Для танца не нужно трое

Жизнь Мори Огая часто оборачивалась рядом крайне неприятных проблем, и потому Мори мог с уверенностью заявить, что его главным талантом, который он ныне использовал в своей работе, было дьявольским трудом отточенное умение обращать любые невзгоды в выгоды. Пожалуй, первой примечательной трудностью стала карьера военного доктора. Годы в университете прошли для Мори быстро и незаметно, и из лона Альма-матер Огай вынес исключительно профессиональные знания и умения, по глупости молодых лет отринув любые возможные связи. Спустя несколько лет врачебной практики началась Великая война, и юного Огая определили офицером в один из отрядов, заброшенных к чёрту на куличики. Дисциплина и цепкий ум сделали из Мори талантливого руководителя, поэтому вскоре управление небольшой базой легло на его плечи. Всё бы ничего, если бы высшие чины в какой-то момент не забыли отправить им достаточно продовольствия, которого хватило бы на полторы сотни людей, а зима в том году выдалась особенно крепкой и влажной. Огай тогда извёл несколько увесистых упаковок почтовой бумаги, стараясь донести до начальства простую мысль: голод и экстремальные погодные условия приносят за собой вспышки тяжёлых болезней, совладать с которыми в полевых условиях было почти нереально. Но вышестоящие по должности остались глухи к его просьбам выделить ещё еды и одежды, и потому по весне на базе вспыхнула эпидемия, выкосившая больше двух третей солдат. Был в этом один плюс: молодняк видел, в каких муках умирали их товарищи, подхватившие заразу, а Огай, успевший смириться с потерей большей части своего состава, лишь мастерски подогревал их страх перед болезнью. Поэтому солдаты, оказавшиеся меж двух огней и принявшие свою судьбу, выбирали смерть от вражеской пули, и на поле боя обращались в бесстрашных берсерков из древних нордических легенд, прорываясь вперёд до самого конца. Таким образом в мае того года Мори Огай был отозван с фронта и, проведя несколько недель на карантине, предстал перед начальством. Чаша весов долго колебалась: с одной стороны, под начальством юного доктора умерло слишком много людей, с другой — миссия, возложенная на его роту, была даже перевыполнена. Противник, испугавшийся обезумевших чумных солдат, отступил, оставляя прибрежную территорию войскам Японии. Наконец решение было вынесено, и Мори Огая, пережившего ту ужасную зиму, исполненную голодом, смертями, гнилым отчаянием и насилием, настоятельно попросили подписать увольнение со службы. Внутренне кипя от негодования, Мори заполнил все нужные документы и вернулся к прежней жизни. Вернее, он попытался, но, вкусив крови раз, он теперь чувствовал каждодневную жажду. Окружающий мир стал для Огая слишком чистым и опрятным, а стабильное и хорошо оплачиваемое место в городской больнице перестало быть пределом мечтаний. Побывав в аду, он не только не испугался, но и захотел вернуться, почувствовав необъяснимое родство с тамошними демонами. Но карман жгла увольнительная из армии, да и война стремительно заканчивалась, и потому единственным решением, верным и утоляющим просыпающуюся жажду крови, стало погружение в теневую жизнь Йокогамы. На руинах войны, когда общество, изжив свои старые порядки и устои, сгорело и переродилось, в городе стало особенно неспокойно. Каждый третий стремился поиграть если не в якудзу, то хотя бы в уличного хулигана, хватаясь за плохонько сделанные пистолеты и затупившиеся охотничьи ножи. Оценив окружающую обстановку и свои собственные силы, Мори избрал путь подпольного доктора, на накопленные сбережения открывая небольшую подпольную клинику и привлекая на работу некоторых знакомых, охочих до риска и сопутствующих ему больших денег. Таким образом вся грязь Йокогамы потекла через заведение Мори Огая. Крышующие его клинику банды сменялись, пожирая друг друга, и вот на горизонте угрожающей чёрной тенью замаячила Портовая Мафия, стремительно набирающая силы. Её представители всё чаще появлялись на пороге Огая, и тот с удовольствием продавал им информацию, внутренне симпатизируя принципам этой преступной организации. Необходимое зло, встающее во главе неконтролируемого хаоса, чтобы обуздать его. Задачка как раз по зубам и амбициям одному молодому и талантливому доктору. Когда Портовая Мафия предложила покровительство, Мори сразу согласился. Когда Босс Мафии, наслышанный о преданности и исполнительности некого Мори Огая, сделал его своим личным врачом, Мори был в восторге. Но восторг быстро поутих, стоило ему лично познакомиться с Боссом. Взбалмошный и эгоистичный, этот человек был заинтересован лишь во власти и влиянии. Показателем успеха для него были деньги, заработанные сегодня, а о завтрашнем дне он думал с большой неохотой, из чего вытекали все допущенные Мафией стратегические промахи, которые вели лишь к будущим проблемам. Вкупе со стремительно развивающимися расстройствами и болезнями, Босс представлял из себя неутешительное зрелище, и Мори было кристально ясно, что не пройдёт и нескольких лет, как Портовой Мафии потребуется новый лидер. Дальше всё было просто. Проникнув в организацию, вежливый и галантный доктор, всегда чуткий к чужим чувствам и переживаниям, быстро нашёл себе соумышленников, а вишенкой на этом кровавом торте со вкусом дворцового переворота стал ребёнок. Потерянный и молчаливый мальчишка, случайно угодивший в его клинику с переломанными рёбрами. Сердобольная медсестричка, тогда ещё новенькая, притащила умирающего ребёнка и упросила Мори его выходить, и то, что тогда показалось мужчине напрасной тратой времени и медикаментов, в будущем превратилось в лучшее из его вложений. Мальчика звали Осаму Дазай, и, придя в себя, он первым делом обиделся на спасшего его доктора. — Я должен был умереть! — сказал он с пугающей уверенностью. — А вы мне помешали. Я что ли зря терпел эту боль, чтобы потом выжить? Огай был очарован: это создание совмещало в себе детскую чистоту со взрослой циничностью. Мальчик был клубком противоречий, уже с самого нежного возраста мешающих ему жить нормальной жизнью, и Мори почти сразу же придумал, как найти всему этому хорошее применение. Таким образом Дазай стал сперва его верным спутником, — конечно, до первой петли, свисающей с гнилой балки, или до заветного пузырька с лекарством от жизни, — а затем и сообщником. Засвидетельствовав передачу поста Босса Мафии, он тенью последовал за Огаем в новый мир, полный опасностей и новых возможностей. Следовал он относительно недолго, довольно скоро окончательно закрывшись в себе и выбрав бунтарскую дорожку. Все решения, принятые Мори, вставали Осаму поперёк горла, всё ему не нравилось и со всем он был глубоко не согласен. Оставался Дазай в Мафии ровно до тех пор, пока её темнота и жестокость удовлетворяли его жажду саморазрушения. Но вот эта жажда притупилась, и на её место пришла светлая мечта нести пользу людям. Осаму ушёл, а Огай испытал сразу несколько противоречащих друг другу эмоций. С одной стороны, теперь управлять Мафией станет несколько сложнее, ведь на своенравном Осаму держалась часть его, Огая, власти. С другой — стоило признать, что Дазай был бомбой замедленного действия, и не уйди он сегодня, устроил бы очередной переворот завтра, что в планы Мори никак не входило. К тому же, стоило признаться, что в какой-то мере он даже успел привязаться к мальчишке и теперь внутренне надеялся, что Дазай сможет-таки отыскать своё место в жизни. А где-то за несколько лет до всех этих событий на Мори свалилась ещё одна головная боль, которую он принял с восторгом и обожанием. Началось все со звонка Коё, его верной подчинённой. Она мрачным голосом сообщила, что в одном из её публичных домов произошло нападение, в ходе которого погибло несколько девушек. Одна из них оказалась уборщицей, бывшей юдзё, решившей вопреки воле начальства сохранить ребёнка от одного их клиентов. Судьба её сложилась довольно печально: будучи студенткой по обмену, она переехала в Японию откуда-то из Европы, но вскоре по глупости потеряла учебное место, постепенно спустившись на самое дно жизни. Сама она после нападения скончалась от кровопотери в подпольной клинике, но её недоношенную дочь удалось спасти. Мори, старавшийся следить за всеми происшествиями на подконтрольной Мафии территории, прибыл в ту больницу и потерял дар речи, глядя на это бледное, почти аморфное существо с белым пушком заместо волос и прозрачно-голубыми глазами. — Ангел. — улыбнулся он. — Истинный ангел из христианской культуры. — Бросьте, Мори-доно. — покачала головой Коё, бросив на него встревоженный взгляд. — Пройдёт несколько лет, и волосы её станут блекло-русыми, а глаза потемнеют и потеряют свою яркость. Со всеми детьми такое происходит. Но нет, прошли годы, а кудри остались такими же золотыми, а любопытные глазки, обрамлённые пушистыми ресницами, стали ещё голубее. Маленькая Элис по праву считалась самой очаровательной проблемой Огая, ежедневно радуя его своими капризами. Коё, глядя на всё это со стороны, лишь тихо вздыхала, причитая, что «Мори-доно гениален в стратегии, но воспитание ему, увы, неподвластно, ведь каждый его подопечный в итоге становится взбалмошным и бесконтрольным». Огай все упрёки слышал, но слушал их в пол уха, справедливо рассудив, что в его жизни должна быть хотя бы одна слабость. Таким образом, к его обязанностям Босса Портовой Мафии добавились родительские обязанности, справляться с которыми оказалось едва ли не труднее, чем с целой организацией. Отправить Элис в детский сад не представлялось возможным: Мори трезво оценивал количество своих врагов и их осведомлённость. Поэтому девочку с ранних лет решено было отдать в надёжные руки частных учителей, чьё прошлое было досконально проверено. Но все эти меры предосторожности лишали Элис социализации, о чём Огаю беспрестанно напоминала Коё. Спустя отрицание, торг и принятие Элис наконец получила возможность посещать частные элитные секции, тренеры и преподаватели в которых не задавали лишних вопросов и гарантировали детям полную безопасность за щедрую плату. На самом деле Мори чувствовал вину перед ребёнком. Элис была жизнерадостной и любопытной, но под всей этой беспечностью крылась детская неуверенность в себе. Она росла, недополучая общение со сверстниками, и Огай старался компенсировать это собственным вниманием, подарками и потаканием любым её прихотям. Так Элис и начала ходить на боевые искусства (замечательно, она сможет постоять за себя!), рисование (невероятно, но все портреты «Ринтаро» вскоре перестали напоминать собой кривые блины с глазками… у ребёнка определённо талант!) и в литературный кружок (словарный запас Элис настолько возрос, что порой своими изречениями девочка ставила в тупик самого Босса Мафии). И примерно поэтому же Мори обзавелся несколькими небольшими и полупустыми квартирами, находящимися рядом с кружками. Торчать с ребёнком в часовых Йокогамских пробках не хотелось, а так Огай мог сэкономить время и силы, отводя Элис пообедать и отдохнуть не абы куда, а в безопасное место, которое можно было назвать домом… одним из домов. Как раз с дверью одной из таких квартир Мори возился уже несколько минут. Он сегодня катастрофически не выспался, порядком вымотался на нескольких собраниях и чуть не заснул за рулём, стоя на светофоре. Теперь же ему очень «помогал» Хироцу по ту сторону прислонённого к уху телефона, докладывающий о результатах миссии Чёрных Ящериц. Огай даже не старался вовлечься в разговор, просто молча выслушивая информационную сводку и мысленно ругая идиотский супер-надёжный и безопасный замок, открывающийся аж несколькими ключами. Тут с площадки сверху послышался голосок Элис: она будто с кем-то заговорила, и Мори, до того свято полагавший, что девочка крутилась где-то рядом, насторожился и даже убрал бубнящий телефон от уха, прислушиваясь. Но голос Элис звучал спокойно и даже ласково, будто она обращалась к потерявшемуся котёнку или ребёнку, и Огай немного успокоился. Справившись наконец с дверью, он мягко прервал Хироцу, попросив его подготовить всё в письменной форме. — Элис-тян, солнце моё, иди сюда. — позвал он уставшим голосом, придерживая дверь ногой. В руках у него был крафтовый пакет из какой-то эко лавки, в которую они зашли по дороге, потому что Элис внезапно проголодалась. Когда ответа не последовало, Мори насторожился и, особо не раздумывая, сунул злополучный пакет между дверью и косяком, быстро поднимаясь вверх по лестнице. Увиденное его несколько обескуражило: Элис стояла в нескольких шагах от подоконника, сохраняя на лице милую улыбку, и что-то нежно втолковывала сидящему на этом самом подоконнике юноше. Юноша был одет прилично, но заплаканное лицо и почти дотлевшая сигарета, зажатая в слегка подрагивающих пальцах, вызывали некоторые вопросы. Бегло осмотрев лестничную площадку, Мори всё быстро понял: ещё когда он наводил справки об этом доме перед покупкой жилья, он натолкнулся на объявление, что одна из квартир использовалась как домашний офис психотерапии. Видно, этот юноша был очередной жертвой заседавшего там специалиста и в данный момент особенно эмоционально переживал последствия сеанса. — В подъезде не курят. — это было первым, что Огай из себя выдал. По правде говоря, он не особо любил плачущих людей. Да, слёзы часто были признаком эмоциональной слабости, которой можно воспользоваться в своих интересах, но сейчас Мори был не Боссом, а обычным человеком. — Вы собственник? — спросил юноша, стыдливо опуская руку с сигаретой. Выражение его лица, впрочем, сразу сделалось очень уверенным, будто он храбрился, сразу переходя в защиту. — Да, собственник. — подтвердил Мори, переводя взгляд на Элис. Та коротко ему улыбнулась, и улыбка её не предвещала ничего хорошего. — Ринтаро, этому дяде так грустно! Давай пригласим его на чай с эклерами, чтобы он немного повеселел? — Элис-тян, дорогая, мы не станем приглашать домой незнакомых людей. — отрезал Мори, снова косясь на юношу. Тот весь сжался, обнимая себя руками, и лишь переводил взгляд своих карих глаз с Элис на Мори и обратно. — Но на следующем собрании литературного кружка мы будем обсуждать добрые поступки, и мне нужно будет что-то рассказать! — Элис забавно топнула ножкой, дуя губки, и Огай невольно восхитился её детским очарованием. — Ты сделала очень много хороших вещей в своей жизни, так что уверен, что тебе и так есть о чём рассказать. — мужчина мягко покачал головой. — Ну Ринтаро! Если ты мне не разрешишь, то я на тебя обижусь! И не буду с тобой разговаривать… сто лет! — воскликнула девочка, скрестив руки на груди и показательно отвернувшись, видно, уже начиная обижаться. Огай тихо вздохнул и снова взглянул на молодого человека. При повторном рассмотрении тот оказался крайне симпатичным, даже будучи зарёванным и сбитым с толку. — Элис-тян, я обещаю подумать, если ты сию же секунду спустишься вниз и подождёшь меня у квартиры. — наконец протянул Мори, предчувствуя своё поражение. Почувствовала его и Элис, всплеснув в ладоши и тут же убежав на их площадку. — Сейчас, я потушу сигарету и уйду. — хрипло заговорил юноша, потупив взгляд. — Извините, что надымил тут. Огай задумчиво проследил взглядом его нервные движения, подмечая пепел, падающий с конца сигареты на пол, а потом коротко поинтересовался: — О себя тушить будете? — Что? — растерянно спросил молодой человек, резко поднимая голову. Свет лёг на его лицо, высвечивая глаза, и они показались Мори почти золотыми. — Здесь нет пепельницы, но зато она есть у меня в квартире. Прошу, пройдёмте. — коротко улыбнулся Огай, окончательно сдаваясь. В конце концов, он же будет тщательно следить за этим незнакомцем, не давая ему и шанса сделать что-то опасное, а Элис будет довольна их импровизированным чаепитием. — Прошу, не утруждайте себя… — замялся юноша, поднимаясь с подоконника. Когда оказалось, что он своей рыжей макушкой едва доставал Мори до глаз, тот лишь с трудом подавил умилённую улыбку. — Я настаиваю. — фыркнул мужчина, искусно маскируя смешок. — Ну раз настаиваете… Элис, обрадованная внезапным гостем, даже не стала капризничать из-за того, что перед эклерами ей придётся сначала нормально поесть. На лёгкие паровые котлетки с овощами она налетела с небывалым голодом, отрываясь от еды только для того, чтобы задать Чуе — приятный