Ночь – лучшее время для откровений

       На деревянном столе одиноко потрескивала свеча, слабым светом озаряя крохотное помещение. Руслан сидел на своей кровати в окружении ржавых ножниц, рваных тряпок, лекарственных мазей и трав. Он успокаивающе гладил лежащего на его коленях енота, одновременно обрабатывая и перевязывая раненую лапку пушистого зверька. Неожиданно в коридоре послышались торопливые шаги, и дверь в его комнату резко распахнулась, с грохотом врезаясь в каменную стену. Животное зашуганно вздрогнуло, неприятно вцепляясь небольшими коготками в нежную кожу мальчика, и, почуяв постороннего человека, сорвалось с места, случайно царапая голые колени, чтобы быстрее спрятаться под кровать. В помещение вошёл молодой мужчина лет двадцати шести, облачённый в чёрную рясу священнослужителя, с небольшим серебряным крестом на груди и пронзительными медовыми глазами. Казалось бы, обычный образ служителя Церкви, ничего примечательного… До того момента, пока не поднимешь глаза выше и не наткнешься на причудливые двухцветные, данные такие от природы, волосы, которые невольно приковывали к себе чужие взгляды своей необычностью. Когда Руслан увидел его впервые, то сразу же обратил своё внимание на красивые разноцветные пряди. И он очень удивился, узнав, что Константин Петрович, как их представили друг другу позднее, будет служить при их Церкви духовным наставником и преподавать в воскресной школе латынь. Енисейскому очень понравился их новый служитель, было в нём что-то такое, чего мальчик не замечал в остальных. Такому человеку действительно хотелось довериться. А ещё с ним не было скучно: одно удовольствие чего стоило смотреть на их крайне забавные и нелепые стычки с Михаилом Юрьевичем. Завидев Константина на пороге, Руслану хотелось обворожительно улыбнуться, как делал всегда, стоило преподавателю одарить его своим взглядом, но заметив хмурое и мрачное лицо своего наставника — передумал, озадаченно смотря на мужчину. Прикрыв за собой дверь, Уралов повернулся к своему ученику, молча оценивая беспорядок на разворошённой постели, и сложа руки за спиной, заговорил бархатистым голосом, начиная отчитывать подопечного. — Руслан Андреевич, Вы с ума сошли? — Строгим тоном произнёс Константин. — Мне только что доложили, что Вы пропустили утреннюю молитву, увязавшись за Кару Акинфеевичем и другими мужчинами на охоту. Уралов тяжёло вздохнул, цепляясь взглядом за свежие царапины на ногах Енисейского, и переведя взор на невинно хлопающие ярко-зелёные глаза, продолжил. — Ладно, пока опустим этот момент, это ещё полбеды, так что я продолжу. Во время вылазки Вы внезапно отстали от группы взрослых и исчезли, а через какое-то время раздался выстрел. Когда все быстро среагировали и сбежались на звук, то увидели Вас, перепуганного до ужаса, и прижимающего к себе раненого енота, которого, очевидно, чуть не задрал медведь. Да ещё, смею заметить, и в монастырь его приволокли. Константин многозначительно указал на беспорядок на кровати, ранки на коленях и выглядывающий из-под кровати хвост. — Я ничего не упустил? — Разве что забыли похвалить меня за спасение твари Божьей, — съязвил Руслан. Уралов устало закатил глаза. — Да Вы хоть понимаете, какой переполох устроили? Почему нельзя было оставить животное и позвать на помощь кого-нибудь из взрослых, если Вам вдруг так неожиданно захотелось проявить милосердие? Настроение у Руслана моментально испортилось, он сжал кулаки и, шипя сквозь зубы, с плохо скрываемой злобой, проговорил. — А для чего, Константин Петрович? Чтобы услышать из их мерзких уст, что это естественный