***
Черная ночь постепенно сменялась красным рассветом. Солнце только поднималось из за горизонта, а воздух уже становился неумолимо горячим. Свое место заняли жаркие дни, когда земля раскалялась уже ранним утром. Днем же на улице было невозможно находиться. Шень и Ксиан уже покинули пределы города и двигались к деревне по горячей земле. Для основной кровавой работы павлин предпочел взять меч Фламберг. Он уже несколько лет тренировался с этим оружием, теперь пришло время проверить его в бою. У своего нового брата по оружию лорд позаимствовал несколько стальных клинков-перьев. Сам коршун часто практиковался в их метании и обучал этому Шеня. Такие клинки были крайне удобны в убийстве врагов на расстоянии, к тому же были незаметны для противника, ведь обладатель прятал их в рукавах одежды. Ксиан закрепил в ремнях за спиной две сабли с бордовыми рукоятями. За поясом блестели кинжалы. Одни - повидали на своем веку ни один бой, другие - совсем новые, без единой царапины, еще не успевшие испить крови коварного врага. Одним из недавно выкованных кинжалов коршун планировал перерезать десятки соперников в грядущей битве. Наследник не успел обзавестись лишь одним оружие, о чем сильно сожалел. Шень давно мечтал о металлических когтях. Для каждой птицы её собственные когти изначально являлись средством атаки и обороны. А будь они из прочного металла - лорду не составило бы труда разорвать одежду и вспороть плоть даже весьма опасного противника. — Шень, мы пришли, — голос Ксиана клокотал, словно тот уже упивался кровью врагов. Павлин вышел из размышлений, разглядев поселение за пригорком. — Начнем атаку издалека, или выкосим недостойных в ближнем бою? Наследник подходил все ближе. Теперь он видел всех жителей деревни. Они продолжали заниматься своими обычными делами и лишь некоторые обратили внимание на приближающихся птиц. Убийцы из Гун-Мэя еще не сделали ничего дурного, а все панды, находившиеся на улице хватали любые предметы, готовясь защищаться. Хоть они и были беспросветно тупы, а видя вооруженных - быстро понимали, что те пришли не с добрыми намерениями. Лорд злобно улыбнулся, хохотнув. Коршун обнажил сабли. — Я хочу взглянуть в глаза каждому, кого убью, — тихо произнес павлин, его услышал лишь Ксиан. — Заходим. Первая двойка беззащитных упала еще у ворот деревни. Шень только было обхватил ручку меча крыльями, в то время как его помощник легко обезглавил смотрящих. На защиту собственных владений вставали все, кто мог. К их несчастью, Ксиан молниеносно уклонялся от нелепо размахивающих граблями и лопатами, проливая кровь защитников, не сдерживая истерический смех от их слабости. Перед убийцами возникли первые постройки. Коршун парой точных движений высекал из саблей искры, поджигая солому в щелях бруса. Огонь быстро распространялся на соседние дома и вскоре полыхала уже вся деревня. Повсюду крики, паника, горячая кровь. Наследник не был столь искустен в бою, но противники не оказывали достойного сопротивления даже ему. Неожиданно один из представителей данного вида застал лорда врасплох. Удар массивной кувалдой пришелся точно в грудь и павлин упал на обоженную землю, обронив меч. Шень почувствовал острую боль и понял, что у него было переломано несколько ребер. Однако, его дух сломить никто не мог, он намеревался идти до конца и прикончить всех неугодных. Пытаясь встать, покуда он еще не успел стать трупом, павлин помутневшим зрением увидел, как спину нападавшего пронзила стальная сабля. Тот упал и перед лордом возник обезумевший Ксиан. — Шень, вставай, — коршун протянул ему крыло, с трудом перекрикивая треск огня и вопли умирающих. — Спрячься за моей спиной, я со всеми расправлюсь! Раненый завоеватель, преодолевая боль, схватил меч и встал под защиту Ксиана. Коршун разил всех, кого видел. Иных он вгонял в огненное зарево, еще до того, как их тела пронзала сабля. В воздухе витал смрад жженой плоти, отчего Шень почувствовал тошноту. В тот момент он понял, что его навыки оставляют желать лучшего. Этот бой показал, что лорд - никто. Приди он в деревню один, он бы не вернулся. В сражении павлин более не учавствовал. Он лишь следил за тем, чтобы не пропустить подлую атаку со спины и старался держаться как можно ближе к своему защитнику. Даже Ксиан не избежал