Эвтаназия / Euthanasia / Spare Me Your Mercy

Мальчик в школьной форме бежал в направлении женского медицинского отделения. Он столкнулся с медсестрой, но даже не успел извиниться. Его лицо было мокрым от пота, и даже ладони вспотели. Добравшись до места назначения, он бросился к кровати номер 5, где лежала его мать. Мальчик вдруг остановился, увидев, что койка номер 5 окружена студентами-медиками и медсестрами, а в изголовье кровати стоит врач. Используя металлический прут, доктор пытался открыть рот пациентки, чтобы вставить эндотрахеальную трубку. Пациентка на этой койке сопротивлялась. Из ее горла вырвался хриплый звук. Мальчик увидел, как из уголка ее рта потекла слизь, смешанная с кровью. — Стойте! — мальчик, который только что прибыл, закричал во всю глотку. Взгляды всех находящихся в этом месте людей устремились на него. Его глаза были красными, и он тяжело дышал. — Я сказал, остановитесь! Ординатор, пытавшийся вставить трубку, даже не потрудился поднять голову. После того, как он успешно вставил ее, он быстро схватил стетоскоп на своем плече, чтобы убедиться, что трубка попала в дыхательное горло, а не в пищевод. — У пациентки началась дыхательная недостаточность. У меня не было выбора. Мальчик протиснулся сквозь толпу и встал перед ними, чтобы посмотреть на свою мать, которая, казалось, в этот момент была без сознания. Страшное количество крови, смешанной со слизью, появилось в эндотрахеальной трубке, и медсестра высасывала слизь из нее. Каждый раз, когда трубка попадала в ее дыхательное горло, на лице матери появлялось болезненное выражение, и это было так больно видеть для такого сына, как он. — Мама... — глаза мальчика затуманились от слез. Одна из медсестер подошла к нему и попыталась вытащить из палаты. — Она уже достаточно натерпелась... не делайте ей больно. Медсестра посмотрела на него с сочувствием. — Доктор делал все возможное, чтобы помочь твоей матери. Ты иди, сядь снаружи. — От ее болезни нет лекарства... По лицу мальчика потекли слезы. Его глаза потемнели и стали пустыми. — Зачем доктору снова причинять ей боль? Молодая медсестра немного растерялась, прежде чем проводить его в приемную перед палатой. — Подожди здесь. Когда молодая медсестра вернулась к своим обязанностям, мальчик встал и снова направился к двери в палату. Он попытался найти место, откуда мог бы увидеть свою мать. Мальчик всхлипнул, увидев доктора, который до этого вставлял трубку в горло его матери, а теперь забрался на кровать и прижал обе руки к ее груди и начал давить на нее с постоянным ритмом. — Мама... — мальчик в школьной форме упал на колени. Он попытался ухватиться рукой за стену. — Доктор... Мама больше не хочет, чтобы ей причиняли боль. Доктор, перестаньте так с ней поступать... Сердца прохожих наполнились жалостью от душераздирающих рыданий мальчика. Воспоминания о том, как она лечилась в этой больнице, вспыхнули в сознании мальчика. У его бедной матери был диагностирован рак яичников в запущенной стадии, когда рак уже распространился на другие органы, и теперь она страдала от побочного эффекта химиотерапии. Ее хорошенькое личико стало изможденным. Ее шелковистые длинные черные волосы выпали — остались только небольшие пряди. — Если я поступлю в медицинскую школу, я найду способ вылечить тебя, мама. Ты должна подождать, пока я не стану врачом! — сказал мальчик, держа ее руки в своих. Мать посмотрела на него и мягко улыбнулась. — Ты не должен лечить только меня, дорогой. Если становишься врачом, то должен также лечить и других. Ее чрезвычайно тонкие руки крепко держали сына. — Если это возможно, стань врачом, который не только лечит болезни людей, но и помогает им избавиться от страданий, таких же, как и у меня. Заставь больных, которые были больны, как и я, принять свою болезнь, принять путь природы. И приведи этих пациентов к миру в конце их жизни, сынок. После долгих попыток спасти ей жизнь мать мальчика умерла с