Гиена

- Настолько любимый, что ты сам отвел его туда и оставил в этом опасном месте? Я спросила это и взгляды двух львов и тукана, что шпаги вонзились в меня. Большой золотисто-рыжий лев сперва смотрел словно сквозь меня и меня вообще не видел. В его взгляде была только боль. Тукан посмотрел похоже, но сразу – чуточку настороженно. А вот огненно-рыжий мерзавец с черной гривой… Сперва он явно был удивлен моим появлением. А потом его взгляд в одно мгновение вспыхнул удивлением, но не радостным, а злым. И смотрел он уже не столько на меня, а на того, кто робко и испуганно прижался к моим задним лапам. Он увидел Симбу – да, все-же так звали львенка, я услышала это в их разговоре, пока поднималась наверх. Он увидел Симбу. Живого. И явно пожелал своими же клыками, когтями в тот же миг разорвать его на куски. Его когти даже царапнули землю, дрогнули мускулы под шкурой… Он словно уже готов был сорваться с места, прыгнуть ко мне и львенку, когда сидящий рядом с ним золотисто-рыжий лев посмотрел на своего сына и меня осмысленней и выдохнул, словно, еще не веря в то, что видит: - Симба… И это словно в один миг «остудило» пыл льва с черной гривой. Он вмиг как-то сдулся и даже слегка дернулся назад, когда его более крупный сородич подскочил на лапы и чуть ли не пущенной стрелой бросился мимо него. А золотисто-рыжий лев почти подбежал ко мне, когда Симба ловко обогнул меня и сам бросился ему навстречу. И лев остановился от меня буквально в двух шагах, сев на землю и обняв своего крохотного, по сравнению с ним, сына. Засмеявшись и заплакав одновременно. Потерся о него мордой, лизнул львенка… И вновь поднял взгляд на меня. И словно наконец меня увидел. - Ты… - хрипло выдохнул он, и я, словно ощутив заклубившуюся в воздухе угрозу, невольно чуть пригнула голову, инстинктивно защищая горло, и сделала шаг назад. И я не знаю, что произошло бы дальше – дали бы мне право слова, или лев в одно мгновение скинул бы меня в каньон под копыта гну, - если бы львенок, тоже явно ощутивший это – настороженность и злость отца, - не отстранился бы от него и не мяукнул, привлекая к себе его внимание. - Пап-пап! Эта гиена спасла меня! И лев, удивленно покосившись на него, посмотрел на меня уже чуть удивленно. - Ты спасла моего сына? И, увидев, как за спиной у своего более крупного брата зеленоглазый лев гневно ощетинился, сощурив на меня глаза, я вдруг словно вспомнила, для чего я вообще поднялась на вершину вместе с Симбой, почувствовала себя чуть смелее и чуть вскинула голову, сумев произнести почти без страха: - Да! – и вновь чуть ли не прорычала. – В то время как вооон тот лев, - кивок в сторону второго льва, - оставил его в таком опасном месте, я – гиена! – оказалась благородней и спасла вашего львенка прямо из-под копыт антилоп. Что и меня бы растоптали, будь я менее проворной. - Оставил в опасном месте? – недоуменно повторил золотисто-рыжий лев и вновь нахмурившись, резко оглянулся, вдруг рявкнув. – Шрам! Что это значит? Шрам – да, этого льва все-же звали так, - явно от неожиданности чуть испуганно отпрянул от отца Симбы, изогнув спину и поджав хвост. Но тут-же словно взял себя в лапы и затараторил с каждым словом все увереннее: - Но-но-но, как я мог, и как ты мог так подумать, о, брат мой! Я же рассказал все, как было! Я увидел, как Симба побежал в каньон, потом – как антилопы рванули туда, - и отправился за тобой! Я не ходил с Симбой в каньон, не оставлял его там! - Но… - попытался влезть в его монолог львенок, но Шрам тут-же цыкнул на него и продолжил говорить еще громче, помахивая хвостом не то от возбуждения, не то от «обиды». - Я не ходил с Симбой! Я лишь видел его у каньона! Поверь, Муфаса! Я не лгу! А лжет… - тут он яростно посмотрел на меня и махнул в мою сторону правой передней лапой. – Она! И явно что-то наговорила Симбе, чтобы он врал, боясь наказания за правду! Это же гиена… Ох! Ну артист! Не знай я себя, его, не знай я правды – я бы даже могла ему поверить! Но – нет… Я знала все. И слушая его, я совсем перестала бояться. И, ощетинившись, подняв повыше хвост, вновь наклонила голову вниз и зарычала. - Да, я гиена! Но я не лгу! И Симба, словно получив частицу моей смелости и злости, вывернувшись из под лапы отца, и в два прыжка подбежав ко мне, тоже оглянулся и сердито посмотрел на своего дядю. И, трогательно, но в то же время грозно, прижав ушки к голове, громко воскликнул: - И я тоже не стану лгать! Это дядя Шрам отвел меня в каньон! Он сказал… - тут он запнулся, словно еще веря, что то, что ему говорил этот лев, могло быть правдой, но, взглянув на отца, внимательно смотрящего на него, слушающего его, продолжил говорить. – Он сказал, что ты придешь туда ко мне! Что ты приготовил мне сюрприз, увидев который, я «умру от радости!». Он сказал так и оставил меня! А потом… - тут он на мгновение оглянулся на меня. – Пришла она. И сказала – «опасно в каньоне!». Сказала, чтобы я уходил. И… Тут побежали антилопы. И она… - он улыбнулся, вновь повернувшись к отцу. – Спасла меня. Услышав это, Муфаса замер, смотря на него и словно размышляя