Сяньли

      Се Лянь шёл по главной улице Призрачного города. Многочисленные фонари заливали ярко-красным светом дорогу и теснящиеся вдоль неё лавки с пёстрыми вывесками. Мимо туда-сюда сновали демоны.       Когда принц проходил мимо лавки мясника Чжу, привычный гул голосов, состоящий в основном из ругани, перекрыло пронзительное, жалобное:       – Мя-я-я-у!       Се Лянь поморщился от резкого звука и оглянулся.       – Ах ты, мать его, на прилавке у меня лежать будешь! – взревел вепрь, силясь отодрать от передника вцепившегося в него когтями чёрного кота и держа огромный тесак над головой.       – Господин Чжу, что-то стряслось? – подошёл поинтересоваться принц.       – Ничего особенного, старший дядюшка, – вепрь опустил тесак и кивнул Се Ляню, а затем угрожающе зыркнул на перепуганное животное. – Но этот кусок шерсти испортил мне товар!       Опустив взгляд, принц увидел человеческую ногу на разделочной доске перед мясником Чжу. Она пару раз дёрнулась, будто живая, и на белоснежной икре Се Лянь заметил четыре отчётливые точки от кошачьих клыков.       В этот момент виновник переполоха, воспользовавшись заминкой вепря, отпустил его передник, а затем извернулся и полоснул когтями по держащей его огромной руке. Вепрь взвыл от боли и разжал хватку, а кот, использовав плечо мясника как трамплин, проворной чёрной тенью метнулся к Се Ляню. Наследный принц мгновенно увернулся и поймал несносное создание, перехватив его рукой под передними лапами. Животное замерло, неуклюже растопырив лапы, и уставилось на небожителя расширенными до предела зрачками с тонким ободком залёной радужки по краям.       – Виноват, старший дядюшка!       – Ничего страшного! – принц не сдержал мягкой улыбки, и ему стало жаль отдавать это милое создание на растерзание разгневанному мяснику. – Если позволите, я его заберу. А в качестве компенсации за… Испорченный товар… – Се Лянь потянулся свободной рукой к широкому рукаву за кошельком.       – Что вы, что вы, старший дядюшка, не стоит! – вепрь так энергично замахал руками, что едва не выронил тесак. – Он, на самом деле, ни кусочка не успел оттяпать.       Удовлетворённый этим, Се Лянь кивнул на прощание и отправился дальше по улице.       Как только лавка мясника Чжу скрылась из виду, кот завозился в его руке и стал извиваться, пытаясь вырваться, поцарапать принца когтями или укусить. Се Лянь укоризненно покачал головой, затем перехватил животное, держа одной рукой его передние лапы, а другой – задние, и, глядя ему в глаза, пригрозил:       – Будешь безобразничать – отнесу обратно к господину Чжу.       Голос принца звучал ровно и мягко, на лице отражалось спокойствие, но любому человеку, небожителю или демону, хоть немного знакомому с Се Лянем, было известно, что его предупреждения не стоит пропускать мимо ушей. Коту не должен был быть известен ни этот факт, ни человеческий язык, однако он прижал уши и нервно облизнулся, уставившись на принца огромными глазами, и мог только раздражённо бить его огромным хвостом.       – Как же тебя назвать? – размышлял Се Лянь, засмотревшись на слишком пушистый, словно беличий, хвост. – Как насчёт… Хэй Мао?       Кот ещё сильнее махнул хвостом и как будто фыркнул. Принц вздохнул:       – Вот и Фэн Синь считает, что имена я придумывать не умею. Но всё-таки будешь Хэй Мао, договорились? – с довольной улыбкой спросил Се Лянь.       Хэй Мао довольным не выглядел, но ничего поделать не мог. Он лишь пытался свыкнуться с тем, что после непродолжительных скитаний снова обзавёлся новым именем и новым хозяином. И на сей раз им стал не простой смертный, а чиновник Верхних Небес. Такого кот не мог себе и представить.       