***
Первое, что слышит и чувствует Уокер — болезненный звон в ушах и ломоту в теле. И это кажется до смеха знакомым. Когда Голод привел ее в белую комнату, она приходила в сознание так же тяжело и медленно, долго привыкая к возможности видеть, слышать и чувствовать по новой. Нос улавливает приятный запах еды, и Вики со скрежетом в зубах приподнимается, чтобы наконец осмотреть помещение, в котором находится. По всей видимости, ее нервный срыв подействовал на всадника положительно: он поменял место заточения. Теперь в глаза не врезался белый цвет, потому что комната была вполне себе уютной и даже темной. Девушка сидела на мягкой кровати, а остальная мебель была подобрана так, словно она снова перенеслась в события десятилетней давности, когда делила комнату с Мими. Книжный шкаф с кофейным столиком и креслом рядом, темный ковер, обои из шоколадного кирпича. — Нравится обстановка? Вики так резко поворачивает голову в сторону знакомого голоса, что шея стреляет болью. Девушка тихо шипит, хмурясь и прижимая руку к пульсирующей мышце. Голод забавно ухмыляется, отталкиваясь от стены и подходя к Уокер. Мужчина аккуратно прислоняет ладонь к болезненному участку ее кожи, чтобы забрать неприятные ощущения себе. Кончиками пальцев он ощущает, как по ней пробегают мурашки. Губы снова трогает усмешка. Какая же Вики чувствительная. — Тут… уютно. И атмосфера не давит. — Хорошо. Девушка неловко мнется под его пронзительным взглядом, не находя себе места. Никак не привыкнет, что эти зеленые глаза постоянно смотрят таким образом. — Ты пришел, чтобы… — она собирается с мыслями, потому что произнести это так же тяжело, как думать. — я тебя… погладила? В ответ слышит тихий и хриплый смех. — Расслабься, я хотел убедиться, что ты пришла в себя и не разгромила тут все, как пыталась сделать с той комнатой. Даже несмотря на то, что громить там было нечего. Вики смущенно закусывает губу, тяжело вздыхая. Неужели он теперь будет припоминать, что она не сдержала себя, хотя должна была? Шепфа. Голод отстраняется, оставляя после себя шлейф из смеси терпкого табака и ментола. Он снимает с себя плащ, накидывая на то самое кресло у кофейного столика, а меч прислоняет к стене. Вики блокирует свои мысли, связанные с тем, чтобы схватить оружие и, защищаясь, сбежать из этого места. Даже если белый цвет больше не давит, появилась мебель и даже место, где можно почитать, она не может расслабиться. Ей необходимо вернуться в Орден. — Я знаю, о чем ты думаешь, — слышится с упреком. Девушка сконфуженно отводит взгляд в пол, чтобы не увидеть насмешку на чужом лице. Она и без того знает, что так легко уйти не сможет. Всадник просто вырубит ее, как делал два раза до этого. А Вики точно не хочется просыпаться разбитой снова. — И зачем ты пришел на самом деле? — тишина давит так же, как взгляд Голода. Уокер решает, что диалог сгладит углы и разбавит томящую атмосферу. — Не знаю. Куда мне еще приходить? — мужчина тоскливо пожимает плечами, плюхаясь на кресло. Демон удрученно выдыхает, откидываясь на простыни обратно. Может быть, если она заснет, Голод уйдет отсюда? Ей, конечно, хочется компании, потому что одиночество давит, но уж точно не такой. Присутствие всадника заставляет напрячься, подсознательно искать пути побега и сдерживать внутреннюю дрожь. Вики понимает, что он не причинит ей вреда — думать не надо. Мужчина всем видом своим показывает, что ему не интересно насилие в ее сторону, скорее, напротив. Что-то более приятное и успокаивающее. — Хотя, возможно, я бы хотел, чтобы ты меня приласкала. Вики давится воздухом. — Не используй такие странные реплики! — она неконтролируемо покрывается румянцем, подскакивая на кровати. — Что в них странного? Ты сама вчера назвала это так. — мужчина недоуменно приподнимает бровь, скрещивая руки на груди и наблюдая за забавной реакцией собеседницы. Вики хочется завыть. Она, конечно, знала, на что шла, когда соглашалась***
