Следом за расставанием

— Ну… Как твои руки? — Чимин присел на корточки и взял Чони за руку. Он осторожно дотронулся пальцами до ладони, провёл по костяшкам, едва касаясь ссадин. Чон сидел на диване, поджав под себя одну ногу, и наблюдал за его движениями. Чимин касается нежно, приятно. Смотреть на него приносит удовольствие, и Чони задумался. Они всегда были вместе, им всегда было вместе хорошо. И сейчас хорошо. Гуки нравится его держать за руку, и нравится его голос. Чимин садится рядом, наклоняется и они целуются. Целуются как всегда: Чон закрывают глаза, хватает губами его губы, они прикасаются друг к другу, гладят шею, уши, Чимин забирается руками ему под футболку, их дыхания перемешиваются — влажные, чувственные вздохи, звуки поцелуев. Всё как всегда, и ничего между ними не изменилось. И лишь на сердце тревожно. Словно каждое прикосновение — прикосновение призраков. Странно, невесомо, бесчувственно. Холодно. Чонгук обеими руками сжал лицо Чимина, словно доказывая самому себе, что всё это реально, они оба настоящие, и Чимин всё тот же, такой же, как и до расставания. Такой же тёплый, нежный, его дыхание всё такое же сладкое. Чонгук помнит каждый сантиметр его тела, он обожал целовать его, вдыхая горько-сладкий миндальный запах, и сейчас, жадно хватая губами его шею, он закрывает глаза — всё не то. Всё не так. Поцелуи всё такие же сладкие, и внутри тело тоже реагирует, член напрягается — возбуждение растёт и внизу в животе растекается тянущее напряжение. А в сердце пусто, как в высохшей к чертям пустыне. — Что не так? — Чимин отстраняется немного, заглядывая Чону в лицо. — Что? — тот недоумённо округлил глаза, — Как понять? — Ты будто где-то в другом месте находишься, каждый раз, когда мы вместе. На самом деле Чимин хранил один маленький секрет. На следующий день после того, как они сдали кровь на тест, он получил сообщение с результатом. А если результат есть, то он — не положительный. Положительных не бывает. Где-то глубоко в душе он и сам прекрасно понимал, что они не истинные. Если бы они были истинными, то он, Пак Чимин, уж совершенно точно и наверняка бы об этом знал, понял бы, почувствовал. Но они просто были вместе, и отрицательный тест его совсем не удивил. Но определённо очень расстроил. И потому он плакал в вечер, когда Ким Намджун его встретил. Чимин возвращался домой от Чона. Вечер прошёл ужасно. Гуки никогда не грубил, не причинял ему вреда, не обращался с ним по-скотски, но он был не похож на себя. И если раньше он всегда был полностью его — принадлежал целиком и полностью Чимину, то теперь сердцем он где-то блуждал. Был в другом месте. И это невозможно было не ощущать. Вместе с полученным отрицательным результатом это ввергало Чимина в панику. Когда они расставались, всё было иначе — он знал, что всегда сможет вернуться, и Чон всегда его примет обратно. А теперь нет. Теперь он его теряет. Хотя сам Чонгук, будто бы, и не замечает этого. Порой пялится просто в одну точку пустым взглядом. Можно сказать ему, что мимо пролетает слон, а он никак не отреагирует, даже если слон будет настоящий. И Чимин решил сохранить в секрете, что уже знает точный ответ. Не говорить Чону, чтобы он продолжал сомневаться. Пусть он сомневается, пусть думает о том, что они ещё могут быть истинными. Но совсем не обращать внимания на отстранённость некогда самого внимательного альфы, который встречался Чимину, он не мог. И терять его теперь не хотелось. Казалось безумием даже допущение мысли о жизни без него. Это же было не всерьёз… он ушёл тогда не всерьёз… — Чони. — Чимин положил обе руки ему на плечи и медленно влез к нему на колени, обхватив за шею, — Посмотри на меня. — он запустил пальцы ему в волосы, приятно массируя кожу головы, — Не думаешь же ты, что это всё из-за меня? Не скажешь же, что я виноват? На самом же деле, Чимин хотел бы, чтобы он так