Эвтаназия / Euthanasia / Spare Me Your Mercy

Кроме своего сердцебиения, старая леди услышала звуки тяжелых шагов по деревянному полу, которые разнеслись по всему ее дому. Она медленно открыла затуманенные глаза и увидела только ночную тьму, которая окружала ее. Она негромко вскрикнула от боли, атаковавшей ее поясницу, как только она пришла в сознание. Это было так больно, невыносимо больно... Слишком болезненно для такой маленькой женщины, как она. Госпожа Равиван, 70-ти лет от роду, была сильной женщиной. Все ее так называли. Она была матерью-одиночкой с тремя сыновьями. Ее старший сын, хоть и не был богат, но был надежным предпринимателем и всегда находил время для своей любимой матери. Ее непутевый средний сын погиб в результате несчастного случая. А ее младший сын служил в полиции и сейчас жил в другой провинции. Всю свою жизнь она мужественно и стойко сражалась, преодолевая множество трудностей, но никогда не сдавалась, никогда не отчаивалась. Она боролась со своим неудачным браком, вынужденная самостоятельно обеспечивать образование всех троих сыновей. Не говоря уже о горе долгов, которые оставил ей ее муж. Миссис Равиван надеялась, что, в конце концов, ее благосостояние улучшится и все наладится, когда она достигнет средних лет. Но все же она проиграла битву с последней стадией рака эндометрия.* *(Рак эндометрия (рак тела матки) — злокачественная опухоль слизистой оболочки (эндометрия), выстилающей тело матки изнутри. Как правило, представлен эндометриоидной аденокарциномой. Обычно проявляется постменопаузальным маточным кровотечением. — прим. переводчика) Рак пожирал ее позвоночник вместе с нервными окончаниями, вызывая невыносимую боль. Без морфия она страдала бы от этих мучительных болей, находясь в вечном аду. Шаги становились все ближе и ближе. Старая леди медленно огляделась вокруг, чтобы найти источник звука, который она услышала. Когда ее зрение, наконец, привыкло к темноте, миссис Равиван увидела силуэт мужчины, стоящего в ногах у ее кровати. Удивительно, но это ее не поразило. Тень медленно приблизилась к ней, прежде чем сесть на край кровати. Его рука потянулась и легла на ее хрупкую, костлявую руку. — Гейм... Гейм, это ты? — хриплым голосом позвала она своего умершего среднего сына. — Я увидел Вас... Я так скучал по Вам... — эта рука крепко держала ее руку. — Я тоже по тебе скучаю. Ты ведь возьмешь меня с собой, правда, Гейм? — Да, — эхом отозвался голос тени у ее левого уха, — я хочу, чтобы Вы сосредоточились на своих добрых делах. Вы пожертвовали деньги на строительство больницы, помните? Старая леди медленно кивнула, вспоминая тот день, когда она принесла белый конверт с 10 000 бат в далекую сельскую больницу. Деньги были пожертвованы в качестве фонда на новое строительство больничной палаты. Это была самая большая заслуга, которую она когда-либо делала. Думая об этом, она чувствовала себя странно умиротворенной. Боль и агония начали утихать. — Мама, Вы — самая сильная женщина, которую я когда-либо встречал. Вы прошли через много трудностей в жизни. Глубокий, успокаивающий, мягкий голос убаюкал ее, потому что она очень хорошо знала этот голос. — Сейчас. Время пришло. Не бойтесь. Сохраняйте спокойствие ума, и вся эта боль уйдет. Вы будете далеко отсюда. В мирном месте с вашим сыном. Это было все, чего она хотела. Ее глаза наполнились слезами радости. — Спасибо... Спасибо... Как и говорил голос, ее боль начала медленно утихать. Старая леди почувствовала себя расслабленной, как никогда раньше. Ее дыхание постепенно замедлялось, пока грудь не перестала двигаться. Бледные, затуманенные глаза крепко зажмурились и больше уже никогда не откроются. Равиван. Время смерти: 02.35 утра. *** — Это я? — молодой врач указал на себя. Выражение шока появилось на его лице, когда другие врачи в конференц-зале зааплодировали. Он повернулся и посмотрел на своего коллегу, сидевшего рядом с ним. Она заставила его встать с широкой улыбкой на лице. — Иди, Ган. Он застенчиво улыбнулся, прежде чем встать и пройти в конференц-зал для медицинского персонала. Он традиционно поздоровался с директором больницы, державшим в руках почетную грамоту, а затем принял ее со смирением. — «Оценка доктора Гантапата немного превосходит оценку доктора Буннакита». В конференц-зале раздался тихий смех. Доктор Буннакит с улыбкой поднял руку, чтобы отказаться. — Просто отдайте его Гану." Гантапат повернулся, чтобы в очередной раз склонить голову перед директором, и