Так проходят недели. Голод, очевидно привыкнув к близости с Вики, заглядывает с каждым разом чаще и остается дольше. Засыпает, убаюканный ее нежными прикосновениями, а иногда, ведомый моментом, холодными пальцами по свободной руке девушки водит так, словно что-то рисует, чувствуя исходящее от демона липкое смущение. И замечает, что ему нравится получать такую реакцию. В голове Уокер перестают мельтешить мысли, что ей необходимо как можно скорее сбежать. Девушке нравится думать, что не нужно тренироваться с Эрагоном, постоянно получать укоризненные взгляды от мамы, волноваться о продовольствии и жизни людей на земле. Голод словно построил купол, в котором Вики может отдохнуть от всего, что свалилось на ее хрупкие плечи. Его компания перестает смущать, а девушка невольно отсчитывает минуты до следующего прихода всадника, чтобы побыстрее прикоснуться и беззаботно поговорить. Мысль, что она скучает по нему, отрезвляет не сразу. — Ты больше не куришь, — вдруг замечает Уокер, когда Голод уже в который раз приходит без сигарет. От него идет запах, но уже без знакомого горького табака. Теперь девушка слышит только ментол и тихий мороз, скользящий по коже. — Сменил на другую зависимость. Ее рука путается в темных волосах, пока мужчина лежит на коленях. Эта поза без разговоров стала их любимой. — На какую? — вопрос без обычного интереса, Вики слишком увлечена тем, что пальцы ее свободной руки завороженно трогает Голод. Гладит, а глазами рассматривает редкие родинки на запястье, тыльной стороне ладони и указательном пальце. — На твои касания. Девушка на мгновение зависает, обрабатывая информацию, окатившую ее ледяной водой. Она вдруг понимает, что они зависимы взаимно. Вики судорожно выдыхает, убирая руки. Всадник переводит на нее взгляд, с немым вопросом выгибая брови. Он поднимает голову с ее коленей, поворачиваясь к демону. — Почему остановилась? Бессмертная смотрит в угол уже слишком уютной комнаты, подмечая про себя, что, даже если бы Голод разрешил уйти, она бы не сделала этого. Ей не хочется. — Я… давай попробуем кое-что новое? — Уокер поворачивается к нему, придвигаясь ближе. В зеленых глазах напротив она замечает загоревшийся интерес. — Пробуй. В его голове проносятся немногие взаимодействия людей: он успел прочитать о них в книгах, которые покоятся в здешнем шкафу. В некоторые дни они могли молчаливо сидеть порознь. Голод – читая, Вики – наблюдая за ним, думая, что он не замечает. Девушка касается его плеча, аккуратно забираясь к нему на колени и заглядывая в глаза. Их немой зрительный контакт длится с минуту, прежде чем Вики прижимается к нему всем телом, обвивая за шею. — Я думаю, ты мог прочесть это в книгах. — ее дыхание задевает ухо, и Голод облизывает губы, не понимая, что за чувство от такой близости испытывает. — Обними меня тоже. Всадник нетерпеливо касается ее спины, прижимая к себе еще ближе. Тепло чужого тела, ранее которого он не испытывал, обволакивает полностью и заставляет внутри что-то расцвести. Лбом мужчина падает на плечо Вики, невольно улыбаясь от переполняющих чувств. — Приятно. — вместо тысячи слов. Демон вплетает пальцы в темные волосы, начиная перебирать пряди, которые уже успела изучить вдоль и поперек, но это не мешает ей наслаждаться столь привычным действием. «Мне тоже приятно обниматься с ним. И это совсем не холодно». Раньше от его касаний ее пробирала дрожь, словно Вики поглощал зимний мороз. Теперь же ей кажется, что ее окутывает переходящая в лето весна. — Если так продолжится, то я засну, — шепчет девушка, несдержанно хихикая. Голод открывает глаза и нехотя отстраняется, перемещая руки на ее талию. Вики гладит большими пальцами его плечи, не замечая своих действий. Для нее любые прикосновения к всаднику давно стали чем-то обыденным, чего не надо стесняться и сторониться. От картины доверия в голубых глазах Голод сдерживает порыв прижаться к девушке снова, но с большей силой. Она творит с ним что-то невероятное, пробуждает внутри тягу к прикосновениям, почти постоянный тактильный голод. — Так давай поспим, — срывается с губ быстрее, чем мужчина успевает подумать. Вики, будто ожидая это предложение, кивает слишком быстро. Голод добро смеется под чужое смущение, и подхватывает ее на руки, чтобы перебраться на кровать. — Я могла сама дойти! — Не изображай протестующую. Уокер прикусывает губу, сжимая пальцами чужие плечи