незнакомец назвался Чуей Накахарой — очередной вопрос. Тот, затушив сигарету и умывшись, явно успокоился, и из его движений исчезла всякая нервозность. Теперь он расслабился и вёл себя уверенно и очень вежливо, с каждой минутой производя на Огая всё лучшее впечатление. — Ого, то есть вы настоящий детектив? А сколько преступников вы уже поймали? — восторженно спросила Элис, нечаянно размазав соус по щеке, и Мори тут же аккуратно стёр его салфеткой, тихо напоминая девочке о манерах. Принадлежность Чуи к органам полиции его ничуть не смутила. Наоборот, это разожгло в Огае пущий интерес, потому что общение мафиози с представителем закона всегда несло в себе нечто азартное и даже пикантное. — Если честно, я даже не считал… — Накахара покачал головой, ослепительно улыбаясь. — Но точно около нескольких десятков. Я уже два года в своём деле. — Я думал, вы студент-первокурсник. — тихо вставил Огай, снова одёргивая разбушевавшуюся Элис. Услышав его комментарий, Чуя лишь театрально надул губы, стреляя в мужчину недовольным взглядом. — Мне двадцать два, какой первокурсник! — возмутился он. — Прошу прощения, просто вы выглядите очень юным. — примирительно улыбнулся Огай, на что Чуя лишь покачал головой. И, кажется, его щёки досадливо покраснели. — Ой, а пистолет у вас есть? Можно будет его подержать? — Элис наконец отмахнулась от чужих рук, возвращая к Накахаре свой восторженный взгляд. — Я сегодня не при оружии. — смущённо ответил Чуя, ласково смотря на малышку. — И нет, держать настоящий пистолет было бы слишком опасно для такой маленькой леди, как Вы. — Ничего я не маленькая! — возразила Элис, а Мори едва удержался от того, чтобы не пообещать не только позволить девочке поиграть с пистолетом, но и отвести её на целый склад боевой техники. — Кстати, а почему вы плакали? Вас кто-то обидел? Чуя заметно замялся, опуская взгляд в стол и обдумывая ответ. — Нет, меня никто не обижал. Просто понимаешь, когда человек много нервничает, он иногда плачет, чтобы… расслабиться и успокоиться. — в конце-концов ответил он, на что Элис понятливо кивнула. — Тогда в этом нет ничего плохого. Ринтаро тоже иногда плачет по вечерам, когда плохие дяди и тёти с работы слишком много его мучают. Чуя удивлённо улыбнулся, поднимая аккуратные брови и переводя игривый взгляд на подавившегося воздухом Огая, который был до глубины души потрясён тем, как легко была выдана столь личная подробность его жизни. — Элис-тян! — беспомощно воскликнул он, почти что с обидой глядя на довольную девочку. И вовсе он не плачет, так, увлажняет пересохшие за день глаза… Спустя пару минут Элис доела, и на стол были накрыты эклеры и изящный фарфоровый сервиз — подарок Коё. Разговор перешёл в нейтральное русло, где Огай тщательно следил за тем, чтобы его девочка не сболтнула больше ничего лишнего. О себе он рассказал мало, лишь то, что в прошлом был врачом, а теперь руководил небольшим бизнесом, зарабатывая ровно столько, сколько ему было нужно для комфортной жизни. Чуя тоже старался особо не распространяться, ограничившись лишь коротким упоминанием того, что вырос в приюте, всегда мечтая защищать людей, оказавшихся в беде, и в частности поэтому после выпуска сразу пошёл в полицейскую академию. Услышав о том, что Мори был врачом, Накахара улыбнулся и уточнил: — Военным врачом? — Почему вы так решили? — мягко уточнил Огай, внутренне напрягаясь. Неужели Чуе было что-то известно?.. — Вас выдает ваша выправка. — с готовностью поделился Накахара, легко пожав плечами. — То, как вы держите осанку и выверяете шаг, свидетельствует о строевой подготовке. Не поймите меня неправильно: я очень уважаю людей, который служили своей родине. — Очень проницательно. — коротко похвалил Мори, на что Чуя лишь усмехнулся, глядя на него из-под пушистых ресниц. — Профдеформация. Они говорили о чём-то ещё, Элис начала рассказывать о том, чем они занимались на кружке боевых искусств, когда Накахара резко отвлёкся на телефон. С его лица исчезла непринуждённость, сменяясь каким-то встревоженным выражением. Тихо вздохнув, он подождал, пока Элис договорит, и вклинился в разговор: — Похоже, мне пора. Большое спасибо за гостеприимность, мне было очень приятно провести с вами время. — Ой, уже уходите? Обязательно заглядывайте к нам ещё! — тут же взвилась Элис, подскакивая на месте и хватая Чую за руку. Тот растерянно улыбнулся, но Мори явственно видел, что его настроение уже было чем-то испорчено. — Ещё раз спасибо за приём, Мори-сан. — поблагодарил Чуя уже в дверях, поднимая голову и заглядывая Огаю в лицо, и что-то было в его взгляде такое, что заставило мужчину слабо вздрогнуть. — Не за что, Чуя-кун. — обращение с губ сорвалось будто бы случайно, но на деле Мори просто не мог воспринимать этого человека как кого-то, тянущего на «-сан». Это было не в упрёк Накахаре, просто его вежливость вкупе с юношеской бравадой вызывали в Огае лишь снисходительное очарование. Удивительно, но протестовать Чуя не стал. Лишь густо покраснел от такой фамильярности и поспешил ретироваться, едва ли не бегом спускаясь по лестнице. Следующие шесть дней прошли тихо и мирно. Мори не мог сказать, что полностью забыл о мальчике-полицейском, как и не мог сказать, что думал о нём каждый день. Скорее, он иногда возвращался мыслями к тому странному вечеру, когда по настоянию Элис пригласил Чую на ужин. Элис тоже иногда вспоминала о Накахаре, но вскоре насыщенная яркими событиями детская жизнь переключила её внимание на новые вещи, из-за чего произошедшее несколько поблекло и забылось. А потом рисовальный кружок Элис сдвинули на вечер из-за каких-то проверок в здании, и расписание Мори автоматически тоже съехало по времени. Отвезя девочку на квартиру, он заказал им лёгкий обед и ужин, понимая, что сегодня они будут ночевать здесь. Вечером Йокогама вставала в одну сплошную пробку, и потому легче было утром поехать на работу сразу отсюда, по дороге завозя Элис домой, где её встретит частная воспитательница. Огай как раз заканчивал отвечать на одно из рабочих писем, сочиняя вразумительный ответ местному чиновнику, сильно волнующемуся об уровне преступности в регионе, когда в дверь позвонили. Отправив письмо, Мори беззвучно прошёл в прихожую, посмотрел в глазок и, в удивлении приподняв бровь, открыл дверь. — Чуя-кун? Не ожидал тебя снова увидеть. — он мягко улыбнулся, видя, как молодой мужчина вздрогнул и слегка смутился. — Мори-сан, добрый вечер! Я увидел вашу машину на стоянке и решил заглянуть. — с готовностью отозвался Накахара, сегодня выглядевший совсем иначе. На нём были дорогое красивое пальто и немного старомодная шляпа, а ещё от его одежды чем-то приятно пахло. — Ты знаешь, какая у меня машина? — с подозрением уточнил Огай, окинув подобравшегося Накахару быстрым взглядом. У него были причины подозревать того в шпионаже, но, с другой стороны, для шпиона полиции Накахара слишком легко рассказал о своём звании и слишком часто допускал такие вот оговорки. — Не подумайте ничего плохого, просто в прошлый раз, когда я уже отходил от дома, на парковке была только одна машина, вот я и подумал, что она ваша. — тотчас объяснился Чуя. — Мне было немного неловко, что в прошлый раз я не только отнял ваше время, но ещё и объел вас, и потому я хотел в качестве благодарности вручить вам это. Мори взглянул на торт в пластиковой коробке, который Чуя держал в руках. По этикетке мужчина узнал кондитерскую, находившуюся в нескольких улицах отсюда, где продавали очень хорошую выпечку и от которой Элис была без ума. — Боюсь, мой поступок не стоит таких благодарностей, но мне всё равно очень приятно. — кивнул Огай, принимая коробку с тортом. — Элис-тян будет в восторге, когда вернётся с кружка. — Она сейчас на кружке? Поздновато. — заметил Чуя, будто бы стараясь заполнить тишину или немного продлить их разговор. — Да, сегодня всё немного сместили. Прошу, не стой в дверях, проходи внутрь, я буду рад видеть тебя своим гостем. — сказал Мори, незаметно наблюдая за чужой радостью. Чуя был одновременно смущён и доволен тем, что его пригласили. Аккуратно поставив торт на край невысокого столика, на котором обычно лежали ключи, кошельки, сумки и прочие мелочи, Огай забрал из рук слабо запротестовавшего Чуи его шерстяное пальто, отвешивая его на один из крючков настенной вешалки. Уже в гостиной, захлопнув крышку ноутбука, чтобы ни один любопытный полицейский не сунул туда свой нос, Мори поинтересовался: — Полагаю, твоё лечение даёт плоды? — Почему вы так думаете? — удивлённо переспросил Чуя, выглядывая из ванной, где он мыл руки. — Ты сегодня выглядишь намного лучше, чем в прошлый раз. Хотя, прошу меня простить за такой выбор эпитета, ты выглядишь спокойнее, ведь и в прошлый раз ты выглядел очень хорошо. — это было сущей правдой. Сегодня Накахара производил совсем другое впечатление, нежели чем в прошлую их встречу: если тогда он был одет в какую-то невзрачную ветровку, то сегодня был при пальто и даже при шляпе, и по нему было совсем не скажешь, что недавно Чуя посетил сеанс психотерапии. — Ах, вы об этом! — Чуя немного нервным движением вытер руки, возвращаясь в гостиную. — На самом деле, довольно сложно судить о том, становится мне лучше или нет. Вообще, начальство дало мне выбор без права выбора, в котором я либо в обязательном порядке записываюсь ко врачу, либо подписываю увольнительную. — Вот как. Могу я спросить, из-за чего твоё начальство пошло на столь крайние меры? — уточнил Мори, ставя воду в чайнике кипятиться. — Всему виной мои проблемы с агрессией. — Накахара тихо вздохнул, присаживаясь на мягкий диван, обитый велюром. — Я и раньше был к этому склонен, но в последнее время из-за количества стресса и некоторых проблем в личной жизни я, видимо, перешёл черту. В конечном итоге мой босс рассудил, что я слишком много ору на подчинённых и что с этим пора что-то делать. — На подчинённых иногда очень сложно не орать. — усмехнулся Мори, подражая чужому слогу. Он и правда во многом мог понять Чую, ведь порой в ряды Мафии затёсывались такие идиоты, что что-то вдолбить им в голову можно было разве что грубостью или физической силой. Но Огай был целиком и полностью соткан из самоконтроля, в следствие чего ему всегда удавалось сдерживаться, спокойным голосом ставя зарвавшегося подчинённого на место. В конце концов, больше всего боятся того человека, чью ярость ещё никто не видел и чей гнев может оказаться поистине разрушительным. За чаем они по большей части обсуждали работу Накахары. Чуя с удовольствием делился какими-то забавными историями, зачастую вызывая на лице Мори слабую улыбку: ему нечасто доводилось взаимодействовать с людьми вот так напрямую, а не с высоты своей должности, и потому теперь Огай высоко ценил то, как расслабленно Чуя вёл себя в его присутствии. Нет, безусловно, между ними ощущалась некоторая пропасть, причиной которой было уважение Накахары к нему как к старшему мужчине, но она не являлась ощутимой преградой для комфортного общения. Так же как Мори старался не распространяться о своей работе, Чуя не распространялся о своей личной жизни, хотя Огай и видел, как по чужому лицу пробегала тень, стоило только разговору хоть немного склониться к этой теме. Понятливо не расспрашивая, Мори внутренне раскачивался между тем, чтобы не трогать больное место Накахары, не слишком углубляясь в установившееся между ними общение, и тем, чтобы, втеревшись в доверие, все разузнать, утоляя собственное любопытство. Телефон Мори, лежащий на журнальном столике, на секунду вспыхнул, оповещая о новом письме. Текст уведомления был скрыт, так что Чуя ничего не увидел бы, но тот, видно, больше был привлечён фотографией Элис, поставленной на заставку. На ней девочка была красиво наряжена в традиционное красно-золотое кимоно, держа в руках увесистый фонарик. — Элис-тян очень милая. Должно быть, её мать — просто красавица. — вдруг заметил Накахара, кидая на Огая заинтересованный взгляд. — К сожалению, мне не довелось свести личное знакомство с матерью Элис, так что я не возьмусь оценивать её внешность. — покачал головой Мори, догадываясь, какую игру затеял Чуя, и догадка эта приводила его в смесь лёгкого удивления и сдерживаемого интереса. Ответив Чуе, он не соврал. Оказавшись в больнице, труп он осмотрел с присущей врачу непредвзятостью, больше обращая внимание на качество посмертных швов и полученные при жизни травмы. Взглянув женщине в лицо лишь пару раз, он как-то забыл дать её красоте субъективную оценку. — То есть вы растите Элис один? — дождавшись короткого кивка, Чуя улыбнулся. — Это очень похвально. Не могу представить, сколько усилий вам требуется, чтобы обеспечить её всем, в чём нуждается ребёнок. На это Мори лишь слабо усмехнулся. Наверное, в глазах Чуи он был одним из тех отцов-одиночек, которые готовы работать на трёх работах, лишь бы их дитя жило в достатке. В реальности же получалось так, будто его решение удочерить Элис было продиктовано исключительно его желанием развеять собственную скуку. Он не мог отрицать того, что нуждался в чём-то, напоминавшем семью. В конце концов, вся Мафия была выстроена по принципам родственных взаимоотношений, где все становились друг другу едва ли не братьями и сёстрами, а он, Мори Огай, подобно отцу стоял во главе своего маргинального семейства. Но, с другой стороны, он страшился давать им с Элис какой-то определённый статус. Она и так была большой его слабостью и, несмотря на то, как легкомысленно он порой мог об этом отзываться, страх потерять девочку иногда приводил к долгим бессонным ночам, наполненным тихими переживаниями. Она была единственной, кого он подпустил к себе так близко, а Огай ведь даже не разрешал ей называть себя «папой», вместо этого позволяя ей выбрать прозвище. — Скоро придёт Элис, ты останешься? — спросил Мори, переводя тему. — Дайте мне пару минут на подумать. — попросил Чуя, и Мори понятливо кивнул, унося пустые чашки на кухню. Уже возвращаясь в залу, он заметил, как Накахара что-то быстро допечатал в телефоне, после этого включая «не беспокоить». Не выказав внешне никакого удивления, Мори лишь предложил Чуе вместе с ним дойти до детского центра, где занималась Элис, на что тот с готовностью согласился. Элис налетела на них маленьким розовым вихрем, отмахиваясь от Огаевских рук, пытающихся поправить на ней криво завязанный шарф, и тотчас принялась болтать о сегодняшнем дне. Обычно девочка вела себя капризнее, превращая рассказ о прошедшем дне в театр одного актёра, в котором Мори должен был ещё заслужить право выслушать подробности насыщенной детской жизни, однако вид Чуи придал Элис милосердия, из-за чего она свободно говорила на протяжении всей дороги до дома. Уже подле подъезда она резко остановилась, окинув взрослых строгим взглядом. — Мне надо собрать гербарий. — объявила Элис с важным видом, на что Чуя растерянно улыбнулся, видно, не до конца понимая, как реагировать на такое заявление, а Мори беззвучно выдохнул, предвосхищая очередную словесную баталию, из которой он снова не сможет выйти победителем. — Элис-тян, сперва нам нужно зайти домой и поесть. — тем не менее возразил Огай, всё же решая не сдаваться без боя. — Я не голодная. — девочка надулась, упирая руки в бока. — Элис-тян, золотце, без твоего ведома все листья с улицы никто не украдёт. Мы пообедаем и пойдём их собирать. — продолжал Мори, с каждым шагом отступая к двери подъезда. — Потом на улице стемнеет и листья будет не видно! — Элис затопала ногами и для того, чтобы придать веса сказанному, взмахнула руками. Под тяжёлую детскую руку попался Чуя, который всё это время деликатно молчал, надеясь воздержаться от участия в споре, но судьба не была к нему благосклонна, и потому Элис ухватилась за полу чужого пальто и принялась его неистово дёргать, планируя в буквальном смысле перетянуть Накахару на свою сторону. — Чуя, Чуя, ну скажи ты ему, что надо идти сейчас! Оказавшись меж двух огней, Чуя беспомощно поднял брови и лишь беззвучно открыл и закрыл рот, напоминая собой растерянную рыбу, выброшенную на берег. При виде такой очаровательной девчачьей истерики и чужого безмолвного отчаяния, Мори покачал головой и наконец сдался: — Ладно, но на сбор листьев мы потратим не больше часа! — и, чтобы подкрепить свои слова, сделал вид, что выставляет таймер на часах. Естественно