думал, хотел, чтобы Чонгук считал его виноватым. Пусть он считает его вообще во всех смертных грехах виноватым. Лишь бы не игнорировал, лишь бы о нём думал. Думал только о нём. «Ким Тэхён» — Нет, детка. — Чон обнял его за талию, прижимаясь лицом к шее и вдыхая запах, — Что ты. Это всё я. Я приду в норму, приду. Давай отвлечёмся. Давай не пойдём есть, останемся тут. Это была не ложь, Чон и впрямь готов был сделать всё, лишь бы его жизнь вернулась в норму, лишь бы снова чувствовать себя уверенно. Знать, чего хочешь. Понимать самого себя. — Давай побудем вместе. — Чонгук по очереди расстегнул пуговки на его рубашке, по одной, останавливаясь, проводя пальцами по гладкой коже, забираясь под рубашку и лаская выступающие соски. Соски у Чимина чувствительные, и эти ласки — всегда в цель. Он прикрывает глаза, немного запрокидывает голову, прикусывает губы, намеренно сдерживая дыхание. Чонгук любит на него смотреть, когда он возбуждён. Всегда любил. И теперь тоже смотрит, руками медленно проводя по плечам, смахивая с них рубашку. Тонкая ткань совсем бесшумно скользнула на пол, обнажая для Чона тело, которое он знает до мелочей, до каждой родинки. Родинки… «У Тэ на лице есть родинки. Самая милая на носу. Такая сладкая… я её целовал» — мысли ползут сами, ровно как и губы по телу Чимина, оставляя на коже влажные следы поцелуев. Закрывая глаза, Чон в голове воображал в своих руках другое тело. И воспоминания о запахе, оседающем в лёгких сладким осадком, заводили. Он думал о Тэ, лаская другого омегу. И становилось легче. Думая о нём, Чон Чонгук ощущал, как сердце замирает, стоит, а после с бешеной скоростью снова принимается колотиться. Так хотелось позвать его по имени, хотелось произнести его имя, чтобы он отозвался желанным стоном, чистым, искренним. С остервенением Чонгук целовал белоснежные плечи, хватая их губами, сжимая зубами. Он стискивал в пальцах тонкие запястья, спускался и ласкал пупок, живот, проводя ладонями по пояснице. Просунув обе руки в джинсы, он сжал в руках ягодицы, пальцами дотягиваясь до напряжённой дырочки, которая на ощупь была влажной и скользкой от возбуждения. Чимин немного наклонился назад, упираясь руками Чону в колени, позволяя себя раздеть полностью. Расстегнуть пуговицу на джинсах, молнию. Приподнявшись немного, он выдохнул сдавленное «аахх…», отзываясь на прикосновения рук, которые стягивали с него штаны. Руки, которые всегда ласкали нежно и агрессивно, медленно и зверски торопливо, расслабленно и жадно. С Чоном всегда было хорошо в постели. Он всегда знал, как нужно себя вести, чтобы возбуждение прожигало изнутри насквозь. Чон Чонгук хорошо чувствовал тело партнёра. И сейчас тоже. — Чони, не дразни меня. — Чимин хватает его за плечи, ощущая, как в трусах всё намокает. Чон на это ничего не сказал, резко стащил его с себя и повернул спиной, нагибая через спинку дивана. Он спустил спортивки вместе с трусами, прижался к горячей заднице, ощущая, как напряжённый член упирается во внутреннюю сторону бедра Чимина. Глядя на его спину, выгибающуюся в такт его движениям, Чони был счастлив, что не видит лица. Тихо, молча счастлив. Упираясь руками в спинку дивана по обеим сторонам от Чимина, он прижимался, двигая бёдрами, каждый раз вздыхая, чувствуя, как член скользит между его бёдер. Внизу всё мокрое, пенис приятно трётся, заставляя желание скапливаться в животе тяжёлым комом. Чон рукой проводит по светлой заднице, просовывая палец между ягодиц. Мокрый и скользкий он легко входит в расслабленный анус, а за ним и второй. Растягивать тугой сфинктер приятно, он легко поддаётся. Свободной рукой Чонгук обхватил Чимина за талию, прижимая его к себе плотнее, и он чувствует, как тот вздрагивает от каждого движения. Опуская руку ниже, он гладит его член, заставляя напрягаться, намокать. Чимин стонет, опустив голову вниз. От него пахнет ярко и возбуждающе. И