***
Прошло девять месяцев с пропажи Ацуши Накаджимы. В самом начале поиски усиленно продолжались, были введены разные меры, дабы наконец вернуть пропашего детектива, но спустя полгода, когда члены агентства поняли, что любые их попытки безрезультатны (и ведь ни малейшей зацепки не нашлось), поиски ослабли, а вскоре прекратились. Бывшего коллегу признали пропавшим без вести. Хоть детективы и знали правду о том, что случилось с Ацуши, они не стали докладывать об этом в полицию, иначе могли бы столкнуться с неизвестными проблемами. Надежда на возвращение или просто вера в то, что он ещё жив медленно, но верно угасала, оставляя за собой гадкий осадок в сердцах каждого члена ВДА. После двух месяцев с начала миссии по возвращению Накаджимы, Акутагава часто зависал в мыслях, стопорился на месте, однако во время поисков всегда выходил вперёд, делал больше требующегося, но как он однажды сказал: «У меня нет требований к этому заданию. Я поступаю так, как считаю нужным сам.» - было ясно, что он проживает эти события хуже всех. Коллеги не раз удивлялись его поведению, но зачастую молчали об этом, ведь Рюноске не переубедишь. Время приведёт его туда, где он сам осознает причину своих деяний. Глубокими ночами по безлюдным улицам бродил незнакомец, беспричинно озираясь по сторонам. Спросив его, что он здесь делает, тот не найдёт ответа, лишь холодное, оцепеневшее от тревоги, молчание. И взгляд. Даже в ночи выдавал. В глазах его, наполненных детской надеждой, блестит отголосок души желающей превозмочь собственные терзания.***
«Это правда ты?» - шаг вперед. «Почему бросил меня?» - второй шаг. «Мне страшно здесь..» - третий шаг. Он опять-таки тянет руки навстречу. В этот раз точно сможет дотянуться! Но нет! Нет! Нет!.. Эта тьма беспощадна, и последнее, что бы он мог изменить, так это крикнуть молящее: «Спаси меня, Рю..» перед тем, как его постигнет бесконечная мгла. Он привык. Сейчас проснётся и всё забудет, как в первый раз. Воспоминания кромсали острее ножа. Он привык. Ацуши встречал загадочный образ человека в своем сне каждый день, но только под конец сна мог осознать кто он. И то, как всего за пару секунд всё его человеческое прошлое пролетало сквозь него и он понимал, что прямо сейчас забудет это – сводило с ума. Эти осколки впивались один за другим и с каждым разом наводя боль тяжелее прежней.***
- Акутагава, пойдешь с нами в бар после работы? – с счастливой улыбкой предлагает Йосано. – Куникида сказал, что всё оплатит в честь дня рождения детективного агентства! – смеется та, услышав разъяренные возгласы мужчины. У них была традиция: в дни рождения основания ВДА все детективы праздновали вместе, вспоминая минувшие дни и предстоящие, всё то, что произошло и будет. Это скрепляло взаимоотношения внутри агентства и напоминало о том, что стоит гордиться этой должностью. Для них это было важно. Для всех одинаково. Но могли ли быть вещи значимее? Определенно могли. И для всех по-разному. - Нет. – коротко отвечает брюнет. На него тут же уставились все присутствующие с печальными лицами. Впрочем, Акутагаве потребовалось ещё много времени, дабы объяснить своё решение. Хотелось соврать, что он плохо чувствует себя, но почему-то именно в тот момент ложь вызывала стыд. Сказал правду. - Значит, ты до сих пор ждёшь. – Акико многое хотела сказать ему о том, что сама чувствовала на этот счёт и то, как поражена его столь долгой преданности или скорее затянувшейся тоске, ведь прошло слишком много времени, чтобы неустанно горевать по этому. Но сделав определенные выводы, она стала одним из всех людей в той комнате, кто понял, что истинно ощущал Рюноске. Она положила руку на его плечо, заглянув в эти серые глаза. – Я понимаю. – разделив с ним ту малую часть его чувств, она грустно улыбнулась, но парень всё понял. И поблагодарив её, отправился своей дорогой, пару раз вспоминая по пути то выражение лица, коим она дала понять ему, что разделяет горе, хоть и совсем чуть-чуть. И он вдруг понял. Как же жалок он был весь этот период. Как же глубоко погряз в этой беде. Как отчаянно мирился с покидающими его мыслями, что всё наладится: он когда-нибудь вернётся. Но нет! От надежды осталась пыль, всё это время он просто тратил впустую, насилуя себя, пропитавшей всё его окружение, тоской. Искал смысл в этих болях, но то очевидно не имеет никакого смысла! Что же он.. совсем себя потерял? А оно того стоило? А понял ли он из-за чего всё это было? Нет.. Кричать. Он хочет кричать так, чтобы этот поддонок услышал его в последний раз и навсегда исчез из его головы! Это всё из-за него: он отравил сознание Рюноске, впился тонким осколком в его кожу, прочно засев внутри и вечно напоминая о себе, стоит только коснуться. Ноги начинают дрожать и до кончиков ушей доходит резко появившаяся дрожь. Брюнет опирается спиной о стену, медленно сползая вниз. Он прячет лицо в согнутых коленях, как маленький ребёнок, избегая проблем снаружи, но те назло давно засели внутри. Как можно крепче прикрыв руками рот, он набирает воздуха в легкие и что есть сил разрывается криком. Ещё и ещё раз, пока горло не начинает печь и он постепенно замолкает, переходя на сдавленные всхлипы. Наконец. А так долго, как идиот, носил в себе все эти эмоции. Как же давно он не ощущал этой свободы. Словно что-то грубо оторвали, это неприятно, но так легко. Акутагава отпустил его. Просидев ещё чуть-чуть, он встаёт с земли и встречается лицом с.. - Ацуши.. – шепчет он, обомлев от увиденного. И кажется не чувствуют, как его до этого ударяют о стену, отчего ещё не окрепшие ноги вновь трясутся. Это его личный и бесконечный кошмар. - Рюноске.. – который закончился прямо здесь и сейчас. Накаджима проснулся. С него сняли оковы долгого сна, кажущегося непобедимым. «Ты спас меня, Рюноске!» - он вдруг так трепетно прижимается к спасителю, никак не может сдержать слёз, безостановочно льющихся вниз, сжимает его, боясь, что тот его вновь бросит, оставит в той тьме.. И эти глаза, что в очередном сне мелькали перед ним, теперь так близко, теперь смотрят на него, как на ожившего второй раз. - Не бросай меня больше. – говорят сверкающие от лунного света огоньки. В них снова течёт жизнь. Он не мог отпустить. Рюноске тоже. Ведь вот недавно смирился, отпустил его, а теперь стоит, вжавшись в его объятия, сам себя не узнает от того, как ждал, до конца лелеял мысль, что тот вернётся.