он не стал бы такого делать — скрупулёзность, присущая ему в работе, всё же не перетекала в мелочность в повседневной жизни, так что Огай не стремился судорожно контролировать каждую секунду своего времени. Жест был призван подогнать сияющую от счастья Элис, внушая ей видимость контроля извне, и это сработало: девочка, так и не отпуская Чую, с нехарактерной ребёнку скоростью понеслась в сторону парка, разбитого неподалёку. Воспользовавшись тем, что внимание девочки было сконцентрировано на ком-то другом, Мори отпустил парочку шляться по аллеям, впрочем, не выпуская Элис из вида. Следуя за ней подобно тени, он всё же выбрал держаться на расстоянии, то прогуливаясь под опадающими деревьями, то присаживаясь на лавку, чтобы ответить на очередное рабочее письмо — дни вне офиса всегда разрывали его телефон уведомлениями. По истечении отмеренного часа — по интуитивному и довольно точному ощущению Мори — Чуя и Элис вернулись к нему в охапкой листьев всех форм, цветов и размеров, и по объективной оценке материала тут хватило бы на несколько научных справочников, что Огай поспешил сообщить вслух. Элис на это лишь гордо фыркнула и заявила, что выкидывать они пока ничего не станут. Дома она, наконец, пообедала, но и это не далось Мори без боя. После того, как Элис, горящая энтузиазмом и рвущаяся клеить листочки в альбом, уже в третий раз отказалась от еды, в бой пошла тяжёлая артиллерия. — Элис, только взгляни, Чуя тоже проголодался. Давай вы вместе поедите, а потом мы все вместе займёмся гербарием? — заискивающе пропел Огай, на встревоженный взгляд Чуи отвечая быстрым и холодным, не терпящим никаких возражений. Элис растерянно перевела взгляд на Накахару, потом снова посмотрела на Мори и лишь затем кивнула. Победа была одержана, пускай и ценой порции самого Огая, но это было нестрашно — всё равно он не успел проголодаться и, на худой конец, поест вечером. Сытая Элис стала немного сонной, потому и энергии в ней ощутимо поубавилось. Под убаюкивающий голос Мори, перечисляющий ботанические факты о попадающих в его руки листочки, девочка заклевала носом и вскоре так и заснула, уткнувшись щекой в диванную подушку и зажав в руках карандаш. Обождав ещё пару минут, Мори аккуратно перенёс её в спальню, планируя вскоре разбудить, чтобы Элис не сбила режим, и вернулся к Чуе. — Прошу прощения, если окончание сегодняшнего дня оказалось несколько сумбурным. — вежливо улыбнулся он, наблюдая, как Накахара принялся собирать разбросанную по низкому столику канцелярию и стопки листьев. — Ничего страшного. Ради того, кого любишь, можно сделать многое, даже притащить домой половину местного парка. — хихикнул Чуя, вжикая молнией розового пенала с напечатанными на нём разноцветными единорогами. — Не стоит разбрасываться такими словами, Чуя-кун, я просто слишком её балую. — оборвал чужую мысль Мори, глядя на мужчину так, что тот тотчас понятливо кивнул и отвернулся. Все эти годы Огай искусно шёл по лезвию, не придавая своим слабостям какие-либо формы и названия, и тот факт, что взявшийся из ниоткуда приятный юноша пытался называть вещи своими именами, его не особо радовал. Чуя собрался в тишине, но если Мори просто устало молчал, перебирая в голове планы на завтрашний день с учётом того, что до работы он поедет не от своей основной квартиры, а отсюда, то Чуя явственно витал в своих мыслях, и, судя по небольшой складке между его бровями, мысли те были тяжёлыми. Уже в дверях Накахара затормозил, разворачиваясь и глядя на Огая своим особенным взглядом. Мори не был глупцом или слепцом, — иначе уже давно распрощался бы с жизнью, — и потому подобные взгляды со стороны Чуи он замечал уже вторую встречу подряд. Они были оценивающими и примеряющимися, будто Накахара, глядя на мужчину перед собой, постоянно считал в уме какую-то задачку, всё никак не приходя к решению. Секунда, вторая, Чуя слабо подался вперёд, но движение погасло ещё в самом начале. Видно, задачка пока осталась неразгаданной. — Спасибо за обед и за приятно проведённое время, Мори-сан. — как-то слишком искренне выдохнул Накахара, вкладывая в эти слова даже больше, чем, наверное, хотел сказать. — Не за что. Доброго вечера, Чуя-кун. — Огай пока предпочёл оставаться немым к чужим переживаниям, натягивая на лицо вежливую улыбку. — Доброго вечера. — улыбнулся в ответ Чуя, скользнув по Мори быстрым взглядом и исчезнув вниз по лестнице. В течение следующей недели Огай думал о Чуе чуть чаще, чем обычно думают о простых проходимцах. Оно было ясно: тот факт, что Накахара снова оказался на его пороге, используя благодарность как предлог для новой встречи, свидетельствовал лишь о том, что их общение имело все шансы продлиться на неопределённый срок. Используя такие пространные рассуждения как гимнастику для мозга, расслабляясь между деловыми встречами, переговорами и монотонным трудом над документацией, Мори снова прокрутил в памяти все те нервные жесты, которые предшествовали некоторым действиям и решениям Чуи. Было видно, что общение с Мори и Элис занимало одну чашу весов, в то время как на второй располагалось ещё что-то, а вернее, кто-то. Кто-то неизвестный, но одним своим существованием вгоняющий Чую в пространное настроение, доводя детектива до лёгкой, почти параноидальной дрожи. Огай хорошо знал такое состояние: так себя обычно вели крысы, приходящие поработать на Мафию, чтобы продать ей выгодную информацию. Таким людям всегда был свойственен страх быть пойманными, и в любой момент они сохраняли в себе болезненное напряжение. Такое же напряжение, пускай и не столь яркое и очевидное, сковывало Чую, но тот, вместо того, чтобы сделать шаг назад и всё прекратить, упрямо шёл вперёд, то ли проторивая себе новую дорогу, то ли каждым действием закапывая себя всё глубже. — … Цель последовала на восток от склада, намереваясь скрыться, и я отправил троих людей на перехват. Завязалась перестрелка, привлекшая подоспевшую на место взрыва полицию, в ходе чего все трое были опознаны и теперь подвергаются преследованию со стороны правоохранительных органов. — голос Акутагавы звучал монотонно, и по нему тяжело было сказать, испытывал ли молодой мафиози хоть что-нибудь относительно своего просчёта. Но Мори не был бы собой, если бы с самого начала не уловил фонящую от Рюноскэ досаду. — Акутагава-кун, полагаю, ты и сам понимаешь, что даже без учёта столкновения с полицией цель миссии была не выполнена. Главной задачей была поимка этого преступного элемента, не влекущая за собой его тяжких физических повреждений, ибо он обладает необходимой нам информацией о нелегальных поставках взрывчатки в Порт. — произнёс Мори, вкладывая в свой голос неудовлетворённость. — Он открыл огонь по моим людям, Босс. Всё, что я сделал, было предпринято мной в целях избежания потерь в личном составе. — возразил было Рюноскэ, почти сразу умолкая под чужим мрачным взглядом. — Эти люди «твои» только в моём кабинете, Акутагава-кун, но стоит тебе выйти на задание, как их проблемы внезапно тебя не касаются. Итог — захваченный контрабандист сейчас находится в коме, а трое твоих подчинённых попались на глаза полиции. Тебе следует ознакомиться с понятием «последовательности» в словах и действиях, иначе я буду вынужден пересмотреть твою должность в организации. Акутагава ощутимо поник после услышанного, и лишь сжатые кулаки свидетельствовали о клокочущей в нём злобе, но Мори её никак не комментировал, пускай даже такое проявление эмоций в кабинете Босса являлось неприемлемым. В Рюноскэ было много упрямства, которым он компенсировал пробелы в технике и дисциплине, и в глобальном смысле эта черта вполне подходила специфике его работы. Однако буйство характера, над которым Дазай, в своё время бывший наставником Акутагавы, не счёл нужным как следует поработать, тормозило развитие юноши, из-за чего он становился проблематичным работником. Не желая терять юное дарование, Огай также не желал взваливать на себя нового ученика, в общем-то и не видя в Рюноскэ ничего, что стоило бы его личного внимания, потому юноша пока отошёл под надзор Хироцу, которому не было привыкать возиться со взбалмошными подростками — одни «Ящерицы» чего стоили. Тем временем молчание в кабинете затянулось, и, беззвучно выдохнув, Мори снова заговорил: — Переговоры с представителями наших интересов в полиции будут проведены, и на сей раз конфликт угаснет ещё в самом зачатке. Тебе же я поручаю каждые три часа составлять отчёт о состоянии нашего будущего информатора и сообщать мне о любых значительных изменениях в его состоянии. — подытожил Огай, опуская взгляд в печатный рапорт, предоставленный Акутагавой, и мысленно планируя скормить эту макулатуру Элис, которая только рада будет пораскрашивать рабочий документ. — Что-то ещё, Босс? — коротко спросил Рюноскэ, старательно игнорируя то, что предыдущими словами его уже, считай, отпустили из кабинета. — Нет, на ближайшее время это твоя единственная задача. — равнодушно покачал головой Мори, убирая пестрящий иероглифами лист в сторону. — Как только информатор придёт в норму, его допросом займётся Хироцу. Акутагава униженно опустил голову и, поклонившись, безмолвной тенью выскользнул из кабинета. Помассировав виски пальцами, Мори на секунду допустил шаловливую мысль: что, если бы Чуя оказался в Мафии? Его когнитивные способности были на неплохом уровне, соответствующем занимаемой им должности детектива, но для Огая они всё ещё оставались несколько посредственными, и потому он сосредоточил внимание на чужой способности к организации. Да, Накахара ещё не успел выдать о себе достаточно информации, чтобы о нём можно было делать точные выводы, однако уже сейчас на лицо была его любовь к общению с людьми, из чего вытекало его умение строить надёжные отношения с подчинёнными. Наверное, окажись подобный человек в рядах Мафии, Акутагаве полезно было бы походить под его началом пару месяцев, чтобы углубить свои знания о дисциплине и работе в группе. Огай коротко хмыкнул, слабо тряхнув головой. Нет, его организация явно не была в столь плачевном состоянии, чтобы задумываться о вербовке случайных полицейских. Вместо этого мужчина достал из кармана чёрного плаща телефон, быстро набирая номер человека из управления полицейского департамента Йокогамы, нервного мужчины в возрасте, ещё давно по ошибке спутавшегося с Портовой Мафией и до сих пор выплачивающего свой долг. Пора было немного подёргать за ниточки.

***

— Ринтаро! — Мори медленно моргнул, возвращаясь к реальности. Последние полчаса его сознание было занято построением стратегии для нового легального бизнеса, приобретенного Мори Корпорейшн. Его только ещё предстояло встроить во всю портовую логистику, обеспечивая необходимыми связями и производствами, в следствие чего в голове Огая уже выстраивался длинный список телефонных звонков, которые ему надо было совершить в ближайшие дни. — Ринта-а-аро-о-о! — протяжно завыла Элис, поднимаясь с коленей и подбегая к мужчине, спокойно наблюдавшему за ней из-за кухонного стола, на котором обосновались некоторые важные документы и ноутбук. — Так что будет лучше сочетаться: розовый и голубой или розовый и красный? — Ты вроде говорила, что голубой фломастер у тебя засох? — уточнил Мори, постукивая пальцем по корпусу ноутбука, переводя взгляд на лежащий на полу рисунок с георгинами. Внутренне усомнившись в том, что в природе встречаются голубые георгины, мужчина подытожил. — В любом случае, тебе стоит взять красный. Элис важно кивнула, рассыпая по плечам свои тяжёлые золотые кудри, и убежала обратно в гостиную. Взгляд Мори соскользнул на Чую, сидящего прямо на полу, прислонившись спиной к дивану. Каким-то чудом этот детектив сумел стать вполне привычной картиной у них дома, что вводило Огая в состояние необъяснимой тревоги, будто естественность происходящего таила в себе что-то опасное. Он, Босс Портовой Мафии, не мог впускать людей в свою жизнь так просто. Не мог же?.. Завершив все неотложные дела, Огай перебрался на тот самый диван, потягивая горячий чёрный чай из какой-то аляповатой кружки — все нормальные чашки были загружены в посудомоечную машину и ждали своего часа — и окидывая цепким взглядом линию чужих плеч. Накахара сегодня был будто бы особенно напряжён и чем-то встревожен, а взгляд его то и дело смотрел вникуда. Если поначалу он хотя бы отвлекался на рисование, к которому, к слову, не особо тяготел, то потом Элис надоело то, что он постоянно делал всё неправильно. Волевым решением отстранив Чую от непосредственного процесса, девочка низвергла его до статуса простого наблюдателя, который раз в какое-то время должен был восхищаться её талантом и подавать необходимые «инструменты». И если поначалу со своей новой ролью Чуя справлялся на ура, то со временем он всё чаще отключался от происходящего. Когда Элис решила закончить рисунок в смешанной технике и убежала набирать воду для красок, Мори отставил от себя чай и деликатно поинтересовался: — Чуя-кун, что-то случилось? — А? О чём Вы? — тот ощутимо вздрогнул, запрокидывая голову и скашивая глаза на Огая. Лицо у него было искренне удивлённым, а рыжая чёлка сбилась и закрывала тёплые глаза. — Ты выглядишь так, будто тебя весь вечер что-то волнует. — пояснил Мори, подпирая голову рукой. — Ты можешь поговорить со мной, если так тебе станет легче. Возможно, он надеялся мало-помалу начать вытягивать из Накахары подробности его личной жизни, которые не могли не интриговать. А, возможно, ему просто не хотелось, чтобы это юное и миловидное лицо было чем-то омрачено. — Да нет, всё в порядке… — пробормотал Чуя, но теперь в нём читалась ещё и неуверенность, будто он действительно раздумывал над тем, чтобы выговориться. — Как скажешь. — Мори сделал вид, что отступил, прикрывая глаза и впуская на губы еле заметную улыбку. — Но мне кажется, что держать всё в себе неполезно. — Вы правы. — тотчас согласился Накахара. Он немного поёрзал, садясь себе на ноги, и поковырял пальцем шов на брюках, будто стараясь вернуть себе самообладание. Огай на это лишь слабо усмехнулся, удивляясь тому, как детектив умудрялся сочетать в себе зрелую мужественность с по-детски наивными жестами. — Просто… На этой неделе нам почти удалось ухватить за хвост одну крупную преступную организацию, но дело затухло, не успев толком начаться! — Вот как. И что это за организация? — Мори подменил разочарование на фальшивую заинтересованность. Что ж, стоило помнить, что они с Чуей принадлежали к двум диаметрально разным мирам, впрочем, по вселенской иронии служащим одному делу. — Мафия, Портовая Мафия. — пояснил Чуя. — Она уже долгие годы искусно скрывается от правосудия, пуская корни во все сферы Йокогамской жизни. Я и так последнее время на взводе, а тут ещё и от расследования отстранили, потому что начальство якобы усомнилось в надёжности наших зацепок. — Думаешь, твоё начальство подкупили? — Огай слегка прищурил глаза, наблюдая за чужой мимикой. — Конечно, наверняка этим мафиози не захотелось угодить в тюрьму, вот они и вышли сухими из воды благодаря своим деньгам и связям. — раздосадованно выдохнул Накахара, снова запрокидывая голову и ударяясь затылком о мягкую обивку. — Ты злишься из-за того, что Мафия вмешалась в твой рабочий процесс, или из-за того, что в глобальном смысле зло восторжествовало? — Мори покосился на вихрастую макушку, испытывая какое-то смутное желание дотронуться до этих мягких на вид волос. — Какой странный вопрос, Мори-сан. — неловко усмехнулся Чуя, переползая наконец на диван. Лицо у него стало очень задумчивым, свидетельствуя о тщательном поиске ответа. Время на размышления ему подарила Элис, впорхнувшая в комнату с красками и со стаканом воды — это был стакан, в котором обычно хранились зубные щётки, но Мори проглотил комментарий насчёт этого. Сгрузив своё добро на пол, она капризным голосом пожаловалась на то, что «на этой квартире» почти нет никаких художественных материалов, что ограничивает её творческий гений. — Не расстраивайся, солнышко. — ласково улыбнулся Мори, краем глаза наблюдая за Чуей. Благо, тот настолько погрузился в свои мысли, что пропустил фразу Элис мимо ушей. — Отвечая на ваш вопрос: в первую очередь меня действительно разозлило то, что мне вставили палку в колёса. — подытожил наконец Накахара. — Я был готов броситься в бой, к тому же громкое