О пользе просвещения

      – Тебя что-то беспокоит, Ванцзи? – спросил Лань Сичэнь в конце недели, когда он ужинали вместе в небольшом ресторане.       Несмотря на загруженный график обоих, братья тем не менее находили время на подобные встречи. Всё же после смерти родителей, воспитываемые лишь дядей, они были друг для друга единственной опорой и поддержкой. И даже по прошествии лет ничего не изменилось.       – Один из моих студентов, – чуть помедлив, начал Лань Ванцзи, не совсем понимая, как обрисовать суть проблемы, – он… беспокоит меня.       – Прогуливает занятия?       – Нет, напротив, ни одного не пропустил, но…       – Не выполняет задания? – видя, что младший брат замолчал в нерешимости, поспешил прийти ему на помощь старший. – И ты переживаешь за его успеваемость?       Лань Хуань знал, что его брат очень ответственно подходит к своей работе, всячески старается помогать студентам, направлять их.       Ванцзи издал протяжный вздох, и Сичэнь догадался, что на этот раз проблема более глубокая. Как бы его брат ни радел за своих студентов, ещё никогда он не выглядел настолько подавленным.       – Он практически срывает мои занятия, – признался Второй Нефрит, Первый же заинтригованно вскинул бровь. Это ж что надо делать, чтобы сорвать занятие его брата, когда один его холодный взгляд способен любому заткнуть рот?! Видя удивлённое неверие на лице Сичэня, Ванцзи пояснил: – Он превращает любое занятие в сплошную дискуссию между мною и им.       – И? – Лань Хуань осторожно подтолкнул брата к продолжению.       – И я не успеваю пройти всю программу. Впервые за три года преподавания не укладываюсь в собственный же план!       – И это всё, что тебя беспокоит? – хитро улыбаясь, спросил его брат, который, кажется, начал понимать, в чём проблема. – Разве вам обязательно дискутировать в учебное время? Разве вы не можете обсудить интересующие его вопросы после занятий? Насколько я тебя знаю, ты никогда не отказывал особо заинтересованным студентам, когда они подходили к тебе с вопросами.       Лань Хуань едва скрывал улыбку, говоря это, потому что большинство (почти все) заинтересованные студенты были заинтересованы не в истории, а лично в его брате. Но тот никогда не обращал внимания на то, что кто-то им увлёкся, поэтому все подобные подкаты всегда оставались строго в академических рамках.       Лань Ванцзи вздохнул ещё более печально и поведал:       – Я сказал ему, что мы не можем прерывать занятия ради наших дискуссий, и тогда он стал оставаться после, заваливая меня вопросами. Из-за чего мы оба регулярно опаздываем на следующие пары. Теперь же он и вовсе отлавливает меня после окончания занятий.       – А что ты, Ванцзи? – мягко спросил его брат. – Разве тебе не нравится общаться с ним? – Лань Сичэнь впервые видел, чтобы после смерти родителей его брат заинтересовался кем-то. К двадцати шести годам у него не было друзей, он не ходил на свидания, полностью уйдя в занятие тем, что ему нравилось, и других людей среди его интересов до сего дня не наблюдалось.       – Нравится, – признался Лань Ванцзи. – С Вэй Усянем интересно. Иногда мне кажется, что он знает больше, чем я, хотя это я – преподавать, а он – всего лишь студент.       – В таком случае я не вижу проблемы, – попытался приободрить его старший брат. – Очевидно, этому Вэй Усяню тоже интересно с тобой. Чего ты сам хочешь, Ванцзи? На этот вопрос можешь ответить только ты.       Второй Нефрит кивнул, и разговор перешёл в иное русло.       Лань Хуань хотел подтолкнуть брата к более смелым шагам, чтобы тот не замыкался в себе, не отгораживался от остальных людей. И если некий студент смог поселить столько смятения в душе Второго Нефрита, то он должен был быть личностью весьма неординарной, возможно, именно такой, какой всегда и не хватало Лань Ванцзи.       Что же касается вопроса, то Ванцзи действительно задал его себе. И если поначалу его тревожила мысль о том, что они преподаватель и студент, и их общение может вызвать у окружающих много вопросов. То потом с ужасом осознал, что желает видеть Вэй Усяня вовсе не в антураже университетских аудиторий и библиотеки, а в интерьере собственной спальни, на сбитых простынях своей постели, обнажённым, с зацелованными губами и метками страсти на нежной коже.       Но это было и вовсе недопустимо! Воспитанный в рамках строгости и соблюдения правил, Лань Ванцзи не видел иного выхода из столь неоднозначной, неординарной для себя ситуации, кроме как покончить с этим раз и навсегда…              Вэй Ин не понимал, что происходит. Он честно пытался вести себя хорошо. Почти не приставал к Лань Ванцзи на лекциях. «Почти» не означает, что совсем нет, а потому «учитель Лань, пожалуйста, один маленький вопросик, и я отстану от вас!» звучало довольно часто, но всякий раз бывало встречено благосклонно. А после Вэй Ин действительно больше не приставал. На лекции. Приставал потом, пару раз даже пропустив другие свои занятия, обрадованный тем, что у любимого учителя есть в это время свободное окно.       