запах Гуки тоже сильнее. С каждым вздохом. Пахнет привычно, любимым телом. И тело Чона отзывается на этот запах. Но тем сильнее оно реагирует, чем отчётливее он себе в голове воображает лицо, украшенное родинками, густыми, дрожащими ресницами, влажными губами и шрамом, который как будто и не запоминается. «Ким Тэхён» Думать о Тэ во время секса с кем-то ещё было и приятно и неприятно. Приятно, потому что в воображении Чона Ким Тэхён в постели был фантастичным. А неприятно, потому Чон ощущал себя предателем. Только не знал, по отношения к кому именно. Но если бы даже он хотел, то остановиться уже не смог бы. Тело требовало разрядки, не только физически, но и ментально. И лучшего способа Чон не знал. Он никого не принуждает, никого не заставляет. Эта близость общая, одна на двоих, она взаимна. И приносит им обоим удовольствие. — Буэ. — Тэ вернул стакан Юнги, который тот ему предложил. Он только понюхал содержимое, пить не стал, — Гадость какая-то. Ты не чувствуешь, как воняет? Что это? Юнги забрал у него стакан, понюхал и пожал плечами. — Нормально вроде. Садись, не стой. Мы же не чужие. — Я не надолго. — Тэ осмотрелся, засунув руки в карманы джинсов, через дырки которых виднелись изящные колени, — Хён. — он начал уверенно, но потом будто передумал, что-то вспомнив, — Тебе не было плохо пару дней назад? Или наоборот, слишком хорошо. Что-то необычное? — Очень плохо было. — Юнги усмехнулся, указывая пальцем на своё лицо, на котором красовались лиловые разводы вокруг засохших болячек и ссадин, — У твоего соседа крыша едет, ему бы дурку вызвать. — Хён. — Тэ с укором на него уставился, ожидая нормального ответа. — Да не было ничего такого. Не понимаю даже, о чём ты. Тэ… — Юнги поднялся, не дождавшись, когда Тэхён сядет рядом, подошёл и упёрся рукой в стену, приблизившись к его лицу, — я тебя очень люблю. Хочешь, поедем куда-нибудь? Что ты хочешь, чтобы я сделал? Он коснулся рукой его лица, проводя пальцами по скулам, спускаясь на шею. Тэ дёрнулся и поёжился. — Не надо. — всё же Тэ испытал некоторое облегчение, услышав, что Юнги не чевствовал ничего странного накануне. Значит они… не истинные, — Хён. Я не вернусь. — Из-за твоего нового парня? Ты же понимаешь, что он с тобой не серьёзен? Он ведь просто повёлся на твою необычность. И бросит тебя, когда ему надоест. — Как ты? — Тэ вопросительно взглянул ему в глаза. — А почему ты вспоминаешь только говно? Почему не вспоминаешь хорошее? Или я ничего такого для тебя не сделал? — Юнги стоял совсем рядом, загораживая собой проход. Тэ вздохнул. — Потому что чаще рядом с тобой я страдаю, чем наслаждаюсь. Ты делаешь мне больно, хён. — И тебе совсем плевать, когда я тебя от этой боли защищаю? Плевать, когда отбиваю от тебя дрочащие хвосты, волочащиеся по улицам? — Юнги приблизился к его лицу так близко, что Тэ ощутил его дыхание, вырывающееся у него изо рта, — И тебя больше не волнует, что я в тот день тебе твою жизнь дешёвую спас? — И это значит, что я теперь твоя собственность? — Тэ немного повысил голос, сам за собой этого не замечая, — Значит, что всю свою жизнь я теперь должен посвятить тебе, не смотря на то, что ты относишься ко мне, как к вещи?! — Да! — Юнги заорал ему прямо в лицо, — Да, чёрт возьми! Именно это и значит, Ким Тэхён. Не понимаешь? — он положил ладонь ему на лицо, провёл пальцами по щеке и спустился на шею, ухватив за горло, — Или возвращайся, или я заставлю пожалеть, что в тот день ты не отказался от моей помощи и не сдох в том переулке в руках обезумевших от спровоцированного тобой гона придурков. Юнги несколько раз тряхнул его, пальцами крепко сжимая горло, и отпустил. — Иди домой, Тэ. — он развернулся, направляясь обратно к дивану, — И приходи в следующую течку. И ещё… — он уселся на диван, взял со столика свою чашку и сделал несколько глотков, — передай этому придурку, что я это так не