эндотрахеальной трубкой в горле. Трубки внутривенного вливания, подсоединенные к бутылочке с физиологическим раствором, антибиотики, сердечные стимуляторы и больничные мониторы окружали нее. Простыня была еще влажной от слизи и крови, пролитой во время кровопотери. На медицинской тележке медсестры было полно медицинских трубок, используемых во время реанимации. Люди двигались вокруг ее кровати, чтобы навести порядок. Одна из медсестер подошла, чтобы удалить эндотрахеальную трубку и все капельницы из ее тела. Затем она натянула одеяло, чтобы закрыть лицо покойной. Если она все равно умрет, почему ее последний миг должен быть именно таким? Он часто представлял себя сидящим на краю кровати матери с ее любимым букетом роз в руках. Он держал ее за руки, глядя, как самая красивая женщина в его жизни мирно, грациозно и безболезненно скончалась в светлом, чистом, мирном месте. Итак, сцена ее борьбы перед смертью стала воспоминанием, которое он никогда не забудет. *** Ган открыл глаза, когда зазвонил телефон. Звук был незнакомым, потому что исходил от телефона человека, который спал рядом с ним. Он посмотрел на Васана, который все еще лежал без движения, как будто он вообще не слышал сигнала будильника. Ган потянулся к телефону Васана, лежащему на ночном столике. Цифры на экране показывали, что сейчас 6 утра — Ган выключил будильник и повернулся к мужчине, который все еще спал, как убитый. Он понимал усталость Васана после его беспокойных двойных смен, потому что определенно проходил подобный опыт: когда он был интерном-медиком, у него тоже были бессонные ночные смены. Ясно, почему Васан отключился, как только расслабился. — Эй! — Ган встряхнул Васана. — Я бы хотел, чтобы ты продолжил спать, но ты не предупредил меня, что у тебя запланированы дела на утро. — Хм... — мягко произнес Васан, постепенно открывая глаза и, как всегда упрямо, глядя на Гана. Ган сверкнул улыбкой в знак доброго утра и наклонился, чтобы поцеловать его в лоб. Ган чувствовал какую-то неловкость и дискомфорт, исходящие от Васана со вчерашнего вечера. И хотя уже начался новый день, Ган чувствовал, что напряжение все еще не спало. — Когда ты перестанешь хмуриться, детка? Ган провел большим пальцем по гребню бровей Васана и помассировал область между его нахмуренными бровями. — У меня слишком много материала для размышления. Васан закрыл глаза и повернулся на другой бок. Он лежал неподвижно, как будто мысленно справлялся с чем-то, прежде чем подняться и встать. Белое одеяло упало с тела Васана, обнажив кожу до самых ягодиц. Изначально, основываясь на генетике северян, кожа Васана была светлой. Однако, после пребывания на солнце, в конце концов его кожа приобрела оттенок загара. Для Гана, безусловно, это был очень привлекательный оттенок кожи. — Есть что-то, о чем ты мне не сказал? Ган проследил за взглядом Васана, который поднялся на ноги и взял полотенце. — Нет, — коротко ответил Васан. — Мне показалось, что у тебя что-то на уме, — Ган снова начал использовать свою технику успокоения и сочувствия. — Если тебе понадобится помощь, скажи мне. Васан повернулся к Гану с серьезным выражением лица. Он смотрел так, словно хотел заглянуть Гану в самое сердце. — Пока еще нет. Если мне что-нибудь понадобится, я сам тебе скажу. Нет нужды выжимать это из меня. Ган поднял обе руки, сдаваясь. Интроверт всегда будет интровертом, несмотря на то, что они спали друг с другом каждый раз, когда им выпадал шанс. Прямо сейчас, казалось, что каждый из них стоял по разные стороны стекла. Стекло было прозрачным, так что они могли видеть друг друга, но не могли дотянуться, чтобы коснуться друг друга. — Ладно, ладно. Больше нет вопросов. Васан ушел в ванную, больше не сказав ни слова. Ган сцепил руки за головой, глядя в потолок отеля, в котором они оба решили провести ночь вместе. Он действительно хотел привезти Васана к себе домой, но некоторые неудобства мешали ему сделать это. Ему нужно