Два разных магических потока свивались в ней, то смешиваясь, то сталкиваясь между собой. Грешные магистры, никогда еще мне не доводилось видеть ничего подобного. Едва заметно улыбаясь, она разглядывала меня в ответ, и я не сомневался – она прекрасно видит все перемены, что произошли во мне. Наконец, мы шагнули друг к другу, и долгий, растянутый почти в вечность миг посреди гостиной стояли, обнявшись, юный помощник шерифа и веселая девчонка с окраины. Усадив ее в кресло, я опустился на пол и положил голову ей на колени. С ней рядом было удивительно хорошо, словно сам Мир обнимал меня ее маленькими руками. – Ты ужасно нравишься Сердцу Мира, Джуф. – Она провела пальцами по моей голове, от лба к затылку. – А косы зря сбрил, тебе шло. – Надоели. – Ты изменился. – Тебе ли говорить об изменениях, незабвенная? – Уел. – Она звонко рассмеялась. – Может, расскажешь, что с тобой случилось? Боюсь даже представить, какие удивительные события предшествовали подобным переменам. Никогда прежде такого не видел. – Я посмотрел в ее глаза, задумчивые и чуть грустные. На долю мгновения мне показалось, что она совершенно не рада тому, что с ней произошло, но через миг это чувство пропало. – Твое любопытство, я погляжу, никуда не делось. – Она ехидно усмехнулась. – Так и будешь на полу сидеть? – Так и буду. – Я с удовольствием помотал головой, подставляя затылок под ласковые пальцы. Ее магия отзывалась приятным покалыванием в теле, как будто завернулся в теплый шерстяной плед. – Рассказывай уже, пока я вконец не извелся. – А ты догадайся, – сказала Сотофа, щелкнув меня по носу. Я чихнул и поморщился. – Ну точь-в-точь чиффа! – расхохоталась моя подружка, и я улыбнулся вместе с ней, вспоминая свое давнее прозвище. – Давай, угадывай, иначе я не играю. Я же знаю, ты прекрасно все видишь. – Видеть-то вижу, но увы, незабвенная, совершенно не понимаю, что я вижу. Есть одна идея, но очень уж бредово звучит. – Все ты прекрасно понимаешь, хитрый лис. – Ласковые интонации ее голоса отзывались внутри ответным теплом, и я в который раз порадовался, что позвал ее. Но по всему выходило, что моя бредовая догадка – самая настоящая правда. Но это же невозможно. – Это невозможно. – Ой, Джуффин, тебе ли не знать, что возможно вообще все? Я повернул голову, пристально всматриваясь в причудливую пляску мощных потоков силы. Один агрессивный, яростный и неистовый, другой – податливый и мягкий, переменчивый, как вода в реке, то неторопливо текущая, то срывающаяся бурным потоком, но неизменный в своей сути, как она же. Я боялся себе представить, как это должно было ощущаться изнутри. – Но почему так произошло? – Она сказала, я просто ей понравилась. – Вы говорили? Я знал несколько техник общения с Тенью, но мне лишь однажды, мельком, удалось увидеть свою. – Да, и не раз. Потрясающе. Вот так отпускай подружек в столицу, потом не угонишься за ними. Впрочем, женщины всегда быстрее и глубже погружались в магию. – Так чью Тень ты так лихо присвоила, душа моя? – Великого Магистра Нуфлина Мони Маха. – Что? – Я вскочил, шокированный, и уставился на нее, не в силах до конца поверить в услышанное. Она лишь легко усмехнулась и развела руками, мол, стала бы я тебе врать. – Но он, говорят, один из самых могущественных в своем поколении! – Был, – подруга моя вмиг стала серьезной и даже немного печальной. – Многое ему больше недоступно. Он теряет силы, Джуф. Силы и молодость. Медленное угасание, такое обидное для колдуна его масштабов. Но ничего поделать с этим я не могла. Да и, будем честны, не хотела. Я снова уселся у ее ног и положил голову на колени. Какое-то время мы молчали, она вырисовывала причудливые узоры пальцами на моей голове, а я размышлял о том, что судьба, доставшаяся Мони Маху, куда ужаснее, чем Бич Магов, которого так боятся многие колдуны. – А ты чем собираешься заняться, бывший