Следом за расставанием

Тэхён уснул в гостиной за столом, сидя на полу. И проснулся только тогда, когда ощутил, как на плечи опустились родные руки. Он поднял голову и рассеянно осмотрелся — за окном уже стемнело, и было заметно, как ветер раскачивает ветки деревьев. — Тэхёни, милый, ты бы хоть сказал, что приедешь. Я бы тебя встретил. — Ма… — Тэ потянул его за руку, усаживая рядом, и обхватил за шею, уткнувшись лицом в висок. От него приятно пахнет, пряно, как от свежего глинтвейна. Этот запах Тэ всегда держит в воспоминаниях, возвращаясь мысленно к нему в самые тяжёлые моменты. — Тэ, детка, голодный? — любимые руки гладили по волосам, успокаивая взволнованное сердце. И Тэ закивал головой, обнимая мать за шею. Пока не вернулся отец, Тэхён быстро рассказал обо всём произошедшем, немного перекусил, потому что кусок особо в горло не лез, там внутри будто бы застрял солёный ком из слёз, давил и душил, не позволяя даже поесть. Мать Тэхёна — вечно молодой омега, остающийся таким же красивым, как и в молодости, когда Тэ родился, жалел его целуя в макушку, словно Тэхёну всё ещё пять. Они были очень похожи, почти одно лицо, только родинки Тэхёну достались от отца. Рядом с ним, с мамой, Тэхён ощутил себя гораздо лучше. С ним было тепло, его голос и запах успокаивали. Только тяжесть из груди никуда не уходила. Засела камнем внутри. Больно давила, выжимая слёзы. Тэ совсем отвык жаловаться, но, оказавшись рядом с мамой, он понял, что сам не знал, насколько сильно нуждался в его заботе и поддержке. Тихий голос, утешающий его разбитое сердце, был похож на обезболивающее. Действие его пройдёт, но вот прямо сейчас чуть-чуть полегчало. — Я так сильно скучаю. — Тэ тяжело вздохнул, обнимая мать за плечи и пряча лицо у него на шее, — Мы даже почти не были вместе, но рядом с ним так тепло. Я боюсь, мам. Что, если это нас убьёт? — Побудь немного тут. Чуть-чуть, отдохни и подумай. А потом прими решение. Ты же вовсе не обязан решать всё сразу. Тэхён закрыл глаза, пропуская через себя ласковые прикосновения. У его родителей детей больше быть не могло, и Тэхён чувствовал порой вину за то, что их единственный ребёнок оказался таким непутёвым, таким бракованным. Сидя вот так на полу в тёплой гостиной и прижимаясь лицом к плечу матери, Тэ представлял, как бы выглядела их с Чоном семья. Было бы у них так же тепло? Чувствовали бы их дети такую же любовь? Тэхёну так невыносимо хотелось вернуться туда, к Чону, в его тёплые объятия. Хотелось любви и покоя — так же, как было всегда в его семье. Вернулся отец, потрепал Тэ по волнистым волосам и чмокнул в лоб. В доме родителей Тэхён спрятался, как в норе. Спрятался от всего мира, боясь снова получить удар в сердце. Больше оно не выдержит. Оно и так невыносимо болит. Болело особенно сильно по утрам. Тэ открывал глаза и ощущал, как в груди колет, будто сердце протыкают спицами, как куклу Вуду, и с каждым разом — всё сильнее. Тэхён пил таблетки почти каждый день, потому что организм совершенно перестал подчиняться. С прошлой течки не прошло и месяца, как началась новая. И она сопровождалась не только бешеным выбросом феромонов, но и дикой болью. Тело страдало вместе с душой, словно крича: «Вернись!». В относительно спокойные дни Тэхён выходил и прогуливался по улицам ранним утром. Выпал снег, мягкий и лёгкий. Иногда Тэхён останавливался и рассматривал снежинки на рукавах своей куртки. Раньше в кофейне неподалёку от дома работала хорошенькая девушка-омега. С ней Тэхён иногда говорил о том о сём, но почему-то в этот раз Тэхён ни разу её не видел. «Наверное уехала работать в город» — подумалось Тэхёну однажды. Ему было тоскливо, дни