-----
Кацуки понятия не имеет, почему его отправляют в кабинет крысы, но предпочитает держать рот на замке, выходя из класса и пробираясь по коридору, засунув руки глубоко в карманы. Залы пусты, тихи, и почти жутко, насколько безжизненными они кажутся. Но Кацуки с насмешкой отмахивается от этой мысли. Глупо так думать. Похоже на то, что подумал бы Деку. Потому что он именно такой, не так ли? Испуганный, нервный, слишком часто оглядывающий пустые залы и избегающий углов. «Посмотри на это, у ботаника есть рот!» — жестокая улыбка, соответствующая этим словам, что-то порочное, уродливое и неправильное в глазах владельца Одного За Всех. — «А я думал, что из тебя это выбили много лет назад.» Испуганный, постоянно оглядывающийся через плечо... по причинам, о которых Кацуки не любит думать. Возможно, это были причины, которые лучше забыть. В конце концов, Деку забыл их. Не так ли? Точно так же, как Кацуки может отпустить – уже отпустил – того гребанного злодея и его похищения, Деку... не отягощен своим прошлым. В конце концов, это Деку. А Деку просто... продолжает идти вперед, как бы Кацуки ни пытался его придавить. (Ох, как же Кацуки старался раздавить его всем своим существом.) Но... неважно. Как бы то ни было, плевать. Прогулки по коридору – не время для всякой сентиментальной чуши, происходящей в голове Кацуки, если его мысли вообще можно считать сентиментальными. Бакуго усмехается про себя, еще больше сутулясь, когда он делает последний поворот и оказывается перед закрытой дверью кабинета директора. Он вытаскивает руку из кармана и собирается постучать. — Войдите! — крик раздается изнутри еще до того, как кулак успевает коснуться дерева. — Какого хрена, — бормочет Кацуки, но затем просто опускает руку и открывает дверь. Он не ожидал увидеть там своих родителей, но они, блять, были там. И они выглядят такими же растерянными, как и он. — Добро пожаловать, добро пожаловать! — Незу напевает, но его радость звучит фальшиво, на что Кацуки ощетинивается и, прищурив глаза, пристально смотрит на существо, — Если ты просто сядешь со своими родителями, Бакуго, мы начнем собрание через минуту. Кацуки так и делает, садясь рядом со своим отцом. Тот смотрит на него и тихо говорит: — Твоей маме и мне позвонили вчера вечером, чтобы мы пришли сегодня. Есть идеи, о чем нам придется говорить? — Ты устроил еще одну драку? — спрашивает его мама, гораздо менее нежная и больше похожая на него. Кацуки усмехается. — Конечно нет, черт возьми! — отвечает он, — Я не дерусь постоянно! — Ты подрался с Изуку менее чем через месяц после того, как вы заселились в общежитие, — замечает его мать, и Кацуки усмехается, вспоминая ту ночь. Они с Деку, наконец, собрались разобраться с его причудой, чертовски хорошей причудой, а тот только кричал о том, что видел в Кацуки символ, цель, которую нужно достичь. Выплеснуть свое разочарование по поводу отставки Всемогущего, признать, что Деку станет героем, нравится это Кацуки или нет... Это была адская ночь. Ожесточенная, от которой у него до сих пор чешется кожа. Еще одна ночь, которую нужно просто забыть и пройти мимо. — Это другое, — говорит Кацуки, и у него нет времени продолжить, потому что дверь открывается, и входит Айзава. И выглядит он действительно рассерженным. Это не открытая ярость, которая обычно исходит от Кацуки. Она не взрывная, не громкая и не непостоянная. Нет, у Айзавы в глазах едва сдерживаемый огонь, источающий холодную, резкую и злую ауру. И она адресована ему. Что такого сделал Кацуки, что его учитель так на него смотрит? Он знает, что не сделал ничего плохого, ничего такого, за что можно было заслужить такой взгляд. — Ты как раз вовремя, Айзава! — говорит Незу, а затем снова поворачивается к Кацуки и его родителям, — Теперь я уверен, что вы задавались