шериф Кеттари? – Не знаю, незабвенная. Чувствую, что должен быть здесь, но пока не понимаю, зачем. Пожалуй, начну с того, что заработаю денег. Все-таки ее близость изрядно меня будоражила. Как бы я ни был хорош в дисциплине сознания, сложно заставить себя забыть женщину, с которой был счастлив. Я взял ее руку и поцеловал тонкое запястье. Она покачала головой, отнимая кисть и не давая моим губам коснуться пальцев. – Нет, Джуффин. Не нужно. Я молча кивнул. Нет так нет. В конце концов, ее дружба значила для меня гораздо больше. – Все, душа моя. Я к тебе сбежала, бросив все свои дела. А у меня, между прочим, целый Орден на попечении. – Она оттолкнула мою голову и поднялась. – Как в старые добрые времена, – я ухмыльнулся, окидывая взглядом ее прекрасную фигуру. Она совершенно не изменилась за эти годы. Да и я сам не постарел внешне. – Хочешь знать, как я сейчас предпочитаю выглядеть? – Сотофа, кажется, без проблем читала мои мысли. Ну и дела. Под моим вопросительным взглядом она принялась быстро вращаться вокруг себя, разводя руки, а когда закончила, на ее месте стояла милая пухлая седая старушка. Расхохоталась, глядя на мое ошарашенное лицо, и исчезла. Я разлегся на мягком кеттарийском ковре, который успел постелить в гостиной, и позволил себе на несколько минут окунуться в яркие чувственные воспоминания о том, как эта красотка изгибалась в моих руках, о вкусе ее губ, о стройных ногах, обнимающих меня. О том, как восхитительно сплеталась наша магия. Потом безжалостно затолкал эти мысли поглубже, поднялся, проверил защитные плетения и отправился спать. Две Тени, кто бы мог подумать! Заработать денег я решил легким и приятным способом. Обновил гардероб в соответствии с местной модой, намотал на голову непривычный тюрбан и следующим же вечером отправился в ближайший трактир, где играли в карты. Пару часов спустя я был вынужден признать, что в крак здесь играют скверно. Как азартный игрок, любящий сильных противников, я был разочарован, но как человек, которому позарез приспичило упрочнить свое, весьма шаткое, к слову, финансовое положение – очень доволен. Через три дюжины дней я уже мог считать себя не таким бедным провинциалом, как по приезде в столицу. В городе заговорили о Чиффе, карточном шулере, с которым лучше не садиться за один стол. Хотя желающие испытать собственную удачу все равно находились, к моему огромному удовольствию. Ну и к обогащению, конечно. Самым забавным было то, что я никогда не мухлевал, но городские сплетники не могли в это поверить. Мне приписывали знание неких таинственных секретов, наличие волшебных вещей, да просто ловкость рук, что веселило меня чрезвычайно. Я играл в крак в Лумукитанских ветрах, прикидывая, как бы так половчее продуть партию, чтобы мой противник – средних лет мужчина в дорогом новомодном лоскутном лоохи с высокомерной рожей и холеными руками – не разуверился в своей удаче окончательно. В его карманах звенели монеты, и не то, чтобы я собирался обчистить их до последней горсти, но и отпускать такого богатенького клиента раньше времени не стоило. Неожиданно я почувствовал легкий магический отклик, совсем рядом, буквально в полудюжине шагов. Не отвлекаясь от партии, сосредоточил внимание на источнике – к соседнему столику вальяжно, с ленцой, подошел парень чрезвычайно примечательной наружности. Высоченный, на полголовы выше меня, с широкими плечами и густыми, цвета темной меди, волосами, он был бы похож на арварошца, если бы не выражение лица и цвет волос. Когда он повернулся, стала видна белая прядь, заплетённая в длинную косу. Судя по моим ощущениям, он применил какое-то заклинание отвлечения внимания, и теперь, не прекращая светской болтовни, аккуратно извлекал у ничего не подозревающего обывателя кошелек. Заметив, что мой противник в очередной раз завис над своими картами, я поймал