тянулись невероятно долго, солнца было очень мало, всё больше тучи накрывали горы, заваливая землю снегом. Однако остаться в одиночестве Тэ не вынес бы вовсе. Родители о нём заботились, и это ему сильно помогало. Но сердце так не успокоить, и мысленно Тэ всё время возвращался туда, к пляжам. Стоя посреди пустой улицы, заваленной снегом, он закрывал иногда глаза, и в голове проносились воспоминания о поцелуях, покрывающих его кожу, о горячем дыхании на шее и ноющем желании связать себя метками со своим альфой. Воспоминания тёплой волной сперва проносились по всему телу, а затем возвращалась реальность. И Тэ думал о том, как там Чон Чонгук. Не сильно ли он страдает, не очень ли ему больно. Первые дни Чонгук вообще не выходил из квартиры. Только по вечерам уезжал на вокзал. Наверное, подсознательно он там ждал, когда Тэ вернётся. Инстинктивно он чувствовал, что он где-то там. А жизнь, между тем, медленно теряла любой смысл. Не осталось ни злости, ни обиды, вообще ничего. Кажется, даже депрессия и апатия ушли. Осталось пустое тело, которое Чонгук просто таскал туда-сюда. Первое время он был совсем один, поливал цветы Тэ у него в квартире, спал в его постели. Пока не вернулся Чимин. Чимин долго лежал в больнице и сильно заволновался, когда Гуки перестал приходить. Он хорошо понимал, что происходит, но решил, что признаваться в этом Чону пока не будет. Он вообще твёрдо решил, что сделает всё, чтобы привести его в чувство. Он должен его себе вернуть, хотя бы часть того Чона, которого помнил. — Мне страшно. — признался он Джуну, когда тот в очередной раз заглянул к нему в палату, — Страшно, что у меня не получится. Что, если я сделаю только хуже? — Тогда зачем наврал ему? — Я не врал. Стал бы я тут валяться, если бы врал. — Чимин мрачно усмехнулся. — Ты знаешь, о чём я. — Джун лукаво прищурился. — Ты нашёл Ким Тэхёна? — Чимин перевёл тему, пальцами терзая край одеяла, — Я попытаюсь завтра выписаться, хочешь помогу тебе? — С чего это ты такой добренький? Чимин ничего не ответил, только многозначительно поморщился. Он не добренький, просто его мучает чувство вины и страха, что он на самом деле, не в шутку, нанёс кому-то непоправимый вред. Хотя он напрямую никак ни на что не повлиял, тем не менее он не совсем не причём. Не совсем не причём. И ему было страшно, что из-за него кто-то может взаправду пострадать. Не так, как страдал Чонгук после их расставания, а по-настоящему, испытывая физическую боль. Совесть противно шевелилась где-то внутри, заставляя нервничать. Не то, чтобы он уж прямо обманул Чонгука. Но он немного не договорил, но если бы договорил, то у него не осталось бы ни шанса. А Джун сказал, что ничего страшного. Всё это… преодолимо. Сам себе, ещё лёжа в больнице, Пак Чимин сказал, что сделает всё, лишь бы вернуть Чони к жизни. Он слушал, что ему рассказывал Джун, и ему становилось не по себе. С одной стороны это его жутко пугало, пугало такое состояние любимого альфы, но с другой стороны ему было до боли обидно, что тот страдает не из-за него. Не из-за него. Его альфа любит другого омегу, он принадлежит другому омеге. И страдает по другому омеге. Который пришёл и всё испортил, взялся из ниоткуда. Когда наконец ему удалось выйти из больницы, он сразу же поехал к Чону. Его он заметил ещё из машины. Тот стоял на балконе не своей квартиры, поливая цветы. И сердце противно сжалось. С этим ничего не поделаешь, его альфа больше не его, но и другому он тоже пусть не достанется. — Чони… — Чимин тихо постучал в дверь чужой квартиры, — Чони, это я. Тот открыл только тогда, когда Чимин забарабанил в дверь. — Чимини… прости, что не приходил. — он