и пряча в изгибе ключицы горящее лицо. Он точно не знает, как себя вести с девушками? Неужели книги, которые он читает, настолько подробные? Может быть, их лучше сжечь? «Я что… к книгам его… ревную?» Внезапное осознание заставляет чуть ли не подавиться воздухом. Голод укладывает ее на постель чересчур бережно, словно Вики может рассыпаться пылью от неправильного действия. И быстро забирается следом. Девушка лежит на спине, почти не дышит, пока всадник рассматривает ее лицо так, будто впервые видит. Она жмурится, пытаясь остановить нескончаемый поток мыслей, а потом внезапно врезается носом в чужую грудь. Голод ее обнял. — Расс..лабь хватку, — на грани слышимости бурчит в него. Мужчина виновато кусает губу, уже не так сильно вжимая Вики в себя. На эмоциях даже не заметил, что не контролирует силу и жажду быть как можно ближе к ней. Комфортная тишина поглощает их, позволяя мыслям бить по головам. Каждый думает о своем, но в чем-то они схожи: в присутствии там друг друга.***
Холодные ночи быстро сменяются теплыми, когда Голод вдруг решает добавить новую привычку: сон, поделенный на двоих. Вики перестает замечать, что в комнате почти всегда есть он. Одиночество, испытываемое в первые дни нахождения в белой комнате, испарилось, заполняя пространство нежными касаниями и запахом ментола, теперь уже без колючего мороза. Всадник не пропадает, но, когда это случается, демон зарывается в пропитанное им одеяло и пытается избавиться от потребности выбежать следом за родным силуэтом, скрывающимся за дверью. Объятий становится мало. Вики часто ловит себя на том, что смотрит на его губы. Как они двигаются, пока Голод с ней разговаривает, а иногда, когда его язык проходится по ним, девушка хочет убить себя, чтобы не разрушить оставшееся личное пространство между ними. Она молит Шепфа, чтобы всадник не замечал ее взглядов. — Что случилось? — в очередной раз выдергивает из мыслей хриплый голос. Вики аккуратно скользит глазами по его лицу, прежде чем столкнуться с его прожигающим взглядом. — Ничего. Голод показательно вздыхает, хмуря брови. Ложь, которую девушка не умеет должным образом скрывать, сквозит от каждой буквы, сказанной ею. И, может быть, с другими у нее это получается, но только не с ним. С самой первой встречи всадник усмехался над каждой попыткой Вики скрыть правду. — А теперь попробуй еще раз, Уокер. — он захлопывает книгу, небрежно бросая на кофейный столик. Вики ведет плечом, как бы показывая свое недовольство и несогласие говорить об этом, но под напором его слишком убедительного взгляда сдается. Не обязательно говорить чистую правду, верно? Можно пойти окольными путями, которые помогут скрыть то, что действительно волнует. — Иногда я думаю о том, что не должна быть здесь, не должна так наслаждаться каждым спокойным днем в этой комнате. Мне нужно искать варианты спасения мира от Матери Жизни, которую вы непременно освободите, а не валяться здесь целыми днями. — она неловко трет ладони. Тема щепетильная – ее они с Голодом стараются не поднимать, потому что атмосфера между ними накаляется сразу. Какой бы демон Вики не шептал оставаться в комфорте, у нее периодически возникают мысли о том, что ей действительно надо вернуться в Орден, чтобы помочь остальным. Мужчина садится рядом, на их излюбленное место — ковер, и касается запястья девушки, заботливо поглаживая его пальцем. — Я больше не держу тебя здесь. Вики вскидывает голову. — Если бы ты попыталась сбежать, я бы не стал останавливать. — Голод поджимает губы, и весь его вид говорит о том, что ему не нравится эта идея. Он не хочет, чтобы Вики уходила отсюда, но понимает, что больше держать ее не может. Бессмертная не предпринимала попыток побега еще после того, как всадник переместил ее из белой комнаты. Мысли о том, что она будет здесь всегда, поселились в голове без его воли и тешили призрачную надежду. — Я не хочу бежать. Мне нравится быть тут с тобой. Вики улыбается, падая головой на его плечо. То, как ей было спокойно здесь, в его компании — пугало неоднократно, но и пытаться подавить эти ощущения было бы неправильно. — Но и оставаться не могу, как бы ни хотелось. Я нужна