взгляд парня, отошедшего от столика в компании чужого кошелька. Он удивленно вскинул брови, ухмыльнулся и дважды стукнул пальцем по кончику носа. Ну ничего себе, кеттариец, кто бы мог подумать. Ответив ему усмешкой, я вернулся к игре, решив после обязательно найти примечательного карманника. Сыграв еще несколько партий, я распрощался с погрустневшим противником и не спеша прошелся мимо того стола, за которым по-прежнему сидела жертва ловкача с белой косой. Она, похоже, даже не поняла, что ее имущество уже сменило хозяина. След – яркий, нетипичный, но при этом как будто принадлежащий человеку с очень слабыми способностями к магии – я ощутил сразу. В отличие от большинства людей, наделенных даром Мастера Преследования, я могу идти по следу так, что преследуемый вообще ничего не почувствует. Как по мне, нелепо заранее предупреждать жертву о том, что начал на нее охоту. Достаточно могущественный человек, не пренебрегающий к тому же контролем собственного сознания, непременно поймет природу навязанных ощущений. Умение незаметно идти по следу я развивал, не жалея сил, и, разумеется, добился неплохого результата. Потому и не боялся навредить заинтересовавшему меня парню. Он, судя по всему, был человеком легким и спокойным, потому что след не тащил меня, как на аркане, свербя в пятках и кусая за загривок, а аккуратно вел за собой, лишь слегка подгоняя. Стоило мне упереться носом в резную калитку, за которой простирался запущенный сад, как из укрытого за деревьями дома раздался детский боевой клич, звук падения и громкий рев. Скрипучая дверца легко поддалась, я прошел внутрь, мимо старых, скрежещущих на ветру качелей, по заросшей травой дорожке и постучал в дверь. – Не заперто! – Глубокий густой голос, довольно низкий и звучный, разнесся, казалось, на весь сад и три соседних дома. Я вошел, очутившись в просторной гостиной. Мой земляк стоял прямо у входа, держа на руках ребенка лет двадцати, с красными от слез глазами и распухающей ногой. Сверху, из-за балясин широкой лестницы, на нас смотрели пять испуганных детских физиономий. – Подержи-ка, – он сунул мне в руки мальчишку и аккуратно обхватил пальцами ногу. – Мда, перелом. Придется звать знахаря. – Погоди звать. – Я огляделся, подошел к низкому приземистому дивану и усадил на него ребенка. Успокаивающе улыбнулся ошалевшему малышу, провел ладонью над больной ногой. Действительно, перелом. Срастить кости и снять отек было делом пары минут. Ничего сложного. – Свободен, герой. Мальчик удивленно пошевелил пальцами, потом всей ногой, встал, счастливо взвизгнул и умчался наверх. Остальные мордашки отпрянули от лестницы, и до нас донесся хоровой топот. – Ты отличный знахарь, Чиффа. Не ожидал. – Он серьезно и спокойно рассматривал меня. – Судя по роже и прозвищу, мы с тобой родом из одних мест. Меня зовут Зогги, как грешный арварохский кактус. Спасибо родителям, чтоб их мертвые кости лисы растащили. – Рад знакомству, земляк. Это все твои? – Я перевел взгляд на второй этаж, откуда как раз послышался очередной вопль. – Соседские. – Он опустился рядом на диван, занимая почти все свободное пространство. –Присматриваю на досуге за ними. Забавные ребята, смышленые. – Ловко у тебя вышло с кошельком. – Ну, тебя-то я не смог обмануть. – Так то – меня. Давно этим промышляешь? Он помолчал, бросил на меня изучающий взгляд. Я усмехнулся. – Мне нет нужды выдавать тебя сэру Йоху и его бравым ребятам. Я просто любопытствую. – Ну раз любопытствуешь... В этот момент наверху что-то с грохотом рухнуло, а следом раздался истошный детский визг. Мой собеседник в мгновение ока взлетел на второй этаж и скрылся в дальних комнатах. Я пошел за ним. Уходил от Зогги я уже в сумерках. Как ни странно, мне действительно понравилось общаться с его подопечными. За это время я успел узнать дюжину детских магических игр, которые, по