отбор, природа сама разберётся? Всем было бы плевать, и никто бы не захотел вмешиваться. А я бы просто потратил время впустую. Не ожидав такого грубого и резкого высказывания в сторону охотников, Константин начал догадываться, что за благородным, но безрассудным поступком Енисейского, кроется что-то большее. Преподаватель, смягчив тон, попытался докопаться до сути. — Это, конечно, всё сомнительно похвально, но… Руслан, зачем было так опрометчиво рисковать своей жизнью в столь юном возрасте? Мальчишка раздражённо цокнул и, резко вскочив с кровати, метнулся к мужчине, чуть ли не срываясь на крик. — Да потому что я не мог поступить по-другому, понимаете?! — Енисейский поднял на него свой полный отчаяния взгляд, уже тихо продолжая. — Изначально я вообще увязался за ними, лишь для того, чтобы Вы просто обратили на меня своё внимание. Уралов изумлённо поднял брови, но продолжил внимательно слушать своего подопечного. — Я отстал, потому что всего лишь отвлёкся на пение птиц, а потом вдруг услышал жалобный, эм… — Он запнувшись, повертел рукой в воздухе, — скулёж? Я вышел на звук и увидел их. Енот… — Мальчик посмотрел в сторону кровати. — Он был словно в ловушке, с этим бурым чудовищем… Руслан повернулся обратно к Константину. — Так скажите, как я мог его бросить, оставив один на один со смертью? Мне повезло, что это был небольшой медведь, скорее просто взрослый медвежонок. Я предупреждающе выстрелил, а он убежал. — Дальше Вам уже всё доложили. — Но кто знает, Вы ведь сами могли серьёзно пострадать. Енисейский раздражённо дернул плечом. — Я знаю, что молния дважды в одно место не ударяет. Руслан прикусил язык. А у Константина словно землю выбили из-под ног. Он смог выдавить из себя лишь ошарашенное: — Что? Мальчик молча отстранился и сел обратно на постель, опустив голову, прикрываясь алыми прядями. Уралов медленно подошёл к нему и опустился на одно колено, бережно взяв чужие ладони в свои руки. — Руслан, почему Вы так ненавидите людей, будучи сами являясь человеком? Что случилось в прошлом? Расскажите. Но Енисейский, вопреки ожиданиям Константина, выдал совершенно иное. Своим вопросом он заставил чужие глаза широко распахнуться, а сердце болезненно пропустить удар. — А почему Вы изредка выпиваете по вечерам и грустите? Молчание. Никто не сказал ни слова. Они прожигали друг друга пытливыми взглядами в полной тишине, нарушаемой лишь звуками возни из-под кровати. Больше не в силах вынести высокого напряжения, Руслан, обречённо вздохнув, сдался первым. Он отнял свои ладони и потянулся к своей сорочке, дабы приспустить правый рукав. Константину бы стыдливо отвести взгляд от обнажённой ключицы, да только глаза уже сами наткнулись на уродливый шрам от медвежьих когтей, украшающий чужое плечо, и чёткие глубокие следы зубов на сгибе локтя. Енисейский наконец подал голос, начав свой рассказ. — Пару лет назад, зимой… И Руслан говорил. Впервые говорил с кем-то так искренне и открыто, наконец содрав с лица маску беззаботного мальчишки. Рассказал про адскую боль и обиду, вкус предательства и жгучей ненависти, про то, как страшно было умереть. О том, как, ныне покойный, Пётр Алексеевич, возвращаясь с охоты, вместе со своим сыном Александром, нашли его истерзанное, но ещё живое тело, подобрали, выходили и приютили у себя. Енисейский вдруг перешёл на сиплый шёпот. — А сегодня… Я просто узнал себя в этом еноте, понимаете? Мне было ужасно страшно, но я должен был попытаться, что-то сделать. Я не хотел быть, как они… Константин Петрович притянул Руслана к себе, бережно укрывая того в своих объятиях, а мальчик, скомкав в руках