было изыскать иной вариант... может быть, лучшим окажется аренда приличного дома или покупка кондоминиума — тогда он попросит Васана переехать к нему. Ган серьезно относился к этим отношениям. Он никогда не стремится связываться с кем-либо — Васан стал исключением. Между ними возникла редкая, уникальная химия, их тянуло друг к другу. Скольких людей вызывали у него такие чувства с первого взгляда? Он видел миловидность, скрытую под внешностью сурового доминирующего офицера. Это была своего рода прелесть, которую он никогда бы не почувствовал, если бы не стал ближе к нему. Ган представил себе свое будущее с этим человеком. Когда в его руках оказывалась ценная вещь, он не мог так просто ее отпустить. Ни за что. *** «Убийство». — Ты слишком много беспокоишься, Васан, — сказал заместитель суперинтенданта Берт, когда Васан пришел спросить совета. — Это может иметь, а может и не иметь отношение к основному делу. Вам пока не следует связывать это дело с другими умершими. Вы должны сосредоточиться на этом и закончить окончательный отчет. Да, возможно, он был чересчур подозрителен, но это слово всплывало в его голове каждый раз, когда он видел статистические данные о пациентах в терминальной стадии, умерших за последние три года. Тэ отправил Васану статистические данные о количестве смертельно больных из своего ответственного подрайона, а также из двух соседних. На первый взгляд это выглядело как естественная смерть от болезни. Однако быстрый рост числа умерших слишком противоречил оценке лечебной группы за последние три года. Особенно в прошлом году, число было настолько необычным, что его нельзя было игнорировать. До этого причины смерти не вызывали подозрений ни у кого, о необходимости вскрытия и речи не шло. И только в последнем случае появились вопросы, когда вскрытие выявило кое-что подозрительное. — С чего же мне начать? Васан взъерошил свои волосы, которые были подстрижены так коротко, что был виден скальп*. Он смотрел на стол, полный папок с делами. Возможно, разговор с экспертом поможет пролить некоторый свет на это дело, но этот эксперт не должен быть доктором Гантапатом, так как этот парень не только не даст полезного ответа, но и будет продолжать отвлекать его. *(Мужчинам, служащим в Королевской полиции, положено брить затылки и вески, оставляя короткие волосы сверху. — прим. ред.) Отправив подозреваемого по делу о наркотиках в судебно-медицинскую лабораторию, Васан попросил у доктора Буннакита время для обсуждения дальнейших подробностей о значительном количестве антидепрессанта, обнаруженного в крови трупа и указанного в качестве причины смерти. Буннакит повел Васана в приемный покой, расположенный позади отделения неотложной помощи. — Это действительно убийство, доктор Буннакит? Буннакит сжал губы в тонкую линию — казалось, он глубоко задумался. — Судя по состоянию пациента, маловероятно, что он сам смог бы ввести это вещество в кровеносные сосуды. — Есть свидетель, который видел, как кто-то вломился в дом в это время, но ничего не взял. У вас есть какое-нибудь мнение на этот счет? — Если этот человек действительно был преступником, то он должен быть медицинским работником. Мои подозрения были вызваны не только его умением делать инъекции, но и его запасами лекарств. Где бы он смог достать лекарство, если бы не был специалистом в этой области? Буннакит взглянул в лицо Васану: — Инспектор, вам следует опросить персонал медицинского склада или фармацевтического отдела: не было ли каких-либо необычных рецептов или лекарств, перемещенных со склада. Обычно в аптечном помещении есть система регистрации входящих и исходящих медикаментов, также показывающая, какими врачами они были выписаны. Если имела место контрабанда наркотиков, то Вы сможете найти улики в этих документах. Спасибо этому судмедэксперту, который создал для него интересную отправную точку. — Если не обнаружится никаких отклонений, то лекарство может