оставлю. — Не драматизируй, хён. — Тэ развернулся к выходу. Немного задержался, раздумывая, сказать или нет. Внутри сердце нервно подрагивало, Мин Юнги не часто злился, тем более на него, ведь Тэ поводов не давал, — Я что-то чувствую, хён. Тэ в карманах сжал кулаки, стоя спиной к Юнги, он не видел, что тот делал, и прислушивался. Тэхён сильно сомневался, что стоит подобное говорить. Но не знал другого способа заставить Юнги остановиться. — О чём ты? — Если не ты мой истинный, — Тэ резко повернулся, — то это прекрасно. Я рад, что это не ты. Но он где-то неподалёку. У меня есть истинный, хён. — он положил руку на грудь, глядя Юнги прямо в лицо, — И если не он, то мне не нужен никто. Тэхён выпалил всё это на одном дыхании и собирался уже уйти, но Юнги его окликнул. Он так и сидел на своём месте, растянув руки вдоль спинки дивана и улыбался. — Ким Тэхён! — он хитро сморщил нос, — А ты знаешь, что бывает, если встретившихся истинных разлучить? Не знаешь? Спроси у родителей. Ты говорил, что они истинные. Значит знают об этом больше твоего. Спроси, Тэхён. И возвращайся ко мне, детка. — Разлучить?.. — Тэ рассеянно теребил пальцами торчащий из джинсов уголок рубашки, — Если кто-то умирает? — Спроси, Тэ. — Юнги кивнул на дверь, — Приходи, я буду тебя ждать. Тэхён вышел на улицу и остановился у выхода. Солнце слепило глаза, и Тэ надел очки, скрывая влажные глаза от беспощадных лучей. Слёзы наворачивались, скапливаясь крупными каплями и застревая в ресницах. «Разлучить» — колотилось в висках. Тэ стоял посреди улицы, залитой солнцем, сжимая пальцы, сплетённые в замок. Ему было так страшно, что он замер на месте. Дурость какая-то, Тэхён даже не знает, кто это, кто тот человек, с кем они связаны, но боится его потерять. От одной мысли становилось больно. Руки тряслись, и Тэхён изо всех сил пытался их успокоить. Жарко, неподалёку в фонтанчике, распушив перья, балдеют птички. Людей мало в такое время, а машин много, и на перекрёстке образовалась небольшая пробка. Тэ пялился на неё пустым взглядом. Всё вокруг перестало иметь значение, и чужая жизнь, вяло протекающая по раскалённым улицам, казалась совершенно бессмысленной и глупой. Всё было глупым, кроме одного — кто-то, чья жизнь бьётся в сердце Тэ. И Тэхён именно в тот момент, от страха ли, или от чего-то ещё, лучше, чем раньше ощущает эту связь. Где-то есть человек, который ему предназначен судьбой, природой. Что, если они не смогут быть вместе? Что тогда? Слёзы душили изнутри, застряв в горле солёным комом, давили на лёгкие, перекрывая кислород. От них в горле становилось больно, и чтобы развеять это состояние, Тэ побежал по улице. Мимо выстроившихся стройными рядами машин и деревьев, высаженных вдоль обочины. Тэхён бежал почти до самого дома, на бегу ощущая, как по щекам катятся слёзы, остановить которые он был не в силах. Прохожие провожали его взглядом, но он не обращал ни на кого внимания. Добежал до дома, влетел пулей в подъезд и привалился спиной к двери, сползая на пол. Он сидел ровно там, где сидел в тот вечер, когда они встретились с Чоном. Только сейчас было куда светлее, и разноцветный витраж пропуская через себя солнечный свет, превращал коридор в калейдоскоп. Только Тэ было плевать и на коридор, и на витраж, и на солнце. — Я кое-что набросал тут, взгляни. — Чони развернулся, когда услышал за спиной голос Джуна. Тот подошёл и мельком взглянул на экран. Проект мало его волновал, Чони и так справится. Джун подошёл из интереса. Но не к работе, а к Чони. — Ничего. Скажи-ка, Чони, не хочешь выпить немного сегодня? — Мм? — он удивлённо вскинул брови. Они не друзья, между ними не такие отношения. Они лишь неплохо ладят по работе и не чувствуют друг к другу неловкости. С чего бы Ким Намджун хочет с ним пить… — Хочу что-то спросить о Тэ. — Я больше ничего о нём не знаю. — Гуки вздохнул, — Спроси его сам, пожалуйста. — Просто