быстро прошел на свое место. Доктор Сомсак, директор больницы, продолжил свою речь. — В качестве поощрения для каждого специалиста я подготовил «Награду выдающегося врача». У каждого будет шанс получить эту награду при условии, если вы усердно работаете, проявляете дружелюбие и любовь ко всем своим коллегам. Возьмите Гана в качестве положительного примера. Ган с вежливой улыбкой покачал головой. Как семейный врач, он учился быть врачом, который для достижения лучшего результата должен был хорошо понимать других, так как ему приходилось сотрудничать со множеством различающихся друг от друга людей, относящимся к разным группам и сословиям. Возможно, именно это преимущество и позволило его выиграть награду. Ган не мог не заметить, что те хирурги, которые, в основном, напряженно работают в операционной, вынуждены оценивать и осматривать поток пациентов в огромной спешке. Так что они вряд ли бы смогли получить такие же голоса, как и он. — Похоже, Киттипон не был так впечатлен этим, — доктор Нин, акушер, близкий друг Гана, придвинулся ближе и прошептал ему на ухо: — Человек, о котором она говорила, был хирургом-ортопедом, который славился своей холодностью. — Нет, просто у него всегда такое лицо, — Ган положил только что полученную почетную грамоту в папку в своей сумке. — Помимо этой восхитительной темы, я должен объявить, что ... — директор Сомсак сделал небольшую паузу, — Досадная неприятность*, но один из наших врачей, доктор Буннакит из отдела судебной медицины, уходит в отставку, чтобы начать новую карьеру, приняв должность профессора в Бангкоке. Я хотел бы пригласить всех наших врачей посетить прощальную вечеринку доктора Буннакита в эту пятницу. Тот, кто сможет присутствовать, пожалуйста, ответьте в нашем групповом чате, чтобы мой секретарь** смогла зарезервировать для вас столики в ресторане. Наш новый судебный врач, который будет работать в должности доктора Буннакита, это — доктор Супапон. Мы ожидаем, что он встретится со всеми вами в тот день, когда начнет здесь работать. Ган повернулся и посмотрел на молодого врача, сидевшего напротив него за столом. Буннакит был судебным врачом, который недавно пережил травматический опыт. Ган не был так уж удивлен, что он был вынужден уйти в отставку, дабы избежать всего плохого, что с ним случилось. Несколько месяцев назад этот молодой судебный врач был втянут в дело о загадочном убийстве, в результате чего на него напали, похитили и даже угрожали его жизни. Все эти испытания, выпавшие на его долю, должно быть, были слишком тяжелы для Буннакита. Ган вспомнил первый день, когда Буннакит вернулся на работу после тяжелых испытаний: он был не похож на себя. Все, что мог сделать Ган — это оказать ему моральную поддержку и проявить сочувствие, ведь он был превосходным судебным врачом, одаренным; владел блестящими методиками преподавания и был любим медсестрами и интернами. На ближайшие пару месяцев роль профессора его вполне устраивала. После совещания все врачи разошлись по своим рабочим местам. Ган и Нин вышли вместе и направились прямо к лифту перед конференц-залом. Ган был занят поисками групповой беседы врачей, чтобы записаться на прощальную вечеринку доктора Буннакита. — Ты хочешь поехать? Я могу записаться за нас обоих, — Ган повернул голову, чтобы спросить своего друга. — Да, рассчитывай на меня, — Нин наклонился, чтобы посмотреть на экран смартфона Гана. — Попался, опять с девушками разговариваешь! — Какие девушки? Я ищу групповой чат в LINE, — Ган поспешно убрал телефон. — Какие у тебя планы на сегодня? — В операционной меня ждут два кесарева сечения. А как насчет тебя, Ган? — Сначала в медпункт, а потом поеду на похороны в городской храм. Нин поднял брови: — Чьи похороны? — Пациент по уходу на дому. Я часто бывал там, потому что там было много вопросов по анализам. Она — 70-летняя женщина с последней стадией CACorpus* (последняя стадия рака эндометрия-рак тела матки — прим. переводчика). Он распространился на позвоночник, сдавливая нервные окончания, так что у леди были серьезные проблемы с болью*. Несколько корректировок препаратов* ей не очень помогли. Мы планировали отправить ее в университетскую больницу для обезболивания, но она больше не могла приходить в больницу, — Ган тихо вздохнул. — По крайней мере, теперь ее боль прошла. **(Корректировка препаратов — это принятое в медицине словосочетание, означающее несколько этапов подбора лекарственных средств, когда выбирается наиболее