Времена грёз 3 том

Запутанная улочка, пронизывающая Лисморский рынок насквозь, повела нас к краю торговых рядов, где, как оказалось, расположились менее известные за пределами города магазины с повседневными нуждами жителей. Мясо, рыба, яйца и молоко, ткани и лекарства без змеиных компонентов в составе. Скопления простеньких двухэтажных домиков и открытых прилавков. Все неизменно опрятные, с цветными шторами на окнах и тканевыми скатертями на столах. У ближайшей пекарни, дурманящей прохожих запахом горячего хлеба, на крыльце крутилась эльфийка в возрасте, с седой шевелюрой, но еще яркими, живыми голубыми глазами. Забежав в лавку, она вытащила пару свежих буханок и, завернув в вощеную бумагу, вручила мальчишке у входа: — Передавай ткачихам поклон, да не споткнись на пути! — Хорошо! Остроухий мальчуган, обняв покупку, припустил через дорогу и по тропинке между магазинами, чуть не сбив с ног рабочего у повозки. Кое-как поставив тяжеленный ящик на землю, мужчина вытер лоб рукавом и снял кепку, обмахиваясь ей. На солнечном свету мелькнули короткие, но чуть заостренные кончики ушей. Чуть наклонившись к Анари, я постаралась говорить тише: — Сколько же тут эльфов? Я в Соларии столько не видела. — Да уж, теперь их где угодно больше, чем на родине, а тут и подавно, — остановившись, девушка повернулась к сыну и привычно погладила его по голове. — Софи, подождите с Натани тут, я загляну за хлебом. — Конечно, но мы можем помочь. — Уж хлеб я донесу. Мягко улыбнувшись нам, Анари упорхнула к пекарне и робко вошла в открытые настежь двери, с порога попав в крепкие руки седовласой хозяйки и ее семьи. Насколько я могла заметить, в торговый зал вышли еще пара эльфов: мужчина в возрасте и девушка с косой цвета пшеницы. Сквозь шум улицы я едва расслышала суть их оживленного разговора. — …давно мы не видели новеньких. Переступая с ноги на ногу, я почувствовала себя будто бы лишней. Едва ли меня сейчас где-то встретят с таким радушием просто потому, что мы выросли на одной земле или даже принадлежим к одному роду. Хотя… не уверена, что меня еще хоть кто-то вспоминает без сопутствующего проклятья. Опустив голову, я проверила, как дела у Натани, внимательные серые глаза неотрывно следили за тем, как группа детишек примерно его возраста пинала мяч перед чьим-то домом. Спрятав руки за спину, мальчишка перекатывался с пятки на носок, словно сам себе запретив выбегать вперед к ребятам. Хорошо бы ему поиграть тут хоть немного, сомневаюсь, что он раньше гулял с друзьями, но… есть ли у нас столько времени? И город незнакомый, случись что, и мы не найдем концов. Неловко оглянувшись назад, к змеиному кварталу, я потянулась к руке и проверила находку. — Натани, у тебя шнурок развязался. Встрепенувшись, мальчишка сначала удивленно воззрился на меня и лишь затем уткнулся в ноги, растерянно проверяя ботинки. — Что? Где? Размотав отрезок ткани, закрывавший мой порез, я сунула ладонь под нос Натани. — Тут, ты глянь. Кроха-питон, привыкший к теплу, свернулся в кольца, не отреагировав на перемены, только его блестящая чешуя переливалась цветными всполохами на ярком солнце, превращая «шнурок» в настоящую драгоценность, словно выточенную из белого опала. Осторожно коснувшись его, боясь даже лишний вдох сделать, Натани аккуратно забрал подарок и кончиком пальца огладив змею. — Люка. — Ты имя уже придумал? — Конечно! — подняв голову, он с нескрываемым восторгом посмотрел на меня и, смутившись, вдруг крепко обнял, продолжая бережно придерживать нового друга в ладошке. — Софи, спасибо! Спасибо-спасибо-спасибо! Обняв мальчишку в ответ, я не сдержала улыбки и мягко погладила его по макушке, уже предвкушая, каким тяжелым