Связанные искры

Сэм тяжело вздохнул, и даже такое небольшое шевеление доставило ему невыносимую боль. Все-Искра вновь вернула его в людской мир, а если быть точнее, в мир живых, словно он был библейским Лазарем. Но Сэм, конечно, не был. Он был обычным, ничем не выделяющимся человеком(только дружба с инопланетной расой давала ему очки особенности). Это было его второе воскрешение. Тогда был далёкий(или нет? черт, какой вообще год?)Египет, сейчас же это был холодный, сырой подвал. Мастер Холлинайт был безжалостен и он никогда не верил Сэму. Да, он не всегда говорил правду, но даже если и говорил её, ему все равно никто не верил. Боль, боль, боль. Сплошной круговорот боли. Она являлась его частью, она возвращала его из грёз, далёких мечтаний о счастливом. Едва зарождалась надежда на чудесное спасение от автоботов, как тут же гасла со звуком ломающихся костей. Боль. Все-Искра делала всё, что могла —затягивала его раны. При регенерации он часто чувствовал её пульсацию, она не была где-то в одном месте, она существовала во всех уголках его тела, когда лечила. Благодаря ей, он не чувствовал одиночество. Но он сходил с ума от каждодневной рутины, хотя, он уже разучился определять, когда день, а когда ночь; это было сложно сделать в месте без окон. Бамблби. Если бы он только мог приехать, снести базу Могильного ветра к чертям собачьим. И забрать его из этого ада, где грязная вода, кровь и хруст костей. Сэм хочет посмотреть в его сияющие окуляры и забыться в спокойном сне. (Вечном, желательно). Сидеть, привязанным к стулу толстыми верёвками, больно. Хотя, ему в принципе сидеть больно. Однажды к нему послали новичка — он был молод и довольно импульсивен, и, когда Сэм на очередной вопрос промолчал, он резко ударил его в нос. Кровь фонтаном брызнула, покрывая одежду новым слоем(прошлая кровь ещё впитаться не успела). Сэм не видел, что делал парень, но отчётливо услышал звякнувшую пряжку армейского ремня, шорохи одежды и торопливые шаги в его сторону. Верёвки упали, а его сдернули со стула и уложили на холодный, сырой от воды и крови, бетон. Разорвал штаны, трусы и насухо принялся долбить его. Послышался вой раненой собаки, и спустя пару секунд, Сэм понял: это был он. Он выл как собака, потому что это все, что он мог сейчас делать. Задний проход нещадно болел, а унижение нарочито медленно текло по венам. Солдат толкался животно-быстро, яростно стонал и его рваное дыхание вызывало в Уитвики горячую ненависть. Будь у него возможность, он бы первым делом оторвал этот чёртов член, который разорвал его проход. Доктор потом долго возился с его кишкой. Праймус, дай хоть какое-либо спасение. В один из дней случился переполох: Холлинайту сообщили по рации нечто срочное, от чего он сразу бросил допрос пленника. Никто не остался с ним, и он с облегчением вычленил для себя секунды отдыха. Откинувшись на хлипкую спинку, он облизнул разбитые губы. Во рту словно песок побывал, хотя хер знает, что в воде было. Помещение, где его держали, резко тряхнуло и послышались крики, звон битого стекла и выстрелы. Сэм опустил голову, хрипло дыша, пока Всеискра снова лечила тяжёлые увечья. Сэм чувствовал это приятное тепло, дарящее некоторое спокойствие. И заплакал. Дверь в подвал выбили и она с громким стуком упала на пол. Сморгнув слёзы, Сэм поднял послеповатые от долгого нахождения в темноте глаза, и громко сглотнул, не веря в увиденное — этого попросту не могло быть. Перед ним стоял Уильям Леннокс, его приятель-военный, который какого-то чёрта делает тут. Он осторожно подошёл к нему, разрезал верёвки и подхватил на руки. Сэм увидел, как резко и отчаянно выдохнул Билл, увидев изувеченную ногу, которая не успела затянуться. Мягко придерживая его, словно невесту, он вышел наружу. Сэма ослепило яркое солнце, увидеть которое он уже не надеялся. Леннокс так же вселил надежду, они тут. Автоботы. Надежда совсем слабо билась в жилах, но Сэм все ещё надеялся, верил в чудо. Найти их он не успел, его оглушил взрыв вдалеке. Леннокс усмехнулся и ускорил шаг, прямо в сторону, где прогремел взрыв. Насколько Сэм помнил, там был склад военных объектов Могильного ветра. Взрыв устроил, никто иной, как Айронхайд. Автобот величественно возвышался над обломками некогда огромного склада, его пушки блистали в свете солнечных лучей, а оптика внимательно всматривалась в них, Сэма и Билла. Что-то в груди сдавило, и Сэм подумал: Господи, если это сон, то пусть он никогда не проснётся. В глазах помутнело и он отключился.