О пользе просвещения

      

***

      О том, что со следующего семестра у них будет новый преподаватель истории, им рассказали заранее. И в самом деле, профессор Чан, хоть и являлся, казалось бы, бездонным кладезем знаний, был уже так стар, что иногда, задумавшись, забывал, о чём говорил.       Поэтому перед первым занятием Вэй Ин был так взбудоражен, что даже не мог долго уснуть, а Цзян Чэна так и вовсе извёл своими предположениями, относительно того, каким будет новый преподаватель. А вдруг он будет тоже стареньким и будет невнятно говорить? А вдруг лекции превратятся в скукотищу и рутину? А вдруг это, а вдруг то…       – О боги, как же ты меня заебал, – простонал на это его брат, пряча лицо в ладонях. – Кто-нибудь, пожалуйста, сделайте что-нибудь с этим акцен… акцен… как-его-там придурком!       – Акцентуированным, – пришла на помощь ему сестра.       – Вот! Ты же дипломированный психолог – тебе и лечить этого придурка!        – Эй, эй! – возмущался Усянь, пытаясь через стол дотянуться и стукнуть брата. – За придурка щас получишь!       – Акцентуация – это не патология и не диагноз. Это заострённость отдельных черт личности, – мягко ответила Цзян Яньли. – А если вы будете драться, останетесь без супа из свиных рёбрышек с корнем лотоса.       Эта магическая фраза заставила присмиреть даже Вэй Усяня. Хотя у него были все основания, чтобы переживать. Он очень любил историю и даже поступил на исторический факультет. Правда, этому предшествовали несколько дней почти военных баталий с мадам Юй.       – Я хочу быть историком. Я хочу быть археологом. Я хочу быть искусствоведом, – разносилось по всему дому. И это не в коей мере не устраивало честолюбивую Юй Цзыюань.       В итоге сошлись на том, что Вэй Ин займётся антиквариатом. Тут тебе и история, и древности. И деньги. Они договорились даже до того, что:       – И иногда, очень иногда, ты, так и быть, можешь выезжать куда-то в дебри на краю географии, копаться в грязи, в пыльном, засранном мамонтами дерьме, но если ты там сгинешь, домой не возвращайся! Тебя даже на Хайнань нельзя одного отпускать, ты вечно и без истории попадаешь в истории! – Робкое возражение «так я же не один был» было встречено разгневанным: – Тем более! – Однако конфликт на этом исчерпал себя.       Поэтому, конечно, Вэй Ин волновался! Не хотелось, чтобы какой-нибудь нерадивый преподаватель отбил ему всю тягу к знаниям и лишил мотивации.       Цзян Чэн же, как наследник семейного бизнеса, учился на экономическом, поэтому общими у них были только лекции по истории Китая.       И она же была первым занятием первого дня нового семестра.       И она же стала переломным моментом всей жизни Вэй Усяня, по его же словам.       Потому что её вёл сам Лань Ванцзи – прекрасный и недосягаемый Второй Нефрит клана Лань, чей старший брат был наследником семейного бизнеса – сеть отелей высшего класса «Облачные Глубины» были известны всему Китаю и имелись во всех крупных городах. Кроме того, их компания активно занималась развитием международного туризма, реконструкцией и сохранением исторических памятников и много чем помимо этого.       Сам же Ванцзи был известен ещё и тем, что играл на гуцине, и его концерты были весьма популярны в избранном кругу ценителей.       И вот он ещё и преподаёт историю!       – Такой прекрасный молодой человек, чей лик сравним разве что с красотой небожителей, умеющий играть на гуцине, знающий, как правильно носить ханьфу, – тараторил Вэй Ин на ухо сидящему рядом Цзян Чэну, – разбирающий в чайной церемонии…       – О боги, ты когда успел выучить всю его биографию?! – простонал его брат.       – …да ещё и любящий историю! О, это же предел мечтаний! Моё сердце пробила стрела Амура! Огромная такая стрела!       – А ты уверен, что тебе кирпич башку не пробил, пока шёл сюда? – скептически осведомился Цзян Чэн. – Дай-ка я посмотрю, может, там где дырка и реанимация уже бессильна?       – Иди ты в жопу, Цзян Чэн, – с чувством выдал Вэй Ин, – тебе меня не понять!       – Да уж где мне, убогому, конечно, – проворчал тот.       