понятным причинам, не были популярны у нас в Кеттари, когда я сам был тридцатилетним мальчишкой. Заодно я узнал, что Зогги – дитя любви арварохского вояки и девчонки из Кеттари, от которых и унаследовал свою примечательную внешность. Благодаря папаше, на моего нового знакомца не действовали многие проклятия, а вот он сам был кое на что способен, например, отвести взгляд не слишком могущественным людям. Самым любопытным оказалось то, что при исчезающе малом количестве доступной ему магии он отлично чувствовал чужую силу. «Видишь ли, я люблю свое дело», - говорил мне Зогги, когда мы отошли в тень под раскидистым вахари в перерыве между раундами игры в догонялки с толпой разновозрастных детей, половина из которых еще прекрасно умела летать, – «оно приятно щекочет нутро чувством опасности. Но на могущественных людей я повлиять не могу, вот и пришлось выучиться отличать таких колдунов вроде тебя, чтобы не влипать в неприятности. Даже странно, к слову, что в Лумукитанских Ветрах я тебя не почуял, а сейчас ты полыхаешь, как костер». Я лишь усмехнулся, пожимая плечами. Мне-то понятно, конечно, в чем тут дело. Собираясь на очередную карточную поживу, я упрятывал собственную магию внутрь, чтобы не спугнуть желающих просадить денежки. Да и вообще, следуя доброму совету моей подружки Сотофы, старался не привлекать внимания вечно грызущихся друг с другом Орденов. Пока никто не воспринимает тебя всерьез, считая просто непомерно удачливым картежником, у тебя развязаны руки. А здесь, выходит, сам не заметил, как расслабился. Занятно.***
Прощаясь со мной в Кеттари, Махи в качестве напутствия посоветовал обратиться к его старинному приятелю, Великому Магистру Ордена Часов Попятного Времени, сэру Мабе Калоху. Мой бывший наставник считал, что мы могли бы быть друг другу полезны. Но за прошедшие четыре дюжины дней я, как ни старался, не смог вызнать его адреса или еще как-то с ним встретиться. Выяснилось, что Орден Часов Попятного Времени распущен несколько лет назад, а его Великий Магистр завеялся в неизвестном направлении. Придя к заключению, что иными способами организовать встречу не удастся, я послал зов. К моему величайшему удивлению, мне ответили. «Сэр Маба, это Джуффин Халли». «Наконец-то ты догадался послать мне зов, Джуффин!» «Махи Аинти посоветовал к вам обратиться». «Знаю, знаю. Приезжай ко мне, только имей в виду, найти мой дом не так просто. Отправляйся на Левобережье в район улицы Цветных Снов и поброди там как следует. Если будешь очень хотеть нашей встречи – обязательно найдешь вход». На этом он оборвал связь, оставляя меня в полнейшем недоумении. Но какая-никакая инструкция у меня теперь была. Проплутав вокруг означенной улицы с полчаса, я неожиданно для себя уткнулся в старую покосившуюся калитку. Интуиция подсказывала, что именно сюда мне и надо. Немного побродив по коридорам огромного поместья, неведомо как помещающегося внутри относительно небольшого, по меркам Ехо, участка, я, наконец, вышел в гостиную. Сэр Маба Калох – невысокий коренастый мужчина неопределенного возраста с круглыми веселыми глазами – поднялся из кресла мне навстречу. – Так вот ты какой, оказывается. – Он окинул меня взглядом. – Когда старина Махи рассказал мне, что взял ученика, я был изрядно озадачен. Кто-кто, а он никогда не любил учить. А теперь вижу, в чем дело. Ты весьма занятный парень, Джуффин, да еще и охотник, каких мало. Он говорил жизнерадостно и почти восторженно, но я едва слушал, ошеломленный его магией. Я думал, что рядом с Махи привык ко всему, но сейчас пялился на нового знакомого, не в силах что-либо сказать. Спокойная, равнодушная, огромная мощь. – Ого, и медиум не из последних! Просто находка, вдвойне понимаю, почему Махи тебя сграбастал. Он, казалось, совершенно не нуждался в том, чтобы я хоть что-то говорил, зато вовсю забавлялся моим