слабо улыбнулся. Удивительно, что он вообще был способен на улыбку, — Это… — он вдруг осмотрелся вокруг, словно осознавая, где находится, — Я всё объясню. Чонгук вдруг понял, что весь мир перестал существовать вокруг с уходом Ким Тэхёна, и Чон позабыл, что люди вокруг всё ещё существуют, и живут. И с ними нужно взаимодействовать. Он забыл, что есть кто-то, кто нуждается в его внимании. Его присутствии. Он не забросил работу, но выполнял её на автомате, просто сидел и что-то делал, не думая о том, что именно делает и для чего. И Чимин… он где-то был, Чонгук про него помнил. Просто… ему было всё равно. — Чонгуки. — Чимин резко обнял его за шею, прижимая к себе, — Я всё знаю. Знаю. Но послушай меня. — он говорил тихо, на ухо Чону, — Дай нам шанс. Давай попробуем всё исправить вместе. Я помогу, клянусь. Только не закрывайся. — он немного отстранился, заглядывая ему в глаза, — Не закрывайся от меня, и мы вместе справимся. — Да, наверное, да. — Чонгук просто стоял, вдыхая запах миндаля Пак Чимина. Он был похож больше на зомби, чем на человека. Чимин никогда в жизни такого не видел. Тогда, когда Чон только встретился с Тэхёном, Чимин замечал в нём отстранённость, но тогда тот и сам не знал, не понимал этого, не замечал изменений. А теперь, когда его истинный ушёл, он полностью утратил человечность, превратившись в пустую оболочку. И как эту оболочку заполнить, Чимин не имел ни малейшего понятия. — Для начала давай выйдем из этой квартиры. Хочешь на пляж? Давай пойдём на пляж? Гуки было всё равно, пляж, или не пляж, да хоть побережье Стикса, без разницы. Это ничего не изменит. Всё, что имело значение, осталось в прошлом — в руках с изящными пальцами, перебирающими пряди волос, в прерывистом дыхании, сквозь которое ласковый голос признавался в любви, в поцелуях, в которых хотелось тонуть, задыхаясь от удовольствия. Жизнь унёс с собой Ким Тэхён. Безобразно эгоистичный, жестокий Ким Тэхён. Стоя возле самой воды, касаясь тёплого моря пальцами ног, Чонгук ощущал, как нежный ветер путается в волосах, как солнышко нагревает его кожу, и пахло солёным морем и горячим песком. Как вдруг откуда-то изнутри поднялась волна холода, словно бы морозная зима дыхнула на Чона, обдавая его свежим, ледяным ветром. Посреди раскалённого пляжа Чонгук внезапно замёрз. Даже дрожь пробежала по всему телу. Чимин стоял рядом, и Чон впервые на него с интересом взглянул. Но он посмотрел только для того, чтобы понять, ощутил ли тот то же самое. Но тот выглядел невозмутимо. И Чони вздохнул. Ким Тэхён где-то там, где холодно. «Надеюсь он не заболеет» — подумалось Чону, и в груди резко заболело. Заболело сильно и остро. Он наклонился вперёд, прижимая обе ладони к груди. Такое случалось часто, ни с того ни с сего, болело невыносимо. Чон не знал, что боль мучала его в те моменты, когда Тэ тихо плакал, не в силах сдерживать печаль. Они переживали разлуку по-разному. Если Чонгук просто потерялся где-то в небытие, перестав замечать весь окружающий мир, то Тэ испытывая постоянное напряжение, находясь на грани истерики. Хотелось плакать и кричать. Сдерживаясь, он мог пару часов гулять по городу, однако возвращаясь, зарывался в подушки и плакал, пока от усталости не отключался, заставляя родителей жутко волноваться. И Тэ не знал, что в такие моменты, когда он безудержно плакал, Чон ощущал внутри разрывающую боль. А может быть, он просто не в силах был об этом думать. Так прошёл целый месяц, который показался чертовски бесконечным. Чем больше дней проходило, тем отчётливее Тэ понимал, что так жить он не сможет. Как бы ни старался. К обычной жизни он не вернётся больше никогда, и, скорее