вопросом, почему вас пригласили. Конечно, черт возьми, потому что сейчас совершенно ясно, что ничего хорошего в этой ситуации нет. В глазах Незу горит маниакальный свет, который наполняет Кацуки странным желанием бежать, словно добычу, которую выслеживают и играют с ней ради развлечения. — К сожалению, — продолжает директор, залезая в ящик стола и доставая файл, — Это не самая... приятная тема. И Кацуки бледнеет, потому что, когда Незу кладет папку на стол, он может прочитать слова, написанные в первой странице. И написанная жирными, осуждающими буквами, фраза «Средняя школа Альдера» сияла, будто предрешая его судьбу. Эти слова словно смеялись над ним. Теперь Кацуки знает, о чем эта встреча. И он знает, что его учителя никогда не будут спускать ему подобное так же, как это было раньше. Не теперь, когда у Деку есть причуда и шанс стать великим. Не теперь, когда Деку чего-то стоит, потому что он поступил и получил силу, которая позволяет ему спасать людей. Не теперь, когда у Деку есть то, чего ему всегда не хватало, то самое, что в первую очередь привело его к тому, что он стал Деку. Нет, Деку теперь что-то значит, а Кацуки в заднице. (И часть его задается вопросом, когда все изменилось, когда его мир перевернулся с ног на голову. Ему интересно, с каких пор именно его отправляли в кабинет директора за его действия. Часть его думает, что это впервые. Он не знает, что это означает, но ситуация начинает его пугать.)-----
Хизаши мычит, идя по коридору, готовый преподавать 1-А. Он знает, что у Шоты сегодня встреча, а это значит, что его любимый маленький слушатель – это он сам. В конце концов, любимое занятие мужчины в этих заданиях – наблюдать за реакцией людей. Совершенно очевидно, учитывая, как часто он выслеживал ребенка во время обеда, что Шоте нравилось видеть, на что способна булочка с корицей из 1-А. (И что Айзава имеет дело с тем же чувством фаворитизма, которое, кажется, постепенно обретают все, когда дело касается Мидории, но сейчас это не совсем актуально.) Но в любом случае! Хватит его мысленного монолога! Хизаши в восторге, потому что этот день не может пойти не так! С этой мыслью Ямада входит в дверь, с ясными глазами и нетерпеливой энергией. Он быстро теряет это рвение. Так же, как часть его радости. Потому что на подиуме, одетый в костюм, кричаще отсылающим на Немури Каяму, Героиню с рейтингом R, сидит маленькая зеленая фасоль. Но Мидория определенно не ведет себя как солнечный ребенок, каким его знает Хизаши. Нет, совсем нет. Ками, нет. Хизаши испуганным взглядом наблюдает, как Мидория склоняет голову, наклоняя тело так, что некоторые из его одноклассников подаются вперед, словно в трансе. Мальчик хлопает ресницами, пока говорит, и Хизаши принимает решение не обращать внимания на слова, вылетающие изо рта ребенка, потому что ему не нужно ничего знать, большое спасибо. Однако Мидория поворачивается и смотрит на него, и Ямада не может игнорировать восторженный крик мальчика: — Хизаши! Ты пришел как раз вовремя! Я как раз рассказывала детишкам о наших школьных днях! Ах, радость юности — быть такими наполненными жизненными силами и энтузиазмом! Каким-то образом Хизаши чувствует, что Мидория действительно знает их школьные истории. И ками, это ужасно. Насколько силен этот ребенок? Кто, черт возьми, его создал? — В любом случае! — Мидория щебечет, его губы плавно переходят от широкой улыбки к лукавой ухмылке, а Хизаши собирается закричать, потому что видит, как Тодороки становится таким же красным, как и его волосы, хотя взгляд направлен не на мальчика, — Пришло время английского, да? Тебе не кажется, что пришло время научить их более... интересным фразам? Мужчина делает глубокий вдох и задерживает воздух гораздо дольше, чем, вероятно, следовало бы... И тогда Хизаши Ямада