О том, чей дом - Ад

Работа... Для кого-то это куча бумажной волокиты, а для кого-то... Пороховая бочка. Много профессий, представители которых никогда не знают, вернутся ли вечером домой, или сегодняшнее утро с семьёй было для них последним? Игорь тоже никогда этого не знал. Однако, у него и семьи-то не было. Зато он точно знал, случись что - никто, кроме многоуважаемой четы Прокопенко, переживать не будет. Никому это случившееся боли и проблем не принесёт. Это и было положительной стороной одиночества Грома. Но так ли он одинок на самом деле...? Собираясь на работу, Игорь прокручивал в голове странный, приснившийся этой ночью сон. То он с отцом в какой-то незнакомой комнате говорит, то свечи в храме тухнут, а в конце так вообще голос какой-то вторит "двенадцать тридцать". И много много раз это... Время? Наверное время. Беседы с мёртвыми во снах считались дурным знаком, не самые лучшие вести они приносят, но ведь Гром и не верит во всё это. Потустороннее, мистическое... Не его это всё. Всегда отрицал существование подобного, и дальше отрицать будет. Мировозрение в момент не меняется, это уж точно. По дороге в участок, Игорь никак не мог выбросить из головы навязчивое "двенадцать тридцать". Он помнил этот голос... Будто в какой-то программе его изменили. Эхом отдает, сильно и не особо приятно. Пытаясь отвлечься, Игорь переключился на мысль о том, что сегодня они будут брать целый склад "товара", так ещё и с диллерами. Два в одном, так сказать. И более того, Прокопенко допустил его до работы с оперативной группой. Повезло так повезло. Но из-за этого весь день пришлось проторчать в участке. То слушать нотации начальника о том, что в случае чего - геройство отставить. Так же Игорь выслушал, что куратора оперов придётся слушать, он там "за старшего". И самое главное, не лезть Игорю во всякие авантюры. Сказать что майор пропустил всё это мимо ушей? Да ничего не сказать. Когда бы он подобным инструкциям следовал? Двинулись ближе к ночи. Одиннадцать на часах, группа уже возле склада. Ждут команду. Лишь один из них сам себе командир. Он ждёт только удачного момента, случая. Пробраться ближе хочется. Хочется узнать, послушать, посмотреть. Вот вроде майор, а ведёт себя как в первый раз на облаве. Дальше всё было как в тумане. Ждали долго, за полночь перевалило, но до половины ещё не дошло. Игорь всё же пробрался раньше. В итоге, после начала облавы, пока все Перестреливались, Гром всё же погеройствовал. Погнался за одним из диллеров. Завязалась драка. Вот только сегодня удача была не на стороне Игоря. Вот коридор, кафель, приклад пистолета. Боль, резкая, острая, ощущение чего-то липкого, противного на затылке, кафель. Холодный. Следом тоже ощущение противной влажности где-то в районе грудной клетки. Часы над огромными дверьми выхода. Двенадцать тридцать. Ровно. Это конец. Итог. Не тот, к которому хотелось бы приходить, но всё же. Назад не обернешь. Это не часы, чтобы стрелки можно было двинуть туда-сюда. Это жизнь, чей ход контролировать невозможно. Однако, вмешаться можно всегда. О, да, всегда, абсолютно. Особенно тем, кто должен молчаливо наблюдать, но обычно эти наблюдатели играют по своим правилам, не подчиняясь естественному ходу вещей и "уставу" сего действа, имя которому "жизнь". Если сравнивать всё это с пьесой, то "молчаливый наблюдатель" исполнял бы роль шута, дурака. Он - всегда чистый лист. Тот, кого видеть можно по-разному, и тот, кто создаст для вас любой образ, в зависимости от того, каким его хочет видеть дорогой читатель. Его роль никогда не дописана. Образ нельзя вычеркнуть из произведения, ведь он - есть произведение. Он -отражение читателя, автора, героев, событий, атмосферы. Он - всё. Он - ничего. Он - главный и второстепенный герой одновременно. Он везде и нигде. Он - противоречие. Он - сходство и разность. Он - истина. Его можно видеть в отражении луж, в дали лесов, полей, в дали кладбищ, в конце концов. Он мелькает в глазах собеседника недобрым блеском. Он таится в тени, в углах, в