Игра корпорации

Вейлон приподнялся и внимательно посмотрел, но не на Эдди, а на его макушку, когда тот разворачивался к тому спиной, которая то и дело поднималась вверх и опускалась вниз при каждом шаге. Его плечи под стать спине поднимались и опускались словно до точки невозврата, но они вновь завершали свою феерию, делая полуоборот и возвращаясь обратно, чтобы снова совершить свой кульбит наверх и соскользнуть с американских горок вниз, отдаваясь недолгому полету. И так снова и снова. Пока Глускин выполнял эти сложные для восприятия впечатлительного человека движения, Парк закрыл глаза и блаженно застонал от нахлынувшего удовольствия. Покой и благодать. Без этого психа, который мельтешил туда-сюда и не давал расслабиться, а главное, еще и никаких ответов на ранее поставленный вопрос, пользуясь положением пленника в связи с недавней операцией. Но ему нужны были ответы, иначе он не сможет найти свою карту и выполнить свое предназначние, которое ему оставалось, весьма эгоистичное, потому что тем самым он оставлял позади все и всех, включая собственных детей, которых, возможно, было уже не спасти, как бы Вейлон этого не желал. Но был Эдди был здесь и сейчас. Живой, если можно было не брать в расчет его душу, черную аки смоль, и бездонную, что там можно было спрятать все трупы людей, погибших из-за его экспериментов. Если бы он только не был к этому причастен, а искренне пытался им помочь даже в подобной безысходности. Однако Парк помнил те кадры из своей жизни, когда эта «жертва обстоятельств» в прямом смысле копалась в его мозгах, а также других энных частях. Так что сомневаться в намерениях доктора не приходилось, да и он вряд ли сумеет переубедить Вейлона в обратном. — Так ты хочешь поговорить серьезно? Хорошо. Я удочерил Кэтрин, когда она прошла «терапию». Девушка стала совсем овощем, так что тебе, скажу я так, повезло гораздо больше. И я выходил ее. Делал кучу манипуляций с ее мозгом и телом, чтобы они снизили степень воздействия на нее лекарств и последующей за этим операции. И теперь ты видишь. Видишь, кем она стала в итоге. Я горжусь ее силой воли и любовью ко мне как к своему отцу и спасителю. Да, не побоюсь этого слова, спасителю! И тебя я тоже спасу. Почему-то Эдди не упомянул, кто делал Кэтрин самую первую операцию, если учитывать, что он здесь, судя по всему, главный хирург, помимо того, что он еще и психиатр. И как он собрался спасать Вейлона? Путем махинации с его паспортом, чтобы на месте штампа о браке красовалось его имя? — И запомни, — Глускин приблизился к нему, — у меня есть ключи от всех помещений в психиатрической больнице Маунт-Мэссив. У Парка похолодело в груди, будто его скинули с тридцатого этажа, и он быстро падал вниз. Взрыв адреналина и ожиданий собственной кончины. Вот такое чувство было у него в данный момент. «Он точно там был!» — мысленно воскликнул Вейлон. Но что же доктор пытался от него скрыть. — Там все равно никого не должно было быть. Та палата и должна была быть пустой, пока пациентов перевели в другой отсек в связи с изменением схем их лечения. У тебя возник вопрос, что тогда тебе сказали увидеть? Если хочешь, я покажу. Но хочешь ли ты это увидеть? Парк еле заметно кивнул. — Запомни, я делаю это не потому, что считаю это правильным, а потому, что ты моя невеста. Ты же не какая-нибудь шлюха, моя мать, которая в итоге изменила моему отцу. А сколько фарса было в ее словах, ты только послушай! «Муж и жена должны отдавать браку все свои силы, чтобы их ячейка общества крепла и никогда не давала трещины». «Сынок, муж и жена — опора друг для друга, они ни за что не должны предавать свои вторые половинки». Так что в связи с этим я хочу тебя спросить: ты будешь со мной до гроба? Вейлон не думая кивнул. Все равно его задачей было убраться отсюда подальше, а уж вранье — это меньшее из всех возможных зол. Неизвестно, оказался ли Эдди удовлетворен этим, но он потянул за собой еле переставляющего ноги Парка в сторону зоны, о которой тот не знал абсолютно ничего, кроме того, что она, как сейчас выяснилось, не имела абсолютно никакого освещения, поэтому они шли будто наобум, только вот Глускин знал, куда. Странный факт, дверь, которая была нужна им, была открыта, несмотря на то, что решение придти сюда было абсолютно спонтанным, или Вейлону так показалось с самого начала, но это могло отличаться от правды. У Парка закололо сердце от ожидания чего-то такого, что перевернет его жизнь раз и навсегда. Вот Эдди потянул его внутрь, и она оказались в красной комнате, но она была такой не от оформления обоев и не от цвета стен, а от запекшейся крови вперемешку со свежей. Посреди находилось две железные пластины, соединенные цепями, будто сдерживая кого-то, а рядом — компьютер, на который, судя по всему, передавалось изображение изнутри. Ковыляя, Вейлон подошел поближе и увидел перекачанного громилу с содранной с лица кожей. Он не спал, и почему-то Парк подумал, что тот не спит никогда. — Видишь? — сказал Эдди, — Это Крис, сын владельца Маунт-Мэссив, Джереми Блэра, пешки корпорации Меркоф. Он использует Криса для создания идеально подчиненных машин для убийства, приводя к нему девушек, которые готовы были на все ради спасения своих жизней, даже зачать от монстра. Последнее сильнее всего запомнилось Вейлону, потому что она начинал вспоминать, что происходило в моменты, перед которыми Лиза сообщала ему, что беременна. Она всегда ездила в санаторий, и только оставляла записку, чтобы он не переживал за нее. Он вспомнил, насколько гиперактивными были его дети и как тяжело было с ними справляться. «Но…» — Вейлон чуть ли не плакал, — «но они признавали меня своим отцом. Меня, а не какую-то гору мышц, которой не разрешали даже двигаться.» Это не могло быть правдой, но Эдди молчал, давая Парку самому додумать то, о чем так хотел спросить Вейлон. То была ЕГО правда, в которой он уже уверился до конца.