Потерянный контакт

– Какого хрена ты здесь делаешь? – спросил Скай, открывая дверь. На пороге стоял Ривен. – Надо поговорить, – ответил брюнет, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что никто не увидит его здесь. – Нам не о чем разговаривать, – грубо произнес блондин и попытался закрыть дверь, но Ривен успел его остановить. Они давно уже не были лучшими друзьями, что уж там, даже просто друзьями. Или товарищами. Или знакомыми. Скай не знал, как вел себя Ривен, но он сам избегал брюнета и не обсуждал ничего из его поступков со своей девушкой или ее подругами. Да, он знал все, о жизни Ривена. Но только потому, что не мог дождаться, когда же тот сдохнет. Ривен уничтожил их дружбу, когда присоединился к Беатрикс и Розалинд и поддержал диктаторский режим последней. Когда же Андреас предпочел заносчивого Ривена своему собственному сыну, последняя иллюзия их нормальных отношений рухнула. И именно поэтому Скай не мог объяснить себе, почему Ривен вообще решил, что имеет право приближаться к его комнате. Он уже давно сказал ему, что убьет его при первом удобном случае. Зачем Блэку нужно было так рисковать? – Могу я войти? – голос Ривена был напряжён до предела. – У тебя есть девушка, – Скай сделал паузу и добавил с отвращением: – и парень. О чем бы ты ни хотел поговорить, воспользуйся их обществом. – Би не поймет, – возразил Ривен чуть мягче. Нападку Ская по поводу Дэйна он решил просто проигнорировать. – Что насчёт мисс Музы Бишоп? – предложил Скай, желая оттолкнуть друга. Они с Музой были друзьями детства, и если кто-то в клубе Блум до сих пор и верил, что Ривен может исправиться, если дать тому шанс, то это была именно фея разума. Абсолютно все они продолжали повторять Музе, что у Ривена было много шансов уйти, но он не воспользовался ни одним из них. И все же, эмпатка продолжала, пусть и частично, оставаться на его стороне. – Муза не знает об этом, – Ривен поднял руку с конвертом, которую до этого прятал за спиной. Скай узнал письмо моментально – серая бумага и ярко-красная круглая печать – Королевская тюрьма Солярии. Он сам получил несколько писем в такой обёртке от Сола, когда того взяли под стражу. Но на этом конверте также стояла зелёная треугольная печать, и оба парня знали, что это означало. Перевод в Полярис. Или, проще говоря, смертный приговор. Ривен не врал, Муза не знала о том, что его отец сидел в тюрьме Солярии. Никто кроме Ская не знал. И только по этой причине блондин прошел вглубь комнаты, оставляя дверь открытой и позволяя старому другу, а ныне заклятому врагу, войти. – Почему его переводят? – спросил Скай, когда услышал что дверь за Ривеном закрылась. Он не предложил другу присесть или выпить, так что Ривен сам вытащил из холодильника бутылку пива. Скай неоднократно одалживал выпивку друга, так что тот просто позволил себе эту вольность. – Потому что мне стукнуло восемнадцать, – отозвался Ривен. – И законы Солярии перестали оберегать его от правосудия, – Ривен сел на свою старую кровать и открыл пиво, бутылочка Ская стояла на тумбочке рядом с кроватью. – Оказывается, господин прокурор Бишоп очень хотел отправить его в Полярис, в отличии от Луны. – Причем здесь твое восемнадцатилетние? – удивился Скай. – Он был твоим опекуном или типа того? – Нет, – Ривен покачал головой. – Луна была. И она не позволила мне выступать свидетелем. Теперь ее разрешение не необходимо, – Ривен сделал большой глоток пива. – Плюс, я ее единственный живой родственник, а им было необходимо разрешение на эксгумацию. – Свидетелем? – удивился Скай. – И нахрена им ее тело? Скай знал, что отец Ривена сидел в тюрьме и знал, за что. Больше никому Ривен не говорил об этом, предпочитая придерживаться версии, что его родители мертвы. Сейчас, когда они больше не были друзьями, Блэк, похоже, был близок к тому, чтобы рассказать Скаю больше деталей. Раньше у них был один хороший отец, который поступил херово, и один идеальный отец, который был мертв. Теперь второй жил и оказался херовым человеком, так что степень их ненависти к родителям почти сравнялась. Звучало как повод для душевного разговора. – Я был там, когда он ее убил, – произнес Ривен, и Скай нахмурился, потому что эта деталь звучала довольно жестоко. – Я видел как она умоляла его не стрелять и как клялась, что была ему верна. Черта с два, – Ривен сделала ещё один глоток. – Я мог рассказать всю правду ещё тогда, но Луна запретила мне выступать на суде. В следствии нашего отдаленного непрямого родства именно ее назначили моим опекуном, и она решила, что этот ублюдок заслуживает пожить лишние пять лет. Возможно она надеялась, что я забуду все за это время или прощу его. – Такое нельзя простить, – перебил его Скай. – Если бы у него был член, он и сам бы себя не простил. Скай знал об этом, потому что именно так ему сказал Сильва, после рассказа об убийстве Андреаса: "я не жду, что ты простишь меня. Я и сам себя не прощаю. Все думаю, что можно было бы сделать, чтобы исправить ситуацию. Какое иное решение я должен был бы найти". И чтобы Скай ни говорил Сильве в лицо, он уважал его за его поступок тогда и, хоть и запоздавшую, но правду сейчас. Особенно учитывая тот факт, что Сильва никого не убил. – Так а зачем тело? – эту часть Скай понять не мог. – Потому что по долбанным законам Солярии важно, как