Ты можешь убить меня, не обнимая, моя дорогая

***

      Author       Жизнь была сложной штукой, по мнению Незуко, и временами очень несправедливой. За последние два года, она постоянно в этом только и убеждалась. Как долго будет длиться эта черная полоса? С тех пор прошло два года, но боль от потерянного всё ещё саднит сердце. Может ли эта чёрная полоса неудач закончится, здесь и сейчас, если она снова станет человеком. Она смотрит в глаза Тамайо. Внутри них была печаль, которую ничего не могло развеять… Она улыбается ей, кажется всё чего хочет Тамайо, это лишь подарить ей шанс на нормальную жизнь без монстров, без постоянного дыхания смерти за спиной.       Держа в руках чашку с лекарством, она готова поверить, что может хоть что-то отвоевать у судьбы себе обратно. Что может снова стать человеком, что это всё решит её беды… Только вот, проклятое чувство дежавю, сковывает всё внутри. А голос на подкорке сознания, велит бежать. Однако, Незуко лишь бессильно застыла на месте. Она видит как взгляд Тамайо меняется, от спокойствия к ярой злости и ненависти. Охотники обнажают свои клинки, но ведь зря… Всё это бесполезно, голос разума велит бежать, но она не двигается с места. Вероломные охотники бросаются в бой но, их тела рассекают будто они из бумаги или масла. Так легко, быстро и без капли сожаления. Красные глаза, что и два года назад смотрят на неё, в них читалось «вот и нашёл». Тамайо атакует, с ненавистью, и желанием уничтожить. Она разделяет это чувство, ощущает как кровь кипит внутри. Запах крови дурманит разум, заставляет действовать иррационально. Желание сражаться заставляет, действовать быстрее чем осознание собственной слабости и бесполезности собственных действий настигает её. Их глупые атаки легко отражаются. Чужая кровь попадает ей на лицо. Голова Тамайо отрублена клинком ничерин, а её тело мгновенно превращается в пепел.       Она отступает назад, будто зверь загнанный в угол. Тело полностью напяженно, она пытается атаковать поднятым с пола мечём. Незуко целиться в шею. Она хочет убить его! Он разрушил её жизнь, Он убил столько важных ей людей, она никогда не простит, этого монстра с алыми, как кровь, глазами.       Лезвие, ломается об его кожу. Во взгляде Музана, насмешка над её попытками его убить, он даже не рассматривает её как врага. Будто играет со своей добычей. Её слишком легко ломают, дробят кости. Боль затмеват всё, а в голове лишь одна мысль «я не хочу умирать!»…       Боль медленно проходила, её бессмертное тело не так и просто уничтожить. Но это точно было в его власти. Во власти Кибуцуджи, что снова и снова ломал ей кости, чтобы заставить её прекратить борьбу. Бессмысленую и глупую… И с каждым разом, в ней всё меньше оставалось сил на борьбу.       Под ней открывается портал, в котором они оба исчезают. Сёдзи над её головой схлопнулись. В следующее мгновение она лежит на полу какого-то корабля… Взгляд цепляется за о́ни. В глазах абсолютное превосходство.       Она рычит, пытается встать, несмотря на переломы, смотрит с желанием уничтожить, убить. Грудь тяжко вздымается, она ощущает вкус собственной крови во рту. Внутри её тела, всё уже превратилось в кашу. Будь она человеком, уже была бы мертва. Но нет, она жива, и чувствует эту чудовищную боль. Взгляд Незуко кричит «ненавижу!»       — Разве в этом есть смысл, особенный о́ни. Тебе не победить и не сбежать от меня, — говорит брюнет с насмешкой, в его взгляде злость. Король демонов зол, что она не хочет сдаваться, не принимает факта того, что она такая же как и другие демоны, его слуги. Те кто должны либо приносить ему пользу, либо умереть. И её судьба, быть убитой им. Её, кровь, плоть, должны стать частью его, чтобы свет солнца больше не грозил ему. Но она не хочет принимать свою судьбу, не хочет принять это с почетом, с трепетом.       