решает последовать примеру Яги, разворачивается и уходит из класса. Он просто... он не сможет с этим справиться. Не сегодня. Хизаши слышит визг Мидории, похожий на визг Немури. Он меняет свое мнение, корректирует свои взгляды. Он никогда не сможет с этим справиться. Неудивительно, что Шота решил провести день на какой-то встрече, вместо того, чтобы сталкиваться с последствиями своих решений. Кстати, интересно, как все проходит. Его добрая, заботливая половина надеется, что не особенно сложно. Однако его мелкая, мстительная половина, которой пришлось увидеть, как несколько учеников 1-А выглядели так, будто у них сексуальный кризис из-за солнечного ребенка? Ох, эта половина надеется, что Шота страдает.-----
Шота страдает, но знает, что его Проблемный Ребенок страдал гораздо, намного хуже. Потому что он смотрит видео, подтверждающее это. Доказательство того, что это все еще не закончилось. Часть Шоты хочет приостановить видео, бесконечную смесь фрагментов, все из которых показывают, как Мидорию унижают и избивают, как над ним смеются и издеваются. Он хочет остановиться, перестать смотреть, как одного из его самых умных и лучших учеников так жестоко ранят. Он не хочет видеть, насколько общество подвело ребенка. Другая часть знает, что ему нужно знать, что родителям Кацуки нужно знать, что сделал их сын. И эта часть признает, что именно Бакуго попросили посмотреть, что происходило, потому что слова на бумаге было сложно связать с реальностью. И Шота может это понять и уважать. Но ох, как больно слышать крики своего ученика из прошлого и знать, что он не может помочь. — Ками, посмотри на него! Он такой отвратительный! — момент, насмешка, смех мальчика с удлиненными пальцами, который следует за молодой версией Бакуго. Бакуго, который фыркает, усмехается и выставляет ногу, роняя Мидорию, когда тот пытается пройти. Книги летят, никто не пытается ему помочь. Вспышка, новый клип. Мидория снова один, идет по коридору. Голова опущена, плечи ссутулены. Бакуго, проходящий мимо. Толчок, и малыш снова падает. — Смотри, куда идешь, никчёмный урод, — Бакуго ухмыляется на видео, говоря это. Руки небрежно засунуты в карманы, грудь выпячена, будто в этот момент у него есть повод для гордости, — Неужели такое бесполезное существо, как ты, вообще не может ходить? Или это слишком сложно? Еще одна вспышка, еще один фрагмент. — Как будто ты когда-нибудь сможешь стать героем! Ты даже думать не можешь так, чтобы слова не вылетали из твоего рта! Герои не уродцы, Деку! Рот Мидории заклеен, а плечи трясутся, как будто он плачет. Может быть, Шота не может сказать. На самом деле, он знает своего ученика, знает, что так и есть. Вспышка. — Бесполезный! Вспышка. — Беспричудный, дерьмовый ботаник. Вспышка, вспышка, вспышка. — Спрыгни с крыши лебединым прыжком и помолись о причуде в следующей жизни! Шота не может этого выдержать. И все же, он стоит и наблюдает. Но ох, как же ему хочется кричать. (Почему мир так сильно обидел его ребенка? Чем Мидория заслужил это? Ничем. Он вообще ни в чем не виноват.)-----
Когда приходит время обеда, ученики 1-А не знают, куда идет Мидория. И они не хотят знать, не сегодня. Не тогда, когда одно лишь присутствие мальчика настолько отвлекает, что четверти класса приходится переписывать записи Ииды и Яойорозу во время обеда. А учителя? Они также не хотели бы знать о местонахождении Мидории. Но к сожалению, Немури узнала об этом задании. И вот, Каяма и Мидория сидят на одном из диванов в учительской и сплетничают. Честно? Никто не может сказать, что пугает больше: тот факт, что Мидория так хорошо имитирует Каяму, тот факт, что он знает все эти вещи, или тот факт, что он, каким-то образом, более компетентный учитель, чем должен быть шестнадцатилетний подросток. Они даже проводили опрос, но