А потом всё, абсолютно всё, внезапно закончилось. На попытки Усяня задать вопрос на занятиях, следовало неизменное «после». Но после Лань Ванцзи убегал так быстро, словно за ним гнались, а стоило Вэй Ину в очередной раз дождаться окончания занятий и поймать учителя на выходе из университета, как он получил холодную отповедь от Лань Ванцзи, что ему некогда, и снова тот убежал с такой прытью, будто бы Вэй Ин пришёл за его жизнью.       – Ну что, поздравляю, – видя это его фиаско с преподавателем, подытожил Цзян Чэн, – ты его окончательно заебал! Ты сможешь, я знал это! Эй, ты что, язык проглотил? – Видя, что Усянь не реагирует на его подъёбы (а он реагирует всегда!), озадаченный Цзян Чэн обернулся к нему. И наткнулся на совершенно понурый вид и потухший взор своего сводного брата. – Эй, ну ты чего? – смягчив тон, попытался если не подбодрить его (он попросту не умел), то хотя бы привести в чувства Цзян Чэн, потому что таким он Вэй Усяня ещё ни разу не видел. – Неужели ты действительно думал, что между вами возможна дружба или о чём ты там мечтал?..       – Ни о чём, – глухо ответил Вэй Ин. – Я ни о чём не мечтал… И вряд ли буду…       Сказал и направился прочь.       – Вот же блядь! – закатив глаза, проворчал Цзян Чэн. – Угораздило же втрескаться в ледышку! Эй, Вэй Усянь, – крикнул он, догоняя брата, – поехали бухать!              На следующий день у Вэй Ина просто адски болела голова после вчерашней попойки, и общее состояние было крайне дерьмовое, что в целом соответствовало и его душевному настрою. К тому же первой парой была та самая блядская история Китая, и, более того, тест по ней!       Цзян Чэн, который вчера выпил в разы меньше (должен же был кто-то тащить вдрабадан пьяного брата домой, да ещё и так, чтобы их не спалила мадам Юй?) мужественно вступил в неравную схватку с фактами и датами (в неравную, потому что сдался на полпути, решив, что на минимум натянул). А Вэй Ин…       А Вэй Ин принципиально дождался, пока аудиторию покинет последний студент, и положил на стол преподавателю пустой бланк со своей фамилией.       – Вэй Усянь! – окликнул его тот, но Вэй Ин не отреагировал, прошёл, как мимо пустого места. А потом ещё и дверью хлопнул так, что штукатурка посыпалась.       Лань Ванцзи, нахмурившись, в недоумении уставился вслед. Это что же – война, шантаж? И бросился следом.       Только вот Вэй Усянь как сквозь землю провалился! Его не было ни на парах, ни в университетской столовой, ни в библиотеке, а брат его в разговор вступать не пожелал, лишь окинул Лань Ванцзи таким взглядом, словно тот пытался вырезать весь его род до восемнадцатого колена.       В итоге, поразмыслив, Ванцзи отправился в кабинет декана факультета.       Вэнь Цин оказалась на месте. Она приходилась ректору Вэнь Жоханю племянницей, но назначили её на этот пост в столь раннем возрасте (она была немногим старше Лань Ванцзи) не поэтому, а за железный характер и острый ум.       – Один из моих студентов сдал пустую работу, – с порога начал Ванцзи, – и теперь я не могу его найти. Признаю, это моя вина: между нами возникло недопонимание, перешедшее в мальчишеский бунт.       Вэнь Цин устало вздохнула и взглядом предложила присесть.       – Вэй Усянь пришёл ко мне, чтобы забрать документы, – произнесла она, а Второй Нефрит от удивления и шока едва не сел мимо стула. – Я целый час пыталась его отговорить, но он продолжал настаивать, что не сошёлся с преподавателями и вообще ошибся с ВУЗом, на что я ткнула его носом в табель успеваемости со словами, что человек, занимающий первую строку в рейтинге факультета, не мог ошибиться с выбором! На это он начал твердить, что у него просто хорошая память и цитирую: «нахрен ему не сдалась эта история»! В итоге мне удалось уговорить его не принимать скоропалительных решений и подумать хотя бы до завтра. И теперь я знаю, кто в этом виноват! – заключила она. А Лань Ванцзи во время её монолога всё больше и больше бледнел. Понимание того, что из-за него Вэй Усянь собирается сломать себе жизнь, ужасало.       – Декан Вэнь, я могу поговорить с ним? Я должен заставить его передумать!       Вэнь Цин кивнула.       – Сделайте одолжение, учитель Лань! Он придёт завтра, чтобы сообщить о своём решении, воспользуйтесь этой ситуацией. Наш университет не может позволить себе разбрасываться такими талантами! – Она опасно сузила глаза. – Иначе мне придётся вышвырнуть отсюда вас, и мне плевать, кто ваши родственники!       В ответ на это Лань Ванцзи, потупив взор, ответил:       – Если Вэй Усянь не хочет остаться из-за меня, я сам уйду.       Он не видел взгляд Вэнь Цин, обращённый на него, в котором недвусмысленно читалось: «Эти безмозглые влюблённые – такие безмозглые!»