***
— Всё за мой счёт! — Шелли, у нас тариф ол-инклюзив. — Не мешай! В зале было полно народу. Товарищей. И, кажется, всем уже всё равно на розыск. Администрация самого престижного отеля Техаса даже не заходит в этот зал. Эдгар уже давно стянул сомбреро с платком, Тара распустила синюю повязку, не стесняясь страшных шрамов на лице. Это должен был быть обычный ужин в кругу банды, где обязательно будет смех, нецензурная брань. Всё так и происходит, но воздух приватной столовой уже пропитан перегаром. — Орите тише! А то кто-нибудь подумает, что внутри пятизвёздочного отеля сидят не крутые бандиты, а алкаши! — во весь голос зарычала Белль, отправляя на пол красный пиджак. — Алкашей хотя бы закрывают на десять суток, а не лет! — ответила Биби, что сидела рядом с рыжеволосой девочкой и просто поедала чипсы. Шелли смеётся. И смотрит на девочек. Что-то внутри ёкнуло. Напрочь затуманенный второй личностью разум. Но он не может не распознать в рыжей девочке сестру Кольта. Она так редко видела её, мало знакома. Даже будучи пьяной в неадеквате, голову не может на мгновение не стукнуть неоднозначная мысль. — Если нас раскроют, сами будете виноваты! — вскрикнула Тара. — Будете сидеть в своём обезьяннике, а я казино открою! Эдгар рассмеялся и начал что-то произносить издевательское. В это время Белль поднялась на стол, едва не подскользнулась на скатерти, сбила пару открытых бутылок и рюмок. Её взгляд абсолютно никакой. Она на спор выпила целую бутылку «Джек Дэниелс». Кажется, стоять ей на этом столе недолго. Перед Шелли появляется её ладонь. Бандитка поднимает блестящие глаза. Белль её приглашает подняться. Спустя кучу нелепых движений, разбитых рюмок и хохот окружающих, обе встают. В воздухе куча дыма. Почти весь зал курил. Игнорируя датчик пожарной сигнализации и табличку. Это заставляет голову кружиться. — Ебать! Свадьба! Шелли хмыкнула. Все прочие мысли напрочь отлетели. Банда смотрела на них и показалось, словно они действительно находились на какой-то церемонии. Всё белое. Высокие колонны. Роскошные алые ткани. А что ещё спровоцирует подумать пьяный разум? — Прямо, как в мелодраме, — хихикнула Пайпер, что развалилась на стуле, как на кресле. — Играйте! Белль прижала Шелли к себе, заставляя во всю ощутить смесь перегара, табака и тяжёлого одеколона. Её рука берёт руку девушки и сует на безымянный палец кольцо. Товарищи разразились хохотом, гулом, или просто кричали. — Поебитесь ещё тут! — выкрикнула Тара, крутя барабан пистолета. Белль затянула Шелли в поцелуй. Со стороны нельзя не ощутить его страсть, это вовлечение. Под алкоголем всё становится красивее. Какой-то рай. Белль заставила Шелли наклониться назад. Проходит мгновение, слышится сильный грохот. Обе улетели на пол. — Лишь бы не встали, — буркнул Эдгар. Тара рассмеялась.***
Чтобы испытать панику, занервничать, просто понять, что произошло что-то ужасное, хватило лишь открыть утром глаза. Когда поняла, что нахожусь не у Кольта дома, а в номере какого-то роскошного отеля с позолоченными колоннами и гобеленами. Поворачиваюсь, вижу Белль. Нет. Мне снова отказала память. Я помню лишь, как оказалась дома у Кольта. Не хочу нагружать себя догадками, что я могла натворить. Очевидно, вернулась в банду. Очевидно, со словами, что больше не уйду. Кольт даже не знает о том, что я её член. Никогда я не бегала по комнате, едва разлепив глаза. Белая пелена света из окна мерцала перед глазами, голова болела, сильная жажда. Слишком активная для похмелья. Нужно было валить. Белль спала, укрытая тоненьким красным одеялом. Стараясь не разбудить её, собираю со всего номера одежду и прикладываю руку ко лбу. На пальце было что-то холодное. Словно ощущаю укол гнева, видя кольцо. Забросив его в карман и успешно позабыв, вылетаю отсюда. Как-то странно смотрят на меня прохожие. Может, из-за помятого вида, а может, меня уже объявили в розыск за предыдущий вечер. Я совершенно не имею понятия. В любом случае старалась избегать чужих глаз. И вот Стаффорд, осталось пару кварталов. Меня сковывает слабость и общее недомогание. Ещё и пекло солнце. Я не хочу валяться на асфальте. Ноги преодолевают боль, просто плетутся, игнорируя всё. Я устало смотрю в окна дома. Как же хотелось к нему. Просто быть с ним, валяться и ничего не делать. Быть нужной по-своему. Смотрю в окна. Кольт с кем-то разговаривал по стационарному. После этого стучу в дверь. Встречая его, опуская глаза. Кольт не показывал удивление. На его лице была скорбь. Он не знает, где я и что я, но уже осознает, какие у меня чувства. — Кольт... — проронила я, не зная, с чего начать. Кольт просто закрыл за мной дверь. Я свалилась на диван, прожигая взглядом ламинат. Было так хреново от происходящего. Вина разъедает каждую нервную клетку. — Ты сама хочешь с этим покончить, — спокойно заявляет Кольт, оказываясь рядом. Я просто кивнула. Я не знала. Я ничего не хотела. — Долгое время я уже в Банде Золотой Руки, — желаю напрямую. — Считалась правой рукой лидера. Единственная, кто не попадал в розыск. Отмазывала нас на работе. Я ужасный человек. Кольт притих. Казалось, соображал слова. — Как раз недавно об этом думал. Ты часто делала это в свою пользу, это нельзя не заметить, если углубиться. Потом поговорим. Я молчу. — Про розыск, — Кольт сел рядом. — Тебя таки ищут. Буквально утром меня навещали наши ребята. Уже полностью уверенны в твоих убийствах. Пришлось соврать. Молчу дальше. — Ты, я надеюсь, понимаешь...Нельзя на месте стоять? Просто кивнула. Но как повлиять, не имею понятия. — Ты абсолютно не отвратительный человек, тебе просто нужна помощь. Когда ты страдаешь от того, что делаешь, ты не можешь себя называть ужасной. Ведь ты это не контролируешь. Его слова были правильными, в адекватной мере убеждающими. Но свою благодарность я выразила пустым взглядом в его сторону. Что-то укололо в душу. Я вспомнила о кольце. — Едем к врачу? Я отвела глаза. Больно думать. Больно куда-то идти. Что-либо делать. Кольт не оставит меня во всём этом. Всё равно попытается вытянуть, когда я буду на самом дне. Он берёт меня за ладонь и заставляет встать.***
_
_
_
— И всё же, это ты.
