ID работы: 13890950

Ты обещал мне вечность.

Слэш
NC-17
Завершён
55
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
46 страниц, 5 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора / переводчика
Поделиться:
Награды от читателей:
55 Нравится 19 Отзывы 13 В сборник Скачать

Часть 3

Настройки текста
Теперь каждый день просыпаясь с первыми лучами солнца, Хёнджин, зажимая нос, бежал в ванную, подставляя ладонь в попытке поймать алые капли, капающие с подбородка. Радовало в этой ситуации только то, что Сынмин пока ничего не знал, как и о результатах повторного обследования. Хёнджин, пряча папку со справками, тоже о результатах не знал. Догадывался, что ничего нового там не увидит, но прицепившийся врач настоял. Хёнджин, с безразличным видом забрал папку и, прервав врача на полуслове, покинул кабинет. Не очень вежливо, но слушать «нам очень жаль» второй раз сил не было. В раздумьях и превосходной актерской игре прошёл ещё месяц. Сынмин, проснувшись раньше обычного, рассматривал своего спящего принца, любуясь солнечными бликами на его бледном, исхудавшем лице. Аккуратно убрав выбеленную прядь с лица, он поборол желание коснуться щеки и, вздохнув, лёг поближе, раздумывая над тем, что за странная, жёсткая диета у его любимого, забирающая все жизненные силы. Его сказочный принц, сонно щурясь, пытался разлепить глаза но, заметив рядом улыбающегося парня, подполз ближе и, закинув на него ногу, обнял, намереваясь снова погрузиться в сон. Но у Сынмина, кажется, были другие планы и первым в списке дел было зацеловать сонное чудо. Мычаще-кряхтящий Джин первое время пытался отбиться, но вскоре сдался и, выгибаясь навстречу сильным рукам, неожиданно оказавшимся на талии и бёдрах, ткнулся в его шею, поцелуями спускаясь ниже. Смывая с себя следы утреннего проявления любви, парень несказанно радовался тому, что сегодня — несмотря на активное утро — кровавого фонтана не было. Сынмин, не желающий отлипать ни на секунду, выцеловывал его спину, обнимая за талию. — Хённ-и... Мне не нравится твоя новая диета. Очень не нравится... Я уже миллион раз говорил, что ты очень красивый и я тебя бесконечно люблю... Тебе не нужны никакие диеты, солнышко. Хёнджин, откидывая голову на его плечо, виновато закусил губу, пытаясь как можно скорее придумать ответ. Но ладони, скользящие по телу совсем не давали думать о чём-то другом, кроме желания вернуться в спальню. — Пожалуйста, перестань себя изводить... Пожалуйста... Мой хороший... Я так люблю тебя... Задержав дыхание, Хёнджин нашёл его ладонь и сплел пальцы в замочек, сдерживая подступающие слёзы и бесконечно извиняясь. Мысленно. — Я тоже тебя очень люблю... Потерпи, пожалуйста, ещё немного и я перестану сидеть на диетах... Ещё немного... — Я не могу смотреть, как ты себя убиваешь... Ради чего? Тебе кто-то что-то сказал? — Нет, всё в порядке, я просто решил немного скинуть. — Не надо больше, пожалуйста... Сынмин, развернув его к себе лицом, заправил мокрую прядь за ушко и поцеловал парня в лоб, укутывая в нежные объятия своего принца. Хёнджин, с улыбкой глотая слёзы, спрятался у того на груди, прижимаясь к горячему телу.

Октябрь, 2023

Хёнджин непонимающим взглядом уставился на огромный букет только что доставленных пионов. Матовые белоснежные лепестки щекотали кончики пальцев улыбающегося парня. « Я обошёл несколько магазинов в поисках цветов, достойных тебя, но так ничего и не нашёл, пока случайно не наткнулся на старенький магазин, в котором обычно покупал цветы мой отец. Эти цветы такие же прекрасные и нежные, как ты, мой лунный принц. Я люблю тебя <3 » Пабо́ проводил заинтересованным взглядом пищащего от радости хозяина и снова лёг спать, вытягивая длинные ноги за пределы лежанки.