расследование это именно то, что сейчас так нужно мне и моим людям. — А как же твоё чувство справедливости? — Огай старался не допустить в голос смешливые нотки, но ему это видимо не удалось, из-за чего Чуя грозно нахмурился, напоминая собой недовольного рыжего кота. — Пускай здесь «моё чувство справедливости» не на первом месте, оно было моим ориентиром на протяжении многих лет. Именно оно зачастую помогало мне не сбиться с пути и не ступить на кривую дорожку. — произнёс Накахара осуждающе, на что Мори лишь слабо пожал плечами. — И вообще, откуда такой интерес, Мори-сан? — Я просто люблю поговорить на животрепещущие темы, чтобы отвлечься от своей рутины. Тем более, вдруг я просто хочу узнать тебя получше, Чуя-кун? — Огай улыбнулся, краем уха слыша, как сидящая на полу Элис тихо фыркнула. Накахара же слегка покраснел, быстро отворачиваясь и принимаясь разглядывать узор на обоях, явно не заслуживающий такого внимания. Уже сильно позже, когда Элис было наказано привести гостиную в порядок, убирая воду, бумагу, краски и кисточки, а Мори вышел в прихожую, чтобы проводить гостя, Чуя снова заговорил: — Я сказал, что чувство справедливости было моим ориентиром… — начал он, наматывая на шею лёгкий кашемировый шарф. Огай, прислонившийся к дверному косяку, на это лишь слабо кивнул. — Сейчас я иногда чувствую, будто земля уходит у меня из-под ног, лишая поддержки. От прошлых убеждений остаются лишь пустые слова, а это не на шутку пугает. А когда мне страшно, я начинаю защищаться. — Как ты сам считаешь, почему так происходит? — Мори склонил голову к плечу, чувствуя, что он ввязывается в то, что предпочитал делать только на работе: в тонкий и сложный разговор о чужих чувствах. Главным было не начать по привычке давить и манипулировать, ведь Огай сам не до конца определился, нужно ли ему было что-то от детектива. — Честно, я без понятия. Мой психотерапевт говорит, что это накопительное, вылившееся в ранний кризис среднего возраста. А мне ведь ещё даже и близко не тридцать. — угрюмо усмехнулся Накахара. В полумраке прихожей он выглядел каким-то совсем подавленным, и Огай не был уверен в том, что ему следовало с этим делать. В его гениальном разуме ещё не было плана относительно Чуи, потому что тот, в общем-то, был побочной переменной, появившейся в жизни Огая по воле случая. — Просто мне кажется, что в последнее время в моей жизни не осталось места или человека, возвращаясь к которому я чувствовал бы себя дома. — Накахара беспомощно развёл руками. Видно, пресловутый полумрак разрушил часть его внутренних оков, даря ощущение интимности происходящего, из-за чего делиться тайными переживаниями стало намного проще. Мори продолжал молчать. В его голове роилась сотня вариантов ответов, но ни один из них не был в полной степени уместным, и потому мужчина выбрал тишину. В конце концов, порой именно она развязывает людям язык лучше любых уговоров. — Но с тех пор, как я познакомился с Вами, мне стало немного легче, даже мой врач заметил изменения в моём состоянии. — голос Чуи стал совсем тихим, так что его вполне можно было и не услышать, если не напрячь слух. Бесшумными шагами он приблизился к Мори, замирая в жалком полуметре и вглядываясь в его лицо так, будто старался там что-то найти. — Наверное, несправедливо говорить такое почти незнакомому человеку. Несправедливо в первую очередь по отношению к Вам, Мори-сан, ведь я не хотел бы… навязывать Вам свои чувства и переживания. — Не беспокойся, Чуя-кун. Мне очень приятно знать, что со мной ты чувствуешь себя лучше. — осторожно ответил Огай, следя за каждым движением Накахары. Разумом он уже просчитал исход событий, и теперь ему требовалось время, чтобы выработать наилучшую стратегию, сочетающую в себе максимум пользы и минимум нежелательных последствий, но Чуя, казалось, не собирался давать ему такую возможность. — Знаете, даже это заставляет меня чувствовать себя неправильно. — признался он, нервно сплетая пальцы в замок. — Наверное, вы не тот человек, с которым я должен чувствовать то, что я чувствую. «Что ты чувствуешь, Чуя-кун?» — именно это вертелось на языке, именно это могло поставить логическую точку в происходящем, но Мори не торопился делать решающий шаг в их сложном разговоре. Раз Накахара вообще его начал, значит, ему было что сказать, и, значит, он уже предполагал какой-то исход. Раз так, следовало дать ему возможность действовать самостоятельно. — Кажется, мне пора. — каким-то бессильным голосом заметил Чуя, заставляя Мори невпечатлённо дёрнуть бровью. Обогнув застывшего на месте молодого человека и подойдя к выходу, Огай отпер дверь, так и оставаясь стоять у самого порога. Чуя скользнул мимо него тенью, но, вместо того, чтобы уйти, снова остановился и посмотрел прямо на Мори. — Возможно, я совершаю ошибку. — вздохнул Накахара и, качнувшись вперёд, прижался к губам Мори в мимолётном поцелуе. В этом простом касании губ отразилась слабая надежда, тлеющая в запутавшейся душе Чуи, и единственное, что Огай мог сделать в тот момент, это просто принять этот поцелуй. Накахара отстранился, пряча взгляд. Щёки его покрылись слабым румянцем, почти незаметным в слабом холодном свете подъезда. — Я хожу на сеансы по вторникам и пятницам. — зачем-то сообщил он, пряча руки в карманах. — Спокойной ночи, Мори-сан. Огай даже не успел ответить, как Чуи уже и след простыл. Оставшись наедине с пустой лестничной площадкой, мужчина выдохнул сквозь зубы и наконец запер дверь. Несмотря на то, что поцеловал первым Чуя, ответственность за произошедшее легла исключительно на Мори, ведь он с самого начала видел, к чему всё шло. Но теперь их отношениям была задан новый тон, привносящий конкретику, необходимую для построения дальнейшей стратегии. Во вторник Мори ожидаемо никуда не поехал. Наоборот, он завалил себя работой, набирая в расписание все встречи, которые он откладывал, и запрашивая от Хироцу подробный личный отчёт о том, как шло дознание всё-таки уцелевшего контрабандиста. Жестокие методы Акутагавы иногда всё же шли Мафии на руку, ведь несчастный, сначала доведённый до коматозного состояния, а потом чудом вытащенный с того света, даже не нуждался в дополнительных запугиваниях, охотно начиная сотрудничать и сдавать все каналы поставок. Уже ближе к вечеру, запершись у себя в кабинете и устроив короткий тайм-аут длиной в двадцать минут, которые он планировал ничем не заниматься, Огай подумал о том, не стоило ли ему наконец собрать досье на этого странного Чую, столь усердно пытавшегося войти в его жизнь. Строя маленькую башенку из ручек и карандашей, мужчина прикидывал в голове, кому бы дать подобную задачку. Привлекать человека извне не хотелось, ибо просьба была довольно личной, и что-то глубоко внутри Мори протестовало против мысли, что очередной безликий работник Мори Корпорейшн будет обходными путями запрашивать интересующие его данные. Тогда логично было бы поручить это дело тому, на кого Мори мог оказать сильное личное влияние. В голову приходили Хироцу, который и так в последнее время занимался даже большим объёмом работы, чем ему следовало, Акутагава, желторотый юнец, который, учитывая его методы, просто заявится в полицейский участок и, угрожая пистолетом, потребует выдать ему личное дело Накахары Чуи, и Коё. Коё была идеальной кандидаткой, если бы не её нелюбовь к поиску информации. Она владела сетью публичных домов, получая, кажется, особое удовольствие от самого процесса организации. Она играла со своим «цветником» в дочки-матери, выряжая их, втягивая в свой собственный маленький мир, и тут Огай даже мог её понять. В конце концов, жизнь ещё столь юной Озаки была наполнена трудностями и мрачными событиями, и со своими травмами она боролась как умела, оставаясь при этом верной подчинённой, на которую всегда можно было положиться. Хмыкнув, Мори сделал мысленную пометку обратиться к Коё за помощью. Его понимание и терпение могли быть ангельскими, но Исполнительнице пора было вновь выбраться из своей раковины, на время обращаясь в глаза и уши Мафии. Коё отнеслась к его просьбе сдержанно, стараясь не показывать своё нежелание заниматься личными хотелками Огая. Её лицо оставалось идеально спокойными, лишь пальцы на мгновение дрогнули в желании сжаться в кулак, но Озаки вовремя себя сдержала, кланяясь и лишь предупреждая, что, поскольку она в одиночку занимается своими девушками, сбор информации по Накахаре займёт время. Мори на это лишь понимающе кивнул, пропуская мимо ушей её невысказанный, но такой очевидный намёк на то, что Озаки не отказалась бы от парочки подчинённых в помощь. А Элис, кажется, загорелась рисованием цветов. На листах бумаги — альбомных, тетрадных, — бывших документах и личных делах распускались флуоксы, тюльпаны, пионы и розы, и в какой-то момент Мори, решившему ради разнообразия переночевать не при офисе, а в собственной квартире, показалось, что он очутился посреди живописной клумбы. — Я хочу подарить это Чуе, когда мы увидимся в следующий раз! — радостно сообщила девочка, показывая Огаю рисунок, по всей видимости, ликорисов, больше напоминающих красные кляксы. — Мне кажется, они похожи на Чую. — Радость моя, почему ты так решила? — Мори чуть приподнял брови, нежно улыбаясь. Подойдя к Элис, он аккуратно поправил воротничок её пижамы: на дворе был уже поздний час, а неугомонная девочка всё носилась со своими цветами, отказываясь идти в кровать. — Ну они похожи на взрыв, а ещё на огонь. Чуя тоже похож на взрыв и огонь… или на огненный взрыв. — важно ответила она, потирая кулачком глаз и пряча за рукой зевок, видно боясь, что тогда её точно отправят спать. — Тебе так показалось? Как по мне, Чуя-кун очень вежливый и сдержанный молодой человек. — Огай легко надавил девочке на плечи, побуждая повернуться, и принялся собирать её длинные волосы в слабую косичку, чтобы они не запутались во сне. — Это он при тебе старается себя так вести, чтобы произвести хорошее впечатление. Ребята, с которыми я хожу на кружки, так выделываются перед учителями, чтобы они их похвалили. — снова зевнула Элис, откладывая от себя ликорисы. — То есть при тебе он ведёт себя как-то иначе? — Мори пропустил мимо ушей фразу о детях, учащихся вместе с Элис. Вместо этого он принялся вспоминать все моменты, когда оставлял девочку без присмотра, пытаясь понять, когда же Накахара успел ей так открыться. Безусловно, и он мог замечать это тихое пламя, горящее где-то глубоко в молодом человеке, но при нём Чуя и правда старался вести себя тише, не показывая эту свою сторону. — Ну да, он смеётся, шутит, иногда ругается. Но ругается тихо, чтобы я не слышала! — объяснила Элис и, когда косичка была доплетена и закреплена резинкой, просто откинулась назад, позволяя Мори поймать её в объятия. Впервые за долгое время она была такой покладистой и даже ласковой, и Огай просто не мог не воспользоваться этой возможностью потискать свою маленькую принцессу. — Но ты всё это слышишь? — уточнил он, прижимая к себе крепче хрупкое детское тельце, на что Элис тихо пискнула и шлёпнула по его рукам, приказывая уменьшить давление. — Да, ведь ты всегда учил меня внимательно прислушиваться к тому, что говорят другие люди. Хочешь, расскажу тебе новые слова, которые я выучила? — Не надо! — почти что перебил её Мори, поднимая девочку на руки и таща в сторону спальни. Всё равно своим ходом Элис добрела бы до неё лишь спустя час пререканий, поэтому Огай решил сэкономить свои время и силы. Чуе понравились ликорисы. Конечно, как ему вообще могло не понравиться что-то, что подарила ему Элис? Он долго смотрел на лист, немного сморщившийся от краски, и выглядел при этом то ли восхищённым, то ли испуганным, будто рисунок мог его укусить. — Это очень неожиданно, Элис-тян. — пробормотал он, невесомо проводя пальцами по кроваво-красным лепесткам. — Мне безумно приятно. Спасибо. На Мори Чуя почти не смотрел, всячески избегая оставаться с ним наедине. Видно, молчание длиной в неделю он принял за вежливый отказ, придя сегодня лишь для того, чтобы услышать устное подтверждение и навсегда исчезнуть из их жизни. Огаю же ничего не мешало продолжать исподтишка наблюдать за Накахарой, отмечая его слегка сгорбленные плечи и бледноватый оттенок лица. Отказать было самым простым и очевидным решением, но тогда их редким, но регулярным встречам придёт конец — Чуя не выглядел как кто-то, кто сможет смотреть Мори в глаза после того, как его чувства отвергнут. А тот факт, что пока что их общение держалось во многом на этих чувствах, являвшихся не более чем спонтанной симпатией, был очевиден. Чуя был симпатичным, даже красивым, и Огай соврал бы, утверждая, что Накахара его никак не привлекал. Время, проведённое с ним, было отдушиной, шансом отвлечься от той части его жизни, в которой Мори был одним из самых опасных людей Йокогамы. Чуя каждую пятницу возвращался не к Боссу Портовой Мафии, а к уставшему, но гостеприимному отцу-одиночке и его милой дочке, и что-то подсказывало Мори, что именно это ощущение «семьи» притягивало детектива как магнит. Оно и немудрено: судя по его рассказу, своей семьи у Накахары никогда не было. Но был ли готов сам Огай впустить его в близкий круг? Мори слабо хмыкнул. Если они вступят в отношения, какими бы они не были, Чуя никогда не увидит полную картину. Личность Босса Мафии была неотъемлемой, если не главенствующей частью его самого, и потому, сохраняя её в тайне, Огай мог держать Чую на расстоянии, получая из этих отношений только приятные бонусы. Что будет, узнай Накахара обо всём? Что ж, Мори всё ещё был волен если не разрушить чужую карьеру, то заткнуть рот полиции, не позволяя правоохранительным органам узнать всю правду о его истиной должности. Да и отношения с представителем закона сами по себе являлись приятным риском, будоражащим кровь, от которого Огай просто не мог отказаться. Отослав Элис делать домашнее задание на завтра, Мори улыбнулся приунывшему Чуе, который выглядел так, будто его, нашкодившего школьника, вызвали на ковёр к директору. Позабавившись этой ассоциацией, Мори начал: — Полагаю, с прошлого раза между нами остался неразрешённый вопрос. — Мори-сан, прошу, это было… — в голосе Накахары звучали обречённо-обиженные нотки, да и без этого по нему было видно, что детектив не хотел сейчас здесь находиться. Наверняка, стучась в дверь, он ожидал короткое «Прости, но нет, нам лучше перестать общаться», после которого смог бы убраться восвояси, чтобы пережить отказ наедине с самим собой. Но вместо этого Чуя уже сорок минут как сидел у Мори на диване, попивая чай с ромашкой и краем глаза смотря какой-то детский фильм, который включила Элис. — Не перебивай меня, Чуя-кун. — строго сказал Огай, из-за чего молодой мужчина сразу замолчал, опуская глаза в пол. Ну в точности как школьник! Или провинившийся подчинённый. — Итак, правильно ли я понимаю, что твой жест был проявлением твоего романтического интереса ко мне? — Да, всё верно. — буркнул Чуя, явно испытывавший некую неловкость от того, что его действия сейчас с такой тщательностью препарировали. — Хорошо. Тогда я сначала хотел бы предупредить тебя, что отношений в общепринятом понимании у нас с тобой не выйдет. На первом месте у меня всегда работа и Элис, и я не планирую в ближайшее время пересматривать список приоритетов… — То есть вы меня не отшиваете? — воскликнул Чуя, снова перебив. Видно, из-за нервного напряжения информация доходила до него немного медленнее, чем обычно, и, поглощённый внезапным озарением, он позабыл о своей вежливости, показывая ту часть личности, которая вдохновила Элис на ликорисы. — Да, Чуя-кун, всё именно так. — терпеливо ответил Мори, подавляя лёгкое раздражение из-за того, что его прервали. — Но вы тогда вообще никак не отреагировали… Я думал, вам было неприятно. — тихо признался Накахара. — И во вторник вас не было. — Прости, не смог приехать, появились срочные дела. — легко соврал Мори, спеша перевести тему. — Пойми, Чуя-кун, я не тот человек, который будет фонтанировать эмоциями. Если ты хочешь полной чувственной отдачи, то тебе стоит пересмотреть свою симпатию, самостоятельно отказываясь от перспективы отношений со мной. — Нет-нет, с этим всё в порядке. Я уже порядком устал от буйства эмоций и американских горок в отношениях, так что меня всё устраивает. — покачал головой