Я смотрю в чужие глаза, осмысливая фразу. Получается плохо.
— Ты это думаешь, ты желаешь. Какое это было начало?
Принимаюсь вспоминать. Детский приют. Фотография, где я пыталась выглядеть, словно бандитка. Поведение. Взросление. Уход на два пути. Слишком поздно я начала отрицать.
— Как ты сказала ранее, у тебя плохой опыт с людьми. Отвергнутость в детстве. Ты желала отомстить.
Верно. Это была защита. Я просто не хочу быть уязвимой.
— Но сейчас же ты такой себя не чувствуешь?
Нет. Только если от самой себя. Боюсь только себя. За то когда веду себя по-другому, вообще никого.
— Когда ты себя контролируешь, ты можешь заставить себя думать, что в твоей голове нет никого постороннего. Что насчёт другого случая?
Ни разу не знаю такого. Вторая я принимает себя за хозяйку. Словно я ей мешаю. Насчёт себя...мне сложно думать об этом. Думаю...
— Для начала стоит принять, что это ты. Такая, какой её, то есть себя и представляешь. Её мысли, твои мысли.
Очень сложно. Моё поведение настолько противоположное.
— И не забывать о себе, такой, какая ты сейчас. Другая. Это может быть трудно.
Не то слово.
— Скажем, ты меняешь обстановку, когда меняешь личности?
Абсолютно. Из вежливого полицейского в отмороженную бандитку. Я не могу это контролировать.
— В подобных случаях требуется стационар. Но ты говорила о том, что у тебя есть парень?
Конечно. Только мой парень не знает, что на приёме у психиатра я назвала его парнем. Это обобщение.
_
_
_
— Если он не против, я посоветую инструкции. Но это не всё. Никому из вас не придётся сладко.
Кольт уже натерпелся. Из своей вежливости я бы отказалась от этого. Я боюсь стационара. Уже была история. Не хочу видеть заново этот тошнотворный светло-голубой коридор с запахом спирта.
— Хотя, было бы разумнее госпитализация.
Нет, ни в коем случае! Дайте мне шанс!
— Домашнее лечение будет очень натянутой поблажкой.
Я понимаю. Высок риск. Но я не могу согласиться на стационар. Я попытаюсь. Честно...
— Значит, решили. Это всё?
Я даже не знаю. Может, вспомню к следующему приёму. Нужно давать себе какие-то намёки, что я одна в своём теле. Даже в обратных случаях. Я же иногда могу говорить с ней...
_
_
_
***
После первой встречи с психиатром словно ничего не изменилось, но присутствует странное чувство. Всю дорогу домой я рассказывала Кольту, как ему придётся вести себя. Я была рада, что он более, чем согласился. Мы решили спать вместе. Просто ради того, чтобы я снова не смогла сбежать посреди ночи. И поменьше оставлять меня в одиночестве. Мы так и не придумали, что делать с моим розыском. Пока решили ничего не делать. Повезло, что в больнице меня никто не узнал. Я смотрю в зеркало, стоя среди полумрака в ванной. В нос бьётся запах мыла и шампуня. Я выгляжу совершенно несчастной. Такой жалкой и разбитой. А режущий нервы смех в голове только усугубляет картину. Я снова слышу от самой себя неразборчивые издевательства, оскорбления и ядовитый смех. Кажется, что даже моё отражение на мгновение сменяется моим выдуманным образом. Снова начинаю отвлекать себя, берусь за потускневший бинт на плече, что давно пора было снять. Та перестрелка, казалось, была так давно. На плече осталось несколько шрамов. Уже стараюсь затмить мысли тем, как же я стремно буду выглядеть в купальнике, как в глаза бросаются старые-старые шрамы. Поперёк груди. Вдоль бедра. Длиннющий шрам, что едва достигает шеи. Вздыхаю. Это всё из-за меня. Это всё из-за глубокой обиды. Даже, если избавлюсь от неё, тело навсегда запомнит бурные пьянки и перестрелки. Наверное, нужно меньше пребывать в подобных мыслях. Что мне насчёт этого выписали? Какие-то таблетки? На углу раковины лежала пачка. Знаю, что одна из них транквилизатор, другая обыкновенное лёгкое успокоительное, а про остальное мне даже не рассказали. Впрочем, мне и так было всё равно. Никакие препараты не избавят меня от того, что сидит в голове. Под чужой монолог о том, какая я ущербная, глотаю по одной штуке и покидаю ванную. Кольт снова на ужин приготовил пюре.