Декабрь, 2023

— Сынмин? — Да, мой лучик? — Я люблю тебя. Я очень счастлив, что ты тогда подошёл ко мне в парке, счастлив, что ты пригласил меня на прогулку, счастлив, что ты поцеловал меня тогда... Когда мы попали под дождь... Спасибо... Я счастлив с тобой каждую секунду своей жизни и... В следующей... Я постараюсь тебя найти... Я буду тебя ждать. — Эй... Что такое? Что за грустный настрой и мысли? — Всё в порядке. — улыбаясь, ответил блондин. — Я просто хочу, чтобы ты знал, что я очень тебя люблю. — Ты ведь рассказал бы мне, если бы что-то случилось? — Взволнованно спросил Сынмин, сплетая с ним пальцы рук. — Да... Рассказал бы... Конечно. Я слишком сильно тебя люблю, Сынмин-а, чтобы позволить тебе переживать просто так.— Навалившись на него с объятиями, Хёнджин, упираясь ладонью в спинку дивана, расцепил скрещенные за спиной пальцы свободной руки, втягивая парня в мучительный, сладко-горький поцелуй, прерываясь на тихий шёпот о неописуемо огромной любви. — Сейчас неподходящий момент, прости, пожалуйста, но если я не сделаю этого прямо сейчас, то умру в ожидании того самого момента. Сынмин ушёл в спальню и спустя несколько минут вернулся. Невероятно нервный, напряжённый, практически вибрирующий от зашкаливающих эмоций. Хёнджин испуганно уставился на него в ожидании. Парень, опустившись перед ним на одно колено, достал из кармана красную коробочку.

