I'm going to dye today(I'm sorry, Stephanie...)

На лице Кеннита светились обозлённая, но в тот же момент и довольная улыбка. Довольная своим же гениальным планом мести. Юноша неделю над ним работал, и вот, наконец, ещё пару деталей, и всё будет готово для его осуществления. И тогда его лицо увидят сотни людей на своих телеэкранах... Всё было готово. Камера, свет, телевизоры на фоне, на которых крутилась иллюзионная спираль. И так, подготовились. Три...Два...Один... -Всем привет, я Кеннит Симмонс, многие из вас знают меня как того, кого вы выбрали объектом для издевательств! Да, это я) И теперь, я звезда ваших телеэкранов!) Произносил Симмонс с широкой лыбой на пол лица. -Ну, я всегда был здесь! Я тот, кого выбросили как мусор и втоптали в пол такие отбросы, как вы...Звучит жалко, не так ли? Но даже если вы не почувствовали в данный момент всю эту жалость, то скоро почувствуете! Почувствуете всё, что я чувствовал эти годы...Чтож, я собираюсь хорошенько с вами повеселиться!) Вы готовы?) Я вас не слышу!) Кричите громче, не стесняйтесь выкрикнуть все свои эмоции!) Покричите же для того, чтобы утешить моё самолюбие!)... Спустя 13 часов трансляции, Кеннит всё не мог насладиться своей местью и славой. Он нервно смеялся, проглатывая все обиды в один миг, и в этот же момент выпуская их на своих обидчиков, на весь мир. Все сейчас его слышали... Нет. Не все. Она не слышала. Но он знает, что она точно смотрит... Кеннит на секунду опустил веки, томно вздохнул, а, вернув их обратно в своё обычное положение, перевёл взгляд в темноту. В этой темноте показался до жути знакомый силуэт, вызвавший мурашки. Это был её силуэт. Она смотрит. Смотрит осуждающим взглядом. Рыжеволосый встряхнул своей головой, словно возвращаясь в реальность. Силуэт пропал. Симмонса настигла небольшая паника и страх. Страх осуждения. Страх её осуждения. Зрачки сузились, выдавая его истинные эмоции. Нет. Так не должно продолжаться дальше. Это должно закончится. Его мучения кончатся сейчас же. Хватая со стола канцелярский нож и сжимая его в крепкой хватке, Кеннит заносит его перед собой и произносит свои последние слова, в надежде быть услышанным. В безнадёжной мысли быть услышанным ею. -Прости меня, Стефани... После чего нож с глухим скрежетом впивается в тонкую бледную обтянутую кожу, вытесняя из молодого, обречённого на страдания тела все те переживания и обиды, что хранились в нём многие годы, в виде горячей алой жидкости, вытекающейиз организма, растекающейся по всему периметру...