Амнезия_911

      В глаза бьёт тусклый свет. Я выдыхаю, стараясь сфокусировать зрение. В тело постепенно возвращается боль. Вообще не понятно, где я и что я. В глазах размылось, но стало понятно, что там, где я нахожусь, было сыро и холодно. Похоже на погреб.       Попытка совладать телом ответила болью в верхней части тела. Как стало понятно, умереть мне, к счастью, не удалось. Но что я здесь забыла? Место совсем не напоминает ни бар, ни полицейский участок. От мыслей раскалывается голова. Рука трогает плечо и находит слой бинта. Ранение отдаёт жгучей болью. Во рту застыла горечь. Как же было мерзко.       С усилием поднимаясь на руки, я ещё раз пытаюсь установить, где вообще нахожусь. Уж сильно напоминает подвал. Источником света здесь маленькая стеклянная лампочка, повисшая над старым столом. На нём валяются пачки патронов и обоймы. Боль в голове затрудняла размышление, но ощутимо стало не по себе. Может, я в плену? Но дверь наружу стояла полураскрытая и никто не присутствует здесь, не заботится о том, чтобы я не совершила побег. Да и кому понадобится меня спасать? Может, я преувеличиваю и это какая-то подвальная часть того же участка?       Как же всё странно. Меня бьёт ознобом, но я не могу оставаться здесь дальше. Хоть и боль сковывает всё тело, я намеренна узнать, где вообще нахожусь. Наверху слышны чьи-то голоса и шаги по земле. Да где я нахрен вообще?       Отодвинув дверь, начинаю медленно подниматься наверх. Сверху в мои глаза бился солнечный свет. Гомон становился ближе. Явно не участок. И оказавшись наверху, вообще понимаю. Что ничего не понимаю. Местность напоминает трущобы. Стоят порванные палатки, кирпичные постройки и повсюду валяется куча мусора. Кому взбрело в голову вообще меня сюда притащить?       Неприятно палит солнце. Сил совершенно нет, хочется вернуться в прохладный погреб и полежать до их появления. Но нет, я не могу оставаться здесь. Нужно хотя бы разыскать знакомых, или свалить отсюда. Взглянув вперёд, понимаю, что эти трущобы тянутся далеко. И я не знаю, как уйти отсюда.       Делаю просто шаги вперёд, заглядывая в лица людей. Они вполне чувствовали здесь себя неплохо. Да и выглядели, словно не живут здесь вообще. В недешёвой одежде, потягивая дым из трубки, сидя на ящиках, или завалившись на скамейку. У большинство лица скрыты банданами. И все косятся на меня. Все похожи друг на друга. И становится слишком жутко, дискомфортно. Была у меня догадка, что я в плену. И, кажется, я нахожусь в самом настоящем пристанище бандитов. От мысли пробирает холод. Я попятилась, задев какую-то двухэтажную постройку. Не успела и среагировать, как меня кто-то хватает за руку и волочит внутрь.       Инстинктивно пытаюсь выбраться, но понимаю, что меня держит не чья-то рука, а металлический протез. Шокировано, я поднимаю глаза. Женщина с белыми зачесанными волосами, среди которых пробивалась рыжая прядь. На её лице были шрамы, но взгляд не выражает вражду. Так же, как и другие, она была одета в дорогой кожаный прикид, а её золотого цвета протез сверкал в лучах.       — Белль? — сама того не ожидая, выпаливаю я.       Та усмехнулась, затем резко нахмурилась.       — Ты где пропадала, мать твою налево? — сурово выдала она. — Мы уже думали, что ты подохла!       Я в ступоре. За кого эта женщина меня приняла? Да и почему спрашивает это?       — Только ты вчера едва не сдохла! Какого хрена ты вообще творила в баре? — Белль зло уставилась на меня, от её взгляда стало неловко.       — Я? А...       Кажется, она не знает, что я из участка. И, наверное, принимает за свою. Но как я могу быть бандитом? Моё место в полиции и я это прекрасно знаю.       — Пускай. Ты и раньше пропадала чёрт знает куда.       Белль отпустила меня и отвернулась. Я быстро осмотрела комнату. Старая кухня завалена хламом, в углу притаился пыльный диван. И так же имелась лестница на второй этаж. Не думаю, что можно жить здесь долгое время.       — Тебя словно по башке жахнули. Выглядишь, как нездешняя, — бросает Белль, хватая кружку со стола.       — У меня была амнезия! — неожиданно вскрикиваю и прихожу в шок от того, что сумела проболтаться об этом.       Белль хмыкнула, отпила чая и вернула кружку. Слова её, собственно, не очень-то и удивили.       — Именно поэтому ты не открыла нам? — невозмутимо спрашивает.       — Что?       Голова всё ещё раскалывается. Но понять, что речь идёт о той ночи, удавалось. Да какого вообще хрена?! Почему ко мне домой ходят какие-то бандиты, что скрываются в жалких трущобах?       — Эдгар предположил, что ты набухалась и отключилась, — тем временем продолжает Белль.       Я стою в нерешительности. Сбежать мигом отсюда и доложить полиции, где находится банда? Или прикинуться своим и держаться, покуда не смогу исполнить первое? Ну его. Мне слишком ничего не понятно.       — Вы знаете меня? — выдаю, пытаясь прояснить.       — Ха! — воскликнула Белль. — Ты правая рука лидера, как тебя забыть? Раз уж у тебя амнезия, то можешь глянуть на это.       Она потянулась внутрь коробки, что стояла на горке из таких же. Затем вытащила какую-то рамку, демонстрируя мне.       — Всех узнай, я не поверю, что ты даже не знаешь их имена!       Я взглянула туда. На картинке изображено человек тридцать минимум. Все сидят в баре, у кого-то в руке бутылке, кто-то сжимает в руке пистолет. А я находилась в центре в окружении Белль, Тары в белом пальто и Эдгара, что натянул на лицо громадное сомбреро...       Она права, хоть чьи-то имена мне удалось вспомнить. Самые близкие товарищи. Бандиты. Товарищи полицейского, что вчера участвовал с ними в перестрелке. Чудеса.       — Ага, — просто выдаю, не отходя от шока. — Действительно...       Белль бросает рамку обратно. Меня приковало к месту. Кто я?       — Может быть, во вчерашнем моя вина, — произнесла она, не замечая моего выражения лица. — Никогда мы не гробим наши любимые бары. Не повезло мне бухой проиграть какому-то остолопу в покер. Сразу ствол в руки, а потом уже и копов вызвали.       Я просто кивнула. Происходящее давит на мозг. И как же я могла оказаться здесь? Как мне в прошлой жизни было не стыдно работать порядочным лейтенантом и бандитом заодно? Уж слишком мне это всё не нравится. Я обязательно сдам банду полиции.       Белль хватает меня за плечо, от чего его разразило болью. Я ахнула и отстранилась, на что женщина посмотрела жалобно.       — Прости, — протянула она. — Это тоже моя вина.       Я не знала, что ответить. Белль стала подходить ближе, а мне даже и пятиться некуда. Холодный протез коснулся моей талии. Мои глаза поднялись вверх, озадачено глядя на женщину. А Белль лишь усмехнулась.       — Как псина напуганная, — прокомментировала она. — Забыла что ли, кто мы друг другу?       Немой ответ. Следом её другая рука касается моей щеки и проводит по царапине, которую я получила в перестрелке.       — Будь, как дома. Всё равно мы нескоро свалим из этого корыта.       Я отворачиваюсь. Желание вырваться и убежать отсюда росло с каждой секундой. А что, если это были мои прежние друзья? Может, в прошлом я намеренно работала в полиции, дабы сбить со следа? Это объясняет, почему, по словам Кольта, я мало появлялась на работе. Не сказать, что эти люди мне неприятны... Слишком неоднозначные чувства. Никаких товарищей предавать не хочется.       — Эдгар и Тара будут рады тебя видеть, — выводит из раздумий Белль. — И Булл, и Лола. Все, короче.       Она освобождает меня. Я стою на месте, всё ещё думая.       — Если что, ты наверху живёшь, — напоминает женщина. — У нас одна кровать.       Я просто кивнула.       — Пойду уже, — говорю, открывая шаткую дверь. — Нужно остальных проведать.       — Ага, и только в этот раз возвращайся, — Белль игриво подмигнула.       Я оказалась на улице. Лагерь был немаленький. Запомнив лица с фотографии, мне удавалось узнавать их здесь. Дама с зелёного цвета роскошными волосами притаилась у навеса, скрываясь в тени от солнца и пуская дым сигареты. Недалеко от неё сидела чёрноволосая девочка лет шестнадцати, крутя в руке кастет. Рядом с ней курил её отец, Булл Бланко. Я прошла мимо, высматривая остальных. Много знакомых людей. Почему-то их мне удаётся вспомнить лучше, чем коллег на работе. Видимо, воспоминаний с бандой у меня гораздо больше. Я всё ещё бьюсь в нерешительности. Стоит ли мне быть законопослушной и поступить правильно? Раз банда шебушная, у них наверняка есть деньги и жизнь не состоит из работы и дома.       Я гляжу на солнце, схватившись за плечо. Как же всё сложно. Нет простого указания, что я должна делать. Кольт бы наверняка сказал, что мне нужно тут же доложить им местоположение лагеря и немедленно отправиться с отрядом на задержание. Но что бы сказала прошлая я? Вдруг, банда мне была ценнее полиции?       