им, даже такая слабая. — девушка закрывает глаза, пытаясь выбросить мысли из головы о том, что никто не ждет ее возвращения. Ей бы остаться здесь, в месте, где не нужно гадать, где Голод просто глазами может заставить ее поверить в собственную значимость. — Вернешься? Рука всадника нежно гладит ее волосы, успокаивая. Он знает, что Вики не слабая — в один из дней, пока та спала, успел передать часть своей силы. Наутро, правда, они обсуждали ее кошмар, в котором картинки были такие непонятные, что девушку с даром провидения это напугало не на шутку. О своем влиянии Голод тогда промолчал. — Вернусь, если выживу. — она нехотя отрывает голову от плеча, к которому тянет обратно, словно магнитом. Всадник морщится. — Даже не думай о том, что погибнешь. Я не позволю. Вики касается его щеки, успокаивающе улыбаясь. Они не могут говорить наперед: никто не знает, что произойдет в битве за сохранение мира. Голод, видя в ее глазах липкий страх и ненавистное ему смирение, хмурится в негодовании. Он привычно усаживает демона к себе на колени, подолгу смотря, словно пытаясь запомнить каждую деталь ее лица. Там, за дверью, неизвестность. Всадник знает о планах, знает, что осталось открыть одну печать. Не нужно гадать, чтобы понимать: скоро начнется бойня, в которой погибнут многие. — Я хочу тебя поцеловать, — шепчет так, что Голод еле разбирает ее отчаянное желание. Он сокращает расстояние между ними, давая немое согласие. В предвкушении пытается скрыть дрожь пальцев, несильно сжимая одежду на талии Вики, а та, поглаживая пальцем слегка покрасневшую щеку мужчины, наконец целует. Она сминает его губы с такой нежностью, словно перед ней не всадник, а обычный человек. Сильнее прижимает к себе: боится, что мгновение закончится, не успев начаться. Голод неумело повторяет ее движения, чувствуя чужую улыбку на своих губах. — Не смейся. Портишь момент. — Прости, ты слишком мило пытаешься. Они дышат в унисон, прижимаясь лбами к друг другу. Первый поцелуй — не то прощание — оседает у них глубоко в памяти, выталкивая из головы абсолютно все тревоги хотя бы сейчас. Голод рвано выдыхает и ловит ее губы снова, пытаясь растянуть оставшиеся у них минуты рядом. Целует уже увереннее: ведет, забирая у Вики контроль, кусает в порыве страсти и прижимает ее тело к своему. Девушка отвечает так же отчаянно, зарываясь пальцами в полюбившиеся темные пряди, оттягивая у корней, чтобы словить мычание на своих губах. Они останавливаются спустя время, дыша неровно и глупо улыбаясь. Хочется продолжить, но Вики через силу отстраняется, напоследок мазнув поцелуем по щеке. — Я вернусь, чтобы украсть у тебя еще кучу таких же. Голод воспринимает это как обещание: кивает твердо, на что девушка смеется. Она мнет его плащ на плечах, не решаясь разорвать объятья, поэтому всадник делает это за Вики, поднимаясь с пола и провожая ее до двери. — Я буду ждать твоего возвращения, чтобы позволить это сделать.***
Последнюю печать открывают, когда Вики обсуждает с Орденом слабости всадников. Про Голода она говорит мало: только то, что он посещал ее комнату, чтобы в тишине сидеть рядом. — Наверное, довольствовался тем, что на меня сила не действует. Если кто-то из Сопротивления и не принимает слова младшей Уокер за правду, то она видит это в глазах мамы. Произнести упреки во вранье никто не решается. Информации она приносит много хотя бы потому, что всадник однажды признался в желании увидеть, как Чума и Смерть распадаются на атомы и их уносит небытие. Голод не поскупился на то, чтобы рассказать, чего боятся его брат и сестра. План действий выглядит совсем ненадежно, а за время пребывания Вики в компании всадника ряды Ордена не увеличились, а только поредели за счет рискованных полетов в пещеру и поиска горнов. Неутешительные мысли о поражении посещают ее голову, но они разбавляются воспоминаниями о Голоде, его прикосновениях и хриплом смехе. Когда на территории слышится взрыв — все срываются с места и бегут наружу, чтобы вступить в бой. Вики чувствует себя увереннее, потому что на одной из вылазок группы узнает, что совсем не слабая. Ей не нужно гадать, чтобы понять – влияние Голода. И, видев тогда лица остальных, она пообещала себе рассказать мужчине о комичности ситуации, потому что Орден, кажется, совсем не ожидал, что Сатана из-за Вики будет реветь кровью и еле стоять на коленях. На улице их ожидает толпа из марионеток Чумы и вербованные ученики школы.***
