По-особому дорогой человек

Тот четверг был необычным. Перемена была очень насыщенной, а когда прозвенел звонок, и Марта из параллельного класса, подруга ученицы Рины из девятого "а", побежала к двери и по пути столкнулась с классной руководительницей подруги, рядом с которой шел сероглазый парень невысокого роста. Его светлые волосы были будто сероватого оттенка. — Здравствуйте, девятый "а", у нас новый ученик. Его зовут Курон. Он приехал из Японии, хотя родители у него русские. Надеюсь, что вы подружитесь. Курон оглядывал класс. Его взгляд задержался на Рине, которая внимательно и заинтересованно смотрела на него. Новенький неосознанно слегка улыбнулся ей. — Курон приехал к нам по обмену... — Это вместо кого? — спросил Синк. — Вместо Блика, — недовольная тем, что ее перебили, ответила классная руководительница. — А я и не заметил, что его нет, — пожал плечами Синк. Действительно, Блик был таким тихим и незаметным, что на его отсутствие почти никто не обратил внимания. — Он не ходил в школу еще с понедельника, — холодно сообщила учительница и уже мягче обратилась к новенькому: — Так, Курон, садись пока на первую парту второго ряда, рядом с Викки. Парень кивнул и прошел за свое место. В этот момент в кабинет вбежал запыхавшийся учитель географии Феликс Филиппович. — Извините, фух, за опоздание! — пыташся отдышаться преподаватель. — Немного... уф... задержался в пробке. Доставайте тетради, сейчас начнем, фу-ух, урок... Курон смотрел на него недоуменно. Разве может учитель так себя вести? Во всяком случае, в Японии он с таким не сталкивался. Новенького удивляло, что в российских школах такие длинные каникулы, не так строго следят за формой учеников, и убираются дети только разве что в классе и изредка — на школьном участке. К счастью, в слишком непривычной обстановке помогала Викки, которая оказалась еще и старостой. Новые одноклассники иногда подходили к нему, и самым частым вопросом было, как он говорит по-японски. И получая ответ, что он может свободно говорить на этом языке, просили его сказать что-нибудь на японском. "Hitori ni shite oite kudasai", — отвечал Курон. К сожалению или к счастью, одноклассники не интересовались тем, как это переводится. На большой перемене, выбрав момент, когда Викки уйдет из класса, Рина подошла к новенькому. Ее опыт и опыт брата подсказывал, что доброжелательно Викки ведет себя с Куроном не просто так. Она видела, что хитрая староста уже втирается к нему в доверие. — Здравствуй, меня зовут Рина, — первым делом девушка решила представиться. — Приятно познакомиться, — кивнул Курон. — Мне тоже очень приятно, — Рина слегка улыбнулась, но вышла эта улыбка натянутой. — Как тебе наша школа и российские школы вообще? — Необычно. Здесь и легче, и сложнее одновременно, — заметил Курон. — Но в целом мне нравится, — тут он внимательно посмотрел в глаза собеседницы. — А ты мне хочешь о чем-то еще сказать, верно? — В общем-то да, — признала Рина с очень удивленной интонацией. Как он понял? Видимо, она не только врать, но и просто что-то скрывать не умеет. Это было для нее досадно. — Я заметила, что тебе помогает наша староста, Викки. Будь осторожен с ней, она с виду такая положительная, а когда начнешь ей доверять, так хорошо не будет. У меня брат с ней одно время встречался, а потом узнал, что она его использует. Теперь он совсем мрачный. И меня Викки уже не раз обманула. Хоть и не так жестоко, как Рика — моего брата. — Arigatō, буду знать, — Курон слегка нахмурился. Конечно, может быть, эта Рина его обманывает или преувеличивает, но с другой стороны в любом случае хорошо, что она напомнила ему об осторожности. С того момента Курон решил реже просить помощи у старосты. Но совсем один он бы не справился, поэтому оставалось только иногда обрашаться к Рине. К счастью, она была не против. И спустя пару дней Курон заметил, что хотя обе девушки относились к нему доброжелательно, в словах, взгляде иногда проскальзывала фальшь, а жесты, если к ним приглядется, совсем выдавали обманщицу. Рина же была искренне добра. Со временем Курон подружился с Риной. Они помогали друг другу, делились радостью и печалью. И поэтому когда Рина рассказала ему о том, что у Рика, судя по всему, болезнь сердца, он не мог ей не посочувствовать. Рина пыталась казаться спокойной и невозмутимой. Будто кто-то не разрешал ей хотя бы на некоторое время стать собой и прожить эти переживания, это горе. А ведь если копить это в себе, то ни к чему хорошему это не приведет... — Рина, — начал Курон, положив руки на поечи подруги и смотря ей в глаза. — Мне кажется, ты скрываешь свои эмоции. Не нужно. Выплеснется в самый неподходящий момент. Если ты считаешь, что проявлять эмоции стыдно, это не так. Но я не буду пытаться тебя переубедить. Просто знай, что как миниум я тебя приму любой: хоть эмоциональной, хоть нет. Главное, чтобы это была ты. Рина не выдержала и прослезилась, заключив друга в объятия. — Спасибо... Не представляю, что будет, когда ты вернешься в Японию... — бормотала она сквозь слезы. — Я сама к вам отправлюсь! От родных она не получала столько поддержки, сколько от Курона. Она уже не могла себе прелставить жизнь без него. У нее были дорогие для нее люди, но они были дороги по-другому: подруги просто как хорошие подруги, Рик как брат, Вик — как названный брат. И Рина совсем не знала, как правильно назвать это чувство и есть ли у него название вообще. Хотя это было и не так важно. Как бы оно не называлось, оно было. И оно обещало: прежней жизнь уже не будет. Она станет светлее. Надежда затрепетала с новой силой, и девушка ощутила прилив энергии. Теперь она точно все преодолеет.