Нахожу небольшой шатёр из белых простыней. Внутри увидела своих ребят. Словно никогда и не забывала, какие они. Тара, наряженная в своё любимое пальто, вразвалочку сидит в старом кресле и тасует карты. Эдгар, что даже в такую жару не собирается снимать рыжий платок, вытирает тряпкой складной нож. Когда я появилась здесь, они оба глянули на меня.       — И года не прошло, — буркнул парень, скрывая за платком улыбку.       Я постаралась ответить той же улыбкой, но получается нервная гримаса. От этих людей подсознательно ощущается тепло. Может, не нужна мне никакая полиция?       — Карты сказали, что тебя отправили в Дубаи в сексуальное рабство, отдали бордель и выдали замуж за шейха, — Тара сложила колоду. — Я аж позавидовала. Только, гадать я не умею.       Хмыкнув, я сажусь за свободное место. Здесь стояли бутылки пива. Отдохнуть мне явно хотелось. Только, внутри всё равно неприятно жжёт от неправильности происходящего. Чаши весов выбиваются в недопонимании.       — Без тебя и бухать тоскливо, — продолжала Тара, от безделья подкидывая вверх фишки. — Где ты вообще была?       — У меня амнезия, — сказала я и тут же добавила: — Частичная... Помню нас, но не помню, что происходило раньше.       — Забавно звучит. На самом деле, страшно, — прокомментировал Эдгар. — У нас были такие, которых по башке жахнули сильно, они после лечения пистолет в руки взять не могли.       Я просто пожала плечами. Страшно, то правда страшно. Страшно узнавать всё новое и новое о своей жизни. А ведь на работе меня ждут...       — Который час?       — Пол восьмого.       Тут же подрываюсь, вызывая на их лицах удивление.       — Мне пора, — моментально придумываю причину уйти отсюда. — Домой схожу...цветы полить...

***

      Чуть не запуталась, пока искала отсюда путь домой. Трущобы находились в самом Грэйтвуде, мне едва удалось зайцем проскочить в автобус. Лихорадочно думала, как бы мне не опоздать на работу. И думала о том, стоит ли мне разглашать полиции место банды. Самое оптимальное решение — подождать. Да, сидеть на месте, когда я могу сдать бандитов с поличным и устроить адекватную жизнь. Но так жаль оскорблять прошлую себя. Я даже не знаю, почему я так себя вела, вела двойную жизнь. Кольт явно не знает об этом.       Дома быстро прячу слои бинтов под рабочей формой. Об этом я тоже не скажу. Хоть боль давит и сковывает движения, мне нельзя говорить, кто меня спас. Да и вообще держать рот на замке и пытаться разобраться самостоятельно. Прекрасно зная, что я уже полностью растерялась. Не знаю, как поступать. Комбинировать и то и другое будет трудно.       Заявившись на работу, сразу отбрасываю мысли о банде. Сейчас я должна думать о том же, что и вчера. Кольт встретил привычным приветствием.       — Вчера тебя не нашли, — выдал он, когда я села за рабочее место. — Думали, ты погибла в перестрелке, но и твоё тело обнаружить не удалось. Ты как-то пояснишь?       — Э-э...       Придумывать оправдание сложновато. Да и куда я могла убежать посреди перестрелки? Наверное, стоит добавить в ложь правды.       — Меня подстрелили, — я закатала рукав, показывая бинт на плече. — Едва не убили. Пришлось бежать за помощью.       Кольт недоверчиво смотрел на меня. Но, видимо, говорить что-то против не решил.       — Повезло тебе, — ответил он. — Наших пару штук погибло. А задержать так и не удалось. Свалили куда-то за город и хрен разбери.       Я просто кивнула. Ты держишь рот на замке. Ни слова о банде. Ты не знаешь, где она находится.       — И почему я узнаю об этом только сегодня? — Кольт указал на моё плечо. — Нам бы сразу сообщили, если с тобой что-то случилось.       — Не знаю, — отмахиваюсь я, начиная страшиться того, что моя легенда окажется неубедительной. — У меня выписка дома лежит, могу принести.       — Не надо, — парень отвернулся к компьютеру. — Ты ведь пришла на работу...       Начинается смена. Я думала, что могу делать полезного, не наводя полицию на свою банду. В её деле не было ничего нового. Необычно, наверное. Сидеть в участке и делать вид, что я добросовестный коп и в это время числиться в банде. Может, как раз из-за меня в прошлом банду никто не нашёл.       