комнате за шторой, или за дверцой шкафа. Игорь увидел Его в темном углу палаты. Сгусток чёрной энергии с глазками и странным, скорее даже страшным голосом. Игорь даже присел, подумал, что ему слишком легко это далось. Оглянувшись, увидел себя же, только лежавшего на койке, глаза медленно поползли на лоб от удивления. Можно было сказать, что Игорь даже удивился, при том, что удивить вообще-то трудно. — Что за... - глаза Игоря прямо таки по пять копеек. Выглядело это... Нечто страшно, в каком-то смысле. Однако, после того, как Игорь "это" заметил - оно стало приобретать более человеческие формы. Не самый высокий мужчина, с длинными прямыми рыжими волосами, орлиным носом и хитрыми голубыми глазами. Чёрный костюм, единственное не в цвет - галстук, красный, с красивым золотым зажимом. Однако, несмотря на человеческий облик, ясно чувствовалось, что он - не человек. Что-то другое, точно другое. — Ну и? Чего хотим? Зачем звал? - произносит неизвестный, поглядывая на рукава собственного пиджака. Создавалось ощущение, что он его в первый раз видит. Тон его голоса говорил о том, что мужчина настроен не особо серьёзно. Как будто бы всё происходящее - дешёвая комедия, в которой он - вечно смеющийся второстепенный герой, со своими тупыми шутками на фоне. — Ты кто блять такой? - Игорь видел, что на лице "собеседника" Вместо улыбки появилось чистое удивление. Настолько искреннее, которое только может быть. Он явно был шокирован не меньше, чем Игорь. — В смысле "кто"? Ты меня сам призвал... - голос постепенно стих. Сначала он говорил так активно, с таким участием, но теперь... — Что у тебя случилось? Ну, не знаю, ты смертельно болен, или ещё что? - оглядывая помещение, спрашивает незваный гость. — Да нет, вроде... - Игорь сам не понимает, почему находится в больнице. Ничего не помнит, почти. Только отрывки воспоминаний. — Вчера мне снился странный сон, я с отцом что-то обсуждал, потом числа, двенадцать тридцать, вроде, потом я был на работе и дальше ничего не помню. — Игорь окончательно перестал понимать суть происходящего. Будто окончательно из жизни выпал. — Отец твой мёртв, да? - это звучало как вопрос, однако на деле являлось констатацией факта. Игорь чувствовал, что незнакомец знает о нём всё, и ничего одновременно. — Я понял. Ну, всё просто, ты умер, но твоя душа не особо этого хочет, сгусток энергии из твоего желания жить стучался везде где можно, и достучался до меня. Тебе повезло, я тот, кто за достойную плату сможет тебе помочь. — Что-то типа высших сил? - Игорь готов был рассмеяться, но что-то внутри говорило о правдивости происходящего. Этому рыжему хотелось доверять, хотя это было вообще на Игоря не похоже, он ведь почти никому никогда не доверял. — Скорее, низших. Высшие, - это слово он будто выплюнул, ещё и с таким пренебрежением... — О, они никогда никому не помогают. Ебучие эгоисты... - а может, это была и обида. Скорее да, чем нет. Как будто рыжего сильно задели и теперь он весь мир ненавидеть будет. — Что-то в духе демона, получается? - Гром не мог поверить, что сам, своим ртом, в здравом рассудке произносит эту фразу. Он был отбитым атеистом, а сейчас так легко верит в существование оккультных существ... — И какую же расплату ты ожидаешь? Хочешь душу купить, или что? — Что за старинные предрассудки? Она мне не нужна. - слишком красивый, изящный, слишком... Прекрасный для этого места, пропитанного кровью, болью и страданиями. Он был... Как произведение искусства, что смотрелось несуразно, но, по-своему очаровательно. Даже через чур. В руках он крутит карандаш, только что взятый со стола. Улыбается, так противненько, подозрительно, но, черт побери, завораживающе. — В смысле не нужна? Разве не с дьяволом заключают сделки на продажу души? - Игорь крайне изумлен. Во-первых, когда демоны стали похожи на модель с красной дорожки? Во-вторых, почему он не хочет договориться? В-третьих... В-третьих Игорь не придумал. Он был занят разглядыванием тонких рук нечистой силы. — Да ну в прямом. Вся эта канитель