эффективный. — прим. ред.) — Ты сделал все, что мог, Ган, — Нин легонько похлопал Гана по плечу. — Никто не понимает пациентов в терминальной стадии* так, как ты, Ган. *(Терминальные состояния — патологофункциональные изменения, в основе которых лежат нарастающая гипоксия всех тканей, ацидоз и интоксикация продуктами нарушенного обмена. — прим. переводчика) — Ну, есть только я. Единственный консультант в этой больнице. Ган посмотрел на свое отражение в зеркале лифта: 31-летний мужчина с очаровательным лицом, у него были отличительные черты уроженца Таиланда с желтовато-бледным цветом лица. Сегодня он был одет в лабораторный халат с коротким рукавом, униформу интерна, поверх длинной черной рубашки. Гану все еще нравилось носить эту форму, хотя он уже стал полноправным врачом-специалистом. На его груди были вышиты зеленые буквы, гласящие: «Гантапат Акарамайти, доктор медицины» — он стал специалистом по семейной медицине, получил диплом по медицине труда и был единственным в этой больнице, кто обладал знаниями о паллиативной помощи.* *(Специализированная помощь пациентам, страдающим тяжелыми или неизлечимыми заболеваниями, направленная на то, чтобы помочь им и их семье найти лучший способ жить с этим . — прим. переводчика) Лифт открылся на первом этаже. Первое, что можно было увидеть, это море пациентов, которые ждали медицинского осмотра во второй половине дня. Нин обернулся, чтобы помахать ему на прощание, и быстро зашагал прямо к ближайшему зданию, где располагались операционные. Ган подошел к четырехдверному пикапу*, стоящему у входа — машина принадлежала больнице. Ему нужно было вернуться, чтобы осмотреть оставшихся пациентов с сегодняшнего утра в областной больнице общественного здравоохранения, а затем пойти отдать дань уважения своему бывшему пациенту на дому. *(Пика́п — легкий грузовик с закрытой кабиной и открытой грузовой площадкой с невысокими сторонами и задней дверью. — прим. ред.) *** Температура в храме была невероятно высокой из-за палящего солнечного света в конце дня. Ган снял лабораторный халат и положил его на плечо. Он вышел из больничного грузовика и направился к павильону храма, где находилось тело Миссис Равиван. В данный момент гости по очереди отдавали дань уважения покойной и непрерывно беседовали с её родственниками. Ган попытался оглядеться в поисках кого-нибудь знакомого. Первыми, кого он увидел, стали старший сын покойной Миссис Равиван и его жена. Эти двое были главными опекунами его бывшего пациента. Старший сын, мистер Тонгам, 45-летний мужчина, в настоящее время работал мерчендайзером. Его жена была портнихой. Эта семья считалась богатой по сравнению с окружающими домами. Если бы вы спросили Гана, откуда он все это знает, ответ был бы таков: это был особый талант семейного врача. — Здравствуйте, Мистер Тонгам, — Ган сложил ладони вместе, приветствуя мужчину средних лет, который был занят перестановкой стульев в палатке. — Доктор! — крикнул Тонгам с широкой улыбкой. Он принял приветствие доктора, сложив ладони вместе и несколько раз склонив голову. — Я не знал, что Вы придете. — Я очень сожалею о Вашей утрате. Я желаю всем в этой семье оставаться сильными, — Ган вытащил конверт* с денежной суммой. *(Традиция в Таиланде предписывает таким способом выражать и показывать скорбь: класть деньги в конверт и затем отдавать родственникам умершего при посещении похорон. — прим. переводчика) — Пожалуйста, примите это. Тонгам взял конверт и сложил ладони вместе в знак благодарности. — Большое вам спасибо, доктор. Я приму это от Вас, чтобы отдать дань уважения моей матери. Ган постоял еще немного, глядя на лицо молодой госпожи Равиван в золотой рамке, а потом взял в руки ароматическую палочку. Он молча помолился, а затем опустил палочку благовония в горшок. В этот момент Ган почувствовал, что кто-то пристально смотрит на него. Он поднял голову и посмотрел сквозь горшок с ароматическими палочками, где стоял гроб. Его глаза встретились с глазами человека, который не сводил с него внимательного взгляда. Ему, должно быть, было чуть за тридцать. Мужчина был среднего телосложения, но очень мускулистый — это было заметно по белой обтягивающей футболке, которую он носил. У него была загорелая кожа, как будто он купался на солнце. Густые темные брови придавали его лицу свирепое выражение. Коротко остриженные волосы выдавали его род занятий. Ган никогда раньше не видел этого парня и не знал, будет ли тот думать о нем как о