Чуя, но его голос звучал странно. Очень ранимо и даже немного разбито, будто сказанное возвращало его в состояние так и не пережитой душевной боли. — Хорошо. — кивнул Мори, со сдержанным интересом наблюдая за эмоциями, сменяющимися на чужом лице. — Относительно встреч: я не уверен, что смогу уделить тебе больше времени, чем уделяю сейчас. — С этим тоже полный порядок. — Накахара помахал руками, слабо улыбаясь, но улыбка эта выглядела уже вполне искренней. Кажется, момент слабости миновал, и Чуя возвращался в своё привычное состояние. — В конце концов, мы оба взрослые люди со взрослой работой. — Замечательно. — довольно отозвался Огай. — Полагаю, самые важные пункты мы обсудили, остальное придёт со временем. — Да… — согласился Чуя, нервным движением заправляя волосы за ухо. Непослушная вьющаяся прядь не заправилась, тут же падая обратно на лицо, и Мори сделал то, о чём уже несколько раз задумывался: протянул руку вперёд и, аккуратно коснувшись рыжих волос, убрал их за мгновенно покрасневшее ухо. Они и правда оказались мягкими и очень приятными на ощупь, видно, за ними тщательно ухаживали. Честно, Мори почему-то ожидал от Чуи пассивной покорности, но его ожидания оказались обмануты. Накахара поймал его руку, сжимая её в своих пальцах и поднося к губам. Почувствовав лёгкий поцелуй на костяшках, Мори, видно, не успел скрыть какую-то эмоцию, отразившуюся на его лице, из-за чего Чуя довольно улыбнулся, прижимаясь щекой к тыльной стороне его ладони. Прикосновения к рукам всегда были для Огая чем-то из рамок вон выходящим. Привыкший прятаться за плотными кожаными перчатками, в которых всегда можно было спрятать лезвие, Мори позволял касаться себя только Элис. Голые руки были атрибутом его «гражданской» жизни, а в ней он был горд и одинок, так что внезапное появление Чуи просто не дало ему времени смириться с тем, что кто-то будет трогать его столь интимным способом. Поймав подбородок Чуи, он приподнял его пальцами и оставил на чужих губах, растянутых в довольной улыбке, слабый поцелуй. Его завораживало то, как быстро менялось чужое поведение: пару минут назад Накахара напоминал собой испуганного зверька, готового бежать или защищаться, но сейчас он превратился в кого-то вальяжно прекрасного, приковывающего к себе взгляд. Чуя, не теряя времени, обнял его руками за шею и прижался ближе, продлевая и углубляя поцелуй. На фоне всё ещё шёл фильм, который они так и не выключили, а Мори как-то отстранённо подумал об огненных ликорисах. Во вторник он почему-то снова был в этом жилом комплексе. Из офиса вырваться удалось только ближе к вечеру, но по его скромным расчётам Огай должен был успеть. Аккуратно припарковавшись, мужчина выскользнул из машины и улыбнулся Чуе, который выглядел слегка удивлённым. В его руках тлела сигарета, а сам он облокачивался на довольно дорогой мотоцикл малиново-красного цвета, приглушённого ранними сумерками. — Мори-сан! — поприветствовал его Накахара, сделав последнюю затяжку и чуть не выкинув окурок себе под ноги. Спохватившись, он отошёл до ближайшей урны, аккуратно туша сигарету о железный бортик. — Не думал, что увижу вас сегодня. — Но, тем не менее, ты всё равно меня ждал. — Мори коротко улыбнулся и подошел ближе. От Накахары пахло сигаретным дымом и душистым мылом — возможно, именно такое стояло в квартире у психотерапевта. — Прошу прощения за опоздание, сегодня на рабочем месте я резко оказался всем нужен. — Не извиняйтесь! — Чуя кинул на него короткий озорной взгляд. — Видно, вы очень хороший босс. — Возможно. Главное, не спрашивать мнения об этом у моих подчинённых. — усмехнулся Огай, на что Чуя коротко рассмеялся, слегка поднимая брови. — Да, вы, пожалуй, правы. Я о своём начальстве могу говорить часами, но лестного там будет мало. Оказавшись в квартире, Накахара заметно замялся, не совсем зная, что теперь делать и куда себя девать. Краем глаза наблюдая за его замешательством, Мори коротко хмыкнул и отправился на кухню, чтобы заварить им чай. Пускай их отношения обрели новый статус, он не собирался вести себя как животное, вместо этого намереваясь просто приятно провести время. Даже если они сегодня ни до чего не доберутся, Огай всё равно останется доволен. — А чем… А чем занимается Ваша компания, если не секрет? — поинтересовался Чуя, чтобы как-то нарушить повисшую тишину, а Мори с трудом подавил детское желание ответить капризное «Секрет!», чтобы не развивать опасную тему. — Если сильно упрощать, мы занимаемся логистикой грузовых поставок. Так или иначе, все корабли в Токийском Заливе проходят через нас. — Огай коротко поджал губы, сплетая руки в замок и глядя прямо на Чую. — Обычный бизнесмен, обитающий в своём тесном офисе — печальное завершение докторской карьеры, но мне не на что жаловаться. Накахара хотел было рассмеяться, но в мгновение выражение его лица изменилось, резко становясь озадаченным. Светлые брови съехались к переносице, обозначая активный умственный процесс, и Мори внутренне напрягся, сожалея, что оставил скальпель в рукаве пальто, висящего в прихожей. — Погодите… А вы, случайно, никак не относитесь к Мори Корпорейшн? — наконец уточнил Накахара, на что Огай лишь вежливо улыбнулся, внутренне немного расслабляясь. — Ну да. Только не говори мне, что называть бизнес в честь себя это странно, моё старое сердце не выдержит подобного обвинения в сотый раз. — Я всё это время общался с одним из самых состоятельных людей Йокогамы… Я должен был догадаться обо всём раньше! — жалобно выдохнул Чуя, опуская взгляд в свою чашку и краснея. — Чёрт, хоть я и детектив, иногда самые простые логические связи ускользают из моего внимания. — Ничего страшного, Чуя-кун, такое случается со всеми. — позабавленно усмехнулся Мори, после чего сразу сделал серьёзное лицо. — Но клянусь, Господин полицейский, я чист перед налоговой. — Я бы ни в коем случае не заподозрил вас, Мори-сан, в чём-то дурном! — подыграл Накахара, наконец отпивая свой подостывший чай. — Но ладно, наверное, Вам будет немного некомфортно обсуждать со мной свою работу. Я знаю, что такие акулы бизнеса, как Вы, имеют скелеты в шкафу, поэтому не стану больше задавать вопросы. — Очень мило с твоей стороны, Чуя-кун. — ответил Огай, подперев щёку рукой. — А почему у Вас тогда не сложилось с карьерой врача? Поняли, что это не Ваше, или война убила в Вас любовь к людям? — спустя пару минут аккуратно спросил Накахара, заставляя Мори в который раз отмечать его любознательность. — Второе несколько ближе к правде. Впрочем, не все люди становятся врачами из чистого альтруизма, почти у каждого есть свой потаённый интерес. — начал Мори. — Не хочу сейчас вдаваться в детали, но на войне мой отряд попал в довольно тяжёлое положение. Это было стратегическим просчётом командования, но, конечно, козлом отпущения сделали меня. Это вкупе с ещё несколькими факторами бросило тень на мою репутацию, вследствие чего я принял решение выбрать новый жизненный путь. Благо, моя любовь к управлению и организации вытерпела все невзгоды, задавая моей жизни новый вектор развития. — Ого… — впечатлённо отозвался Чуя. — Мне очень жаль, что всё так сложилось. Ваше бывшее командование — вот кто настоящие козлы! — Это очень мило, Чуя-кун. — искренне рассмеялся Огай. Он впервые за многие годы поделился историей одного из самых тяжёлых периодов своей жизни, пускай и описав всё в общих деталях, и поэтому разговор для него был даже немного более интимным, чем мог подумать Накахара. — Спасибо, что отстаиваешь мою честь, пускай и постфактум. — Да ладно, Мори-сан. — Накахара слегка покраснел от хоть и шутливой, но похвалы. — Кстати, а это правда, что врачи воспринимают людей по-другому? — Да. Моё хирургическое прошлое иногда мешает мне наслаждаться чужой красотой или привлекательностью. В большинстве случаев я воспринимаю окружающих либо как своих подчинённых, выполняющих определённую функцию, либо как сборник физиологических отклонений, несущий в себе исключительно врачебный интерес. — Понятно… — задумчиво кивнул Чуя. — То есть, меня вы тоже видите как подопытного, призванного лишь утолить ваше профессиональное любопытство? — Как я уже сказал до этого, не всегда врачебный интерес преобладает над чисто человеческой симпатией. Ты показался мне очень красивым ещё во время нашей первой встречи, Чуя-кун. — улыбнулся Мори, чуть наклоняя голову. То, как Чуя аккуратно напрашивался на комплименты, не могло не умилять. — Очень жаль, Мори-сан. У меня как раз есть шрам на пояснице, и я думал, что вам как врачу было бы очень интересно на него взглянуть. Но, видно, не судьба. — Накахара снова метнул на мужчину этот свой по-озорному уверенный взгляд, который просто не мог никого оставить равнодушным. — Чуя-кун, не списывай меня со счетов так рано. — притворно оскорбился Огай, вставая из-за стола. Чуя оказался очень чутким и отзывчивым любовником. После короткой и скорее даже показательной борьбы за активную роль, он растаял под опытными руками Мори, всецело доверяясь и позволяя вести себя. Пускай в некоторых моментах он и казался зажатым, будто посреди процесса на него накатывали тревожные мысли, Накахара всякий раз быстро расслаблялся, стоило его только поцеловать или прижать к себе, и с удовольствием льнул в ответ, прогибаясь под каждое движение. В конечном итоге Огай ни на мгновение не пожалел, что решился на эти странные отношения без особых обязательств. Отойдя в ванную, чтобы принести влажное полотенце, мужчина на обратной дороге из чистого любопытства заглянул в забытый на кухонном столе телефон Чуи, чей экран светился из-за беззвучного входящего звонка. Контакт был подписан довольно безлико: «Скумбрия (не брать)», из чего Мори смог разве что сделать вывод, что с этим неизвестным Накахару связывали довольно близкие отношения. Другие свои догадки Огай пока решил оставить при себе. Вернувшись в спальню, он ожидал найти Чую расслабленным, раскинувшимся на простынях в позе звезды, но вместо этого Чуя лежал на боку, прижав колени к груди, медленно и размеренно дышал, будто пытаясь успокоиться, и слепо пялился прямо перед собой. — Назови предметы, которые видишь. — спокойным голосом посоветовал Мори, аккуратно присаживаясь на край кровати и заглядывая в чужое бледное лицо. Накахара молчал ещё долгие десять секунд, будто обрабатывая услышанное, после чего хриплым голосом начал: — Прикроватная тумба. На ней лампа. Часы. Искусственное растение. За тумбой шкаф. Книги. Обои в бледную полосу. Календарь. Июль. Мори, всё это время аккуратно вытирающий Чую, кинул недовольный взгляд на календарь, который он уже несколько месяцев как забывал перевернуть. Справедливости ради, только с недавнего времени он начал так часто задерживаться в этой квартире. Когда Чуя немного расслабился и принял более удобное положение, Огай склонился над ним, снова вглядываясь в лицо. — И часто у тебя панические атаки? — Нет у меня никаких панических атак. За исключением вспышек агрессии у меня с психикой всё в порядке в отличии от… некоторых. — огрызнулся он, заворачиваясь в одеяло. — Конечно-конечно. — поддакнул Мори, надевая белье и домашние брюки. — Твой врач говорит что-нибудь насчёт этого? — Говорит, что моя повышенная тревожность может быть вызвана стрессом на работе и в личной жизни и недосыпом. — буркнул Накахара, снова сворачиваясь в клубочек под одеялом. — Ты что-нибудь с этим делаешь? — уточнил Огай, застёгивая мягкую рубашку. Кинув быстрый взгляд на прикроватные часы и мысленно сверившись со своим расписанием, он решил, что, проводив Чую, вернётся обратно в офис, чтобы доделать пару дел и переночевать прямо при Мори Корпорейшн. Надо будет отправить сообщение няне, чтобы она осталась сегодня на ночь, а также послать ей двойное жалование в качестве компенсации за резкие изменения в графике. — Да. Ложусь раньше двенадцати и пью лёгкие снотворные. — откликнулся Накахара, всё-таки решивший вылезти из кровати. Теперь он блуждал по комнате, подбирая разбросанные вещи и с недовольством разглядывая несуществующие помятости. — Чуя-кун, я понимаю, что это не моё дело… — деликатным тоном начал Мори, закидывая ногу на ногу и кладя руки поверх колен. Это была одна из его любимых поз для неформальных переговоров, но Чуе не стоило об этом знать. — Если ты сейчас состоишь в отношениях, которые приносят тебе лишь дискомфорт, то тебе стоит их разорвать. — Я не могу! — как-то горестно вздохнул Накахара, натягивая на себя мягкий свитер. — Это не тот человек, с которым так просто расстаться. Мы слишком привыкли друг к другу. — Хорошо, тогда я оставлю свои советы при себе. — миролюбиво кивнул Огай, внутренне задаваясь вопросом, кем надо было быть, чтобы такой в общем-то гордый и прямолинейный человек, как Накахара, ничего не мог сделать со своей привязанностью. — Мори-сан… — вдруг как-то виновато позвал его Чуя. Подняв голову, Мори заметил, что Чуя выглядел неловко и подавленно, теребя пальцами свободный край ремня, еще не заправленный в шлёвки. — Мори-сан, я очень виноват, что не сказал, что у меня кто-то есть. Тот факт, что Чуя уже состоял в отношениях, был чем-то очевидным. То, как он тянулся к Мори, напоминало тягу к запретному плоду: с одной стороны, отношения с Огаем представлялись Накахаре чем-то сладким и привлекательным, но, с другой стороны, они являли собой грех и предательство. В совокупности со всеми этими звонками и сообщениями, режимом «не беспокоить» на телефоне и в целом довольно нервном поведением, отдающим паранойей, Огай ещё до их романтической связи начал обо всём догадываться. — Брось, Чуя-кун, я уже давно ни у кого не ходил в любовниках. Считай, ты обеспечил меня любопытным жизненным опытом. — фыркнул Мори, впуская в свой голос легкомысленность. Он в любом случае не намеревался строить что-то серьёзное с этим детективом. — То есть вы не злитесь? — как-то совсем по-детски уточнил Накахара, наконец справляясь с ремнём и оглядывая себя в напольном зеркале, проверяя, ничего ли не упустил. — Ни в коем случае. — покачал головой Мори. — Что ж, я очень рад, что мы с тобой сегодня встретились, Чуя-кун. Полагаю, тебя ждут дома? — Ой, да когда я дома, он куда-то пропадает, а когда пропадаю я, так он всегда оказывается дома и звонит мне недовольный. — пожаловался Накахара, вылетая в гостиную. Там он умолк, видимо, проверяя телефон. Огай же покачал головой, всё лучше понимая, откуда в чужой жизни взялось столько стресса. Уже в прихожей он снова вспомнил, как Чуя лежал на его кровати, парализованный паникой, и в необъяснимом порыве притянул уже одетого Чую к себе, коротко целуя в лоб. Так потекла их новая повседневная жизнь. По пятницам они проводили время вместе с Элис, слушая её восторженные рассказы и участвуя в её затеях, а вторники проводили наедине друг с другом. Порой дело не заходило дальше обычных посиделок, но Накахара никогда не жаловался, с готовностью принимаю любой исход событий. Контактами они так и не обменялись: Чуя явно шёл на это ради конспирации, а Мори же держал таким образом дистанцию, не подпуская молодого человека ближе к себе. А подпустить иногда хотелось: задерживаясь на работе, Огай чувствовал давно позабытые уколы вины из-за невозможности сообщить Чуе о том, что их встреча либо сдвигается, либо отменяется вовсе. Впрочем, и на это детектив не жаловался. С каждым разом Мори всё больше задумывался о том, что их взаимоотношения всё больше напоминают… семейные. Это не было удивительно: Элис привносила в них уют и стабильность, но и без этого Чуины искренность и пылкость медленно разрушали часть внутренних барьеров Мори. Огай не то чтобы когда-нибудь рассчитывал обзавестись семьёй. Скорее, наоборот, он планировал никогда не ввязываться в настолько сложные и обременительные социальные отношения, чтобы не накладывать на себя лишние обязательства. Он блестяще исполнял функцию Босса Мафии, с переменным успехом — опекуна. Что-то большее грозило проблемами, которые он не мог себе позволить, и потому их с Чуей спасало разве что то, что они не спешили дать определённое название тому, что между ними происходило. Кстати о Чуе. Теперь, когда Огай стал больше внимания уделять его телу, заметны стали пятнышки засосов, оставленные явно не Мори, царапины на спине, сбитые костяшки и нервные круги под глазами. Казалось, будто с каждым днём Накахара всё