Он вгрызается ей в шею, Незуко рычит пытается вырваться. В её взгляде обречённость. Она не может спастись, лишь рык боли вырваться из груди. Ей смотрят в глаза, она ощущает это кожей, эту эйфорию это превосходство. Камадо, понимает, она не умрёт быстро, этот монстр будет смаковать каждый момент. Дрожь проходит по её телу, от этого понимания… Чужие прикосновения, чужое дыхание над ухом, острые когти что режут её тонкую кожу, пуская кровь. Рана на шее не заростает, а с артерии продолжает нещадно хлестать кровь.       Девушка слышит смешок над ухом. «Вы все, должны подчиняться моей воле». В этот момент, мир поблек в её глазах. Лица, имена, события… А внутри звучал вопрос «кто я?»       Страх казалось совсем исчез, в замен утраченному, была пустота внутри и абсолютный покой. Она лежала на полу этого короля в луже собственной крови, ощущая колебания коробля на волнах. Внутри лишь призрачное чувство чего-то утраченного, вырванного из груди с мясом, но оно совсем не волнует. Не волнует и боль по всему телу. Медленно но верно, кости и ткани срастаются вновь, и вместе с этим уходит боль.       Она смотрит в смутно знакомые глаза, но не может индифицировать, кому они пренадлежат, не может и объяснить, почему ощущает себя в полной власти этого о́ни, лишь знает, что это так. Что это прописная истина, и что нет смысла этому противиться, как и желания, сопротивляться.       Она чувствует новые укусы по своему телу, ощущая как вместе с этим вырывают части её плоти. Незуко вскрикивает от боли когда от её правой руки откусили кусок плоти, но сталкиваются со взглядом, который заставляет её замолчать. Камадо закусывает губу, когда клыки впиваются в запястье, жадно поглощая её кровь.       Её кровь, пьянила, сильнее, самой редкой и необычной крови. Она… Особенная. Он ждал её тысячу лет, и сейчас, её кровь это единственное, что его интересует. Плоть, кровь, и её тело. Внутри Кибуцуджи, лишь желание подчинить, получить себе и никому более. О́ни вгрызается в её губы, да так, что звёзды сыпятся с глаз, не оставляет возможности даже сказать что-то против, прикасаясь к нежной коже, будто всем своим «Я» заявляя, что эта о́ни, этот цветок ликориса, пренадлежит ему. Говоря всем своим естеством, что он может сделать всё что захочет: целовать, пить кровь, вырвать куски плоти, ломать кости…       Кусая до крови губы, Музан, заставляет давиться её собственной кровью. Он не знает сожелений, и сочувствия, постпая как последняя сволочь, всегда получая то, чего хочет, невзирая на боль, чувства и желания других. И эта «особенная о́ни» не исключение. Двигаясь внутри её тела, заставляя стонать, терять любую связь с реальностью, заставляя её тонуть в его похоти, и кайфуя от каждого момента, смотря с безумием в её глаза. С рыком, чуть не крича, заявляя «моя».       Все чувства что рождались в груди будто пламя, заставляли тлеть изнутри, забывясь в столь смешанных чувствах. Будто так и должно быть, даже если и нельзя объяснить. Это дикое, первородное, чувство эйфории с примесью горечи на подкорке сознания, чей голос утих. Голос что больше не мог кричать, ведь нещадно был уничтожен, заперт внутри, подавлен, так же как и у сотен тысяч таких же будто и она сама о́ни. Ведь, все они, лишь Его слуги.       Наслаждение тянуло суставы, а боль от свежих укусов заставляла Незуко дрожать всем телом. В этом всём было некое мазохистическое удовольствие, когда внутри разливалась магма, наполняя её тело до краёв разливаясь, заставляя мир меркнуть в чужих, алых, будто кровь глазах.