будет прощанье и с самим Натани, и с его мамой. Как-то слишком легко я привыкла к чужой семье, так легко, что осталась бы тут навсегда, оберегая их покой. — Не потеряй смотри. — Не потеряю, я буду очень внимателен! Положив голову на живот и продолжая обнимать меня свободной рукой, мальчишка поднес нового питомца к лицу и, кажется, совсем отрешился от окружающего мира, стараясь разглядеть каждую черточку и каждый перелив на крохотном питоне. — Нужно будет купить ему немного еды. — Курица вполне подойдет, а как станет постарше, можешь давать мышей. Со стороны пекарни голоса эльфов стали громче, послышались шаги и чьи-то благодарности, тихий смех и пожелания добра. Вскоре рядом появилась Анари с авоськой полной хлеба, сдобных булок и даже сухарей в отдельном узелке. Увидев приобретение сына, она с удивлением посмотрела на меня. — Но откуда? — Магия, — пожав плечами я похлопала мальчишку по спине, давая знак отпустить меня. — Магия и чуточку удачи. — И как у тебя только выходит это? Есть ли хоть что-то, что ты не можешь сделать? Смущенно улыбнувшись, я опустила взгляд, принявшись вновь обматывать тканью порез на руке. Затянувшаяся рана выглядела неплохо, хоть и неприятно покраснела, и ныла, прямо как порез на плече. — Много чего, на самом деле. — Разве? Мне кажется, попроси тебя отыскать Спящего, так и это осилишь в кратчайший срок. — Ну-ну, к чему мне бог. — Действительно, ты куда сильнее. — Анари… Втянув голову в плечи, я лишь на мгновение посмотрела на эльфийку и, к стыду своему, заметила на ее лице тень восхищения. Неловко признаваться, что все мои чудеса это лишь толика везения, ряд страшных бед и безграничное упрямство, опасное для жизни. Всё равно, что получение хорошего наследства и иммунитета к болезни, унесшей всех близких. — А я знаю, чего Софи точно не сделает. Мамин луковый пирог. Подхватив свободной рукой авоську Анари, мальчишка спрятал змею в нагрудный карман и с готовностью двинулся вперед по дорожке к другим магазинам. Слегка растерявшись, эльфийка задержалась на миг, а затем последовала за сыном, взяв его за ладонь. — Ты хочешь его на обед? — Угу. — Но нам сейчас вполне по силам купить яблок и сделать сладкую шарлотку. Не задумывавшись даже на секунду, Натани замотал головой, твердо повторив: — Хочу луковый, такой больше никто не делает. — Да уж. Что ж, так и быть, будет луковый пирог. Приняв просьбу сына, Анари потянула нас дальше по магазинам, медленно, но верно скупая всё необходимое домой, и отыскав даже новый комплект вещей для меня по сносной цене. Большинство продавцов и помощников в найденных нами лавках так или иначе несли в себе эльфийскую кровь, но из них лишь травница в лекарской показала остатки дара, данного Соларом. Особым взглядом она легко поняла, какие настои и заготовки нужны для каждого из нас, и с помощью толики магии быстро приготовила недостающие ингредиенты. Солнце склонилось к верхушкам деревьев, удлиняя тени и без того прохладного, хоть и ясного дня, когда мы наконец-то вернулись к дому, но ни я, ни Анари не стали отдыхать, вместо этого занявшись запланированными едой и уборкой. День пролетел так незаметно, быстро и хлопотно, что растянувшись на своем покрывале, заменявшим постель, я даже не вспомнила о событиях прошлой ночи, в то время как новый сон встретил меня теплыми закатными лучами и сладчайшим запахом полевых цветов. Мягкая зеленая трава льнула к босым ступням, как диковинный природный ковер. В темном озере среди прелестных розовых кувшинок сновала мелкая рыбешка, привлекая внимание тихим плеском. Серебристые чешуйчатые бока мелькали на золотом свету между упрямых стебельков с крохотными белыми шапочками цветов водяного