сильнее запутывался в выстроенном собой же хитросплетении отношений, но к Мори он всё равно приходил с душой нараспашку и видимой радостью, из-за чего Огай решил до поры до времени закрывать на всё глаза. Точкой в этой обыденности стал телефонный разговор, чьим невольным свидетелем стал Мори. Он как обычно припарковался на полупустой парковке, заглушил автомобиль и, покинув тёплый салон, отправился навстречу Чуе, стоявшему у входа в подъезд и докуривающему еле тлеющую сигарету. День был неспокойным, и порывы осеннего ветра сносили дым и обрывки фраз, заставляя Мори одновременно слегка поморщиться и прислушаться. Плохим слухом он не страдал, иначе не смог бы надолго удержаться на своей должности, тем более уровень звука на чужом телефоне был выкручен на максимум, так что уловить суть происходящего было вдвойне проще. — Да, я снова задерживаюсь! Я не виноват, что мне приходится брать сверхурочные, чтобы удержать дело Мафии. — прошипел Накахара, сжимая в пальцах никотиновую палочку. — …Чиби совсем забыл о том… Некрасиво… Съем всё сам… — прерывчато донеслось из трубки, и Огай, намеревавшийся до этого как-то обозначить своё присутствие, замер на месте. Этот голос, да даже эту манеру говорить он не мог не узнать, в конце концов, столько лет они с Дазаем они провели бок о бок, притираясь и медленно выучивая повадки друг друга. Что ж, если тем самым таинственным партнёром Чуи был Осаму, многое вставало на свои места. — Не смей, я приеду голодным! — рявкнул Чуя. — …Пораньше!.. — плаксиво протянул Дазай, на что Накахара фыркнул, но на губах его будто бы проскользнула короткая улыбка. — Не обещаю, но постараюсь. Всё, мне пора. — бросил он, после чего завершил звонок. — Полагаю, для правдивости твоей легенды мне не стоит тебя сегодня кормить. — лукаво улыбнулся Огай, подходя к вздрогнувшему Чуе. Тот резко обернулся и, выбросив потухшую сигарету в мусорный бак, быстро клюнул Мори в подбородок. — Я не откажусь от чая. — Накахара пожал плечами, пряча взгляд, но Мори успел уловить в нем прежнюю неуверенность. Наверняка сейчас Чуя сильно сомневался в том, что делает. Когда они оказались в квартире, Чуя прервал установившееся между ними молчание: — Наверное, он уже начинает обо всем догадываться. Огай лишь с нежностью взглянул на Накахару. Дазай наверняка знал о том, что Чуя ему изменит, ещё до того, как Чуя действительно изменил. Осаму несмотря на кажущееся простодушие был хитёр и подозрителен, едва ли не давая в этом фору самому Мори, и раз он ещё не обрушился на Чую с обвинениями, значит, он что-то задумал. — Как думаешь, как он отреагирует, когда узнает? — вместо этого спросил Огай, присаживаясь на диван. Чуя тут же сел рядом, забираясь с ногами и кладя ему голову на плечо, разом становясь маленьким и очень уютным. — Я вообще не знаю, Мори-сан. — честно признался мужчина, на что Мори лишь согласно кивнул. Даже будучи бывшим наставником Осаму, он не мог с уверенностью предугадать чужую реакцию. Порой ему казалось, что Дазай был магическим чёрным шаром, выдающим хаотичные ответы, ведь если в играх разума тот был гениален, то в простых человеческих эмоциях порой действовал наугад. — Он может разозлиться и попытаться навредить Вам, а может просто пожать плечами и сказать что-то типа… ну, «бывает»? — Думаешь, он представляет для меня опасность? Мне стоит нанять личного охранника? — краешком губ улыбнулся Огай, поглаживая Чую по голове. Тот, несмотря на их позу, всё ещё был напряжен. — Я очень надеюсь, что до этого не дойдёт, но в вопросах мести Дазай изобретателен. Я знаю, что в прошлом он был как-то связан с криминалом, так что боюсь, что когда-нибудь он снова вернётся на дурную дорожку. — пробормотал Накахара, утыкаясь носом Мори в плечо. — А, если не секрет, как вы с ним познакомились?.. — уточнил Огай. Пускай у него в голове уже выстроилось несколько вариантов произошедшего, правда всегда была ценнее пустых догадок. — Ну… У него был друг, Ода Сакуноске. Он, вроде, тоже был преступником, но в какой-то момент решил встать на путь исправления и начал участвовать во всяких волонтерских и благотворительных мероприятиях. В частности он работал с детьми из нашего детдома, помогая им интегрироваться в большой мир, так мы с ним и познакомились. А Дазай… Дазай таскался везде за ним, сияя восхищёнными глазками, а на нас, сирот, смотрел так, будто мы пустое место. — объяснил Накахара. — И что же вас сблизило? — Ну, я помогал Одасаку находить общий язык с особо трудными ребятами, потому что был кем-то вроде главаря. Мы быстро подружились, потому что он был хорошим человеком, а я, вероятно, ребёнком, которому он так хотел помочь. А через Оду мы постепенно сдружились и с Дазаем, хотя мне порой казалось, что он просто хотел контролировать тех, с кем общался Ода. — Чуя слабо пожал плечами. — А, ну ещё в первое наше знакомство я уронил Дазая в кучу гнилых листьев, потому что он пошутил про мой рост. Может, ещё тогда он влюбился в меня с первого взгляда. Последняя фраза звучала как горькая шутка, так что Мори поджал губы и спросил: — Ты сомневаешься в его способности влюбляться? — Ну типа того, да. — неуверенно согласился Чуя. — Единственное, что я знаю, это то, что я в него почти сразу втрескался, но долго этого не признавал. Потом многое изменилось, Дазай какого-то чёрта начал бомжевать и скрываться, и я приютил его у себя, ну и с тех пор мы типа как вместе. Наверное, он меня любил, но на свой манер, однако его одержимость своим прошлым со временем отдалила нас друг от друга. Теперь я даже не знаю, почему мы вместе, знаю только, что мы не сможем так просто расстаться… Или не сможем вовсе. Такое ощущение, что мы срослись, но что-то пошло не так, и потому, когда мы вместе, мне одновременно радостно и очень больно. — Что ты имеешь в виду под его «одержимостью прошлым»? — аккуратно поинтересовался Мори. Ему важно было узнать, какую часть собственной биографии выдал Дазай, ведь если в будущем их связь как-то откроется, то путём несложных умозаключений Чуя придет к тому, что в любовники он себе выбрал далеко не простого бизнесмена. А ещё Мори очень пытался абстрагироваться от жалости к такому потерянному и разбитому Чуе, потерявшему связь со своим любимым человеком. С Чуей их объединяли сугубо физические отношения, подкреплённые симпатией и приятным досугом, и глубоким и личным чувствам здесь было не место. — Он мне не доверяет, чтобы нормально рассказать о своём прошлом, но по нему видно, что он сильно жалеет о том, что совершал. Теперь он грезит идеей всё исправить и стать кем-то другим, и в погоне за этим он порой действительно перестаёт напоминать самого себя, но, скорее, в негативном смысле. Он будто бы теряется, сдаётся внутренней тьме, начинает себя ненавидеть, и, как итог, пропадает на неопределённое время, чтобы потом вернуться и сделать вид, что ничего не было. А я, значит, должен сидеть и ждать, когда же он соизволит снова появиться в моей жизни? Я же волнуюсь и хочу помочь. — Накахара обнял Мори поперёк туловища, прижимаясь ближе. — Ещё и Ода… — А что с Одой? — вкрадчиво уточнил Огай, кладя руку Чуе на спину и слабо поглаживая, будто стараясь успокоить. — Дазай влюблён в него, это и дураку ясно. И ладно он был влюблён, когда Ода был жив. Но потом он погиб на каком-то деле, опять же, Дазай почти ничего не рассказал. И вроде сейчас мы с Дазаем в отношениях, но у меня создается такое впечатление, что Одасаку у него всегда будет на первом месте. Да он даже его фотку таскает в бумажнике! У нас с этой скумбрией ни одной совместной фотографии за все годы знакомства, а его портрет он везде носит с собой! — в конце голос Чуи стал совсем обиженным, и он надолго замолчал. — Мне очень жаль. — как-то бесцветно ответил Огай, подняв руку Чуе на лопатку и прижав того ближе к себе. Чуя охотно подался вперёд, переползая Мори на колени. — Вы не обязаны на это отвечать, Мори-сан. — грустно сказал Накахара куда-то ему в шею. — Спасибо, что просто слушаете меня. — Это меньшее, что я могу сделать для тебя, Чуя-кун. — Это же и большее. Вы не сможете взмахнуть рукой и волшебным образом починить мою жизнь, так что всё в порядке. Я просто рад, что мы с вами можем видеться. — голос Чуи слабо дрожал, и, когда Огай аккуратно отстранил его от себя, чтобы заглянуть в лицо, в его глазах стояли слёзы. Накахара держался из последних сил, но, когда Мори ласково погладил его по щеке, больше не смог терпеть. Крупные слёзы покатились по его покрасневшим щекам, заставляя Огая чувствовать себя неловко. Он не умел успокаивать, он умел лишь внушать лживую веру в лучшее, чтобы пользоваться юным одурманенным разумом, но здесь и сейчас он почему-то хотел лучшего для сбившегося с пути Накахары. — Извините, Мори-сан. — еле слышно прошептал Чуя, пряча лицо за рыжей чёлкой. — Просто мне больно, что я не нужен человеку, которому когда-то отдал своё сердце. Мори на это ничего не ответил, лишь притягивая чужое горячее и мокрое лицо к себе и целуя трясущегося Чую в лоб. Скорее всего, Дазай нуждался в Чуе так же, как Чуя нуждался в Дазае, однако неумение разобраться в собственных чувствах играла против Осаму. Вместо того, чтобы сохранить то, что он уже имел, мужчина гнался за воздушными замками. Такому человеку, как Дазай, никогда не стать счастливым добряком, он навсегда будет обречён оставаться в полутонах, полутенях и полумерах, и до тех пор, пока он это не поймёт и не примет, его жизнь будет рассыпаться на кусочки. — Всё будет в порядке, Чуя-кун. — пожалуй, это была самая бесталанная ложь в жизни Мори Огая, однако в этот раз он хотя бы надеялся, что его предсказание сбудется. — Тебе просто нужно начать ставить себя на первое место. В тот вечер Чуя пробыл у него даже дольше запланированного, а, уезжая, выглядел так, будто не хотел возвращаться к Дазаю. Мори же задался вопросом, когда Осаму решит проявить себя в его, Огая, жизни, ведь именно что-то подобное от него и стоило ожидать. Очень вовремя подоспело досье от Коё, открыв которое, Мори нашёл именно то, чего ожидал. Все подробности о друзьях, месте работы, детстве в детдоме, а отдельный файл — догадки и домыслы о его связи со сбежавшим из Мафии Осаму Дазаем. Вместе с короткой похвалой Озаки получила лёгкую выволочку за медлительность, после чего удалилась из кабинета, оставляя Босса наедине с его мыслями. Долгожданный звонок поступил на его телефон спустя ещё день. Номер был незнакомым, однако сомнений относительно того, кто осмелился набрать Босса Мафии в рабочее время, не возникало. — Дазай-кун, добрый день. — улыбнулся Мори, скользя взглядом по поверхности рабочего стола. Кипа документов, пустые файлы, разложенные в ряд ручки, среди которых затесался один скальпель. — Мори-сан, похоже, вы ждали моего звонка! — голос Осаму звучал довольно жизнерадостно, но Огай знал, что опасно было этим обманываться. — Давно с Вами не пересекались, как поживаете? — Ни на что не жалуюсь, занимаюсь делами своей небольшой организации. Как складывается твоя жизнь, Дазай-кун? От тебя давно не было новостей. — скальпель покинул сборище ручек и был тщательно рассмотрен. Надо будет его немного подточить. — У меня тоже всё вроде нормально. Вот нашёл себе подработку, теперь консультирую полицию. — Мори кивнул, вспоминая, что эта информация значилась в данных, собранных Коё. — Подружился с одним детективом. Вы с ним, кажется, тоже знакомы? — Дазай-кун, давай ближе к делу. — Огай слегка нахмурился. Поговорить с бывшим подопечным было приятно, однако он не собирался играть в его игры. Если Дазаю было что-то нужно, он должен прямо обозначить свои намерения. — Я боюсь, это не телефонный разговор. Что насчёт личной встречи? Недавно около Порта открылось новое кафе, где подают сладкие молочные коктейли, я как раз давно хотел туда сходить. — заискивающе поинтересовался Дазай, всё ещё не желая выдавать лишнюю информацию. — Заманчивое предложение, Дазай-кун, но, помнится мне, в прошлый мы расстались на дурной ноте. — Мори отложил от себя скальпель, пробегаясь взглядом по шкафам с книгами, расставленным вдоль стен. — Бросьте, Мори-сан, сейчас я для Вас не опаснее простой мухи, которую легко прихлопнуть. Скорее это я рискую, отправляясь на встречу с вами, вдруг вы решите избавиться от кого-то, кто слишком многое знает о делах Мафии? — Дазай блефовал, приуменьшая свою значимость. Ему не нужна была армия людей, чтобы наводить ужас на своих врагов, однако Мори понимал, что, пусть их будущий разговор и будет неприятным, существенную опасность он пока не представляет. — Дазай-кун, спешу тебя заверить, что никто не планирует от тебя избавляться. — усмехнулся Огай. — Что ж, я буду свободен в среду во время обеденного перерыва. Надеюсь, мы уложимся в это время? — Уверен, что уложимся. Правда, во время обеденного перерыва везде огромные очереди, мы можем попросту туда не попасть! — расстроенно ответил Осаму. — Так забронируй столик заранее. — коротко заметил Мори, заканчивая разговор. Среда выдалась ветреной и дождливой, а на дополнительные сборы не было времени, из-за чего Мори оставалось лишь плотнее запахнуть свое пальто, пряча лицо за поднятым воротником. Он не боялся капризов Йокогамы, любя её целиком даже с неприятной погодой, однако сегодня морось и порывы ветра только сбивали с боевого настроя. Дазай выбрал довольно хорошее место: кафе оказалось подле Порта, но мафиози в этом районе было немного, особенно в дневное время, так что Огай не рисковал быть узнанным. Вот с чем Дазай точно просчитался, так это с выбором столика. Мори заприметил его ещё издалека: одинокая фигура сидела на внешней веранде под брезентовым цветным навесом, болтая ногой и выбивая пальцами по столику какой-то неизвестный мотив. Ветер швырял дождевые капли во все стороны, задувая их и под навес, из-за чего выбранное Осаму место казалось худшим из всех возможных. — Добрый день, Дазай-кун. — вежливо поприветствовал своего бывшего ученика Огай, появляясь из водяной взвеси и аккуратно присаживаясь напротив. Пускай ему не привыкать было к неприятным погодным условиям, встреча с мокрой поверхностью пластмассового стула всё равно оказалась разочаровывающей. — Ох, Мори-сан, Вы как раз вовремя, я только что сделал заказ на нас двоих. — сразу заулыбался Дазай, отвлекаясь от своей мелодии. — Это замечательно, но не будешь ли ты возражать против того, что мы перейдём сразу к сути? — уточнил Мори, мысленно прикидывая своё расписание. Опоздать в офис на пару минут казалось нестрашным, однако большая задержка грозила обернуться проблемами. — Конечно-конечно! — Осаму вскинул руки, принимая открытую позу, и Мори наконец смог его рассмотреть. С последней их встречи, состоявшейся едва ли не три года назад, Дазай возмужал и, казалось, ещё немного подрос. Его плечи стали шире, а непослушные волосы — ещё длиннее. На руках его поприбавилось бинтов и пластырей, а на лице — незаметных обычному глазу, однако очевидных врачебному — следов стресса и переживаний. Кожа была немного сухой и заветренной, местами на ней остались совсем бледные шрамики от разодранных болячек, а под глазами залегла синева. Для постороннего человека Дазай всё ещё оставался симпатичным, даже красивым молодым человеком, однако Огай, привыкший отслеживать его состояние, видел сейчас чужое медленное саморазрушение, так и продолжающееся после ухода из Мафии. — Итак, поговорим о Ваших с Чуей отношениях. — начал тем временем Осаму, складывая руки перед собой в замок. — Если что, я уже давно обо всём знаю, и позвал Вас на встречу не за тем, чтобы устраивать дешёвую драму. Уверен, она нам обоим не нужна. — Я догадывался, что ты всё знаешь. — медленно кивнул Мори, убирая руки в карманы пальто. — Однако ты не спешил положить этому конец. — Возможно, я просто ждал, когда же Чуя поймёт, что выбрал не того человека себе в любовники. А, возможно, я ждал подходящего момента, чтобы вмешаться. — Дазай пожал плечами и ухмыльнулся, откидываясь на спинку своего стула. — Подходящего момента? У тебя опять что-то на уме, Дазай-кун. Хочешь меня шантажировать? — Почти. Я, безусловно, всеми ногами и руками за прекращение каких-либо отношений между вами, однако, с другой стороны, я понимаю, что во многом и сам виноват в случившемся. Я не был в состоянии давать Чуе столько внимания, сколько ему было нужно, и потому