Пробуждение было просто отвратительным. Во рту по-прежнему стоял противный металлический привкус, ожог больно пульсировал, а руки вообще онемели и замёрзли.
Разлепив глаза, снайперу сильно захотелось пить и есть. Язык немного зажил, но говорить было больновато. Все конечности сильно затекли и ныли, особенно руки и ноги. Вокруг было как-то слишком тихо, аж до звона в ушах.
Голова немного кружилась, а желудок сжимался и урчал от голода. Облизав пересохшие губы, Гоуст поморщился, на губах оставалась засохшая кровь, которую он только что слизал. Ну и мерзость.
Снайпер перевёл взгляд на ожог, он по-прежнему выглядел ужасно, но лучше, чем вчера. Жаль только боли от него меньше не стало. Пытаясь пошевелить ногой, Саймон сдавленно простонал, ноги отдавались сильной болью по всей длине. Тогда солдат попробовал пошевелить руками, на удивление у него получилось, вот только верёвка снова начала тереться об слабо зажившие раны, царапая их.
Гоуст почувствовал что-то тёплое на своих пальцах. Раны на запястьях снова начали кровоточить.
Райли вообще удивляло, почему он ещё не сдох от потери крови? На полу её было предостаточно.
Откинув голову назад, упираясь в холодную стену, расшатаные нервы начали сдавать, он заплакал.
— Я хочу домой… — тихо прошептал снайпер, всхлипывая.
Слёзы потекли по выпирающим скулам, попадая на губы, а затем крупными каплями капали с подбородка на одежду. Воспоминания о счатливых днях рядом с друзьям, резали сердце сильнее ножа. Холод в помещении пробирал до самых костей заставляя немного трястись, а неожиданно накатившая истерика только подливала масла в огонь.
А еще хуже делал то факт, что никто не придет и не успокоит его, не скажет, что все будет хорошо, не обнимет,
как это делал Джон.И он просто умрет здесь, в полном одиночестве.
Как же хотелось снова ощутить тепло, исходящее от тела МакТавиша, когда он обнимал снайпера, его осторожные, ласковые поглаживая по спине, лицу и волосам, его добрую улыбку и шепот его прекрасного голоса. Тело затрясло, а всхлипы становились громче. Очень хотелось сейчас просто свернуться клубочком и спрятаться от всей этой боли, закрыться от внешнего мира, который доставляет слишком много невыносимых мук.
Раны снова начали болеть, но это помогало отвлечься от моральной боли, которая пожирала все изнутри.
Гоуст начал дергаться, пытаясь освободить хотя бы руки. Выворачивая себе запястья он не переставал плакать, кровь стремительно лилась из открывшихся ран. Снайпер упал на бок и начал с силой пытаться снять веревку с рук, то и дело выкручивая их до мерзкого хруста. Со стороны можно было подумать что это приступ эпилепсии.
Саймон начал рычать и еще сильнее извиваться, как змея, пытаясь уже освободить не только руки, но и ноги. На смену тоске и грусти, пришли нескончаемая ярость и злость. Злость на все. На себя, на похитителя, на весь мир.
Веревки на запястьях получилось совсем немного порвать, но это делало только хуже. Жесткие волокна сильнее натирали тонкую кожу, оставляя на ней красные полосы, а в некоторых местах и вовсе выступили капли крови. Но Райли это не останавливало, а только сильнее распространяло адреналин по венам.
Силы постепенно начали заканчиваться, а когда они окончательно кончились Саймон устало прикрыл глаза, пытаясь отдышаться. Запястья были похожи на кровавое месиво, из открытых ран текла свежая кровь, образуя лужу на полу.
Руки становились теплее, из-за обволакивающей их тёплой жидкости. В глазах начало двоиться, раздражающий писк звучал в ушах, а голова больно пульсировала.
Тело становилось ватным, кровь из запястий начала впитываться в одежду сзади, грея спину.
Когда сил не хватало даже на то, чтобы держать глаза открытыми, Гоуст подумал, что его мучения кончаться здесь и сейчас. Да, смерть довольно позорная для солдата, умереть бог знает где от потери крови, но снайперу было откровенно говоря похеру. Жалко было только товарищей, с которыми он не успел попрощаться.
Когда сознание начало угасать, Райли услышал скрип двери, но как только он хотел поднять голову, чтобы увидеть кто это, его поглотила тьма и он потерял сознание.