чужое одеяние, прижался к своему учителю, как можно ближе. Из красивых глаз предательски хлынули слёзы. Уралов мягко и успокаивающе поглаживал длинные красные волосы. — Руслан, просто хочу, чтоб Вы знали, — тихо прошептал мужчина. — Я бы Вас там не бросил. Плечи мальчика дрогнули. — Руслан Андреевич, посмотрите на меня. Енисейский отрицательно замотал головой. — Нет. Я не хочу, чтобы Вы видели меня таким. Слабым. — Пожалуйста. Руслан отстранился и хотел быстро стереть солёные дорожки, но только размазал влагу по розовым щекам. Он поднял свои блестящие, словно хризолит, глаза и посмотрел в медные. Уралов аккуратно вытер остатки слёз, предотвращая поток новых. — Я рад, что сегодня всё обошлось, и с Вами всё в порядке. И… Пожалуйста, если в следующий раз захотите привлечь моё внимание, просто скажите об этом, хорошо? — Константин одарил его лёгкой улыбкой, а Руслан смущённо потупил взгляд. — Что же, теперь, я так полагаю, моя очередь говорить. — Если не хотите, не рассказывайте, — буркнул Енисейский. — Я любил мужчину. Руслан изумлённо посмотрел на него, приоткрыв рот. — Он был моим другом ещё с детства, примерно, тогда я и осознал, что он мне нравится. Но, как Вы могли уже догадаться, эти чувства были не взаимны. Более того, он считал такие отношения чем-то мерзким, неправильным. Богохульным. — Это поэтому Вы решили посвятить себя Церкви? Чтобы… исправить себя? Уралов иронично усмехнулся и, кивая, продолжил. — Ему нравилась наша общая подруга, и, в конце-концов, кажется, у них даже что-то начало складываться. Тогда мне особенно тяжело было продолжать поддерживать наше общение, и я уехал. — И Вы до сих пор его любите? — Я не знаю. Енисейский неожиданно потянулся к мужчине и, убрав с его лба мешающиеся пряди, обхватил чужое лицо своими ладонями. — По-моему этот человек просто идиот. — Костя, — Руслан впервые пробует на языке такую форму чужого имени. — Вы прекрасны таким, какой Вы есть. Константин был обескуражен, но на дне его глаз теплилась благодарность. Он довольно часто слышал комплименты в свою сторону, но ещё никто не говорил ему об этом так. — И знаете, что? Если Вас не любят, тогда любить Вас буду я! — Прямо и открыто заявил Енисейский, порывисто обнимая мужчину. Добавляя ещё тише, он произнёс: — Вы мне уже давно нравитесь. Уралов уже сбился, какой по счёту раз, Руслан вот так просто застаёт его врасплох, заставляя его сердце, то отчаянно сжиматься в страхе и беспокойстве, то неожиданно трепетать, когда тот находился рядом. Костя обнял мальчишку в ответ. — Я бы тоже хотел любить Вас, Руслан Андреевич. Руслан приподнялся и посмотрел на него, широко улыбаясь. — Тогда всё в Ваших руках, Константин Петрович. Из-под кровати вдруг вылез звериный нос, осторожно принюхиваясь. — И я же могу оставить себе Енисея, ну, в смысле, енота? — Вы назвали его Енисеем? — Можно просто Яся. — Вы же знаете, что это не от меня зависит, — озадаченно нахмурил брови мужчина. Он посмотрел сначала на животное, потом на Руслана, и тяжёло вздохнул. — Постараюсь придумать что-нибудь. Лицо мальчика засияло, а уголки губ наставника невольно поднялись вверх. — А теперь ложитесь спать, уже очень поздно. Енисейский послушно кивнул. Убрав с постели уже ненужные вещи, он лёг, помогая еноту забраться к нему. Зверёк примостился в ногах, свернулся клубком и засопел. — Доброй ночи, Руслан. — Спокойной ночи, Костя, и, пожалуйста, не грустите больше. Уралов подошёл и поцеловал мальчика в лоб. — Теперь не буду. Они одарили друг друга тёплыми улыбками, и мужчина, потушив свечу, вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.