мне интересно, что за тип этот парень. Юнги. Зачем он к нему поехал… — Джун задумчиво помычал, покивал головой, — Но если ты не знаешь… Намджун собрался было уходить, даже уже повернулся, но Чон схватил его за руку. — Он поехал к Юнги? Чони не видел, как, стоя к нему в пол-оборота, Джун тихо улыбнулся — отличная реакция. То, что надо. — Да, а что? — он повернул голову, удивлённо приподняв брови. — Мин Юнги псих. — Чон отпустил его руку, заметно помрачнев. Секс утром был неплох, и даже на некоторое время привёл Чони в чувство, но теперь, со словами Джуна, тревога вернулась. Стало не по себе. Он долго сидел, обхватив руками голову. Соображал. Это не похоже на влечение. На просто влечение не похоже. Было не похоже с самого начала, но он, как дурак, игнорировал этот факт, списывая всё на необычность Ким Тэхёна. Но даже самые необычные вещи на свете становятся обыденными с течением времени. Но не Тэ. Тэ по-прежнему, как при самой первой встрече, волновал, смущал и притягивал. И все мысли были связаны лишь с ним. Разве это влечение? Разве это лишь просто влечение? Чон сидел, вспоминая в деталях их встречу. Желание, которое он тогда испытал, запах, который так приятно обволакивал. Всё это скапливалось внутри, то сжималось в ком, то расползалось по венам, смешиваясь с кровью. Простая влюблённость, временное увлечение больше таким не казалось. Рядом с Тэ… Чонгук ощущал себя не просто альфой. Рядом с Тэ он чувствовал себя его альфой. Хотелось не только его иметь, но хотелось его беречь, защищать. Хотелось быть рядом. И где-то глубоко внутри сердце мерзко заныло, словно бы напоминая о том, что оно живое. И что оно… связано. Слёзы потекли внезапно и просто так, из-за ничего. Печально и одиноко. Страшно. Чувства, которые Чон испытывать не должен — нет для них никаких предпосылок. Но он их чувствует. Не свои чувства. Чон вскочил так резко, что ударился о стол. Поморщился, но всё равно побежал. На работу его привёз Чимин, и он был без машины, поэтому пришлось бежать. И Чони бежал. Как и откуда он всё понял, он не раздумывал на тот момент. Понимал лишь, что нужно бежать, он должен, иначе случится плохое. И не заметил, как его взглядом проводил Ким Намджун. Он стоял, плечом привалившись к стене у выхода и сложив руки на груди. — Занятно. Теперь будет ещё занятнее. Вспотевший и запыхавшийся Чон со всей дури влетел в подъезд своего дома и, не раздумывая, вбежал на этаж Тэ. Сперва он звонил в дверь, потом принялся стучать. А в ответ тишина. Стало страшно. Что, если он всё ещё у Мин Юнги? Что, если тот ему навредит? — Тэ… — тихо позвал Чони и, словно внезапно вспомнив, принялся рыться по карманам в поисках телефона. — Чони, ты чего делаешь? — Тэхён стоял позади. Он держался рукой за перила и с удивлением наблюдал за нервной суетой Гуки. Сидя внизу, он видел, как тот пролетел мимо него, как пуля, и слегка обалдел, не понимая, что происходит. Даже на минуту позабыл о своих внутренних тревогах. Он не ожидал его увидеть, и тем более не ожидал увидеть в таком странном состоянии. Чонгук повернулся, несколько секунд смотрел на Тэ, будто не понимая, что именно видит перед собой. — Чони… — Тэхён снова его позвал, на что тот закатил глаза, резко обхватил руками его за шею и прижал к стене. Чон прижался лицом к его шее, и Тэ ощущал, как он тяжело дышит, нагревая его своим дыханием. Они оба молчали. Тэхён рассеянно опустил руки, кожей ощущая их близость. Стало спокойнее. Прерывистое дыхание Чони, его сильные руки, и сердце в груди колотится. Болезненно, нервно бьётся, качая кровь. И Тэ ощущает каждый удар. Стук отдаётся у Тэ в груди размеренной вибрацией. Он, кажется, слышит его мысли. Его запах волнует и успокаивает одновременно. Его запах… от него пахнет немного иначе. Запах всё тот же — джин и зелень, но он более… тёплый. Нежный. — Не бойся ничего, я тебя буду беречь.