с продажей души - пережиток прошлого. Особенно, для таких как ты. Сам посуди, ну ты же первым в ад и попадёшь. Ты сколько раз чужие вещи ломал? Двери включительно. А других злил, и злился сам? Ну так и зачем мне такая... Испорченная душа? Ну, и, в конце то концов, твоя душенька и без того моей станет. - дьявол и сам не заметил, как сломал карандаш. Мог бы и извиниться... Ах, стойте, мы же о повелителе тьмы... Ну, тогда да, этот не мог. Он поправляет лежащие на плечах волосы, стряхивает какую-то невидимую грязь с пиджака, и тяжело, можно сказать театрально, вздыхает. — Ещё что-то, или я могу идти? Так давно не был в Петрограде... - и вправду, кто бы знал как давно он сам, владыка ада, не был в Петербурге. Лично его вызывают крайне редко, обычно всяких мелких тварей, слуг, но никак не его. — Петербурге, - исправляет Игорь. — Город уже тысячу раз название сменил. Теперь Санкт-Петербург. Кто-то сокращает как Питер. -Игорь не столько хотел поумничать, сколько задержать это нечто, хотелось дольше побыть рядом, изучить нечисть, хотя бы взглядом. До этого момента Игорь вообще не верил в потусторонние силы, но теперь... Не поверить было весьма, и весьма трудно. — Смертные... Вечно что-то меняют. - старое название города, говоря честно, нравилось демону гораздо гораздо больше. — Ладно, а на что ещё сделки с дьяволом заключают? - спрашивает Игорь, уже в спину уходящему демону. Не то, чтобы нечистый и впрямь отказывался от души. Просто хотел купить душу по самой низкой цене. То есть, наплести, что никакая душа не нужна, а потом сделать одолжение, мол, ну ладно, хорошо-хорошо, убедил, но, очевидно, сделал даже больше. Недобрый огонёк пробежал во взгляде. Глаза мгновенно приобрели янтарно-желтый оттенок. Казалось эти жёлтые, как будто стеклянные, глаза, засветились. Может, это предзнаменование чего-то... Не самого хорошего? — Клятва вассальной зависимости. Вот что меня интересует. В твоём случае, - обернувшийся демон усмехнулся, разглядывая палату. — это будет даже самым... Ну, скажем так, выгодным предложением. Ты ведь не хочешь умереть, ну, или калекой остаться? - да, положение Игоря и вправду было сомнительным. Если бы не этот черт, он бы и говорить сейчас не мог. Да и не сможет, как только нечистый покинет палату. — Можешь точнее разъяснить, что это значит? - да действительно, нашёл у кого спросить. Этот ведь что угодно наплести может. Но станет ли? — Ну как тебе сказать... За мою помощь, конечно, не только в твоём выздоровлении, а в принципе, придётся служить мне четверть каждого года. Сам понимаешь, под тёмной силой ходить... Тут ведь система своя есть. Чем больше берёшь - тем больше отдаешь. В твоём случае... Ты возьмёшь очень много. С того света человека вытянуть, когда он уже одной ногой там, не самое лёгкое занятие. - дьявол улыбался, яркой, голливудской улыбкой. Он понимал, у этого человека выбора нет. Ну, конечно, если он жить хочет. И жить нормально, а не как инвалид, неспособный самостоятельно делать элементарные вещи. — Я согласен... - это решение далось Игорю нелегко, но и думал он недолго. Он хотел дожить до седин, хотел продолжить работать, у него были... Пусть и не грандиозные, но планы. — Замечательно. Вот здесь, - нечистый достал буквально из неоткуда несколько листов, с текстом, ручку и протянул их Игорю, следом указывая на некоторые строки. — подпиши. - в углах даже было что-то написано мелким шрифтом. Вроде, что-то про какие-то там ритуалы. Бред. Как и всё происходящее. Как только договор был подписан, Игорь вновь погрузился в небытие комы, зато показатели резко подскочили. Из палаты, навстречу медсестрам, выходил странный человек в медицинском халате и со стандартным рабочим бейджиком на нём. Некий "Сергей В. Разумовский, терапевт". В руках у него красовалась папка документов, а на лице самодовольная улыбка. — Кажется, у вас там кто-то очнуться хочет. - обращается он к медсестрам и спешно удаляется. Вот только... Этого терапевта в больнице никто никогда не видел. И не увидит больше.