ранений в битве. Он продолжал убивать всех с истошным смехом, пока перед ним не выступил один из черно-белых с топором. Ксиан жестоко убил всю его семью, отчего последний был в ярости. Один взмах и у самодовольной птицы разорвано крыло. Сабля, окропленная кровью, упала на землю. Боль была кошмарной. В приступе бешенства коршун вонзил один из своих кинжалов врагу в шею. Только сейчас, после стольких убийств, Шень оглядел округу. Безмолвные, окровавленные тела лежали повсюду. Их стеклянные глаза были направлены на лорда, но не на коршуна. Ведь именно наследник втянул своего защитника в это дело. Именно он поверил в предсказание и увидел решение проблемы в бесчисленных убийствах невинных. Где-то в глубине души он почувствовал вину. Но, отступать уже было поздно. — Шень, мы убили абсолютно всех, — к нему подошел Ксиан, измученный боем. — Ты как? — Добраться до дома смогу.— ответил лорд, не найдя поблизости не одной живой души. Гордитесь мною родители! Я изменил ход своей судьбы. И точно так же я изменю ход крови в жилах всех недовольных мною!***
Тяжелое дыхание эхом разносилось по дворцу в тишине раннего утра. Шень с трудом передвигался из-за сломанных ребер, но старался держаться уверенно, как и подобало его титулу. Не в силах удерживать тяжелый стальной меч, он волочил его за собой, отчего лезвие оставляло за собой царапины на плитке. Второе крыло Шень положил на плечо Ксиана. Коршун поддерживал его, помогая ему идти. Вместе они добрались до комнаты родителей Шеня. Павлину не терпелось доложить им о радостных событиях, даже несмотря на то, что он ужасно хотел спать. Наследник распахнул двери и взгляды встретились. Лорд еще не знал о том, что мать и отец уже были в курсе этих событий. Вести о жутком поступке наследника разлетелись по всему Китаю быстрее ветра. Приговор уже был вынесен. — Я убил их всех! — сквозь боль улыбнулся Шень. — Больше никто не встанет у меня на пути. Яотинг подошел ближе. Его лицо выражало лишь бессильную злобу. Желание избить сына до полусмерти разрывало его изнутри. Сдерживал он себя с большим трудом. — На колени! Оба! — крикнул старший павлин срывающимся голосом. Лорд удивленно взглянул на отца. Он ожидал, что родители вмиг возгордятся им, а все вышло иначе. Вместо одобрения, отец говорит с ним так, будто он провинился. Наследник успел обменяться взглядом с Ксианом, прежде чем Яотинг ударил его в грудь за неподчинение. Удар по сломанным ребрам оказался крайне болезненным и Шень упал на пол, зашипев от боли. — Тебя это тоже касается, ублюдок! — вновь крикнул правитель и ударил коршуна в шею. Тот был вынужден пасть ниц, отбросив гордость. — Ты хоть понимаешь, что ты натворил? - правитель отстраненно обратился к сыну. — Я обеспечил себе счастливое будущее, убрал с пути того, кто хотел меня убить! — ответил Шень, усмехаясь. — Предсказание этой ведьмы о черно-белом воине... я все знаю! — И только по этому ты решил истребить невинных, причем неимеющих отношения к предсказанию?! — злобно спросил Яотинг. — Врочем, это уже не важно. Отныне - ты мне не сын, а этот дворец - больше не твой дом. Ты будешь изгнан навсегда! Павлин встряхнул головой, словно пытался отогнать услышанные слова. Отец решил выгнать его - единственного сына и наследника из дома? А ведь Шень просто хотел спасти свою жизнь, которую мог отобрать неизвестный воин. Неожиданно, за лорда вступился Ксиан, заявив правителю, что тот не имеет права изгонять единственного сына. Яотинг перевел взгляд, в котором читалось желание убить, на дерзкого коршуна. — Не смей перечить мне, жалкий вояка, — вскинулся старший павлин, не в силах больше сдерживать свой гнев. — Иначе тебе не миновать казни! Яотинг потребовал, чтобы Линг покинула комнату. Мать Шеня хотела было возразить, но под гневным взглядом правителя тот час сникла и спешно покинула помещение. Стоило жене перешагнуть порог, как павлин запер за ней дверь. Отец ударил Шеня по крыльям и из рукавов ханьфу выпали стальные перья. Взяв одно из лезвий правитель разорвал одежду сына, обнажив его спину. — Пусть все знают, кто вы на самом деле! После этих слов, отец принялся вырезать лезвием на спине лорда первую букву. От боли у Шеня непроизвольно выступили слезы и несколько соленых капель упали на плитку, смешавшись с каплями