замешательством. Интересно, сколько ему лет? – Больше десяти тысяч, – ответил он на непрозвучавший вопрос, – давай уже, отмирай, ничего такого ужасного ты не увидел. И то правда. Я, наконец, уселся в кресло. Маба выудил из-под стола поднос с какими-то причудливыми бутербродами, графин неизвестного пойла и пару стаканов. – Угощайся! Как тебе Ехо? – Сердце Мира – нечто невероятное. Но я чувствую, что-то явно подтачивает его силы. К тому же мне кажется, Мир чем-то недоволен. – Верно говоришь, Джуффин! Ненавижу читать лекции, но ты мне так нравишься, что я, пожалуй, все тебе объясню. – Он налил в стакан зеленую жидкость из графина, пригубил, одобрительно на нее посмотрел и взял с подноса бутерброд. Пару минут сосредоточенно жевал, и только когда я совершенно извелся от любопытства, наконец заговорил. – Не надо прожигать меня взглядом, уже рассказываю. Видишь ли, все дело в том, что мы со своими Орденами, дрязгами, склоками и прочими политическими играми жутко надоели Миру. Он дал нам магию своего Сердца, но мы не оправдали его доверия. Мир больше не хочет Орденов. Не хочет делиться магией с теми, кто использует ее для того, чтобы отобрать у соседа котел с похлебкой. – Вы поэтому распустили Орден? – Проницательности тебе тоже не занимать! – Он весело мне подмигнул. В юности я терпеть не мог, когда надо мной потешаются, и часто тот, кто рискнул насмехаться, ходил потом с разбитой физиономией – в драке я был так же удачлив, как и за карточным столом, да и натренировался изрядно. Но годы рядом с Махи – а главное, годы Невидимой магии и дисциплины сознания – сделали меня удивительно спокойным, увеличив дистанцию между тем, кто действует, и тем, кто наблюдает. Я еще был способен на сильные эмоции, но все чаще сам решал, какие именно чувства хочу испытывать. Вот и сейчас его подтрунивание не вызывало у меня никакой злости. – И прекрати уже называть меня на вы, терпеть не могу эти причуды современного этикета. Я тут всего один, если ты не заметил. Я усмехнулся его словам, отпивая наконец из своего стакана. Напиток оказался прохладным, немного кислым и очень вкусным. Надо как-нибудь тоже попробовать такой достать. – Но ведь это не единственная причина, по которой ты распустил Орден? – Я посмотрел на него вопросительно. – Отличная интуиция. Видишь ли, Джуффин, я больше не могу действовать в этом Мире. – Он сказал это очень серьезно, и я почувствовал, как его глазами на меня смотрит вечность. Стало тяжело дышать, затылок заныл от избытка магии. – Я теперь слишком тяжел для него. Представь, что будет, если бросить камень на лист бумаги. Любое мое вмешательство – этот самый камень для Мира. Прорывает ткань бытия. Но я очень люблю наблюдать, да и Мир мне нравится, вот и сижу здесь, как зритель в первом ряду на концерте оперного певца. – Но что теперь будет, если Мир больше не хочет, чтобы Ордена существовали? Они же сами собой не сгинут. – В том то и дело, что скорее всего сгинут. Хоть и не сами собой, разумеется. Я уже распустил Орден, как видишь, а кроме меня, увы, никто. Пожалуй, есть еще надежда на Хонну, Великого Магистра Ордена Потаенной Травы, он всегда был чуток к голосу Мира. Все прочие... Поверь мне, ничего хорошего с ними не будет. Жить в Мире и не выполнять его волю – дело трудное, зато недолгое. Да ты и сам видишь, все больше конфликтов между Орденами, все больше жертв. Я кивнул, вспомнив драку, которую видел в первый свой день в Ехо. Да и после были подобные стычки. Все шло к смуте. Вовремя же я тут оказался, дырку надо мной в небе и три лисьих хвоста в зубы. Впрочем, своей интуиции я доверял безоговорочно, а она требовала от меня быть в столице. – Ну вот, все тайны я тебе поведал, бутерброды мои ты сожрал, так что проваливай. Мы поднялись с кресел, он дружески хлопнул меня по спине, а в следующее мгновение вокруг меня сомкнулась вода.