Март, 2024

Белоснежные пионы аккуратным пучком стояли в мраморных вазах по бокам от могильной плиты. — С днём рождения, солнышко... Не обращая внимания на остальных посетителей кладбища, он опустился коленями на холодный мрамор, поправляя только что поставленные в вазы пышные бутоны. — Позавчера ночью умер Пабо... Он так скучал по тебе... Он каждый день искал тебя по квартире, ждал у двери и... Утаскивал к себе на лежанку твои перчатки, или шарф, или... Любую другую одежду.— Стерев пальцами катящиеся по щекам слёзы, Сынмин прерывисто вздохнул, стараясь не смотреть на портрет светловолосого парня с до последнего искрящимися глазами. — Я уволился с работы и сейчас беру мелкие, несложные заказы. Знаю, что ты не оценишь, но у меня нет желания делать что-то... Более серьёзное, прости. Я больше не могу находиться в нашей квартире, но и не представляю, как жил бы где-то в другом месте. Там столько всего... Слишком много воспоминаний, чтобы уйти, слишком много воспоминаний, чтобы остаться... Родители предложили пожить у них, но я отказался. Твой отец... Я недавно был у них в гостях, мы смотрели наши детские фотографии... С садика... Я вспомнил тебя... Ты там такой... Такой... Прохладная кожа перчаток согрела замерзающие от слез щёки. Сынмин, смотря куда-то вдаль, ненадолго замолчал. — Без тебя всё не так. Я больше не могу. Ты простишь меня? Пожалуйста.. Сделай хотя бы это... Почему ты не рассказал? Почему не послушал меня и отказался идти в больницу в самом начале? Я бы всё сделал, чтобы помочь тебе, ты же знаешь... Почему, Хённ-и?... Проходившие рядом люди, глядя на беззвучно рыдающего парня, спрятавшегося в перчатках, качали головой, перешёптываясь. — Ты обещал, что всегда будешь рядом... Сынмин, стянув перчатки, опустил глаза на сверкнувшее в утренних лучах солнца кольцо. — «Навсегда» не получилось.— рассматривая гравировку на внутренней стороне, тихо сказал парень и снова надел кольцо. — Я откладывал нам на дом. На том самом берегу. В Калифорнии. Я бы очень хотел видеть, как ты часами рисуешь своё любимое море, завернувшись в мою рубашку... Я не хотел тебе говорить, но у меня уже была половина суммы и, думаю, я смог бы договориться с владельцем и выплачивать остаток постепенно. Хорошая женщина... Ты ей понравился... Ты кому угодно понравишься, мой маленький, сказочный принц. Мельком взглянув в сверкающие, навечно замершие глаза, Сынмин, почувствовав, как закружилась голова, упёрся кончиками пальцев в ледяной мрамор, сохраняя равновесие. — Я так люблю тебя... Сквозь сбившиеся дыхание, он медленно моргнул и провёл пальцами по разбившимся об камень прозрачным каплям, размазывая сорвавшиеся слёзы. — Сынмин? Давай, поднимайся, мой хороший... Ты как? — Подошедший отец Хёнджина ловко поставил на ноги безвольное тело и оглянулся на жену, что была в таком же состоянии, что и парень. Женщина, подойдя ближе, коснулась белых лепестков и, заправив за ухо седую прядь, медленно перевела взгляд на фотографию сына. — Ты обещал быть сильным, Сынмин-а. Ради него... Помнишь? Ты нам такой же сын, как... Хёнджин. Береги себя, пожалуйста.— Прошептал мужчина, обняв Сынмина. Тот несколько раз кивнул, безучастно смотря по сторонам, будто всё это время был в трансе и, очнувшись, не понял, где находится и почему. Смотрящие на него шоколадные глаза быстро напомнили. О том, зачем он здесь, почему, и о многом другом. О том, что каждый день душило яркими картинками, снами, пойманным случайно запахом, чьём-то похожем смехе, голосе, мутном облике в толпе. Мотнув головой, Сынмин кивнул ещё раз и сделал шаг к женщине, опускаясь рядом с ней. Все трое молча смотрели на портрет, цветы, возвышающиеся рядом могильные плиты незнакомых людей. Говорить не хотелось. Сынмин поднялся. Обнял плачущую женщину и, успокаивая её, пообещал, что обязательно будет о себе заботиться. Отец, сжав названного сына в объятиях, взял с него обещание заходить почаще. Сынмин кивнул и, натянув перчатки на замёрзшие руки, быстрым шагом направился к выходу, чувствуя, как увеличивается в горле комок, не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть. В машине было тепло. На заднем лежал пушистый шарф, хранивший его запах. Чуть дальше, в самом углу, найденный совсем недавно чехол от телефона, который они с Хёнджином расписывали вместе. — В этом году так холодно. Я думаю, весь мир перевернулся с твоим уходом... Посидев в машине ещё какое-то время, Сынмин, в последний раз глянув на могилку, тонущую в не цветущих в этом году из-за холода кустах, уехал домой. Квартира встретила всё ещё непривычной темнотой, холодом и пустотой. Прикрыв глаза, он стягивал пальто, чувствуя фантомные прикосновения каждый день выбегающего его встречать парня. Тёплые руки, мириад поцелуев, рассыпающихся по всему лицу, долгие объятия и «я очень скучал и ждал тебя». Сынмин, медленно вдохнув и выдохнув, включил свет. Видя пустоту, тут же захотелось уйти. Не