Хуа Чэн поздним вечером возвращался в храм Тысячи фонарей, домой. Князя Демонов до сих пор охватывало какое-то тёплое чувство при мысли о том, что спустя восемьсот лет существования у него появилось место, которое он мог называть домом. И каждый день его там неизменно ждала благородная золотая ветвь с яшмовыми листьями, Его Высочество наследный принц, его возлюбленный гэгэ. Однако едва за поворотом показалось великолепное здание, сияющее тысячью огней, как всё нутро Князя Демонов буквально взбесилось: из храма исходил слабый поток незнакомой демонической ци.       Порывисто распахнув двери, Хуа Чэн вошёл и обвёл взглядом светлый просторный зал, в центре которого возвышалась статуя наследного принца Сяньлэ в образе Воина, радующего богов. В одной руке он держал меч, а в другой – живой, чуть увядший цветок. Стуча каблуками по нефритовому полу, Хуа Чэн приблизился к статуе, вытащил из её пальцев старый цветок и бережно вложил новый. Губы каменного Се Ляня были изогнуты в мягкой, но сдержанной улыбке.       Затем Хуа Чэн обошёл статую. На кровати прямо за ней спиной к каменному Се Ляню сидел настоящий, глядя куда-то перед собой.       – Гэгэ.       Принц не отреагировал. Хуа Чэну пришлось позвать ещё дважды, прежде чем Се Лянь повернул голову и, отняв руку от подбородка, с ласковой улыбкой произнёс:       – Сань Лан, с возвращением!       – Похоже, гэгэ о чём-то задумался? – спросил Хуа Чэн, присев на кровать рядом с принцем, и почувствовал, что именно здесь концентрация чужой демонической ци выше всего.       Се Лянь кивнул:       – В последнее время из одного поселения, расположенного неподалёку от горы Юйцзюнь, доносились тревожные молитвы. Я решил расспросить об этом Линвэнь, и служащим её дворца удалось собрать кое-какие сведения. Выяснилось, что в последние несколько лет там умерло много людей «от неизвестной болезни».       – Снова гора Юйцзюнь? И насколько много? – спросил Хуа Чэн, придвигаясь ближе и внимательно прислушиваясь к ощущениям: не может же быть, чтобы чужая демоническая ци была прямо на Се Ляне – он бы не допустил подобной оплошности.       – Точно сказать нельзя, не больше десяти человек. Сперва на эти смерти вообще не обращали внимания, но в этом году погибла целая семья: супружеская пара и трое детей. Один за другим. Поначалу жертвы всего лишь испытывают лёгкое недомогание, но затем стремительно слабеют и умирают.       Пока Се Лянь говорил, Хуа Чэн заметил на его одежде, ладонях и подбородке слабые следы демонической ци, которая принадлежала не ему. Князь Демонов нахмурился и откинулся на кровать, подперев щеку рукой и в задумчивости глядя на профиль принца. Он уже не мог думать почти ни о чём, кроме того, что какая-то тварь посмела оставить следы своей ци на его гэгэ и, вероятнее всего, прямо сейчас находилась в храме Тысячи фонарей. И всё же, внимательно прислушиваясь к ощущениям, Хуа Чэн высказал предположение:       – Похоже, какой-то оборотень высасывает их жизненные силы.       – Нечто подобное там уже происходило, однако двадцать лет назад всё вдруг прекратилось.       – Он впал в спячку на двадцать лет, чтобы переварить съеденное, а теперь пробудился вновь? – холодно усмехнулся Князь Демонов, вспомнив Черновода.       Се Лянь, очевидно, всё ещё слишком погружённый в себя и не заметивший настроения Хуа Чэна, засмеялся и покачал головой.       – Дворец Линвэнь предполагает, что убийства прошлого и настоящего – дело рук не одной и той же твари, а разных. Случаи двадцатилетней давности с уверенностью приписали сяньли – оборотню-искусителю.       Теперь принц, переменив позу и склонив голову, внимательно смотрел в единственный глаз Хуа Чэна. Князь Демонов снова сел, чтобы их лица оказались на одном уровне, и, придвинувшись поближе, с коварной улыбкой спросил:       – Откуда такая уверенность в том, что это был сяньли?       Се Лянь предсказуемо залился краской, отвернулся и почесал нос:       – Это было очевидно, потому что жертвы сяньли умирают во время, кхм-кхм, плотских утех… С-сань Ла-ан! – беспомощно воскликнул Се Лянь, когда Хуа Чэн легко опрокинул его на спину и, прижавшись так, что мог почувствовать биение сердца принца, прошептал на ухо:       – Как насчёт того, чтобы сегодня звать меня Сяньли?       