the world is not your oyster

один. В первый день на съёмочной площадке Брэд сидит в режиссёрском кресле, закинув ногу на ногу и с сигаретой в руке. Ты только что вышел из трейлера и первое, что ты видишь, — то, как он сидит на месте Дэвида — вы ещё толком не познакомились, и видитесь в первый раз. Его волосы растрёпанны, а кожа выглядит коричневой и грязной. Это первый день. Ты задаёшься вопросом, это для роли или в этом весь Брэд Питт. Он смотрит снизу вверх через полуприкрытые глаза, взгляд невозмутим. — Нортон, — говорит он, и больше ничего; быстрый взмах его рук, и он протягивает тебе коробку Мальборо. — Хочешь? — Нет, спасибо, — отвечаешь ты, прочистив горло. — Я не курю. Брэд медленно улыбается, откидываясь на спинку стула и обхватив рукой его чёрную ткань, а губы самодовольно сжимают клубы дыма. — Забавно, — говорит он, с крохотным намёком на южный акцент, — Тебе придётся. Ты спрашиваешь об этом Финчера позже, бросив небрежный вопрос между дублями. — Ну, а чего ты ждал? — Дэвид смеётся, нервно проводя рукой по лицу. — Он из Миссури. — Но с прессой он никогда не разговаривает с акцентом. — Перед прессой он боится, что единственное, что отличает его от МакКонахи, — это отсутствие южного акцента. — Это глупо с его стороны, — говоришь ты, и Финчер поднимает голову. Он бросает на тебя острый взгляд — всего один раз — а потом отводит его. два. — Нортон! — это голос Брэда, зовущего тебя с другой стороны парковки. Ты поднимаешь глаза, оборачиваешься — он в одежде Тайлера, розовых солнцезащитных очках и красной кожаной куртке. До сих пор ведёт себя развязно, как обычно он делает, пока идёт съёмка. Он дерзким жестом подзывает тебя, — Подойди на секунду. Ты делаешь, как он говорит: прижимаешься к бамперу его трейлера, его рука уводит твою поясницу в неизвестность. Сейчас час дня, совершенно светло, вокруг вас суетятся стажёры и ребята из Kraft Services. Это не совсем встреча Deep Throat, но из-за Брэда она становится похожей на таковую. — Слушай, — говорит он, откашливаясь и дёргая коленями, похожий на сгусток тайной энергии. — Я напьюсь. — Меня это не удивляет, — говоришь ты ему. — Я понимаю твои методы работы, старик, а как бы ещё ты снялся в “Интервью с вампиром”? — Очень смешно, — невозмутимо говорит он, — но я имел в виду ради фильма. — Конечно, — улыбаешься ты. — Конечно, ради фильма. — Ты сегодня просто хренов комик, да, — и Брэд опирается рукой на заднюю часть трейлера и роется в карманах в поисках зажигалки. Он, как всегда, протягивает коробку тебе. — Хочешь? — Нет, старик, — пожимаешь ты плечами. — Я курю только ради роли. — Точно. Глубоко, чувак. Очень методично с твоей стороны. — Так эта идея с выпивкой… — …ради фильма. — Брэд выжидающе наклоняется к тебе, и ты закатываешь глаза. В Лос-Анджелесе холодно и серо, дует ветер — и ты обхватываешь его сигарету ладонями и зажигаешь её для него, а в это время его голубые глаза наблюдают за тобой с пресной ухмылкой. Наконец он отклоняется от тебя, выдыхая. — Спасибо. — Брэд поправляет куртку на плечах, принюхивается и проводит рукой по носу. — Тайлер и Джек собираются швырять мячи для гольфа в борт фургона, пьяные. И мы им поможем. — Я бы высказался на тему того, что ты втягиваешь меня в такое дерьмо, — говоришь ты, — но мне действительно не помешало бы выпить. — Хороший мальчик, — фыркает Брэд и влезает в твоё пространство, поправляет воротник белой рубашки Джека на пуговицах — Я — личное пространство Джека; меня постоянно захватывает Брэд Питт — и снова отходит, осматривая свою работу. — Идём, — говорит он, уже отходя, двигая бедрами. — Нам дальше по улице. три. — В Миссури, — говорит Брэд, — грузовики были у всех. — Он затягивается сигаретой и передаёт её тебе — формально вы находитесь между дублями, но в сцене, которую вы сейчас снимаете, Джек курит, а Финчер уже около часа отсутствует, пытаясь разобраться с какой-то фигнёй, и Брэд смотрит на тебя, зная, что ты собираешься курить, с таким выражением лица, будто он знает, что ты будешь курить только потому, что он этого хочет, и всё. Ты куришь. Вы оба сидите на полу возле ящика в комнате Тайлера, а голова Брэда откинута назад, с ностальгическим взглядом вдаль в его глазах. Здесь темно, сыро, как всегда. Брэд выглядит ещё грязнее, чем в первый день, и ты понимаешь, что и ты тоже. — Ни единого долбаного Фольксваген Битл не увидишь. — Он забирает сигарету из твоей руки, и на его пальцах мозоли, грубые, колючие. — Незаконно в штате Миссури. — По какой-то странной причине я не думаю, что это правда, — говоришь ты и ставишь одну ногу на пол, колено всё ещё поднято. — Конечно, правда, — поправляет