всего, действительно однажды от боли и тоски просто погибнет, не вылезая из постели. А Чон вообще ни о чём не думал. Он болтался по городу вечерами с Чимином, не вникая в его болтовню, которой тот пытался его расшевелить. Ужинал, не понимая, что кладёт в рот, ложился спать под поцелуи, которые его не могли взволновать. Он чувствовал запах Чимина, который так сильно когда-то ему был дорог, и ничего не ощущал, внутри ничего не двигалось, не шевелилось. Иногда в голове вдруг проскальзывала мысль: «Если бы он сейчас мне в грудь воткнул нож, ощутил бы я что-нибудь?». Казалось, что всё, что он мог ощущать, это внезапная боль, накатывающая из ниоткуда. Тогда Чон ощущал тревогу, но и облегчение тоже. Где-то Ким Тэхён испытывает боль, но если есть боль, значит есть и жизнь. Закончилось всё внезапно. Никто, ни Чон, ни Тэ, ни Чимин, ни Джун, не ожидали, что всё случится так. Чимин не был знаком с Юнги. Они никогда лично не встречались, но зато Мин Юнги Чимина помнил. Видел его возле дома Тэ как-то раз, когда они с Гуки вместе приехали. В тот день, когда Чон дал ему в морду. Юнги видел Чимина совсем мельком, но внешность запомнил, ведь он хорошенький омега, сложно на такого не обратить внимание. И встретившись с ним взглядом в кафе, Юнги сперва вспоминал, откуда они знакомы, а потом его осенило, что они и не знакомы вовсе. Но ему стало интересно, и он принялся прислушиваться, о чём тот треплется по телефону. Сперва ничего интересного он не услышал, а потом по ходу разговора его глаза всё больше округлялись. Мин Юнги нельзя назвать благородным альфой, да и в целом, как человек, он так себе. Он думает всегда только о себе, и его мало волнуют чужие переживания. Но Ким Техён всё же его волновал. И услышав его имя, Юнги напрягся. А когда до него дошло о чём речь, он взбесился. Схватил Чимина за руку и резко потащил к выходу. Тот от неожиданности даже телефон чуть не выронил. — Спятил? Ты кто такой?! — Чимин вырвал руку из крепкой хватки. Чимин Юнги не помнил, да и не мог помнить, он его вообще не видел ни разу, и в тот момент перед ним был просто бешеный альфа, который представлял для него угрозу. — Ты мне всё расскажешь сейчас о Ким Тэхёне, иначе я тебя убью. — Что?.. — Чимин ошарашено вытаращив глаза, — Ты псих? — У меня встречный вопрос. Потому что только психу придёт в голову такой жестокий план. Ты головой совсем не соображаешь? Мин Юнги нисколько не похож на Тэ, и сочувствовать он не умеет, потому рассказывать ему о том, как больно терять детей — бесполезно. Ему всё равно. А вот судьба Тэ его волновала. Потому что ему всё же хотелось, чтобы он вернулся. Тогда у него был бы шанс. Юнги вовсе не против делить Тэ с его истинным, подумаешь тот придурок и дважды ему лицо попортил, это мелочи. Главное, чтобы Тэ вернулся. А теперь этот милый омега говорит такие вещи… Это он виноват, что Тэ уехал. Злость туманила мозг. Юнги схватил Чимина за подбородок, сжимая пальцами щёки, и грубо потряс. — Говори давай всё, как есть. Пока я совсем не психанул. Чимин рассеянно помялся немного, оглядываясь по сторонам. Ему было очень неловко, и совсем не хотелось признаваться во всём, что произошло на самом деле. Он боялся себе то в этом признаваться, и уж тем более было страшно признаваться незнакомцу. — Только не посреди улицы. — Чимин за руку отвёл Юнги в сторонку. Он рассказывал постоянно сбиваясь и нервно поглядывая Юнги в лицо, наблюдая за его реакцией. — Боже, а Тэ мне сказал, что это я ужасен… — Ты не расскажешь Чону? — Чимин вопросительно уставился ему в глаза, а сердце стучало. Что, если он пойдёт и всё расскажет… Тогда Чонгук его вообще больше не захочет