мнения разделились поровну. Однако, прямо сейчас учителя UA с плохо скрываемым интересом наблюдают, как Мидория и Каяма позволяют дискуссии перейти к недавнему исключению Минору Минеты. — Я удивлена, что Минету исключили только сейчас, — признается Каяма, — Конечно, он достаточно умный парень, но Шота жаловался на его действия с самого первого дня. Что он сделал, чтобы его все же вышвырнули? — Маленький парень просто не мог успокоиться, — отвечает Мидория, откидываясь назад и кладя руку на спинку дивана, — Это была последняя капля, понимаешь? Шота просто сдался и не то чтобы я его винила. — Подумать только, он был так близок к полному году без исключений! — восклицает Каяма, будто сейчас не второй триместр учебного года. — Девятнадцать из двадцати все еще проходят, — шутит Мидория, а Каяма смеется, — Хотя, возможно, нам не следует жить в мире, ориентированном на что-то подобное. Глаза Каямы сверкают, а остальные учителя настороженно откидываются назад. Они видели этот конкретный блеск всего несколько раз, но, ну... — И на чем же тогда нам следует сосредоточиться? — спрашивает она, и когда глаза Мидории приобретают такой же блеск, учителя начинают волноваться. Потому что это блеск глаз человека, который перенес слишком многое и готов, наконец, выплеснуть все это наружу. — Ну, почему бы не начать с элементарной человеческой порядочности? Блеск в глазах Каямы становится ярче, и именно тогда учителя принимают очень мудрое решение – сбежать. Позже в комнату войдет Тошинори Яги, которому понадобится бумага. И он будет отступать медленно, осторожно и с опаской, потому что Каяма и Мидория спорят об этичности ношения первокурсниками чрезмерно сексуальных костюмов и о том, есть ли лучший способ достичь необходимой функциональности, не вызывая при этом чувство некомфортности у тех, кто их носит. Однако он признает, что у них есть хорошие предложения. Но скажет это только тогда, когда его мальчик снова станет его мальчиком, и ни минутой раньше. Потому что Яги не дурак, и ему лучше не прерывать эту дискуссию.-----
Но стоит вернуться в офис Незу, где химера тихо и торжественно гудит, когда видео наконец заканчивается. Сцепив лапы вместе, он говорит: — Мне ужасно жаль, что это заняло так много времени, но все это нужно было сказать и увидеть. — Да, — соглашается Масару Бакуго, двое других слишком молчат и слишком ошеломлены, чтобы что-то произнести. — Теперь давайте поговорим о том, что будет дальше. И когда все соглашаются, Айзава откашливается и начинает говорить, делясь своими идеями. — Бакуго не будет исключен хотя бы потому, что он тоже был в системе, которая работала против него. И потому, что у Мидории комплекс вины, как у мученика, он будет чувствовать себя плохо, если это произойдет. Я уверен, что никто не хочет причинить ему еще больше боли, верно? — Айзава пристально смотрит, но никто не возражает против его заявления. Итак, он продолжает, крепко сдерживая гнев, не допуская его отражения в голосе. — С учетом сказанного, изменения будут. Бакуго больше не будет сидеть перед Мидорией. Он поменяется местами с Тодороки. Если возникнут какие-либо проблемы, его отсадят еще дальше. Бакуго начнет проходить терапию по управлению гневом и обычную терапию, если это будет разрешено. Ему будет запрещено объединяться с Мидорией во время тренировок и групповых проектов. В конце, мы думаем снова отправить его работать волонтером с детьми в качестве общественных работ вместо наказаний, которые он так и не получил. Если вы считаете, что стоит использовать что-то другое, дайте нам знать, но мы считаем, что это будет лучший вариант, чтобы научиться сопереживать и видеть, в чем именно был неправ. Если он не примет и не выполнит эти условия, его переведут либо в 1-Б, либо в 1-С. — Есть возражения? — спрашивает