***
Спустя десять минут Шелли удалось привести в чувство. Кольт испытал облегчение, увидев, как её веки наконец-то открылись. Шелли некоторое время смотрела по сторонам, затем на её лице непонятно зачем выросла ухмылка. — Как смешно, — выдала она неестественно низким для себя тоном. — Как ты себя чувствуешь? — волнительно поинтересовался Кольт, отходя от дивана. — Да вообще охрененно, — Шелли поднялась, потерев свой лоб. — Эта шкура могла и посильнее ударить себя по башке. — О чём ты? — искренне недоумевал Кольт. Шелли посмотрела на него и он мог поклясться, что никогда не видел у неё настолько самодовольное выражение лица. Настолько отвратительное и высокомерное. Разве так ведут себя люди, что только что пришли в себя? — А ты проваливай отсюда, — приказала Шелли. — Живо! Кольт стоял, не шелохнувшись. — Шелли, тебе... — Ушёл отсюда, сволочь! — закричала она. — Да что вообще происходит?! — Кольт вообще не думал покидать дом, он реально был обеспокоен тем, что Шелли вообще творит. Она ведёт себя так, словно у неё серьёзные душевные проблемы. — Ещё раз повторяю! — Шелли встаёт и ищет в кармане ствол. Его нет. — Ты вообще сейчас в адеквате? — Я?! Да я в самом каком только есть адеквате! — Шелли подошла и толкнула его. — Самая адекватная, какая могу быть! А ты, наверное, ждёшь, что я буду вести себя, как типичная девчонка? Думаешь, так, как ведёт себя она, это я? Кольт ошарашенно пытался придумать, что делать. Он не хотел силой заставлять её принимать помощь. Шелли ведь не всегда ведёт себя так, как сейчас. Из всех случаев, Кольт может вспомнить кафе, когда она вела себя именно так. Но почему это происходит? — Шелли так точно себя не ведёт, — парень пытался сохранять спокойный тон. — Если бы я был верующим, я бы сказал, что в тебя вселился демон. Шелли залилась смехом, затем, вновь толкнула его. В сторону коридора. — Ты действительно настолько тупой? — издевательски произносила она. — Шелли втюрилась в такого дебила, как ты? Кольт поднял бровь. — Ха, не волнуйся. У вас ничего не получится, — Шелли вновь толкнула его и Кольт теперь был в метре от двери. — Я не позволю. Ей осталось ещё малость сойти с ума и я отвечаю, вы уже ничего не сможете сделать! Шелли рывком открыла дверь. И следом, совсем не стесняясь, толкнула Кольта ногой. Парень ничего не понимал и точно хотел распутать это всё. Слишком много эта «Шелли» дала поводов задуматься. Он бы хотел остановить её, но дверь уже началась закрываться. — Стой! Я, кажется, знаю... Но не успел Кольт договорить, как она захлопнулась, а затем последовал щелчок замка. Парень остался стоять в темноте, переваривая то, что сейчас случилось.***
Я просыпаюсь явно за пределами дома. Перед открытием глаз я слышу скрип старой кровати и запах табака. Точно не моя квартира. Открывая, вижу кирпичные стены и грязные окна, раскрытые нараспашку. Всего мгновение гадала, что это за комната, пока не вспомнила вчерашний день. И каким образом меня занесло сюда? Ах, точно, я же напоследок треснула себя башкой. На глазах у Кольта. Что он обо мне подумал? Да я и наверняка была не в здравом уме, если очнулась там же. Не переживай, ты ему теперь нахрен не нужна. С чего бы это? Кольт не тот, кто обидится от простой фразы. Думаю, он волнуется за меня. Ещё чего. Я его лично выгнала из дома. Я не удивлена. Только теперь мне лучше встретиться с ним в здравом уме. Я объясню ему, что к чему. Думаю, Кольт поймёт меня. Нет. В коридоре раздались шаги. Следом дверь в спальню раскрылась. Я увидела Белль, что не при параде, в белой майке и джинсовых шортах, держит в протезе тусклую тарелку. Она улыбнулась мне и шагнула к тумбе, опуская на неё. — Доброе. — Доброе утро, — я смекнула, что мне не стоит подавать виду. — Голова прошла? — поинтересовалась Белль, не спуская с меня глаз. — Хоть ты ещё не парализованная инвалидка, чтобы я таскала тебе в постель завтраки, но в этом нет ничего плохого, верно? Я кивнула. — Спасибо вам...тебе...Мне уже лучше. Белль улыбнулась и продолжила говорить: — Знаю, ты не в восторге от этого корыта. Но я тебе обещаю, у нас на носу нападение на особняк. Таре повезло узнать, где живёт мажор, что угарал над её проигрышем в казино. После этого рванём хоть на Мальдивы. — Ха, — я подтянула к себе тарелку с блинами. Стоило ощутить аромат, как в моей памяти появился ещё один член банды. Пайпер. Всегда обеспечивала нас лучшими ужинами. Ну...