Разумеется, их возня не осталась незамеченной.       Лань Ванцзи строго обернулся к аудитории, нашёл глазами шумную пару.       – Молодые люди, – начал он, – надеюсь, я не очень мешаю вашей оживлённой беседе своей скучной лекцией? – Парни пристыженно замолчали, а Ванцзи продолжил: – Если нет, то не изволите ли вы, – помедлив, он остановил свой взгляд на Усяне, а Цзян Чэн облегчённо выдохнул, – ответить, о чём я сейчас рассказывал? И не затруднитесь подсказать ваше имя.       – Вэй Усянь, Вэй Ин! Готов ответь на всё, что вы спросите, – радостно вскочил тот с места. И действительно ответил. Пересказал всё, о чём говорил Лань Ванцзи, и даже добавил кое-что от себя, позволив себе не согласиться с общепринятой трактовкой некоторых событий. В общем, придраться было не к чему.       – Хорошо, – удовлетворившись ответом, произнёс Лань Ванцзи, – можете садиться и потише, пожалуйста.       Вэй Ин вернулся на место, сверкая, как начищенный медный таз.       – О боги, влюблённая школьница, – простонал Цзян Чэн, видя это и справедливо полагая, что видит это не один он. – Вот стыдобища-то!       – Иди в жопу, – прошептал-прошипел Усянь.       – Да-да, я помню, ты меня туда уже послал, я оттуда и выйти не успел… – бубнил себе под нос его брат.              С тех пор Вэй Усянь задался целью свести Лань Ванцзи с ума, по мнению, Цзян Чэна или очаровать по версии самого Усяня. Ни дня не проходило без того, чтобы Вэй Ин не пристал к преподавателю на лекции с каким-нибудь вопросом, что перерастало в отдельно взятую лекцию или дискуссию между ними двумя. Когда звенел звонок, Лань Ванцзи всегда с удивлением осознавал, что снова половину его учебного времени отнял Вэй Усянь.       Он задавал вопросы по вновь проходимым темам, он комментировал пройденный материал, он выискивал в интернете или в библиотеке такие статьи, что иногда ставил в тупик даже Лань Ванцзи, и, наконец, – это был совсем уж нечестный приём – он приводил выводы учёных, выступающих за концепцию радикального пересмотра всемирной истории, где они подвергали сомнению те или иные события или же утверждали, что они происходили в другой временной отрезок, и просил уважаемого преподавателя прокомментировать это. Или же, если Ванцзи спрашивал, что сам Вэй Усянь думает на этот счёт, сам же доказательно опровергал их теории, лишь редко, в самых спорных моментах, признавая, что здесь альтернативные выводы могут быть верны, так как никаких других доказательств нет, либо они неубедительны.       А ещё они, бывало, спорили, когда расходились в общепринятой трактовке целесообразности поступков тех или иных исторических деятелей.       И в итоге в середине семестра Лань Ванцзи внезапно осознал, что он успел рассказать не весь материал, который планировал, в связи с чем дал несколько тем на самостоятельное освоение с последующим написанием эссе.       – Я тебя ненавижу, Вэй Усянь! – с чувством произнёс Цзян Чэн, когда они покидали аудиторию. – Можно в следующий раз я сделаю вид, что я не с тобой? Я просто случайно сижу рядом!       – Ха-ха, ничего не получится, все уже знают, что ты мой брат, – смеялся Вэй Ин, довольный сегодняшней порцией общения с обожаемым преподавателем.       – Какая досада, – проворчал его собеседник. – Вот скажи мне, зачем, ЗАЧЕМ, я тебя спрашиваю, мне надо было знать всё то, о чём вы спорили сегодня? Я тебя уверяю, я прекрасно прожил бы свою жизнь без этой информации!       – Но, Цзян Чэн, – не унимался его брат, – а как же польза просвещения? Ещё Мао Цзэдун говорил…       – Ой, бля, – застонал Цзян Чэн, зажимая уши руками, – уйди от меня, слышишь? Уйди от меня немедленно! Иди к своему Лань Ванцзи и ему втирай про Мао Цзэдуна, про кого хочешь, хоть с утра до ночи, хоть с ночи до утра! А меня оставь в покое, у меня сейчас лекция – слава богам! – по экономике.        И сбежал со всей возможной скоростью, оставляя Вэй Усяня с покрасневшими щеками и полным пониманием того, что, да, он хочет втирать всякую дичь Лань Ванцзи, особенно – особенно – с ночи до утра!