Незу, и никто из Бакуго не возражает против этого решения. Масару, однако, поднимает взгляд и спрашивает: — А... Изуку предложат терапию? С таким ужасным прошлым, как у него, я надеюсь, что он получит необходимую ему помощь. — У меня есть планы поговорить с ним о терапии, — уверяет Айзава, — Спасибо за беспокойство. Масару кивает, но больше ничего не говорит. Он уходит с женой, а за ними следует их сын. А в пустой комнате остались только Айзава и Незу. Звенит звонок, возвещая об окончании обеда, но Айзава просто падает на сиденье. Он надеется, что у его ученика день прошел лучше. Он заслуживает хорошего времяпрепровождения и всей радости, которую только может получить.-----
Изуку счастлив, возвращаясь в свою комнату в общежитии, улыбаясь и смеясь со своими друзьями, когда они рассказывают о произошедшем дне. — Кажется, я чуть не закричала, когда ты вошел, — со смехом признается Урарака, — И Тодороки стал таким красным! — Половина класса была такой же, — тянет Шинсо, — Если бы я не встретил тебя еще в холле, я бы, наверное, подумал, что у меня галлюцинации. Лишение сна в конце концов так и влияет, знаешь ли. — Пожалуйста, поспи немного, — говорит Иида, а Шинсо лишь фыркает. — Я не пойду спать, пускай сон сам придет ко мне. Он звучит зловеще. Изуку решает просто принять это. Они мгновенно добираются до его комнаты, и он усмехается, открывая дверь. Группа из пяти человек планировала пойти и потусоваться в комнате Тодороки, чтобы сделать домашнее задание, но Иида чуть ли не умолял Изуку сначала переодеться. — Ты немного... отвлекаешь, — сказал Иида, глядя не совсем на Изуку, а скорее поверх его головы, и мальчик легко уступил. Он полагал, что переодевание все равно не займет много времени. Просто зайти и выйти. Но теперь, слыша удивленные звуки, издаваемые его друзьями, Изуку чувствует, что все закончится не так быстро, как он ожидал. — Деку? — спрашивает Урарака нерешительным голосом, — Куда делись твои вещи? — Да! — восклицает Иида, рассекая воздух одной рукой, — Когда мы переехали в общежитие, у тебя было довольно много украшений с героями! Сейчас я вижу только несколько штук! — Ну, я продал их, — признается Изуку, заходя в свою комнату и показывая им свой новый гардероб, — Как, вы думаете, мне удалось купить себе одежду? — Айзава заставил тебе покупать все это? — спрашивает Тодороки, — Потому что это несправедливо, учитывая, что он дает тебе обязательные задания... — Нет! Меня не заставляли ничего покупать. Я сам захотел одеваться в стиле того, кого мне нужно было играть. Это делает все веселее. И задания не обязательные! Если бы мне было некомфортно или я просто не хотел играть, Айзава не стал бы меня заставлять. Его друзья, кажется, чувствуют облегчение и кивают в знак согласия, но они, похоже, не совсем довольны переменами в комнате Изуку. — Стены такие голые, — отмечает Шинсо, — Почему бы не украсить их? — Чем, например?— спрашивает Изуку, и Урарака оживляется. — Почему бы не повесить фотографии? Всех твоих костюмов! Или сфотографированные реакции людей на тебя? — Это замечательная идея, — соглашается Иида, — Тогда в каком-то смысле у тебя на стенах все равно будут герои! Честно говоря, Изуку нравится эта идея. И поэтому он улыбается и говорит: — Мне кажется, это будет прекрасно! — Отлично! — Урарака радуется, доставая телефон, — Потому что у меня есть лучшая фотография Ашидо, когда ты был Незу! — У меня есть фотография тебя в образе Айзавы, — предлагает Шинсо. — И у меня есть одна с тобой, одетым в костюм Бакуго, — добавляет Тодороки. К моменту завершения, стены еще не покрыты до конца, но это только начало. По мнению Изуку, это начало чего-то замечательного, и он не может не быть благодарен за прошедшую неделю. (Хотя в следующий раз он мог бы обойтись и без боди.)