прийти откуда-то еще? — Возможно, но инцидент произошел в зоне ответственности этой больницы. Кроме того, это — препарат для внутривенного введения, обычно его нет в открытом доступе. Скорее всего, наркотик был взят именно отсюда. — Отлично. Большое вам спасибо, доктор. Если у меня появится что-то еще, я побеспокою Вас еще раз, — новоиспеченный инспектор слегка кивнул головой, прощаясь. — С превеликим удовольствием, инспектор. Я окажу Вам полное содействие, пока работаю здесь. — Значит, вы останетесь только на несколько месяцев? Очень жаль, что возможность поработать с таким умным судебным патологоанатомом, как Вы, представилась мне лишь ненадолго, — сказал Васан, поблагодарив Буннакита и покинул зону неотложной помощи. Он без промедления направился к справочному бюро, чтобы узнать, как пройти в аптеку. Он хотел собрать как можно больше информации за этот короткий промежуток времени. Полицейская форма Васана выделяла его из толпы. Он неизбежно оказывался в центре внимания как медицинского персонала, так и пациентов: все направляли его, пока он не добрался до места назначения. Васан подошел к высокому белокожему молодому человеку в коротком медицинском халате, на котором красовалась светло-зеленая вышивка «Чанчай, фармацевт». Он был занят маркировкой наркопрепаратов в маленькой корзине. — Здравствуйте, могу я задать вам вопрос? Молодой аптекарь поднял глаза на Васана. Его пустые глаза вдруг широко раскрылись — он испугался. Корзина с лекарствами выскользнула из его рук и упала на землю, так что все пакетики с лекарствами разлетелись всему полу. Васан нахмурился, увидев такую реакцию. — Извините, извините, я легко пугаюсь, — молодой фармацевт сухо рассмеялся и наклонился, чтобы собрать упавшие вещи. Васан присел, чтобы помочь ему собрать все пакетики обратно. — Спасибо. — Я веду дело пациента, который умер от внутривенной передозировки бензодиазепинов, — острый взгляд Васана впился в лицо фармацевта. — Я хотел спросить у персонала аптеки, не было ли чего-нибудь необычного в заказах этой группы лекарств. Фармацевт Чанчай покачал головой. Васан заметил, что на висках мужчины выступили крупные капли пота. Они оба поднялись на ноги. — Насколько мне известно, нет. Некоторые медсестры могли заказать больше лекарств, чем предписано, потому что они случайно уронили несколько ампул, или врачи могли неоднократно выписать неправильные лекарства, но здесь мне ничто не кажется необычным. — Ясно. Спасибо. Молодой человек поднял руку, чтобы вытереть лоб. И он явно пытался избежать глаз полицейского. У Васана было такое чувство, что он должен задать еще больше вопросов, расширив круг опрашиваемых, чтобы быть уверенным наверняка. Кроме того, этот человек выдал весьма интересную реакцию на его вопрос. — Кстати могу я побеседовать с ответственным за склад? — Господин полицейский, следуйте по левой стороне коридора от этого кабинета. Идите прямо до кабинета №30, там спросите начальника склада медпрепаратов. Его зовут Сомкиат*. *(Сомкиат (สมเกียรติ) = (สม) [sŏm]: «Быть подходящим»; (เกียรติ) [gìat]: «Честь». Само по себе говорящее имя. — прим. переводчика) — Фармацевт Бос, вы уже закончили? — Медицинский работник позвал его через стеклянное окно. Мужчина повернулся и оглянулся на Васана. — Извиняюсь, мне нужно работать. Он слегка поклонился в качестве оправдания и пошел навстречу персоналу, ожидавшему выдачи лекарств. Васан некоторое время рассматривал человека, которого называли «фармацевт Бос» и наблюдал за тем, как он двигается. Он совершенно точно запомнил его лицо, имя и должность. Хотя полученная им информация, возможно, и не выявила ничего необычного, было одно странное обстоятельство. Странное поведение фармацевта, когда тот увидел его. Васан вышел из стационарной аптеки и направился в направлении, указанном ему фармацевтом Босом. Когда он добрался до места, где пациенты ожидали осмотра, он обнаружил человека, который заставил его быстро