он нашёл Вас. — ответил Дазай, во время своего монолога активно жестикулируя, будто пытаясь таким образом либо подкрепить сказанное, либо немного согреться. — В конце концов, Чуя вырос без родителей, а концепция семьи всегда играла для него очень большую роль. И тут ему подвернулись Вы… — К чему ты ведёшь, Дазай-кун? — уточнил Мори, не особо желая в такую погоду тратить время на праздные рассуждения. — Вы очень ловко его подцепили, знаете? Вы взрослый мужчина с ребёнком, мудрый и состоявшийся в жизни, решили уделить ему немного времени и внимания, чтобы Чиби почувствовал себя… частью семьи. — с лица Дазая постепенно сползла улыбка. — Даже не знаю, что он сделает раньше, позовёт Вас замуж или попросит усыновить его. — Довольно цинично говорить такое о том, кого любишь, Дазай. — довольно грубо прервал его Мори, хмурясь. Он и до этого догадывался, что Чуей руководил не столько романтический интерес, сколько жажда безопасности и стабильности, которые Огай так ловко смог сымитировать. — Довольно цинично было врать мне про сверхурочные, трахаясь с Боссом Мафии. — в глазах Осаму полыхнуло что-то злое и тёмное, и он ненадолго замолчал. Когда к нему вернулось самообладание, Мори решил продолжить их разговор. — Чуя не догадывается о том, кто я на самом деле. Не обвиняй его в том, чего он не знал. — Вы его защищаете, это очень мило. — теперь Осаму снова улыбался, покачивая ногой. — Однако Чуя не знает этого до поры до времени. Как думаете, что он почувствует, если узнает, что состоял в отношениях со своим фактическим врагом? — Ты планируешь ему рассказать? — Мори немного напрягся, однако быстро успокоил себя мыслью, что Дазай пришёл сюда явно торговаться, а не просто угрожать. К тому же, узнай Накахара о его истинном положении в обществе, Мафия быстро сможет заставить его замолчать. — Планирую… Но могу и не делать этого. Если Вы перестанете с ним видеться. — Но это не все условия, иначе ты ограничился бы телефонным разговором. — предположил Мори, на что Дазай кивнул. — Всё верно! Я бы хотел попросить Вас об одной услуге. Дело в том, что Анго планирует открыть своё юридическое бюро, однако у него есть небольшие проблемы с получением лицензии. Некоторые люди могут заинтересоваться его прошлым, а он подчистил свои связи с Мафией не так хорошо, как это сделал я. Было бы очень кстати, если бы все ниточки, ведущие от него к Вам, внезапно оборвались бы. — Ты предлагаешь мне помочь предателю? — Мори слегка приподнял брови. В своё время Анго предал не только организацию, но и доверие Дазая, из-за чего теперь просьба звучала вдвойне странно и неуместно. — Да, всё именно так. Думаю, ради спокойствия Чуи можно поступиться некоторыми принципами, верно? — Осаму заискивающе улыбнулся, чуть склоняя голову вбок. — Прости, Дазай-кун, но у меня, как у Босса Мафии, в таких случаях нет права поступаться принципами. Анго предатель, и моя помощь ему попросту невозможна. — холодно покачал головой Огай, на что Дазай лишь поджал губы. — Что ж, ладненько, придётся огорчить Чиби неприятными новостями. — Интересно, как ты планируешь признаться ему во всём, не упоминая свою собственную связь с Мафией. — Мори скупо улыбнулся, окидывая Дазая коротким взглядом. Тут из здания выпорхнула официантка, несущая перед собой поднос и хмурящаяся из-за порывов мокрого ветра. Спустя мгновение на столе оказались два стакана на вынос: один с чем-то сладко-карамельно-клубничным, второй — с простым американо. Дазай легкомысленно сцапал свой коктейль, крутя его в озябших пальцах, а Мори, догадываясь о том, что Осаму в очередной раз не позаботился взять с собой деньги, попросил счёт. Оплатив заказ, мужчина продолжил. — Не знаю, сколько правды будет в твоих словах, но ты так же рискуешь пасть в его глазах. — Я расскажу всё как есть, Мори-сан. — с готовностью отозвался Дазай, отрываясь наконец от своего напитка. — В конце концов, проигрывать вдвоём не так обидно, как в одиночестве. — Ты ведь на самом деле не рассчитываешь на поражение, верно? — Огай слегка сощурился, снимая крышечку с картонного стакана и делая маленький глоток, волной тепла прокатившийся по всему телу. — Ты веришь, что Чуя тебя поймёт и простит. — Возможно. — пожал плечами Дазай, поднимаясь и задвигая за собой стул. — Ну, приятно было повидаться, Мори-сан! Надеюсь, в ближайшее время нам не придется встречаться снова. Огай лишь мельком кивнул, после чего Дазай исчез с террасы. Посидев так ещё пару минут, Мори поднялся и направился в сторону здания Мори Корпорейшн, на ходу медленно потягивая свой кофе. Разговор, как и ожидалось, вышел довольно скверным, а в душе противными уличными кошками скреблось разочарование. Возможно, жизнь без Чуи станет немного пустее. Второй скверный диалог случился, как и ожидалось, в ближайшую пятницу. Чуя привычно стоял на его пороге, привычно прятал руки в карманах привычного пальто, но взгляд его был пронизан какой-то новой эмоцией, являвшей собой дикую смесь огорчения и злости. — Мори-сан. — сказал Накахара вместо приветствия, на что Мори лишь коротко дёрнул губами. — Чуя-кун. Проходи внутрь, нас ждёт разговор не для лестничной площадки. — ответил он ровным голосом. Чуя видимо колебался, но спустя пару секунд шагнул-таки вглубь прихожей, впрочем, не спеша проходить дальше. Затворив дверь в коридор, чтобы Элис ненароком не услышала их диалог, Огай застыл у стены, задумчиво рассматривая переминающегося с ноги на ногу Чую. — Полагаю, Дазай-кун тебе всё рассказал. — начал Мори, чтобы прервать эту затянувшуюся тишину, которая начинала действовать на нервы. — Рассказал. — Накахара дёрнул головой, скривив губы. — И, често, я даже не знаю, что чувствовать по этому поводу. Вы водили меня за нос столько месяцев подряд! — Склонен не согласиться. — Мори слабо улыбнулся, покачивая головой. — Я никогда не врал тебе, Чуя-кун. Я ведь и правда стою во главе Мори Корпорейшн. — Да, точно. Вы просто недоговаривали. Теперь я хотя бы знаю, от кого Дазай понахватался своих мерзких трюков. — Чуя фыркнул, блестя злыми глазами из-под ресниц. — Поверь, Дазай и без меня был тёмной лошадкой. Я лишь помог ему раскрыть свой потенциал. — подняв ладони в примирительном жесте, Мори качнул головой, украдкой следя за чужим поведением. — Вы, взрослый мужчина, потворствовали саморазрушению подростка. Называйте вещи своими именами! — Накахара сдвинул брови к переносице, заставляя Огая лишь слабо усмехнуться. Несмотря на явные проблемы в их взаимоотношениях, Чуя всё равно бросался защищать Дазая. — Чуя-кун, ты и сам понимаешь, что, даже будучи «саморазрушающимся подростком», Дазай-кун не был слабым или ведомым. Даже приложи я все свои силы к тому, чтобы сломать его, у меня всё равно ничего бы не получилось. Дазай-кун всегда был и будет себе на уме. — Мори убрал улыбку со своего лица, теперь уже прямо взглядываясь в чужое лицо. Чуя позволил ему установить зрительный контакт, медленно сглатывая и слегка опуская голову. — Даже если так. Даже если вы друг друга стоите. По Вашему приказу умер Ода, а ведь он был и моим другом. — впрочем, Чуя не собирался сдаваться. — Ох, история Оды Сакуноске. — вздохнул Мори, слегка хмурясь. — Она достойна долгих дебатов, Чуя-кун, ведь в ней не всё так просто. Ода знал, на что шёл, и всё равно принял мой приказ. — Не думайте запудрить мне мозги! Дазай говорил, что вы попытаетесь это сделать. — судя по тому, как напряглись руки Накахары, тот сжал пальцы в кулаки у себя в карманах. — Хорошо-хорошо, я лишь пытаюсь донести до тебя, что мир не делится на чёрное и белое. — примирительно кивнул Мори. — Полагаю, ты пришёл ко мне, чтобы положить конец нашим отношениям? — Верно. — чужой тон переменился. Чуя звучал решительно, но где-то глубоко внутри него горело сожаление, которое Мори мог понять, беря на заметку. Он уважал чужую стойкость, чужую последовательность, однако эта потаённая слабость невольно виделась для него будущей возможностью. — Что ж, это очень печально. Элис будет расстроена. — Огай медленно покачал головой, отходя наконец от стены. Оказавшись у входной двери, он отворил её перед остающимся на месте Чуей. — Общение с тобой доставило мне удовольствие. Прощай. — Про… щай? — тихо переспросил Накахара. Теперь он выглядел обескураженным, видимо, полагая, что разговор будет похож на словесную баталию. В конце концов, наверняка он ожидал как минимум злодейский монолог в исполнении Мори, в котором он бы проехался по всем чужим слабостям, но вместо этого… — Да. Ты можешь идти, Чуя-кун. — Огай нежно улыбнулся Чуе, будто между ними ничего не произошло. Чуя наконец шелохнулся, низко опуская голову, и быстрым шагом пересёк прихожую, вылетая на лестницу. — Доброй ночи, Мори-сан. — сказал он коротко и порывисто, даже не находя в себе силы бросить Мори какое-нибудь проклятие на прощание. — И тебе, Чуя-кун. — кивнул Огай, запирая дверь. Что дальше происходило по ту сторону, мужчину не интересовало, настолько же его не интересовало это гнетущее чувство внутри, чувство, что он лишился чего-то важного. Впрочем, это не имело никакого значения. Чувства Мори как человека не имели особого веса, ведь главная роль всегда была отведена Боссу Мафии. Босс Мафии этим вечером ничего не лишился, наоборот, он лишь избавился от надоедливого полицейского. Выигрышная ситуация. Элис вспоминала о Чуе ровно две недели. После этого она то ли поняла, что слова тут бессильны, а приятный рыжеволосый юноша, пахнущий порохом и дорогим парфюмом, навсегда исчез из их жизни, то ли попросту забыла, отвлекаясь на что-то другое. Отвлекался и Мори, загружая себя работой. Это было легко осуществимо, и, пожалуй, все его подчинённые проклинали тот день, когда Босс поднялся в свой кабинет, распространяя вокруг себя тёмную и удушающую ауру, и принялся за тщательнейшую проверку каждого подвластного ему органа. Таким образом выявлены были несколько тунеядцев, попусту занимающих свои места, несколько расточителей бюджета и несколько мелких крысёнышей, продающих маловажную информацию соперникам. Головы полетели с плеч, на старые места пришли новые люди, а члены Мафии стали едва ли не шёлковыми, опасаясь лишний раз вздохнуть в головном офисе. Коё, раньше всех почуявшая грядущую бурю, заблаговременно исчезла в своём офисе, стараясь работать удалённо, а на каждой личной встрече она тщательно подбирала слова, стараясь вести себя как можно более уважительно и профессионально. Огай был благодарен ей за то, что Озаки пыталась не создавать лишних проблем и не лезла не в своё дело, и потому он благодушно не замечал её долгие взгляды исподтишка, когда Коё думала, что он занят документами. В большей степени пострадал Хироцу. На Ящериц свалились сплошные проверки, из-за которых они едва ли не ночевали в офисе или в тренировочном зале, так что теперь любое задание казалось им долгожданным глотком свежего воздуха. В рекордные сроки территории, принадлежащие Мафии, были снова зачищены, расплодившиеся мелкие банды сократили своё число, а контрабанда, которой они занимались, перекочевала в Портовые склады. Ко всему прочему на несчастного и, в общем-то, не заслужившего такую участь Хироцу свалились контакты с полицией. Просто в один прекрасный день ему в руки отправилась увесистая папка со всеми оборотнями в погонах, каким-либо образом связанными с теневым миром Йокогамы. Прямым приказом стало разобраться с отбившимися от рук и поощрить сотрудничающих, что само по себе не было тяжело, но вкупе с ответственностью за Ящериц ложилось на Хироцу двойной ответственностью. Но Рьюро никогда не был склонен спорить с Боссом, потому лишь безмолвно принял задание, поспешно удаляясь из кабинета. В общем и целом, Мафия работала в лучшем своём темпе, осваивая полугодовалую норму чуть больше чем за два месяца, чему Огай был несомненно рад. Отдельно досталось Элис. Мори везде таскался за бедной девочкой, не давая ей продохнуть, старался помогать в каждом домашнем задании или заданном ей на дом проекте, и если поначалу Элис была рада такому вниманию со стороны её опекуна, то уже совсем скоро она начала капризничать и ругаться на «надоедливого Ринтаро, портящего ей настроение одним своим видом». Мори на это лишь показательно хватался за сердце, внутренне удивляясь такой детской жестокости. Апогеем стала поездка с кружком по рисованию на пленэр. Детей должны были забрать утром, отвезти на природу, позволить им порисовать с натуры, разместить в хорошем и защищённом отеле и вернуть домой на следующее утро. Вместе с группой ехало несколько преподавателей и родителей, гарантирующих безопасность происходящего. Элис давно хотела вырваться куда-нибудь со своими знакомыми, так что отказ со стороны Огая был встречен истерикой и вполне серьёзной обидой. Аргументы о потенциальной опасности на неё не действовали, и потому в их отношениях образовалась трещина, действовавшая Мори на нервы. Он честно носил всё это в себе неделю, после чего сорвался и пожаловался Коё, заглянувшей в его кабинет с отчётами. — Мори-доно. — вежливо начала она после того, как Огай наконец затих, недовольно смотря перед собой. — Я понимаю и уважаю Вашу заботу об Элис-тян, однако порой Вы на неё слишком давите. Она ребёнок, ей необходимо взаимодействие с другими детьми. — Она с ними взаимодействует. В рамках посещаемых ей занятий. — угрюмо ответил Мори. — Я понимаю, но это, всё-таки, не то. — Озаки покачала головой, и тяжёлые подвески на её заколках ритмично закачались. — В её возрасте детям хочется приключений, а не домашнего ареста. Сейчас Вы сможете подавить волю Элис-тян, однако спустя лет пять она Вам всё припомнит. — Тебе легко рассуждать, Коё-кун, у тебя нет детей. — мрачно вздохнул Огай, помассировав точку между бровями. Коё на это ничего не ответила, лишь слегка пошевелилась, убирая руки за спину, и комнату наполнил шорох её верхних одежд и звон заколок. Мори всё-таки отпустил Элис. Погладил её по голове, обнял — сквозь писк и пинки детских ножек в его собственные колени — и наказал быть осторожной. Впрочем, радость от предстоящей поездки быстро перевесила былую обиду, и спустя пару секунд брыканий девочка успокоилась и даже обняла его в ответ. Тот факт, что вслед за Элис он послал одного из лучших своих телохранителей, приказав ему в случае непредвиденной ситуации первым делом связаться с Мори, Огай умолчал. Это была мера предосторожности, необходимая ему и его психическому состоянию. В день отъезда Элис мужчина вернулся с работы довольно поздно. Легко поужинав, Мори налил себе немного вина и устроился за одной из книг, которую он откладывал уже как полгода. Рабочий телефон, через который с ним должен был связываться его человек, лежал на тумбочке у стены, достаточно далеко, чтобы не мозолить глаз, но достаточно близко, чтобы сразу ответить на вызов. Огай успел сделать ровно два глотка и преодолеть около тридцати страниц научного текста, который он с годами научился воспринимать так же легко, как и художественный, когда в квартире раздалась телефонная трель. За мгновение мужчина оказался у телефона, но с удивлением обнаружил, что его экран был тусклым, а рингтон исходил явно из другого места. Довольно быстро выяснилось, что звонил стационарный телефон, расположенный в прихожей. Сняв трубку, Мори с недоверием приложил её к уху, в голове перебирая тех немногих людей, которые могли знать этот номер. — Господин Танака? — раздался голос ночного сторожа. Ни одна из квартир Мори не была записана на его настоящее имя: Мори Огай существовал только в рамках Мори Корпорейшн, в остальном же он ловко терялся среди фальшивых имен и личностей, из реального человека превращаясь в неуловимого призрака. Настоящим именем он назывался разве что по настроению. — Да, слушаю. — ответил Мори, решив не расслабляться раньше времени. Этот сторож был очень дотошным человеком, замечательно выполняющим свою работу, так что на территории их жилого комплекса никогда не бывало посторонних. — Тут какой-то молодой человек на мотоцикле. Называет себя Накахарой Чуей, говорит, Вы его знаете. — чужой голос звучал встревоженно. Огай на секунду убрал трубку от лица, протяжно выдыхая. Он-то Чую знал замечательно, вопрос, откуда Чуя знал об одной из его фальшивых личностей. Решил наконец взяться за расследование и теперь приехал шантажировать? В любом случае… — Знаю. Простите, забыл