о чем-то. А потом прикрыл глаза и нахмурился. А ко мне и Симбе аккуратно, боязливо, но подобрался, чуть ли не скользнул тукан. И робко осмелился сказать: - Сир, мне кажется, ваш сын сейчас не врет. - Я сам это понял, Зазу, - обжег его взглядом лев и, когда тот склонился под его взглядом, медленно поднялся на лапы и вновь повернулся к своему брату. И рыкнул. - Тебе есть что еще сказать в свое оправдание, брат мой? Я все это время краем глаза наблюдала за ним. Когда львенок подал голос, Шрам открыл было рот, чтобы явно вновь попытаться заткнуть его, но отчего-то передумал это делать. Пару раз переступил с лапы на лапу, то смотря на Симбу оскорбленно, то гневно. Теперь же он замер. И, опустив голову, прикрыв глаза, как-то словно осунулся. И когда Муфаса обратился к нему – не сразу открыл глаза и поднял на брата взгляд. А когда же сделал это… … В его взгляде была лишь тьма. И резко вскинув голову, хлестнув себя хвостом по боку, он чуть ли не ласково спросил у отца Симбы. - Мне? Оправдываться пред тобой? - «Запахло жареным». И зарычав громче я перешагнула через львенка и буквально закрыла его от Шрама собой. А Шрам продолжил говорить и каждое следующее его слово все больше походило на рассерженное шипение. – Я не стану делать этого! С чего бы? Ведь… Я ненавижу тебя, братец. И твой комок шерсти, - кивок головой в сторону спрятавшегося за мной Симбы. – Ведь если бы не ВЫ оба – я был бы Королем! И если бы сегодня вы сдохли – я стал бы им! Королем!!! Последнее он громогласно прорычал. И яростно взревев золотисто-рыжий Король бросился на него. И они сцепились и покатились по земле. … Так близко от края… Я невольно припала к земле, глядя на это. Страшно… Мне стало страшно, что они сорвутся. Я поднялась из каньона, надеясь не только уберечь Симбу, но и слегка надеясь, что теперь и смерти его отца не случится. Но теперь он все-же мог упасть вниз. Со Шрамом, но этого – упадет, убьется – я думала, мне будет не жалко. А вот погибнет на глазах у сына отец… Кто блин не почувствовал ничего, когда увидел падение Муфасы в мульте и взгляд увидевшего это Симбы? Я почувствовала. А теперь у меня был нежеланный шанс увидеть это вживую. И мне того дико не хотелось. Но и сделать я ничего пока не могла. Я была мелкой по сравнению с двумя дерущимися львами. И не могла и не имела права влезать в их бой. Могла лишь смотреть. Вновь, лишь смотреть, как кто-то дерется… Вновь? Нет! Я не просто смотрела в этот раз. Я словно ждала, когда мне нужно будет сделать шаг вперед. И когда оба льва подкатились к самому краю, истязая друг друга клыками и когтями, я стремительно бросилась к ним и… Схватила чуть было не сорвавшегося вниз Муфасу клыками за хвост. Он зарычал от боли и невольно рванулся назад. А Шрам… Шрам, что был ближе к краю, неуклюже взмахнул лапами и… Полетел прямо вниз. … В каньон, по которому еще бежало смертоносно испуганное стадо. И его в один миг поглотили пыль и несущиеся сплошным потоком бурые тела. Я видела это. И пусть упал Шрам, а не Муфаса – даже так, это было неожиданно жутким зрелищем. Таким, что я на миг даже пожалела его. И представила вдруг, что почувствовала бы, сделай что-то не так и неосторожно упади туда сама. Мне стало страшно… Так страшно, что мои лапы словно примерзли к горячей земле. И я еще какое-то время смотрела вниз, словно верила, что огненно-рыжий лев остался жив и я увижу, как он вынырнет из сплошного потока гну, спасется. Но я его не видела. Не видел и Муфасса, что, тяжело дыша, как и я еще долго смотрел вниз. Ищущим, болезненным взглядом. Ведь, пусть и мерзавец, что хотел ему смерти, хотел смерти его сыну – Шрам был его братом. И Муфаса – я не знаю этого точно, но возможно он любил его. И так и не дождавшись, не увидев живого, мечущегося меж антилопами рыжего тела, Король прижал уши, склонил голову и вздохнул. … А в следующее же мгновение над каньоном раздался его горестный рев. Он рявкнул. Качнул головой, стряхнув с морды единственную слезу, что прокатилась по его щеке, и горько, но уже не горестно, посмотрел на Зазу, вновь прижавшегося ко мне Симбу, и меня. И, вздохнув, произнес: - Зазу. Позови львиц. Пусть найдут его тело. Шрама надо… Похоронить. - Да, мой Сир, - тут-же склонился пред ним тукан, чтобы в следующий миг уже взмыть в небо и полететь исполнять его волю. А лев вновь посмотрел на меня и Симбу. И о чем-то на миг задумавшись, произнес, чуть ли не выдохнул. - А вы… Идемте домой. ВЫ не ТЫ. Он сказал это нам обоим – львенку и мне. И у меня вдруг не возникло и капли желания спрашивать «почему?», «отчего?», говорить, что это странно, ведь я не львица и Муфаса вообще видит меня впервые в жизни. Словно смерть Шрама, которая меня не тревожила и не пугала до того, как случилась, вдруг стала не только для его брата, но и для меня настоящим потрясением и личной маленькой трагедией, что выбила часть земли у меня из-под лап. И мне нужно было успокоиться. Где? В месте, которое можно было бы назвать домом. Пусть это был и чужой дом. И когда лев и львенок двинулись прочь от каньона – я, медленно, но пошла за ними.