не меня. Стоять, Белль собирается совершать преступление?! Я не знаю, о каком человеке шла речь, но то, что это будет очередной погром, очевидно. Банда строит планы прямо у меня под носом. Я обязана всё донести полиции. — А ты чего хочешь? Помню, ты мечтала об отеле пять звёзд с джакузи в ванной, — прерывает Белль. — А? Да, разумеется, — я терялась, пытаясь выдать себя за бандитку. — Если ваш бюджет позволит... — Да он всё позволит! — довольно выпалила Белль. — Мы всегда залегаем на дно. Можем торчать хоть в самом центре Техаса, никакие копы даже не подумают, что самая известная банда города прячется в отеле! Я нервно усмехнулась и начала потягивать блины. И, как к несчастью, в мой разум сразу заглядывает чужой недовольный голос. Ты заигрываешь с ней? Нисколько нет. Я сдам твоих товарищей с поличным. А за себя мне ничего не стоит оправдаться, меня максимум заключат в больницу. Ха, ты на это рассчитываешь? Думаешь, тебя не расстреляют к чертям, как узнают, что ты виновата в преступлениях побольше банды? О чём ты? Неважно. Белль подошла к двери. — Ещё не знаю, когда рванём, но сюда мы точно не вернёмся, — сообщила она. — Мы никогда не возвращаемся в наши укрытия. Так что соберись, на всякий пожарный. Я кивнула. Белль закрывает дверь. Не забывай, что я могу всё закончить, просто взяв ствол в руки. Смешно. Это меня аж на мысль натолкнуло. Не помнишь, как буквально билась в агонии моего сознания, когда я пыталась закончить жизнь самоубийством? Можешь не напоминать. У тебя всё равно ничего не получится. Ты тряпка. Даже тогда ты побоялась выстрелить себе в голову и решила обойтись аварией. Аварией? Меня ведь нашли дома. Тебя просто не хотели смущать, чтобы снова не появился соблазн. Но у тебя есть я, понимаешь? Я не закончу это дело аварией. Это было слишком больно. Бревно мне въехало прямо в лоб и я находилась в сознании пару минут, ощущая в конечностях осколки лобового стекла. Удивительно, что я восстановилась. Позитивные подробности. Только теперь ты, кажется, боишься садиться за руль? Верно. На миссиях я это всегда доверяю Кольту. Подсознательно. Правильно. Всё подтверждает мои слова. Ты — тряпка! Какая же гадина. Я устала от всего этого, просто устала! Чем я думала, когда провоцировала себя на этот недуг? Чувство, словно эта скользкая и недоброжелательная подружка никогда не пропадёт из моей головы. Мне становится сложно собой управлять. В любой всплеск эмоций я теряю себя. И это имеет такие тяжкие последствия. Точно, и не думай подкатывать к Белль. Я за неё тебе бошку снесу. Поняла? Конечно. Только я была бы этому рада. Мне так хотелось обратиться за помощью. Повезло, что у меня есть хоть один коллега, который не оставит меня на произвол судьбы. Хоть и ты мне утверждаешь, что ему всё равно и у меня нет друзей, я верю в лучшее. Дома совсем не хотелось спать. Да и проснулась я рано, смена начнётся только через два часа. Из-за этого от скуки листаю свой дневник. Там появились новые записи, неудивительно. «Не забывай, что лишняя здесь ты, а не я.» Ну уж нет. Я точно уверенна, что я владею своим умом. А не меняюсь по очереди с той, которая присвоила его себе. Взгляд вновь находит номер Фэнга. Он говорил, чтобы я обращалась за помощью. Может, стоит поделиться с ним? Кажется, мы в неплохих отношениях. Хотя раньше так не было, верно? Естественно. Знала бы ты, что он нам наговорил. Ему вообще по приколу общаться. Он был единственным человеком, кто признавал меня, как личность! Но Фэнг такой гад. Интересно, почему. Я начала набирать номер. Может, сейчас достаточно рано, но меня это не остановило. Фэнг, когда поднял трубку, подтвердил, что едва встал с кровати. Я тут же перешла к главному. Фэнг долгое время помолчал. Затем выдал длинный ответ. — «То, о чём я раньше и говорил. Тебе следует побыстрее обратиться к врачу и заняться лечением. Конечно, ты уже слышала это, но тогда мне ответила твоя подружка. Извини, конечно, что из-за этого нам пришлось поссориться, но хоть сейчас на проводе не она. Ты не любила, когда я упоминал об этом. Но ты и она это слишком большая проблема. Я даже уверен, что она тебя заставляет заниматься ужасными вещами. Не думал, что сейчас всё настолько плохо. Раньше ты с этим мирилась и вы неплохо уживались в одном теле. Поэтому сейчас лучше поступить так, как я сказал. Обратись за помощью, Шелли.»***