лютика. Всё вокруг жило, торопилось жить и занималось собственными неотложными делами, пока я стояла на берегу и растерянно наблюдала за движением зеркальной глади, бегом водомерок и жужжанием стрекоз. Спокойствие этого странного места не в первый раз действовало на меня гипнотически и как-то дурманяще. В такие моменты я с удивлением обнаруживала, что помимо несчастий, свалившихся на мою дурную голову, есть огромная часть мира, где всё хорошо, где люди живут в достатке и даже приблизительно не представляют, через что мне приходится пройти. А здесь и вовсе — ни переливчатым фиолетовым пчелам, ни ярким зеленушкам на ветках, ни драгоценным карпам в пруду невдомек о бедах с Каро. Да и не только с ним. Сжав пальцы на ногах, я почувствовала, как гибкие стебельки разнотравья щекочут ступни. Ладонь машинально потянулась к шее, оправить ограничитель, но металл не нашелся на привычном месте, под рукой оказалась лишь прохладная кожа ключиц и голая шея. Огладив ее, я едва потянулась к воде, посмотреть на себя и узнать, как же выгляжу, но страх увидеть нечто иное быстро взял верх. Не знаю, что в этом случае будет хуже — встретить все оставленные шрамы на теле или не встретить их, напомнив себе, что я когда давно была целой и даже счастливой. Отвернувшись от озера, я упрямо направилась к саду из плодовых деревьев, раскинувшемуся чуть дальше на лугу. Моим спутником на этом пути стала целая россыпь малых звезд, словно кто-то пролил небрежной дланью часть неба. Крохотные голубые цветочки чуть дрожали от дуновения ветра, но не смели отвести взгляд желтых сердцевин от закатного солнца, будто до последнего надеясь, что они тоже когда-нибудь станут светить. Аромат полевых цветов сменился сладостью отяжелевших яблок и груш, клонящих усталые ветви к земле. Крепкие немолодые деревья росли в хаотичном порядке, сплетаясь друг с другом в диковинный сложный шатер, так и маня присесть под своими кронами и попробовать хоть один опавший к ногам забродивший плод. Осторожно ступая в тенях этого сада, я прокладывала собственную тропку, боясь раздавить богатый урожай, и украдкой всматривалась вперед, втайне от себя надеясь отыскать того, кому принадлежит весь сон. В моем сознании теснились вопросы, оставшиеся после первой встречи, как ракушки на песке после прилива. Он точно знал больше, чем показал, он мог объяснить немало, но рыжая шевелюра не мелькнула ни разу меж старых стволов, будто божество намеренно оставило меня в одиночестве. Кажется, он говорил, что я могу лишь назвать имя для зова, но, застыв посередь сада, я не решалась открыть рот. Сжав пальцы на ногах, я ощутила, как под ступней растеклись остатки мелкого яблока. Как неловко. Почему-то именно здесь я чувствую себя уязвимой. Возможно, стоит призвать копье для храбрости? Стиснуть его до побелевших пальцев и призвать к ответу Мундуса. Не может быть такого, чтобы мне оказали такую помощь со снами просто так, не потребовав ничего взамен. Даже у Ньярла были скрытые мотивы помогать, что уж говорить о боге. Сделав шаг в сторону древней раскидистой яблони, я замерла у ствола и набрала воздуха в легкие. Как громко я должна звать? — Мундус? Имя слетело с губ как-то слишком просто, быстро и тихо, без остатка и следа потонув в шуршании листвы и шелесте ветра. Едва ли кто-то мог услышать его даже рядом со мной, но стоило развернуться к тропе под нарастающий шум в кронах, как я увидела опущенную с ветвей веснушчатую руку. Бог прятался на яблоне, видимо, лишь украдкой наблюдая сверху, но не вмешиваясь, пока я не подала голос. Робко коснувшись ладони, я вдруг почувствовала, что меня с легкостью, как пушинку, подтянули наверх и мягко усадили на крепкую ветку