Беру кипу дел. Как же я могла забыть об убийце? Несмотря на всё это, меня по-прежнему кто-то преследует. И после новости, что в прошлом я была в банде, добавляет этому ясности. Бандитов никто не любит. Теперь неудивительно, что за мной охотится тот, кому я наверняка испортила жизнь со своими товарищами. Только, их я об этом забыла спросить. Может, они знают что-нибудь.       Рабочий день не предвещал приключений. Кольт хотел пригласить меня в ресторан на ужин, но я отказалась, ссылаясь на усталость. На самом деле, мне просто нужно разобраться со всем. Просто переварить в голове. Кольт явно ко мне неравнодушен. Он относится ко мне, как к коллеге, но определённо хочет поддержать. Я просто не смогу ему признаться о настоящем. Не хотелось портить наши отношения.       Дом встретил мраком. В тишине и одиночестве нагоняет обречённые мысли. Он словно проклят на сплошную депрессию. Хочется занять себя чем-то, несмотря на то, что я устала и голодная. Сделать усталость ещё сильнее и дать себе уснуть ночью без помех.       Книги я, кажется, не люблю читать. На полке в спальне находятся всего пара старых произведений. Чувство, словно никогда не открывала их. Книги Агаты Кристи, «Мастер и Маргарита». Наверное, чересчур скучно и интеллектуально для меня. Но это было не всё. На полке пылилась книга без обложки.       Она выглядит, как обычный блокнот. И раскрыв его, вижу записи. Разные записи. На одной странице я записывала номера знакомых, на другой список бытовухи домой. А на третьей...Личное? Просто рассказ, как у меня прошёл день.       «Мне сегодня удалось приготовить блины. На работе выиграла Бастера в карты. Не терпится встретить Рождество. Я спрашивала на работе, кто не против принять меня на праздник, но все оказываются уже заняты семьями...»

      В конце начиркан грустный смайлик. Я сразу узнала свой почерк. Любопытно.       «Может, попробовать вязать? Или рисовать? Или писать? Я уверена, что моя душа может лежать хоть к какому-то виду творчества. Но у меня ничего не получается. У меня просто нет на это таланта...»       Творчество? Не думаю, что мне такое нравится. Ощущение, словно я пыталась найти себя. И не думаю, что на момент записи я была ещё подростком. Прямо, как и сейчас, растерянной девушкой, что пытается отыскать воспоминания.       «Мне не нравится мыть посуду.»       И подобное. Ни слова о Банде Золотой Руки! Белль мне наврала? Совсем не чисто.       «Ты такая глупая.»       Это я писала сама себе? Но почерк совсем отличается. Неаккуратные буквы, стислые слова. Очень напоминает что-то. Не помню, что.       А дальше вновь записи о повседневных делах. Подобную скукотищу даже читать интересно. О том, как я живу жизнью работа—дом...       «И ты всё ещё надеешься, что это тебе поможет?»       Не знаю, как объяснить подобные записи. Словно я издевалась сама над собой, в порыве эмоций чиркая на страницах дневника негативные мысли.       «Я порву твоё запястье, а ты всегда будешь смотреть на эти капли крови и захлебываться слезами. От того, какое ты всё-таки убожество!»       На странице действительно были коричневые капли. Я подумала о собственном запястье и взглянула на левую руку. Шрам! Как я его раньше не замечала? Он уже побелел и сливался с бледной кожей. Его ширина пугала. Где я могла его получить и почему об этом говорится в дневнике? Кто покалечил моё запястье?       И даже среди жутких записей мелькает повседневщина. Словно я даже не обращала внимания на то, что эти записи появляются. А просто продолжала вести, как ни в чём не бывало. Это нагоняло тревогу. Я ли эти записи писала?       «Ты ничтожна.»       Я закрыла дневник. Попытка отогнать плохие мысли и сесть почитать о своей жизни обернулась усугублением.       Дабы переписать телефонные номера, открываю первую страницу. Здесь был Кольт, коллеги по работе и какие-то неизвестные. В конце столбика был помечен номер с подписью «Фэнг». Понятия не имею, кто это. Рядом с ним была стёртая карандашом надпись. Её трудно было прочитать, так как карандаш стёртся. За то оставались выдавленные полоски. Из которых получается фраза «Не звонить».       Сразу заинтересовало. Может, Фэнг мой враг, или бандит? Зачем мне было записывать его номер?       Уже поздний час. Может, позвонить? Думаю, даже узнать самое плохое будет лучше, чем оставаться в неизвестности. Рука берёт трубку, пока пальцы набирают номер.