уведомить Вас, что жду сегодня гостей. С таким напряжённым графиком работы и имя собственное забудешь, понимаете… — беззаботно рассмеялся Мори, на что сторож лишь деловито поддакнул и повесил трубку. Ещё раз вздохнув, Огай так и остался в прихожей, взглядом гипнотизируя входную дверь. Наверное, лучшим решением было сказать, что он никого не ждёт и никаких Накахар не знает, однако какое-то неясное чувство просто не позволило ему это сделать. Ровно через пять минут в дверь позвонили, после чего Мори сделал шаг вперёд и отпер замок. — Мори-сан, добрый вечер, простите, что без предупреждения. — Чуя выглядел совсем иначе, чем в их последнюю встречу. Тогда он был растерянным и обиженным, сейчас же в нём появилась былая уверенность. — Ничего страшного, Чуя-кун. Чем обязан столь внезапному визиту? — Мори склонил голову, любуясь чужой слегка дрожащей улыбкой. Накахара явно нервничал, однако всё равно был будто бы рад снова увидеть Огая. — На самом деле я приехал проститься. — Чуя улыбнулся чуть шире, заводя руки за спину и перекатываясь с пятки на носок. — Проститься? Разве мы не простились с тобой несколько месяцев назад? — Огай немного приподнял бровь, выражая своё удивление. Он до сих пор не совсем понимал, что за порыв руководил Накахарой. — Да, да… — Чуя потёр шею в смущении, отводя взгляд от Мори. — Разрешите снять верхнюю одежду и пройти внутрь? — Конечно. Чуя отказался и от еды, и от напитков. Лишь стрельнул глазами в стоявшую на столе бутылку вина, коротко похвалив вкус Огая, и уселся в кресло, по-ученически складывая руки у себя на коленях. — Итак, начнём издалека. Как ты вышел на мою квартиру? — Мори, присев обратно на диван, закинул ногу на ногу и сцепил руки в замок, кладя их поверх колена. — Конспирация Мафии очень хороша, и я, наверное, не смог бы сам разгадать принцип, по которому Вы шифруете свои данные. Однако мне повезло вспомнить, как Дазай ещё во времена нашей юности как-то раз рассказал мне идеальный план по созданию фальшивой личности и регистрации на неё подставных компаний, чтобы отмывать деньги. Благо, я тогда всё-таки слушал его трёп, и потому, недавно вспомнив об этом, решил, что это Вы его обучили. — Дазай-кун порой бывает находкой для шпиона. — медленно кивнул Мори, пряча короткую улыбку. — Я нашёл реестр собственников того дома, где мы с Вами встречались, и, составив шаблон по тому подставному владельцу, который числился в списке, начал искать похожие профили по всему городу, и, сравнив даты покупки жилплощади, решил, что эта квартира является Вашей основной. — Чуя слабо пожал плечами. — Однако, отправляясь сюда, я не был до конца уверен, застану ли Вас дома. Я рад, что мне повезло. — Это правда, обычно я не склонен ночевать у себя дома. — Огай тоненько улыбнулся, заставляя Накахару хмыкнуть. — Хорошо, здесь всё стало ясно. Но с чем же ты тогда ко мне приехал, Чуя-кун? — Я выбил себе участие в международной научно-методической конференции в Англии. Это займёт не больше недели, однако я уже получил приглашение на повышение квалификации, и, если всё сложится, я останусь в Англии на неопределённое время. — Обычно так говорят, когда не планируют возвращаться. — Мори подпёр подбородок ладонью, смотря на молодого человека из-под ресниц. — Да. Я хочу начать жизнь с нового листа. — Чуя кивнул, но движение его головы оказалось немного рваным. — Похвально, однако чем тебя не устраивает твоя нынешняя жизнь? — услышав вопрос, Накахара слегка дёрнулся, будто Мори, особо не целясь, попал прямо в цель. — Я… Мой карточный домик рухнул. Я очень старался принять Осаму несмотря на его прошлые преступления, ведь он и правда пытается найти своё место в жизни, но я устал от тех американских горок, в которые превратились наши отношения. Тем более, он вроде опять начал общаться с Анго, Вы его, наверное, знаете. Так что теперь у Дазая будет поддержка, а я могу поставить себя на первое место. Прямо как вы говорили. — Кажется, иногда я говорю слишком много. — коротко рассмеялся Мори, вызывая удивление на чужом лице. Ах, знал бы он, что своими словами подтолкнёт Чую к настолько кардинальным переменам… — Что ж, прискорбно слышать, что ты покидаешь Йокогаму, но это твой выбор. Как Дазай отреагировал на твоё решение? — Я не говорил ему. Оставил записку. — фыркнул Чуя, и лицо его на мгновение стало грустным. — Просто боюсь, что он смог бы убедить меня остаться. — Думаешь, он не знает? — Мори иронично выгнул бровь, чуть склоняя голову. Неужели Чуя опять наступит на те же самые грабли? — Я знаю, к чему вы клоните! — Накахара обиженно дёрнул головой, и его чёлка смешно подпрыгнула. — Но в этот раз я был аккуратнее. Мой коллега должен был лететь тремя днями раньше меня, и я до последнего сохранял свой старый билет, позволяя Дазаю запомнить и сориентироваться на позднюю дату. Потом эта скумбрия опять куда-то умотала, не сообщив мне вообще ничего о своём возвращении, однако он забрал бинтов и «колёс» ровно на столько дней, чтобы успеть вернуться к моему отъезду. После этого я, возможно, немного злоупотребил полномочиями, чтобы обменяться путёвками со своим коллегой, в силу чего экстренно сдвинул даты поездки. — Неплохо. — сдержанно похвалил Мори, из-за чего Чуя прямо-таки засветился от гордости. На самом деле, будь на месте Чуи кто-нибудь другой, Дазай наверняка бы разнюхал этот план, однако Чуя всегда был у Осаму частично в слепой зоне из-за сложившегося между ними доверия. — А как ты скрыл своё намерение остаться ради повышения квалификации? — Я опять же попросил своего коллегу отправить досье и документы от своего имени. Формально приняли его, но я по приезде поговорю с комиссией и как-нибудь объясню им ситуацию. — Чуя пожал плечами так, будто это было чем-то простым. На самом же деле описываемые им махинации были больше в духе Мафии, чем полиции. — И они пойдут тебе навстречу? — уточнил Мори, подавляя улыбку. — Я умею быть убедительным. — Чуя коротко ухмыльнулся. Между ними воцарилась тишина, в которой Огай обдумывал услышанное. По-хорошему его мало должна была волновать дальнейшая судьба Накахары, однако тот факт, что тот, больше не находя ничего, что могло бы его удержать, в Йокогаме, решил попросту начать жить заново, почему-то делал больно. — Могу ли я тогда спросить, почему ты решил проститься со мной лично? Я думал, ты уже давно вычеркнул меня из своей жизни, Чуя-кун. — коротко улыбнулся Мори, на что Чуя тихо вздохнул. — Лучше не спрашивайте, Мори-сан. — он медленно поднялся из кресла и подошёл к дивану, присаживаясь в десятке сантиметров от мужчины. — Мои вещи уже в аэропорту, до вылета осталось пять часов. — Ночной перелёт? Это довольно тяжело. — заметил Мори, краем глаза наблюдая за чужими движениями. В теле Чуи читалось напряжение, а сам он вопросительно заглядывая Огаю в лицо, будто бы стараясь там что-то отыскать. Тихо вздохнув, Мори закинул одну руку на спинку дивана, делая свою позу открытой, что Чуя воспринял как приглашение. Рванувшись вперед, он целиком вжался в Огая, обнимая его за плечи. — А где Элис? — спросил он совсем тихо, приближаясь к лицу Огая и так и замирая в нескольких сантиметров от его губ. — Она в поездке. — выдохнул Мори, после чего его втянули в глубокий истосковавшийся поцелуй. Чуя как-то незаметно переполз к нему на колени, вжимаясь задницей ему в пах, а руки Огая будто сами собой легли тому на талию, и это казалось таким правильным. Спустя час с небольшим Мори, лежа на своей кровати на животе и положив подбородок на скрещенные руки, наблюдал за тем, как Чуя неспешно одевался, пряча любовные следы под одеждой. Впервые Огай позволил себе пометить этого странного, взбалмошного молодого человека, умудрившегося так элегантно поиграть с чувствами двух самых опасных людей Йокогамы, и теперь один взгляд на пунцовые следы на шее и плечах приносил мужчине смесь удовлетворения и непонятной грусти, которая, как Мори думал, уже давно не была ему свойственна. Накинув на себя домашние брюки и рубашку, Огай проводил гостя до двери. Там, ненадолго притормозив, Чуя снова обнял его за плечи, вставая на цыпочки и притягивая для долгого поцелуя. — Знаете, Мори-сан, пускай с точки зрения морали Вы и плохой человек, всё равно Вы смогли подарить мне ощущение дома. Пускай это и длилось совсем недолго. — Накахара широко улыбнулся, но глаза его казались стеклянными от стоявших в них слёз. — Спасибо. Мори ничего не ответил, лишь погладил Чуя по лицу и коротко поцеловал того в лоб. После этого Накахара растворился в ночи, теперь уже, наверное, навсегда.

Бонус

Сегодня Мори впервые оказался в баре «Люпин», хотя прежде был много о нём наслышан. Обычное небольшое заведение, опрятное и, в общем-то, довольно уютное, создавало приятное впечатление даже несмотря на то, что было спрятано в небольшом переулке, озарённом неоновыми вывесками. Бармен кинул равнодушный взгляд на вошедшего, быстро кивнув в качестве приветствия, и вернулся к протиранию бокалов за стойкой. Зато Дазай, примостившийся на одном из высоких барных стульев и, вольготно облокотясь на массивную столешницу и гоняя прямо пальцем лёд в своём напитке, наоборот встрепенулся и приветливо помахал рукой Огаю. Присев рядом, мужчина сложил перед собой руки, вежливо кивая бывшему протеже. — Добрый вечер, Дазай-кун. — сказал он дружелюбно, на что Осаму широко заулыбался и, подозвав к себе бармена, наугад заказал Мори самое дорогое вино. Дазай никогда не пылал любовью к этому напитку, и потому его неразборчивость вызвала лишь добрую усмешку напополам с пониманием, что по окончании вечера платить всё равно придётся Огаю. И за себя, и за Дазая. — Вечер, Мори-сан. — пропел Осаму, склоняя голову в неполноценном поклоне, и ворот его рубашки немного съехал, позволяя увидеть спускающиеся по шее и груди бинты. Кожа Дазая с их последней встречи стала ещё бледнее и тоньше, но тёплое камерное освещение скрывало эти изъяны. Дальше они молчали, но впервые за очень долгое время это молчание не было наполнено злостью или холодом. Мори медленно потягивал своё вино, позволяя ему постепенно раскрывать свой глубокий терпкий вкус, а Осаму, сидящий по соседству, сюрпал свой коньяк, иногда гремя льдом о стенку стакана. Им не нужно было о чём-то говорить, они просто в какой-то степени наслаждались обществом друг друга, стараясь хотя бы на один вечер забыть все былые обиды. Решение встретиться было довольно спонтанным, и, как нетрудно было догадаться, принадлежало самому Дазаю. С отъезда Чуи прошёл неполный месяц, в который даже Мори, не склонный считать себя способным на полноценные человеческие эмоции, испытывал смутное ощущение зияющей в душе пустоты, будто бы он лишился чего-то очень важного. Когда Накахара пришёл к нему попрощаться в первый раз, Огай отнёсся ко всему намного проще. Он был талантливым обманщиком и интриганом, и потому заставить самого себя поверить в незначительность Чуи оказалось довольно просто. Его самообман был искусным и практически не имел изъянов, однако последняя встреча с Накахарой будто бы пустила медленный яд по венам Босса Мафии. Возможно, ввязываясь в отношения с молодым детективом, Мори сам загнал себя в ловушку, ведь не один Чуя за месяцы их общения обрёл ощущение дома. Огай допустил непозволительную ошибку, расплачиваться за которую уже начал и продолжит ещё долгое время. Судя по притихшему Дазаю, который в иной раз стал бы донимать бывшего Босса остроумными подколами, тот тоже переживал расставание довольно болезненно. — Знаете, как-то глупо вышло. — наконец заметил Осаму, допив свой коньяк. Позаимствованной у бармена зубочисткой он теперь раскалывал полурастаявший лёд, который с тихим звоном рассыпался по дну стакана. — Получается, мы и правда оба в дураках. — Разве это не было ожидаемо, Дазай-кун? — уточнил Мори, дёрнув уголком губ. Сегодня было не место и не время наигранным улыбкам и прочим ужимкам. — И да, и нет. — Дазай выловил один из осколков поменьше, закидывая его в рот и рассасывая подобно леденцу. — Чуя всегда был человеком привычки. Конечно, я предполагал, что у него может появиться желание что-то кардинально поменять в своей жизни, но это не было самым вероятным исходом событий. — Пожалуй, я должен извиниться за то, что оставался с ним в отношениях несмотря на то, что знал о вас? — на самом деле Мори не было стыдно. Но при одном взгляде на темноту в чужих глазах в нём просыпалось желание сказать что-то подобное. Обычно он бы сразу отмахнулся от подобных мыслей, но сегодняшний вечер предполагался исключением из многих правил. — Вы не обязаны. Я сам довёл ситуацию до грани и сам во всём виноват. — тихо сказал Осаму, закидывая за щёку ещё один кусочек льда. Отставив от себя стакан, он лёг грудью на стойку, подкладывая под себя руки, но бармен тактично не обратил на это внимание, видно, уже привыкнув, что Дазай не умел долго сидеть в нормальной позе. Мори отвернулся, скользя глазами по изящным небольшим люстрам, ютящимся под потолком. Вероятно, сегодня был первый и последний раз, когда Осаму позволял ему увидеть себя в таком состоянии. — Но знаете, в чём я точно уверен? — спустя время снова заговорил Дазай, привлекая внимание задумавшегося Огая. Дождавшись заинтересованного кивка, он продолжил. — Чиби не умеет выбрасывать людей из своего сердца. Пройдёт время, может, несколько месяцев, а, может, несколько лет, и он вернётся. Не знаю, к кому из нас, учитывая, что я удостоился лишь записки, а Вы — целого личного визита. — Не думаешь, что он приживётся в Англии? — уточнил Мори, слабо покачивая головой. В слова Осаму почему-то хотелось верить. — Да бросьте, сдалась ему эта Англия. Не верю, что она может быть чем-то сильно лучше Йокогамы. — простодушно рассмеялся Дазай, выпрямляясь и косясь на Огая. — Твоя правда. — Мори улыбнулся, оставляя от себя опустевший бокал. Он был уже не в том возрасте и положении, чтобы опьянеть от выпитого, но по его телу разлилось алкогольное тепло, приносящее какое-то умиротворение. — Я слышал, ты снова начал общаться с Анго? — Громко сказано. — фыркнул Осаму, скрещивая руки на груди. — Просто всякий раз, когда мы с ним пересекаемся, у него в глазах столько печали и жалости, что я в какой-то момент решил этим воспользоваться в своих интересах. Так он ко мне снова и пристал. — Да-да, конечно. — с готовностью согласился Мори. — А помогать ты ему почему решил? — Ну… чем влиятельнее он будет, тем больше выгоды от нашего общения я получу? — Дазай заискивающе улыбнулся, на что Огай лишь хмыкнул. Бывший протеже явно пародировал его собственную логику. — Даже не знаю, чем тебе возразить. — подыграл Мори, серьёзно кивая. — Говоришь, у него были проблемы с лицензией? — Были и до сих пор есть. — Дазай заинтересованно посмотрел на Огая, хлопая ресницами. — Что ж… Возможно, информация о его связях с Мафией окажется утеряна. Я пока не до конца уверен насчёт этого. — задумчиво произнёс Мори, поднося указательный палец к подбородку. Пускай Дазай лишь дурачился, делая вид, что Анго ему нужен был только для дела, Огай же на полном серьёзе рассматривал будущее сотрудничество со свойственной ему прагматичностью. Если скрыть некоторые факты, получение разрешения на открытие собственной фирмы становилось вполне реальным, однако Мори не был бы собой, если не приберегал бы компромат на каждого, кого встречал в своей жизни. — Ох, это замечательно! — Дазай широко улыбнулся, и впервые за вечер его улыбка казалась вполне искренней. — Только не говори Анго, что я так быстро сдался. Придумай какую-нибудь душераздирающую историю о шантаже и угрозах. — страдальчески вздохнул Огай, украдкой наблюдая за чужой радостью. Уже совсем скоро они с Дазаем снова разбегутся, делая вид, что этого вечера никогда не было, Сакагучи наконец откроет свою фирму, а жизнь в Йокогаме потечёт своим чередом. Может быть, через год или два в город вернётся талантливый детектив, готовый бороться со злом, а, может, состав Мафии пополнится на ещё одного пылкого мафиози, стремящегося занять место Исполнителя, а кто-то из них, Мори или Дазай, снова обретёт свое спокойное и незаслуженное счастье. А, может, Чуе всё-таки понравится в Англии. Но это всё будет потом, а пока в баре «Люпин» играла тихая музыка, а сидящий по соседству Дазай нестройно ей подпевал, хрустя льдом. Пока всё было в относительном порядке.