рядом. Стиснув пальцы на неровной коре, я забыла, как дышать, с трудом привыкая к немалой высоте и новому виду вокруг. — Прости, стоило предупредить. — Да, пожалуй, я тысячу лет не лазала по деревьям. — О, я тоже! Возможно, даже больше. Оторвав взгляд от собственных рук, я впервые посмотрела прямо в лицо Мундуса, отчасти надеясь проверить догадку Анари, отчасти желая понять, не смеется ли он надо мной. Добродушная улыбка с ямочками на щеках стала мне ответом, но глаза, действительно зеленые, яркие, как полевые травы, смотрели серьезно, испытующе, даже как-то слишком. И только всматриваясь в них, я поняла наконец-то, где мы встречались с божеством раньше. — Лампа! Ты тот парень на рынке! — Ты вспомнила! — Ты посоветовал еще, где мне починить трость. — И не ошибся? — Не ошибся. — Рад был тебе помочь, Софи. Довольно кивнув, Мундус передвинулся на своей ветви ближе ко мне. Чересчур близко для малознакомого мне создания. Поднявшись на ноги, я строго посмотрела на бога, готовясь перебраться повыше и подальше. — Это всё, конечно, прекрасно, но откуда ты узнал обо мне и как много? Та лампа, она… показала мне родителей, а они довольно далеко отсюда. Опустив взгляд, Мундус разом умерил свою веселость, возможно только сейчас осознав, как подозрительно он выглядит в моих глазах. Подобное внимание и случайные встречи даже от обычного человека будут казаться жуткими, а уж зная, что за тобой следит что-то настолько могущественное, это пугает еще больше. Словно на меня есть какие-то планы, о которых я не в курсе. — Я знаю достаточно много, не скажу, что всё, но Луна мне рассказывала о тебе, и я сам, пока стучался в твои сны, видел кое-что. — Ясно. Слово прозвучало так весомо, будто тяжелый камень потревожил водную гладь и тут же пошел ко дну. — Софи, не подумай, я не специально это узнавал, просто так получилось, сестра очень переживала за тебя и Вира. — Ньярла. — Точно, — он вновь смутился и напряженно поджал губы. — Позволь мне загладить вину, я могу рассказать что-то о себе. — Да, расскажи, зачем я здесь, что тебе нужно? — Софи… В его голосе послышался укор и досада. Не желая дальше вести бессмысленный разговор, я развернулась на ветке и приготовилась слезть, но чужая ладонь обхватила моё запястье. Торопливый тон звучал беспокойно и нервно: — Я не хотел на тебя взваливать это вот так сразу. — Думал сначала сблизиться, чтобы я не смогла отказать? Один хитрый старик уже проворачивал подобное. — Н-нет… Замерев на своей ветви, я повернулась к Мундусу. На лице, застывшем в раскаянии, отчетливо читалось «да». Видимо, он даже не подумал искать оправдания своему интересу. Надеялся, что я вновь поведусь на безвозмездную помощь и пылкое альтруистическое сердце бога. С такими добряками врагов не надо. Замерев на секунду в нерешительности, он виновато опустил голову и отпустил мою руку, позволяя уйти. Застывшее в едином мгновении заката солнце едва заметно поблекло, словно тоже желая стыдливо скрыться за верхушками деревьев. Теплые лучи грели мои босые ступни. Сжав пальцы на ногах, я постаралась подметить каждую мелочь вокруг. Пение птиц в ветвях, шум ручья неподалеку, шелест трав и тихое жужжание насекомых. Уют угасающего лета, когда и земля, и вода, и воздух мягкими ласковыми объятьями окружают меня, убаюкивая запахом сладких плодов. В такую погоду только и дремать где-то в корнях яблонь, позволив длинным теням щекотать кожу. Украдкой глянув на божество, я заметила тень печали на его лице, такой глубокой и неподдельной, что свет рядом с ним тускнел. Тонкие губы сжались почти невидимой нитью. Мысленно коря себя за мягкосердечность, я неспешно вернулась на ветвь рядом с ним: — Расскажи о себе, Мундус.