много человек он убил, – Ривен сделал паузу. – И состоял ли он с ними в родстве. – А есть варианты? – Скай чувствовал, что Ривен что-то недоговаривал. Блондин знал, что мистер Блэк застрелил свою жену. Но, по-видимому, не только ее. – Она была беременна, – Ривен потёр переносицу и провел рукой по волосам – явный признак нервозного напряжения, который Скай отлично знал. – Роберт сказал, что ребенок не его. Они много спорили насчёт этого, но она продолжала говорить, что всегда любила только его. Я знал, что это полная чушь. У нее были любовники, именно во множественном числе. Не знаю, что именно произошло, – большой глоток пива, – но однажды он узнал, с кем именно она ему изменяла. Так совпало, что в тот же день она узнала, что у них будет девочка. Отец вспылил и сказал, что она может проваливать к своему Сильве, – Скай нахмурился. – И когда она принялась уверять отца, что Сол не при чем, он ее застрелил. Так что им нужно было тело, чтобы выяснить, от кого у нее был ребенок. – У них с Сильвой действительно что-то было? – спросил Скай, пока Ривен поднялся за ещё одним пивом. – То есть, судя по твоим словам, ты знал об ее отношениях. – Она никогда особо не скрывалась, – признал Ривен. – Другое дело, что отца чаще всего не было дома, чтобы что-то заметить. Насчёт Сильвы, не знаю, трахались ли они, – Скай скривился от применения этого слова к своему практически отцу, – но поцелуи были, – Ривен подождал, пока Скай проглотил свое пиво. – И минет она ему делала. – А я ещё удивлялся, что у тебя такие обширные познания в отношениях с девушками, – Скай усмехнулся. Он действительно раньше не понимал, как и откуда Ривен знал так много. – Это несложно, когда мать ведёт себя как шлюха, – Рив озвучил то, что Скай постеснялся произносить вслух. – И все же, она была моей матерью. И заботилась обо мне, даже если в этой заботе не было нормальных человеческих чувств. – Для этого у тебя была Муза, – произнес Скай. – С полным спектром всех возможных чувств, – Рив согласно кивнул. – Как бы там ни было, эмпат не может заменить мать, – Рив снова потёр переносицу. – И даже если это была только иллюзия матери, он не имел права отбирать ее у меня. – Ты пришел, чтобы излить душу? – уточнил Скай. – Или есть ещё что-то? – Ривен посмотрел на друга, сомневаясь, не открыл ли тот способность читать мысли. – Помимо официального уведомления пришло и личное письмо, – Ривен провел рукой по волосам. – Его переводят в пятницу, и он надеется, что я приеду попрощаться. – Сегодня уже среда, – заметил Скай. – Не так уж и много времени на размышление. – Поверь мне, – Ривен горько усмехнулся, – я знаю. – Как давно пришло письмо? – уточнил блондин. – За две недели до перевода, – ответил Ривен, отрывая взгляд от пива и переводя его на друга. – Решение прийти сюда далось мне с трудом. – И что, ты хочешь, чтобы я убедил тебя, что ты не должен ехать? – Скай отпил немного пива. – Черт, чувак, я не знаю, – ещё одинок глоток пива. – Я имею ввиду, он мой отец. Большую часть своей жизни я любил его, ведь он дарил мне классные подарки, водил меня в парк каждое воскресенье и на игру клуба раз в месяц, позволял покупать вредную еду, которую запрещала есть мать, в общем делал всю ту хрень, что по определению отцы и сыновья должны делать вместе, – Скай понимающе кивнул. – Он не был идеальным, да, но он любил меня, а я любил его, и нам было здорово вместе. И это ведь должно что-то значить, верно? Одна ошибка не перечёркивает все то хорошее, что было между нами. – Ошибка – это пропустить поход на игру, Рив, – произнес Скай. – А он убил твою мать и твою сестру. Он мог подать на развод. Он мог заставить ее сделать аборт. Он мог избить ее до такой степени, чтобы у нее случился выкидыш. Но он убил ее. Это ведь тоже должно что-то значить, верно? – Так ты считаешь, что мне не стоит ездить? – уточнил Ривен. – Я считаю, что тебе попалась по-настоящему хреновая пара родителей, – Скай горько усмехнулся. – Хотя говорят, что родителей не выбирают. Но тебе даже с запасным вариантом не повезло. Если сравнивать Луну и Сола, второй явно лучше, – Ривен кивнул. – А что касается Роберта, тебе нужно подвести черту, Рив. Ты будешь ненавидеть себя, как бы ты не поступил, но какой-то выбор сделать надо. – Так ты – Привет! – в комнату практически ворвалась Блум и замерла на пороге, заметив Ривена. – Что он здесь делает? – фея огня не хотела даже смотреть в сторону брюнета, не говоря уже о том, чтобы разговаривать. – Он уже уходит, – холодно произнес Скай, давая Ривену понять, что тому пора уйти. Блэк, к счастью, намек понял. – Не волнуйся, Рыжая, – произнес Ривен, останавливаясь напротив Блум. – Я не тронул твоего парня. – Ривен, – позвал его Скай, и парень обернулся, – дашь знать, какое решение примешь, – юноша кивнул и направился к двери, однако Скай окликнул его ещё раз. – Рив, даже не думай, что после этого разговора мы снова стали лучшими друзьями. – Да пошел ты, Скай, – Ривен закатил глаза. – Мой мир не вращается вокруг дружбы с тобой, не будь так эгоистичен. Ривен вышел, хлопнув дверью, скрывая в душе радость от этого пусть и напряжённого, но все же разговора с лучшим другом. Он так устал от всего, что его окружало, что даже не осознавал, как сильно скучал по тому, что оставил в прошлом. По тем, кого оставил в прошлом.