крови. Он зашипел, а его тело подрагивало, словно от судороги. Яотинг вонзал лезвие, как можно сильнее и четко выводил каждую букву, продлевая мучения собственного сына. По прошествии получаса, отец наконец закончил и павлин в полном изнемождении упал на пол, чувствуя, как по его спине струйками стекала горячая алая кровь, постепенно застывая. Во всю спину лорда теперь четко красовалась бордовая надпись "Убийца". — Можешь одеваться, — холодно сказал старший павлин и бросил на Шеня его порванный ханьфу. — Теперь - ты! — он подошел к стоявшему на коленях коршуну. Способность Ксиана противостоять боли оказалась в разы хуже. Он кричал и дергался, а правитель наносил удары по его голове и лицу, повторяя, чтобы тот не портил надпись. Удары становились все сильнее и вскоре коршун потерял сознание, упав на пол. Яотинг злобно улыбнулся и продолжил вырезать буквы на плоти. Через несколько секунд на окровавленной спине вырубленного Ксиана было такое же клеймо убийцы. — Увести! Обоих! — отдал приказ страже правитель.***
Солнце уже было в зените, когда Шень и Ксиан стояли у ворот дворца под натиском стражи. Изгнанники, вместо прежде дорогих и ныне порванных ханьфу, были одеты в старые одежды, что не носили даже слуги. Линг плакала, не понимая решения мужа об изгнании сына. Она еще не знала о том, что Яотинг изувечил спину павлина. Иначе смерти от остановки сердца ей было не избежать. — Шень, я лишаю тебя титула, ты теперь - никто, — крикнул правитель. — Отныне, у тебя больше нет ни дома, ни родителей. Ты должен покинуть этот город навсегда! Лорд лишь горестно усмехнулся и опустил взгляд. Он впервые напоролся на то, за что боролся. Его желания начали сбываться, увы не в том виде, каком он хотел бы их видеть. С этого дня павлин в самом деле вышел из под родительского влияния, как и хотел. Однако, цена за это оказалась слишком высока. Шень лишился титула и большого дворца, в котором ему было так отрадно. Сожалеть уже поздно. Свой единственный меч и перья-клинки лорд предпочел оставить себе. Отец, с неистовой злобой хотел отобрать у сына любое оружие. Однако, наследник предупредил, что убьет отца без всякой жалости, если тот попытается отобрать у него хоть что-нибудь, ведь, как и сказал сам старший павлин - Шень ему больше не сын. Терять неудачливому завоевателю было нечего. Яотинг теперь всерьез боялся единственного наследника, ожидая от него любой подлости. Шень заметил, как из толпы показалась ведьма. — Отец, раз уж вы больше не хотите видеть меня, позвольте мне попрощаться хотя бы с ней. — павлин указал крылом на повелительницу черной магии. Яотинг нехотя дал добро. Неожиданно, к Шеню бросилась Линг. Мать обнимала единственного сына и горько рыдала. Столь больно ей было осознавать, что она видит его в последний раз. Лорд сам не мог сдержать слез, стараясь успокоить паву. Даже холодный и бесчуственный Ксиан отвел взгляд. — Не убивайтесь обо мне матушка, — прошептал Шень, обнимая её крыльями. — Я обязательно вернусь, я не оставлю вас здесь! Всхлипывая и тяжело вздыхая, правительница отпустила сына и тот приблизился к вещунье почти вплотную. Именно её он винил во всем произошедшем. Винил за то, что все в городе запомнят наследника, как безжалостного убийцу. Винил за то, что его изгнали, бросили на произвол судьбы. Винил за то, что родная матушка вот-вот умрет от горя. Зачем она в тот вечер поведала о проклятом видении? Ведьма! Только так Шень мог называть её теперь. Она испортила ему всю жизнь. А вдруг она и дальше будет преследовать павлина, превращая каждый его день в ад? Он не мог этого допустить. Лорд незаметно сжал в крыле один из клинков, спрятанных в рукаве. — Ты предсказывала когда-нибудь собственную судьбу, а? — павлин загадочно сверкнул глазами. Предсказательница едва успела поднять взгляд, чтобы взглянуть ему в глаза, как в неё вонзилась холодная сталь. Она упала без единого крика, окропив землю горячей кровью. Эмоции присутствующих оказались неодназначными. Стража вскинула оружие, готовясь исполнить любой приказ. Линг закрыла лицо крыльями, предавшись слезам. Яотинг застыл на месте, не в силах выговорить хоть слово. Коршун злобно улыбнулся, скрестив крылья на груди. Шень поднес клинок к клюву и облизнул кровавое лезвие. — Я объявляю охоту на ведьм!