Огненный путь

Утром 16 декабря Дима шел завтракать на кухню, сетуя на судьбу, которая недавно преподнесла ему кучу троек по математике… А на завтрак давали булочки с изюмом. Они так потрясающе пахли, что на Димку нахлынули воспоминания… Ему вспомнилось, как давным-давно, уютным вечером, они с папой ждали возвращающуюся из командировки мамулю, по которой все, включая Кусачку, очень соскучились. Как он предложил папе испечь вместе булочки с изюмом — мамины любимые. Как ему помогали дорогие и близкие когда-то Симка и Нолик, подсказывая и помогая. И мамино радостное лицо, когда она наконец приехала… Нет, этих воспоминаний он не смог вынести. Папы нет. Мамы тоже. Про фиксиков ни слуху ни духу, а о Кусачке вообще речи нет… Родная квартира, целая, теплая — ее нет. Наконец, приборы, которыми мальчишка так интересовался — их тоже и в помине не осталось. Ничего этого больше нет. Из-за кое-кого… ладно, ну его. Конечно, если бы этот гад попался бы Димке, он бы без раздумий прихлопнул его, как муху. И поделом… Чувства были настолько сильными, а аромат булочек так издевался над бедным парнем, что он убежал в свою комнату, ни на кого не глядя и никого не видя. Плюхнулся на кровать. Неожиданно дверь скрипнула и на пороге появился Игнат. — ДимДимыч, там Платон идёт, говорит, что хочет тебе «сопли вытереть»… Ещё этого не хватало. Голубоглазый вскочил с кровати и бегом устремился в ванную умываться, и, возможно, реветь. Игнат встал поперек коридора, и к нему медленно и нагло подплыл Платон. — Здарова, брат… — ухмыльнулся он. — Симпатичные у тебя волосы, хвостик вообще топово смотрится, но это уже не модно. Хочешь, я тебе косичку заплету, как у Лизы?) Хулиган от слов перешёл к делу, вцепляясь в длинные волосы парня и дёргая их. Потом он начал входить во вкус и поставил Игнату несколько синяков, а потом украсил его царапинами. Причем он не встречал сопротивления, жертва выглядела почти спокойной. Платон рассвирепел ещё сильнее, схватил брюнета за горло, придал к стене и начал душить. Тут уже в глазах того начало появляться что-то вроде паники, и он издал какой-то странный хрип… И тут хулиган с воем упал: его сильно толкнул неизвестно откуда выскочивший Захар. Он схватил полуживого Игната и утащил его в свою комнату, как белка утаскивает запас в дупло. Потом, кликнув друзей, сунул хулигана в лифт (в доме было аж 6 этажей!) и отправил его на чердак. — Пусть посидит и подумает, — с умным видом заключил он. Дима вернулся в столовую. Вскоре, как ни в чем ни бывало, подоспел и Захар. — Игнашку в медпункте откачивают. Думаю, с ним все нормально. Дим аж уронил ложку. — В смысле? Ему что, плохо?! — Да ничего, Платон просто придушил слегка… О, слышишь, идёт кто-то, дверь скрипит. — Какое мне дело до… — и тут глаза парня наткнулись на расширяющуюся полоску света на полу. Потом его взгляд начал подниматься выше. Белые, слегка запачканные, кроссовки. Розовые леггинсы. Джинсовый короткий сарафанчик. Футболочка в красно-белую полоску. Длинные медно-рыжие светящиеся на солнце, прямо как у фейрика, волосы. Карие глаза… Боже, что за глаза… А она так повзрослела и изменилась. Это уже не та настырная озорная девчонка, а красавица-девушка. Боже, какая красавица. Глаза, как озёра… тьфу, они же карие. Как… как… короче, как осень. Вот. (Димка не был силен в поэтических сравнениях) А огонёк в них вообще потрясающий. Он слетает с ее радужек и, как искра, вонзается в губы Димки. Те машинально произносят имя. Она рада, она смущённо машет ему рукой и через розовую мглу до парня доносится певучая нотка приветствия. Через сладкий йогурт мглы донёсся хрипловатый улыбчивый шепот: — О, а ДимДимыч-то покраснел…