видеть. Чони и так похож на призрака, а узнав правду, полностью растворится в воздухе, позабыв, как жить. — Я?! — Юнги усмехнулся, качая головой, — Нет. А ты расскажешь. Или ты хочешь стать… — он наклонился к Чимину так близко, что тот в его глазах капилляры смог рассмотреть, — убийцей? Чимин вздрогнул. Он о таком старался не думать. Страшно было представить, что подобное может случиться на самом деле. Он бы справился, рано или поздно, он смог бы вернуть Чона к жизни. Смог бы, он бы старался. Теперь, когда он хорошо понимает, какого альфу мог бы потерять, он хотел стараться. Только было уже поздно. А теперь что… Какой-то парень заставляет его во всём признаться. А признаваться не хочется. Но Мин Юнги пугает. Чимин никогда не встречал альфу с такими подавляющими феромонами. Феромоны Чона были всегда сильными, но он с Чимином был нежен и добр, и рядом с ним было комфортно. А этот парень совсем другой. Очень властный альфа, это чувствуется во всём: в его взгляде, голосе, запахе. Он пугает. Тэхён сидел на подоконнике и таращился в окно на падающие снежинки, когда ласковый голос мамы отвлёк его от раздумий. — Тэхёни, хочешь сегодня погулять со мной немножко? — он обнял его за шею, усаживаясь рядышком, и поцеловал в висок, — Сегодня ярмарка, пойдём? Там красиво. Всё украшено. Пожалуйста, пойдём. — Мам. Я умру, да? — Тэ спросил как-то на автомате, но тут же спохватился, — Я пошутил, пошутил. Не бойся. Он принялся торопливо оправдываться, но мамины руки его быстро успокоили. — А почему бы тебе не поговорить с ним, прежде чем принимать такие решения в одиночку? — он гладил Тэ по волосам, прикосновениями стараясь снять нервное напряжение. — Да как я могу. — возразил Тэ, — Как я могу на что-то вообще претендовать. Мы же не животные. Это говорил Тэ, с которым столько раз обращались, как с животным, которого как человека не воспринимал ни один альфа, которые ему встречались. Он верил, что люди должны жить, как люди, а не как дикие звери. И теперь, когда он понял, что всё, что их связывает с его альфой — это феромоны, он не может поверить, что это по-настоящему. Только это по-настоящему. — Я пойду, мам. Давай прогуляемся. — согласился он, решив переменить тему. Они уже почти вышли, Тэхён искал свои зимние кроссовки, когда в дверь позвонили. Тэ слышал, как мама открывает дверь, и как спрашивает: «Вы кто?». А когда вышел к двери сам, замер на месте с кроссовками в руках. — Боже, как ты тут оказался? Откуда ты… узнал? — Я долго тебя искал. Долго и упорно. Счастлив, что нашёл. — Это… поверить не могу. Мам, это… Ким Намджун. — Оу… а я думал… — Нет. — Тэ перебил его, выталкивая Джуна за дверь на улицу, — Я на минуту. Ты одевайся, одевайся. Застёгивая молнию на куртке, Тэ спрятал подбородок в вороте. — Зачем же ты меня искал? Я нехорошо с тобой поступил. Уехал, ничего не сказав. — Тэхён тёр ладошки друг о друга, опасаясь, что Джун сейчас начнёт говорить о Чоне, обвинять их обоих, может быть даже злиться. Но тот улыбался в ответ. — Ты когда хмуришься такой милый. — Джун протянул руку, хотел коснуться его лица, но Тэ отстранился, словно опасаясь, что рука его укусит. Ему вдруг стало страшно, он боялся чужих прикосновений, как если бы это значило, что он предаст всю свою любовь, что хранит в сердце. Никто не может больше к нему прикасаться, этого делать нельзя. Это опорочит то светлое и прекрасное, что однажды было между ним и Гуки. — Не надо, пожалуйста. Я не могу. — Я понял, понял. — Джун предупредительно выставил руки вперёд, давая понять, что не прикоснётся больше без разрешения, — Я не трону тебя. Клянусь. Но поговорить… мы ведь можем? Тэхён потоптался на