Дверь комнаты общаги со скрипом открывается. В воздухе витает мразотный запах перегара и табака, что насквозь пропитали порванные пожелтевшие обои. Шелли проводит глазами по шаткому серванту, стеклянные двери которого треснуты. Какое же это было отвратительное жилье. Она ни разу не посещала родную мать, но совсем не удивлена, что эта алкашка живёт в таком корыте. Хотя, старая квартира, где Шелли росла до лет десяти, ничем не лучше. Её вообще снесли, к счастью. С кухни уже слышится звон бутылки. От мысли, что даже сейчас мать занимается своим смыслом жизни, становилось дурно. Полы в коридоре пыльные и заляпаны какими-то лужами. Даже, если Шелли задумается, что зря лишила жизни собственную мать, её обида объяснит, что таким людям незачем тратить время на земле. Как жаль, что настоящая Шелли не вспомнит, а лишь опомнится позже. Рука распахнула старую дверь в кухню. Убийственных запах здесь усиливался вдвойне. Добавляется ещё и аромат гари, что бывает, когда сгорает кастрюля на плите. В раковине стояла почерневшая посуда. Шелли скалит зубы и поворачивается к матери. Худая, нездорового вида женщина вразвалочку сидит за столом, пуская из сигареты дым, придерживая другой рукой рюмку коньяка. У неё были такие же фиолетового цвета волосы, как у дочери, только гораздо бледнее и тускнее. На лице матери синяки и полное безразличие к появлению на кухне собственной дочери. Тёмно-зелёные глаза уставились на Шелли, не выражая ничего. — О, припёрлась, — равнодушно выпалила она, выпуская дым. Шелли не отвечает и лишь подходит ближе, убирая с половины лица красную бандану. На столу валяются упаковки из-под еды, пустые бутылки, пачки презервативов. — Ты такая же отбитая на голову, как и десять лет назад, — проскрипела Шелли, сверля её взглядом. — Ты, я вижу, тоже, — съязвила она в ответ, не отрываясь от спирта. — Дворы подметаешь, небось? Шелли не придумала, что ответить. Она не собиралась долго разговаривать с ней. Она собиралась покончить с ней. Недолгим разговором хотела лишь снова убедить себя, что её мать заслужила смерти. — Хотя бы не пропиваю остаток жизни и не ебусь с какими попало мужиками, — её взгляд падает на презервативы. — Ты никогда не заботилась обо мне. — Я и не собиралась рожать себе детей, — отмахнулась мать. — Материнский капитал выглядел очень заманчиво. Ты слишком много требовала. Шелли просто уставилась на неё. Она напомнила о детстве. Разбитые узы амнезии демонстрируют в голове воспоминания. Как Шелли засыпает на полу перед первым днём в школе, утопая в собственных слезах. Как несёт в гостиную лист с контрольной работой, оцененной на «5», видя перед собой компанию друзей родителей, что вовсю кричат и заливаются пивом. Как пытается отговорить органы опеки не забирать у родителей права, но на маленькую девочку даже не смотрят. Это всё приносило боль. Каждый раз вспоминая об этом, по сердцу ударяет такой же силой, как и впервые. Шелли берётся за пистолет. Её родители не сделали ни единого одолжения. Не воспитали, не вырастили, лишь привели в этот мир и пустили на произвол судьбы. От мыслей разжигается кошмарная ненависть. И сейчас, глядя на эту бледную материнскую рожу, хочется несколько раз спустить курок. Вытянув ствол, она медлит. — Ты заслужила, — пробормотала Шелли. — Меня даже не посадят за это. А ты сдохнешь, как сраное ничтожество. Мать даже не заволновалась, увидев перед собой пистолет. Словно от алкоголя ей давно отключили мозги. Развалившись в кресле и допивая рюмку, она произносит: — Валяй. Грязная кухня пару раз озаряется светом. Грохот, кажется, должен привлечь всех поблизости. Тело матери остановилось, на лице застыло всё такое же безразличие и равнодушие. Если бы не несколько пуль в её груди, можно было бы подумать, что она жива. Кровь плеснула на жёлтые обои. Мать больше не сможет причинить ей зла. Больше не замахнётся, не швырнет бутылкой, больше не будет поливать грязным матом. Но Шелли не оставляет свои убийства просто так. Пускай её тело будет выглядеть позорно. Схватив нож, она склоняется над той же пробитой пулями грудью и рисует клинком фразу. «Спасибо, мама». Кровавая надпись выглядит устрашающе. Капли стекали по туловищу, минуя джинсы и падая на грязный пол. Вряд ли труп обнаружат в ближайшее время, в эту общагу гоняют, максимум, такие же отбросы общества. Шелли взялась за старое. На столе лежал стационарный телефон. Даже корпус был заляпан коричневыми пятнами. Взяв в руку, девушка быстро набирает «9-1-1». И как всегда, Шелли кратко диктует адрес и докладывает про труп. Затем роняет трубку и делает пару шагов назад. Тело матери становилось ещё бледнее. Её впалые глаза смотрели вперёд. Кровь текла повсюду, ею был заляпан даже стол. Шелли смотрит на это без капли сожаления. А ведь в адеквате она не способна перенести это зрелище. Но сейчас нужно было, чтобы ей удалось прийти в себя. Увидеть, испытать в шок и поблагодарить вторую за содеянное. Хотя, с последним вряд ли получится. Шелли прикрывает глаза, а когда открывает, становится той, какой была всегда.