повернуть назад. Когда доктор Гантапат вышел из смотровой и увидел кого-то, так выделявшегося из толпы, он был весьма удивлен. Несмотря на то, что Гантапат находился на расстоянии ста метров от него, он все равно будет выглядеть как офицер полиции Васан. Васан на мгновение закрыл глаза, а затем повернулся к молодому врачу, подошедшему к нему. — Ты так скучаешь по мне, что решил приехать сюда? Эта раздражающая улыбка заставила его крепко сжать кулаки, и ему пришла в голову мысль: а сильно ли люди возражал бы, если бы полицейский ударил доктора посреди больницы. — Самовлюбленный... Я здесь по работе, а не чтобы увидеть тебя, — Васан вдруг что-то вспомнил. — Раз уж ты здесь, пожалуйста, хоть раз сделай что-нибудь полезное. Ты знаешь фармацевта по имени Бос? — Да, знаю, — немедленно ответил Ган. — О нем ходят какие-нибудь слухи? — О фармацевте Босе нет никаких слухов. Мы с ним не особенно близки. Несколько раз мы навещали пациентов. Я знаю только, что Бос очень застенчив. В основном он сидит в аптеке и редко выходит ко мне. Он довольно симпатичный. Я даже как-то думал пофлиртовать с ним. Слова Гана заставили Васана почувствовать, как его сердце на секунду выскочило из груди, хотя у него не было никаких причин для этого. Он искоса взглянул на Гана. — Так и знал. Бессмысленно тебя спрашивать, только тратить слюну зря. — Не спросишь, почему я отказался от идеи пофлиртовать с ним? Васан повернулся на каблуках, чтобы продолжить работу. — Не спрошу. Потому что твои ответы никогда не помогали мне. — Я сдался, потому что теперь я ослеп. Я не вижу никого, кроме тебя. Васан остановился. Взгляд доктора не отрывался от его коротко остриженного затылка. Его широкая спина в униформе цвета хаки напряглась и на секунду застыла, а потом он продолжил идти твердо, так ничего и не сказав. Расстояние между двумя мужчинами становилось все больше и больше, пока Васан не свернул за угол и не исчез из поля зрения Гантапата. *** — Полиция уже узнала об этом. Что же мне делать? Что же мне делать? Что же мне делать?!... В течение получаса, Бос был не в состоянии заниматься ничем, кроме как ходить взад и вперед по своей комнате в общежитии больничных госслужащих. Он повторял одну и ту же фразу снова и снова, как сумасшедший. Он крепко сжал руки, чтобы унять неудержимую дрожь. Свист ветра от летних гроз снаружи не шел ни в какое сравнение с нынешней бурей в его голове. Яркая вспышка молнии, сверкнувшая в окне, лишь увеличила его безумие. — Черт! — рука молодого человека опустилась в деревянный ящик со стеклянными пузырьками, наполненными лекарствами, готовыми к употреблению*. Коробка упала на пол, из нее дождем пролилась стеклянная россыпь. Высокий мужчина подошел к кровати и сел, положив руки на виски. Его глаза расширились и наполнились ужасом. — Что же мне делать? Единственным звуком, который смог остановить голоса в его голове, был гром. И на какое-то время он остановил дрожь в руках молодого фармацевта. Мужчина медленно поднял голову. Его налитые кровью глаза постепенно охватили взглядом комнату, выглядевшую так, будто и на нее обрушилась буря. Книги были сброшены с полок и сметены на пол порывом его безудержной ярости. Повсюду были разбросаны бумаги: документы, бланки... Он должен был это сделать. Насилие было единственным, что могло погасить его страх. Его взгляд бы острый, как бритва: настолько, что о него можно порезаться до крови. Этот полицейский ни на секунду не отпустит его и будет преследовать. Он должен найти способ навсегда избавиться от него прежде чем владелец этих глаз вернется и заберет его жизнь. — Убить... полицейского. Никто не слышал этих слов, кроме него самого, потому что они слетели с его губ одновременно с раскатом грома. Слезы фармацевта также потекли вниз, вместе с небом над головой, которое начало плакать. Капли дождя с грохотом падали на крышу общежития больничного персонала, полностью заглушив голос молодого человека.