Се Лянь судорожно вздохнул и скользнул ладонями по широкой спине Князя Демонов. Хуа Чэн осыпал поцелуями его подбородок, затем опустился ниже, опаляя горячим дыханием его шею, и почувствовал, что принц уже почти готов сдаться под его натиском и на сегодня забыть обо всех демонах мира, кроме одного, но тут откуда-то сверху раздалось рычание.       Удивлённо подняв голову, Хуа Чэн сразу понял, кто был источником демонической ци. Перед ним на кровати стоял чёрный кот на полусогнутых лапах, будто готовый в любой момент броситься на Князя Демонов и впиться когтями в его лицо.       – Хэй Мао, нельзя! – Се Лянь попытался вскочить на ноги, но вышло лишь перевернуться на бок, потому что Хуа Чэн всё ещё прижимал его к кровати.       Кот, вздыбив шерсть и едва заметно дрожа, продолжал стоять и рычать на Князя Демонов, будто он боялся до смерти и в то же время был готов драться до последнего вздоха. Се Лянь вытянул руку и легонько погладил его по голове, ласково приговаривая:       – Ну хватит, успокойся…       Хуа Чэн тут же перехватил руку принца:       – Гэгэ, не трогай его, он опасен! Откуда он тут вообще взялся?       – Прости, Сань Лан, я не успел тебе рассказать… Когда я возвращался сюда, я проходил мимо лавки господина Чжу. Хэй Мао погрыз его ногу – ну, то есть не его ногу, а человеческую ногу, которая лежала у него за прилавком. Господин Чжу так разозлился, что собирался убить Хэй Мао, ну я и забрал его.       – Гэгэ, этот кот – демон, – серьёзно сказал Хуа Чэн.       – Я догадывался об этом, – кивнул принц.       – Зачем ты принёс его сюда? Кто-то поручил его тебе? – спросил Хуа Чэн, вспомнив Лан Ина.       Се Лянь задумался, должно быть, пытаясь понять, что он имеет в виду. Затем его взгляд прояснился, принц открыл было рот, но не произнёс ни слова и нахмурился.       – Гэгэ?       – В любом случае, пусть пока что будет под моим присмотром, – сказал после раздумий Се Лянь и, наконец выбравшись из-под Хуа Чэна, взял животное на руки и принялся успокаивать.       Едва оказавшись в объятиях принца, кот сам ткнулся в гладившую его руку и удовлетворённо зажмурился, но вновь напрягся, почувствовав на себе ледяной взгляд Князя Демонов. Хуа Чэн, в свою очередь, ощутил укол ревности от того, с какой теплотой во взгляде Се Лянь смотрел на какой-то ходячий кусок шерсти, и от того, что на нём теперь снова чужая демоническая ци, и без выражения в голосе произнёс:       – Гэгэ, похоже, двум демонам не ужиться в одном храме.       Хэй Мао рычал и сверлил Хуа Чэна своими зелёными глазами, затем жалобно орал и с мольбой смотрел на Се Ляня, но всё-таки ночевать отправился на улицу. И понял, что чиновник Верхних Небес в качестве хозяина это вовсе не великая удача, а настоящая катастрофа, когда его любовник – непревзойдённый Князь Демонов.       Се Лянь знал, с каких пор его желание помогать людям невольно распространилось и на демонов тоже – с того дня, когда дева Сяоин перед смертью попросила его позаботиться о Лан Ине. Но принц не сумел защитить его.       Нуждался ли на самом деле в защите Хэй Мао? И почему вдруг Се Лянь бросился спасать одного демона от другого? Принц вдруг понял, что ответов на эти вопросы у него нет. Просто взглянув на этого кота, он не сумел пройти мимо.       Теперь, куда бы Се Лянь ни отправился, Хэй Мао всюду следовал за ним пушистой хвостатой тенью. И только в чертоги Верхних Небес и в храм Тысячи фонарей путь ему был заказан. Он вёл себя как обычный кот – нет, скорее, как котёнок – взбалмошный и забавный. Хэй Мао никак не проявлял свою демоническую сущность и не пытался навредить принцу.       Се Лянь убеждал Хуа Чэна, что его опасения напрасны, но однажды, стоило лёгкому ветерку ворваться в храм Тысячи фонарей, принц с удивлением почувствовал, как с ног до головы покрылся мурашками.