незнакомце, как он сам думал о нем. Мистер Тонгам подошел прямо к этому человеку и повел его туда, где стоял Ган. Именно тогда Ган заметил сходство между этими двумя мужчинами. И тут ему пришло в голову, что он видел лицо этого человека на фото на стене. Это тот полицейский, который работал в другой провинции? Это был младший сын миссис Равиван, с которым Гану так и не довелось встретиться. Подумав об этом, Ган остолбенел. Он смотрел на человека, который шел сюда, как зачарованный. Глаза мужчины были очаровательны. Такой взгляд принадлежал упрямому, непреклонному человеку. Когда он подошел и встал рядом с Ганом, было видно, что тот немного выше его. — Доктор, это капитан Васан, мой младший брат. Скоро он станет инспектором. Он только что переехал сюда, чтобы стать следователем, — Тонгам махнул рукой в сторону доктора и сказал на Тайском Северном диалекте. — А это доктор Гантапат, тот самый, о котором я тебе говорил, он помогал ухаживать за мамой дома. Васан слегка кивнул, но не поднял руки, чтобы поприветствовать Гана. Ган не обиделся на этот жест. Если он не ошибся, то, судя по тому, что он слышал, младший сын в этой семье был старше него. — Спасибо, что присмотрели за моей мамой, — голос Васана был суровым, резким и хриплым. — Доктор, пожалуйста, присаживайтесь. Я принесу Вам стакан воды, — Тонгам подвел Гана к дивану в храмовом павильоне. Гану не хотелось отказываться от его любезности, поэтому он подошел к скамье, приготовленной Тонгамом. Он снова начал свободно дышать после того, как отделился от Васана. Однако неловкость вернулась, когда мужчина последовал за ним и сел рядом с Ганом. — Я собирался переехать сюда. Мама сказала, что будет ждать меня, — Васан посмотрел в сторону гроба. — Все, о чем я заботился, это — карьерный рост, поэтому я занял должность в большой провинции. Когда маме поставили диагноз «рак последней стадии», я планировал как можно скорее вернуться сюда, в свой родной город, чтобы позаботиться о ней. Но я опоздал на один день. — Я часто слышал, как Ваша мать говорила, что хочет дождаться и увидеться с Вами, — Ган говорил мягким тоном, который вспомнил из лекций по курсу утешения и сочувствия, что он посещал, обучаясь медицине, и теперь применил полученные знания с пользой. — Вам, наверное, было жаль, что Вы упустили возможность вернуться и присмотреть за ней, но не стоит. Каждый раз, когда миссис Равиван говорила о вас, ее лицо наполнялось гордостью. Естественно, такие разговоры заставили бы других чувствовать себя более или менее лучше. Однако Ган никак не мог понять, что чувствует человек, стоявший перед ним. — Похоже, Вы много знаете о нашей семье. Ган замолчал на несколько секунд, а потом улыбнулся. — Я знаю все о здоровье моего пациента. Здоровье состоит из физического, психического и социального здоровья. Я даже знаю душу своих пациентов и то, чего они, в конце концов, хотят. Васан снова перевел взгляд на лицо Гана: — Тогда моя мать не хотела ждать, пока я вернусь домой. Вот почему она умерла так быстро, не дождавшись моего возвращения. Ган почувствовал гнев в его голосе. — Я понимаю, что Вы расстроены и скорбите. Позвольте мне рассказать Вам о желании вашей матери, которое она однажды высказала мне, — он протянул руку и легонько коснулся бедра Васана. — Она больше не хочет просыпаться и страдать от этой мучительной боли. Васан закрыл глаза. — Если это то, чего хотела моя мама, то я должен принять это. Наконец-то Ган смог заставить человека перед ним почувствовать себя более расслабленным. К ним подошла молодая женщина и протянула две маленькие бутылочки с холодной водой. Ган поблагодарил, открыл крышку и выпил. Пришло время попрощаться с этой семьей. — Мне надо идти. Если у кого-то из вас появятся проблемы со здоровьем, вы всегда можете связаться со мной в больнице. Васан взглянул на руку, которая все еще лежала на его бедре, и Ган быстро отдернул руку от того места, где Васан мог почувствовал себя неуютно. — Откуда Вы родом? — внезапно спросил Васан у Гана. — Я из Нонтхабури.* Я здесь всего три года. *(Нонтхабури — провинция в Центральном регионе Таиланда, расположенная неподалеку от Бангкока. — прим. переводчика) — Понимаю, — вот и весь ответ Васана, а потом он надолго замолчал. Это должно было послужить сигналом к окончанию разговора. Ган решил попрощаться с Васаном. Попрощавшись с мистером Тонгамом, Ган вернулся к больничному грузовику. Таким образом, можно было считать, что сегодня его миссия была завершена.