тебя Брэд, гася сигарету о шаткий пол комнаты. Финчеру всё равно; он, вероятно, подумает, что это дерьмо органичное, настоящее. — Чёрт возьми, сынок, почему ты не даёшь мне вспомнить мои старые добрые школьные годы? — Я понял, мы все можем согласиться, что твой школьный опыт был просто “Под кайфом и в смятении”. — Твои глаза закрыты, и ты ухмыляешься, чувствуя, как Брэд сидит рядом и поворачивается, чтобы посмотреть на тебя. — Круто! Эй, чувак, иди-ка ты к чёрту! Почему бы и не постебаться над моей слабостью, да? — Ты имеешь в виду свой комплекс МакКонахи? — У меня не такой уж плохой акцент, — ворчит Брэд, снова усаживаясь в комковатую кучу ящиков. — Он подчёркивает мою игру. — Ну и что? — ты пожимаешь плечами, глаза всё ещё закрыты. — Мы все это делаем. Он преувеличивает, ты преуменьшаешь. То же самое, чёрт возьми. Брэд уже ищет ещё одну сигарету, его локоть тычется тебе в торс, пока он роется в кармане. На самом деле здесь достаточно места, чтобы прислониться к этому ящику, но Брэд сидит близко. Он чертовски крепко сложен, и иногда ты не можешь понять, Дёрден это или он — на днях вы снимались в сцене, где он вытащил тебя из обломков машины, и Брэд сплёл руки тебе под мышками, обвил вокруг твоей груди. Горячо, потно, кроваво, черно. Он играет Тайлера напористо. — Знаешь, что? В эту игру могут играть двое. Я тоже могу стебаться над твоими слабостями, только я не буду церемониться, я просто скажу в лоб, чувак — у тебя женский голос. Ты открываешь глаза, хмуришься, смотришь на него. — Хорошо, — говоришь ты ему. — Это… очень мило. — Не надо было говорить мне, что ты чувствителен к этому. — Не надо было тебе вообще ничего говорить, давай будем честны. — Да, — говорит Брэд и проводит большим пальцем по тому месту на твоей губе, где от макияжа остался синяк. — Будем честны. четыре. — По сути, — сказал тебе однажды Финчер, его руки тряслись над пенопластовой чашкой кофе и сигаретой в пять утра, — Рассказчик влюблён в Тайлера. Первое, что ты сказал, было, — Блять. пять. Прошло уже три недели, и у тебя такое ощущение, будто ты здесь уже год, такое ощущение, будто ты вырос в штаб-квартире мыловаренной компании на Бумажной улице, и теперь всё темно, обесцвечено и неземно, даже Брэд сегодня. Брэд занимается этим тревожащим тебя делом: переключается между Тайлером и самим собой так быстро и так незаметно, когда камеры перестают записывать, что в твоём медленном и запутанном уме линии стираются, и иногда трудно заметить разницу. Под неоново-синей вывеской в ​​задней части бара, куда Брэд отвёл тебя, когда вы впервые напились и размахивали клюшками для гольфа, он говорит тебе: — Хочу, чтобы ты ударил меня так сильно, как только сможешь, — а ты говоришь: — Ты пьян. — Да, — соглашается Брэд. — Это правда. — Он кивает; лицо его вспотело, плечи широкие и оголённые. — А теперь. Я хочу, чтобы ты ударил меня так сильно, как только сможешь. Ты смеёшься не потому, что тебе смешно, потому что это не так, правда, это не так, а потому, что это нелепо, и темно, и не смешно. — Я не могу в это поверить, — говоришь ты. — Нет, подожди, чёрт возьми, я не могу тебе поверить. — Все так говорят, — усмехается Брэд, вскидывает кулаки и пьяно спотыкается, пытаясь скакать, как Мохаммед Али— это снова выводит тебя из себя. — Давай, ударь меня. — Ты ведёшь себя глупо, — говоришь ты ему, потирая глаза и лоб грязным синим рукавом своей толстовки. Или толстовки Брэда. Не можешь вспомнить. Брэд не отвечает; он просто ровняется с тобой, продолжает говорить “эй-эй”, пока ты не посмотришь ему в глаза. На этот раз ты не смеёшься, и он не двигается. — Ударь меня, — говорит он тихим голосом, и на долю секунды ты можешь поклясться, что видишь Тайлера Дёрдена в его острых голубых глазах. Твой кулак вылетает, как молния, без твоего контроля, но рефлексы Брэда лучше, и он изначально не хотел, чтобы его ударяли — он хватает тебя за запястье, мозоли царапают кожу твоей руки, и от этого удара ты падаешь вперёд, затем назад, ноги карабкаются под тобой по мокрому тёмному тротуару, пока Брэд не дёргает тебя за запястье и не тянет вперёд. Он медленно поднимает твою руку, и его рот окрашен синим в тусклом свете вывески, его губы раскрыты, он тяжело дышит. Он целует твою руку там, где макияжем нанесён след от химического ожога. Затем его рука оказывается на внутренней стороне твоего локтя, а его зубы еле касаются твоей губы. — Ударь меня, — говорит он снова. шесть. Ты звонишь ему на следующий день после премьеры в Нью-Йорке. — Говорят, что наша химия зашкаливает, — говоришь ты ему. А Брэд просто смеётся. — Не то слово.