важно куда, хоть в подъезд, хоть на улицу — куда угодно, лишь бы не чувствовать столь болезненное одиночество и давящее чувство невозвратимого, упущенного, навсегда потерянного. Бывшее всегда рядом, в руках, в объятиях, в долгих взглядах, немых диалогах и неизмеримо горячих ночах — теперь испарилось, как и обещание всегда быть рядом. Вечно. Переодевшись в домашнюю одежду, он достал новую бутылку и ушёл в спальню. Устроив рядом пушистый халат с лёгким запахом персика, Сынмин, сделав глоток, ткнулся в него носом, сжимая мягкую ткань в объятиях. Сколько она впитала слёз? Более, чем достаточно. Запах успокаивал, давал иллюзию того, что всё произошедшее — просто ночной кошмар. Вдох. Сейчас его принц зайдёт в спальню. Выдох. Он аккуратно ляжет рядом и поцелует в лоб. Вдох. Спросит, как прошёл день и скажет в тысячный раз, что очень скучал. Выдох. Сынмин открывает глаза и его иллюзия дымкой развевается, унося с собой чувство спокойствия, любви, чувство того, что ты кому-то нужен и тебя всегда кто-то ждёт, чтобы после долгого рабочего дня согреть в своих объятиях. Парень жмурится и вновь медленно вдыхает, но это не помогает и не поможет. Сынмин, как сломанная кукла с всё ещё работающим моторчиком — он вроде живёт, двигается, дышит, но всё на автомате, без осознания, без чувств и эмоций. В его мире кто-то выключил свет и, несмотря на крики и мольбы сорванным голосом, отказывается включать. В нагрудном кармане затасканная фотография, с которой он не расстаётся никогда. С ней на улицу, с ней в магазин, с ней в постель. Однажды он поймал себя на мысли, что выглядит, как чокнутый. Возможно, так оно и было. Первый шаг даётся с трудом. Ветер колет щёки, треплет волосы и всё норовит забраться под плащ. Второй шаг. Он достаёт сигареты; щёлкает в полумраке зажигалка, освещая на несколько секунд — пока парень ладонью закрывает огонь от ветра — заплаканное лицо с подсыхающими под холодным ветром слезами. — Я никогда и подумать не мог, что любовь может принести столько боли. Прости меня, пожалуйста. Прости... Третий, четвёртый, пятый шаги и до края остаётся всего три. Высоко в небе бледная, замшелая Луна мёртвым светом освещает город. Россыпь блеклых звезд и пухлые тучи выглядят до тошноты противоестественно. Пепел падает вниз, пылью серебряных лепестков рассыпается, столкнувшись с бетоном. Сынмину совсем не страшно. Он устал. Устал существовать в этой огромной для одного человека квартире, наполненной доверху самыми лучшими воспоминаниями, самыми яркими, самыми.... Живыми. Родители Хёнджина определённо будут плакать, скучать. Возможно, ругать. Собственные — думать не хотелось. По-другому не получится. Это слишком много, слишком тяжело для него. Внизу крошечные точки — машины, возвращающиеся домой. В тепло, уют и любовь, туда, где их ждут, туда где всё хорошо. Потушенный носком ботинка окурок летит вниз. Сынмин кончиками пальцев гладит нагрудный карман, проходится несколько раз по сложенной бумаге сквозь плотную ткань. В его потухших глазах отражается захлебнувшийся в слезах мёртвый город, такой же, как он сам. Он тихо вздыхает. На кончике языка вертится сладкий персик, вызывая одновременно слёзы и самую счастливую улыбку. — Я найду тебя и у нас всё обязательно получится. Обещаю. В этот раз всё будет по-другому. Веришь?... — Верю.— Вырывается из воспоминаний призрачный ответ, унося Сынмина с крыши высотки под узкий навес в объятия дрожащего от холода Хёнджина. Туда, где всё хорошо. Холодно очень, но хорошо. Потому что он рядом. Стоит и обнимает, смущённо пряча глаза и кусая горящие от первого поцелуя губы. Закрыв глаза, он делает последний шаг. Перед глазами цветные, наполненные персиком воспоминания. Персик с едва заметным цветочным шлейфом. Такой только у него. Самый любимый. Родной. Хёнджин заливисто смеётся от какой-то глупой шутки, свернув тетрадь в трубочку, мягко ударяет по голове, называя дураком. И тихо, чтобы никто не слышал, добавляет «мой любимый дурак». Сынмин — спустя жгучую невыносимую боль — снова улыбается, плотнее прижимая к груди карман. Сколько ещё пройдёт времени, прежде, чем четыре родителя перестанут просыпаться в слезах, видя во снах белоснежный лист бумаги со следами от слёз и дрожащей рукой выведенными буквами? «...я ненавижу себя каждый день за это.» « Мама, прости. Папа, прости. Я не хочу жить без него. У меня просто не получается...» «...должен был заметить, уговорить, настоять. Я не справился...» «Господин и госпожа Хван, мне очень жаль. Простите...» «В следующий раз всё будет хорошо, обещаю. Всё получится...» Напуганная толпа людей движется как один организм, собираясь в плотное кольцо вокруг тела. Впервые за очень долгое время в марте выпал снег. Выпал, чтобы окраситься в красный под самым высоким зданием в городе. Падает вниз крупными хлопьями. Мягкий, пушистый и белый, как нежные лепестки пионов.
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.