***
Джона выписали из больницы. Раны на плечах полностью зажили, оставляя за собой только тонкую белую линию.
Всё его мысли занимал только Гоуст, он сильно за него переживал, ночами не спал, думая, где его могут держать.
***
Прайс, Роуч и Соуп уже битый час сидели за столом, на которой лежала карта местности, где в последний раз видели снайпера. Рядом не было никаких построек, только сплошной лес. Никаких зацепок не было, полный тупик.
— Сука! — прошипел МакТавиш, ударяя по столу.
— Соуп, послушай. — начал Прайс, вставая из-за стола. — От того, что мы будем злиться, Гоуст не найдётся. Я понимаю, ты переживаешь, мы тоже, но все-таки, давай держать себя в руках? — рука капитана легка на напряжённое плечо Джона.
— Ладно, ты прав. — устало ответил он, потирая глаза.
— А в этой горе нету каких-нибудь заброшенных бункеров или чего такого? — спросил Сандерсон.
— Вроде нет, но думаю стоит проверить. Хорошая теория, Роуч. — похвалил Гари Прайс.
Услышав слова Роуча, МакТавиш как будто передернуло. А ведь и правда, возможно где-то в этой горе есть бункер, потому, что не логично было бы вырубать человека и вести его за тридевять земель, удобней ведь скрыть своё убежище и дождаться момента, когда жертва будет рядом.
— Тогда чего мы ждём, давайте отправляться! — вскочил как ошпареный Джон, товарищи кивнули и начали собирать вещи. Каждая секунда могла стоить Гоусту жизни.
***
— НАШЁЛ! — крикнул Роуч.
Прайс и Джон пулей начали бежать на голос товарища, то и дело спотыкаясь об торчащие корни деревьев.
Добежав до Гари, они остановились, переводя дух.
— Смотрите. — сказал Сандерсон, отодвигая большие ветки деревьев, за ними показалась немного ржавая металлическая дверь.
Джон осторожно и как можно тише открыл дверь. Перед ними показалась лестница из камня, ведущая вниз. Сделав глубокий вдох и выдох, Соуп начал тихо спускаться, держа оружие на готове. Сзади шли Прайс и Роуч.
***
Внутри бункер был малоосвещенным, на целый коридор горели только две белые лампочки. Всего было четыре комнаты, рядом с самой дальней комнатой, стояла охрана из двух вооружённых человек. Товарищам не составило труда вырубить их и замести за собой следы.
— Подождите меня здесь. — тихо сказал МакТавиш, осторожно открывая дверь.
***
Дверь легко поддалась. Комнату освещала только одна, еле работающая лампочка. Невыносимо воняло сыростью и кровью.
Увидев светлую макушку, Джон без раздумий бросился к ней. То, что он увидел заставило сердце больно сжиматься, а на глазах наворачивались слёзы.
Перед ним лежал еле дышащий Гоуст. Глаза были полуприкрыты, дыхание сбитое и хрипящее. Упав на колени перед снайпером, МакТавиш заплакал от облегчения, Саймон был жив.
Капитан аккуратно приподнял ставшее слишком лёгким тело, когда его руки обвили Райли для объятий, Джон неожиданно почувствовал что-то тёплое на своих пальцах.
Это была кровь. Кровь Гоуста.
Перевернув подчинённого на живот, МакТавиш распахнул глаза от удивления и ужаса. Всю часть от запястьев до пальцев залила подсохшая кровь, в некоторых местах она не остановилась, а продолжала вытекать.
Джон достал небольшой складной ножик и осторожно разрезал верёвки на руках и ногах, а затем взял в руки бледное и практически ледяное лицо снайпера. Его глаза были закрыты, и Соуп уже испугался, что тот умер, но с трудом нащупав пульс, он немного успокоился.
— Саймон… — тихо сказал капитан, утыкаясь своим горячим лбом, в холодный лоб товарища. — Я нашёл тебя, пожалуйста, только не умирай.
По щекам потекли слёзы, капая с лица МакТавиша на худые щёки Райли. Он был благодарен всем богам, что Саймон живой, жаль только не невредимый.
Аккуратно подняв снайпера, Соуп вновь ужаснулся, насколько тот стал лёгким.
Увидев почти бездыханое тело товарища, Прайс и Роуч обеспокоенно обвели его взглядом и двинулись к выходу.