месте, согревая руки дыханием. Часть той жизни, в которой он оставил Чон Чонгука, вернулась, и не важно, что это Ким Намджун. Важно, что всё, о чём думает Тэ, это Чонгук. И даже Ким Намджун напоминает о нём. — Хорошо. Я только маму позову. — Вы очень похожи. — Я знаю. — Тэ пожал плечами. Он вернулся в дом, но через минуту вышел один. — У тебя тактичная семья. — улыбнулся Джун. — Да. В отличии от меня. Так зачем ты приехал? Они прошли вдоль улицы, в конце которой светилась украшенная фонариками и гирляндами площадь. Окна магазинчиков вокруг тоже светились, мягким светом окутывая снежные домики. Вдалеке горы казались инопланетными гигантами, наблюдающими за городком со своей гордой высоты. Снег редкими снежинками медленно опускался на волосы Тэ, на его реснички, и тогда он часто моргал. Тэхён даже сейчас, похудевший и уставший, выглядел так, будто он дышал самой природой. Он подходил огненным пляжам и он подходил заснеженным горам. Он был везде кстати, и на своём месте, хоть таким себя совсем и не чувствовал. Но всё дело в том, что ему просто нужен был его альфа. Какими бы целыми омега или альфа себя не ощущали, без истиной пары они — всего лишь половинки. И далеко не всем удаётся найти именно свою половину. Чаще всего получается строить отношения с чужими. Вот и получается — вы либо чужие, либо одно целое. Полутонов тут нет. Однако если вы чужие, то можно всегда поменять одного на другого, и продолжать жизнь тихо-мирно. А вот если вы — истинные, то так сделать уже никогда не получится. — Я скучал, Тэхён. Я ждал тебя, а потом принялся искать. Я понимаю, что ты уехал не просто так, понимаю, что всё непросто… Но дай шанс. Всё можно пережить. Про себя Тэхён усмехнулся: «Ну да, конечно. Можно пережить… Много ты понимаешь.» — Может кофе? — Тэ сменил тему, останавливаясь у кафе, — Холодно. Тэхён вышел со стаканчиком на улицу. Он вдыхал запах сваренного кофе, наблюдая, как через отверстие в крышке поднимается густой пар. Стакан грел замёрзшие пальцы, и Тэ думал о том, что очень сильно хочется, чтобы сердце тоже согрелось. Внимание Джуна приятно, кажется, Тэхён ему действительно нравится, если он потратил столько времени и сил, что смог найти его тут. Только вот Тэ как-то… всё равно. С его приездом ничего не изменилось. Думая обо всём этом, Тэ медленно шагал вдоль по улице, глядя себе под ноги и дожидаясь, когда Джун тоже выйдет. Стакан в руках пах горячим кофе, густой и насыщенный запах, вдыхая который, Тэ ощущал, как внутри теплеет. Становится легче, сердце бьётся, и Тэхён его чувствует. Весь этот месяц ему казалось, что сердца в груди вообще нет, будто бы его вынули, и вспоминалось о нём только тогда, когда оно начинало болеть. А теперь оно снова на месте, и это было такое странное чувство, что Тэхён даже удивлённо прислушался к стуку в груди. Он прижал ладонь к груди, прислушиваясь к забытому чувству. Что-то, что потерялось, чего не хватало, волнующе зашевелилось внутри, заставляя дыхание сбиваться. Кофе в руках медленно остывал. Тэхён поднял голову, оторвавшись от разглядывания собственных кроссовок. Стакан из рук выпал. Крышка слетела, ударившись о дорожку, и дымящийся напиток растёкся лужицей, растворяя хрупкие снежинки, покрывающие асфальт. Тэхён не успел сделать и пары глотков, и стоял теперь, не обращая внимания на тёмные брызги, осевшие на его белоснежных кроссовках. Стоял, глядя перед собой и не в силах произнести ни слова. Казалось, что мир перевернулся с ног на голову, что мороз больше не щиплет кожу, а всё тело обдаёт горячей волной. И сердце трепетно колотится внутри, опускаясь куда-то вниз, в живот, наполняя организм жизнью. «Так тепло»