Прыгай

      Рабочий день подходит к концу, все дела или завершены, или могут перейти в грядущий день. А я?       Я поднимаюсь на крышу своего офиса. В нем я проработал всего 10 лет, пока ни разу еще не был тут наверху. Галстук весь день раздражал, видимо, слишком сильно затянул его, поэтому сейчас, выйдя на крышу, я с наслаждением его ослабляю. С легкой самокритичностью я поправляю рукава пиджака, собравшиеся в гармошку в локтях, и немного одергиваю его вниз. Неспешным шагом я приближаюсь к краю крыши, огражденному невысоким барьером. Чистая формальность: кто захочет, тот перелезет.       Я аккуратно опускаю руки на барьер, чуть подтягиваюсь и перекидываю ногу. На пару мгновений в голове появляется беспокойство, что офисные брюки могут разойтись, но я почти сразу же улыбаюсь этой мысли — довольно странно о таком волноваться, забываюсь.       Перед носками моих туфель весь мир. Ну или северная часть города — не так уж и важно. Пора заканчивать этот рабочий день. Я улыбнулся. Я ждал этого.       — Прыгай, чего ждешь, — я даже не заметил, как он открыл тяжелую дверь.       Обернувшись, я встречаю его именно таким, каким ожидал, даже привык видеть. Дань Хэн прислонился к стене, скрестив руки на груди. Он выглядит так, словно в мою сторону и вовсе не смотрит, но я невольно чувствую его острые, наблюдающие глаза.       — Ты думаешь, что это легкое дело: разрывать половину органов и переламывать все что только возможно от удара о землю? — я хмыкнул, но в груди откуда-то взялось раздражение. Вот ведь, змей паршивый, весь настрой обосрал.       — Не знаю, как видишь, я ни разу не умирал полноценно. Ты это знаешь лучше, чем кто-либо.       Я сел на край крыши. Надеюсь, что никому не придет в голову вызывать службу спасения, а то меня уже утомили эти ситуации, когда мою череду мыслей прерывает вой сирены.       Легко ему говорить. Легко ему насмехаться надо мной и осуждать. Легко… Этот колет иронией, предыдущий в этой ситуации обхватил меня руками и не выпускал, пока я не перелез через барьер, другой — на удивление и сам захотел прыгнуть со мной (он вообще был немного неожиданным). Я видел столько Дань Хэнов. Одно лицо, но мысли, переживания каждый раз разные. Знал бы он сам, сколько разного успел обдумать и передать словами мне, сколько раз его тревожили одни и те же мысли, сколько раз он удивлялся самыми разными способами, когда я в первый раз при нем пытался покончить с собой.       Я несу каждого Дань Хэна в своей голове, в памяти, он становится все тяжелее там, занимает все больше места, сводит с ума все сильнее. И вот он опять хочет оставить мне очередного себя. Дракон, который скидывает шкуру в моей памяти.       — Ты же знаешь, что если бы я действительно решился на это, то прыгнул бы в чан с кислотой или в лаву, куда угодно, что бы смогло расщепить мое тело на безумно маленькие части, — я посмотрел на свой обрубок мизинца. Он как раз и стал жертвой такого «эксперимента». Прирастить то, что превратилось в фарш, невозможно.       Дань Хэн подошел, перелез ко мне и встал рядом со мной. Солнце било прямо нам в лица, но он даже не щурился. Вся его фигура выражала покой и странную готовность к тому, чего я откровенно жаждал, но все равно не решался совершить. Поразительно, живет всего 20 лет каждый раз, но каждый раз, когда он начинает чувствовать, что его время уходит, он так спокоен. Мысль о следующем перерождении словно согревает его, как пожилого человека согревает мысль о внуке, читающем его любимую книгу.       — Ты противоречишь самому себе. Зачем же тогда прыгать, испытывать страдания, если они ни к чему не приводят? — он чуть повернул голову и приподнял брови.       — А так мне больно все время… — рука сама собой сжалась на груди, на пиджаке.       — Не понимаю.       — Я устал от тебя, — и это правда. Я устал каждый раз его воспитывать, встречать пустую личность и уверять ее, что я его знаю. Устал, но что-то слабое, похожее на ту любовь, с которой я его встречал первые пять раз, еще шевелилось во мне.       — На что это похоже? — Дань Хэн поднял руку на уровне груди. Вода из воздуха медленно стала притягиваться к ней. Его пальцы чарующе заплясали, пытаясь, что-то внушить жидкости.       — На весну, которую встречаешь в 58 раз. Она такая же прекрасная, как и в первые разы, но ты ее ненавидишь точно так же, как и все остальные времена года, потому что прожил в ней слишком долго, слишком долго приучал тело к тому, что в один год она прохладная, в другой — много цветов, а в третий — листья распускаются раньше.       Рука Дань Хэна резко сжалась, из-за чего вода зазвенела, словно ксилофон. Он протянул свое творение мне. Да, некоторые Дань Хэны оставляют напоминание о себе.       Я взял в руки маленький голубой кружок. Это были две змеи. Обычно их изображают, кусающими друг друга за хвосты, но тут одна змея отвернула голову от хвоста другой, нарушая правило, размыкая бесконечность.       — Отдай это моей следующей версии. Если тебе повезет, то одним страданием в твоей жизни, возможно, станет меньше. Если он окажется не упрямым. Но сделать это лучше, когда мне исполнится 18 или 19.       Он развернулся. В свете солнца слабо блеснул призрак его драконьего хвоста: признак того, что он почти готов уйти и вернуться.       — Не забудь забрать меня, — он хмыкнул. — Я знаю, что ты не обязан, но мы все же друзья.