Броня, в которой Вики бежала внутрь здания, была вся в трещинах. На виске почти сияла, обращая на себя внимание, запекшаяся кровь, которую она между делом пыталась стереть, а зияющая дыра в руке только успела затянуться, перед тем как девушка распахнула дверь. Знакомая комната встретила ее привычной чистотой, мягким светом свечей и ароматом ментола. — Вернулась. Уокер резко поворачивается вправо, вслед за голосом. Голод стоит, облокачиваясь на книжный шкаф, и еле заметно улыбается. В его зеленых глазах Вики видит почти кричащую тоску. Их разлука длилась две недели. Сначала Уокер-младшая вернулась в Сопротивление, где Эрагон с Ребеккой пытались соорудить надежный план с кучей вариантов исхода событий, а потом, ворча под нос, переписывали его, потому что Вики сходу свалила на них новую информацию. Отряд ждал, пока откроют последнюю печать, а потом началась кровавая битва, которая продлилась три дня. Матерь не щадила никого. Вики, некогда запечатавшая Шепфу, бросилась к ней не раздумывая. Насмешливый взгляд глаз, что напоминали смесь вселенных, девушка не забудет никогда. — Я… я думала, ты тоже исчез. — она врезается в него с крепкими объятьями, провоцируя шкаф за ними на крупную дрожь. Несколько книг валятся на пол. Когда Матерь Жизни со злостью взмахнула рукой, Чума и Смерть рассыпались по ветру, не успев возразить на внезапный приговор. Вики тогда представила, как Голод испаряется на ее руках. Она молилась, не зная, кого на самом деле нужно просить, чтобы всадник не пострадал от руки Матери. — Я разорвал с Ней связь. Почувствовал это через несколько дней после того, как ты вернулась в Орден. — его рука гладит подрагивающую от рыданий спину, пока губы мягко целуют макушку. — Она вселяет ужас. Я никогда не забуду эти глаза, Голод. Всадник понимающе мычит, прижимая Вики к себе сильнее. Объятья, о которых они мечтали в свободное от людей время, ощущались как тепло от костра, обволакивающее тело и вызывающее мурашки. — Матерь ушла. Не о чем больше беспокоиться, Вики. Он аккуратно отстраняет ее от себя, чтобы погладить по влажной щеке и оценить травмы. Голод виновато хмурит брови, но вовремя осознает, что все успело зажить. Остались только мелкие последствия, которые легко смоются под горячим душем. — Я задолжала кое-что, да? — Вики хихикает, вставая на носочки, чтобы потянуться за поцелуем, но Голод накрывает ее рот ладонью. — Я бы с радостью тебя поцеловал, но тебе нужно смыть с себя остатки войны. Видя эмоцию разочарования на лице, мужчина со вздохом клюет ее в губы, а потом разворачивает и подталкивает в сторону ванной. Девушка, скрываясь за дверью, шлет ему воздушный поцелуй. Голод падает на кровать, успокаиваясь под звуки падающей воды и тихой работы настенных часов. То, что больше не нужно бояться ухода Вики — греет. С улыбкой вспоминая недоверие в голубых глазах и то же замешательство в первую встречу, когда порез с ее щеки перешел на его, всадник закрывает глаза и не замечает, как проваливается в сон. Уокер выходит из ванной через некоторое время. Она аккуратно присаживается на кровать, наблюдая за тихо вздымающейся грудью и расслабленным лицом. Вики кажется, что теперь она может быть спокойна. — Долго смотреть будешь? Ложись. — Голод приоткрывает глаз, чтобы ловко схватить девушку за запястье и сгрести в объятья. Она смеется, несильно ударяя его по груди. — Притворялся, значит? — Нет. Вики недоверчиво щурится, и мужчина, не выдержав, завлекает ее в поцелуй. Он получается слишком голодным: они тосковали по прикосновениям друг друга, ждали встречи так сильно, что теперь не могут сдерживаться под напором желаний. Вики кусает его губу, получая в ответ протестующее мычание и легкую улыбку. — Не кусайся. — Не могу, вкусный. Голод тихо смеется, чмокая ее напоследок, чтобы следом крепко обнять. — Я, кажется, скучал. Это же так называется? — Да. Теперь скучать не придется.