Мэри, в моей голове звери

844 год. Мэри 8 лет.

      Мэри стоит возле невысокой замызганной раковины и ловко намывает оставшиеся с завтрака тарелки. Мысли её гуляют отдельно от своей хозяйки – где-то далеко-далеко, в грёзах о заоблачном будущем, что с недавнего времени начало проясняться и складываться в некое подобие радужной картинки.        С тех пор, как она впервые оказалась на пороге дома доктора Йегера, прошёл уже месяц. Бабушка Мо заверяла, что Гриша – лучший претендент на роль её наставника в медицине, если, конечно, Мэри ещё не отказалась от своей мечты помогать людям. Мэри не отказалась, но события того рокового дня оставили на ней неизгладимый след, и вечно бойкая, заводная девочка в одно мгновение превратилась в ходячую грозовую тучу. Бабушке Мо казалось, что даже копна рыжих кудряшек на голове её внучки потускнела, утратив свою яркость, но помочь Мэри была не в силах.        Доктор Йегер в их первую встречу окинул девочку беглым взглядом, на удивление долго не разрывая с ней зрительного контакта, и Мэри в тот момент испытала странное ощущение дежавю, словно однажды они уже виделись (или только должны были?). Вот только Мэри никогда не выходила за пределы их района в Сигансине, что находился в получасе ходьбы от жилища Гриши – мать оберегала её, как какую-то затаённую драгоценность, никогда не вызывала врача и обходилась собственными знаниями в траволечении. Особенно после хвори, что скосила практически половину населения Сигансины, но чудесным образом не коснулась их дома. А потому встречаться с местным прославленным доктором ей точно не доводилось. Однако липкое ощущение чего-то нехорошего затаилось в её душе, как предзнаменование скорой бури. Как ни старалась, Мэри не могла отбросить этих мыслей.       Долго уговаривать не пришлось – доктор Йегер практически с порога объявил её своей ученицей и начал обучать премудростям врачебного дела. Конечно, Мэри была ещё слишком мала, и ей предстояло поступить в медицинское училище только через несколько лет, но она была уверена, что знания, полученные от практикующего врача, да ещё и такого успешного, помогут в будущем. Она впитывала каждое его слово, каждый жест и даже каждый вдох, как губка. Старалась везде и во всём помогать, быть полезной и ничем не выдать странную внутреннюю дрожь, что охватывала всё её тело при каждой их встрече, стоило Грише к ней приблизиться. Однажды, перебирая хирургические инструменты, они соприкоснулись пальцами, и Мэри пронзил удивительной силы разряд тока, от которого она тихо охнула, отпрянув от доктора. Тот сделал вид, что ничего не заметил, и продолжил дальше ей что-то рассказывать, но Мэри ещё долго косилась на свою руку, выискивая след от ожога или нечто подобное. Она отказывалась верить, что всё происходящее – лишь плод её разгорячённого воображения.       Своими переживаниями поделиться ей было не с кем, кроме бабушки Мо и самого Гриши. Друзьями она так и не обзавелась, потому как везде и во всём была «слишком»: слишком рыжей, слишком веснушчатой, слишком нелюдимой, слишком опекаемой родителями… Ещё раз всё обмозговав, Мэри решила, что пора бы уже повзрослеть и перестать предаваться мрачным думам. Отбросив все предубеждения, она продолжила каждый день приходить в дом Йегеров, обходя его с торца и встречаясь с доктором возле задней двери, ведущей сразу в его кабинет.        Удивительным оставался один-единственный факт – ни разу за этот месяц Мэри не встретила никого из семьи Гриши, словно он скрывал ото всех их встречи, и это лишь подливало масла в огонь её внутренних метаний. Она знала, что у него есть жена и двое детей – так говорила бабушка Мо, - но каждый раз её встречал лишь доктор Йегер, а его кабинета они во время своих занятий не покидали. Даже когда приходило время закругляться, Гриша провожал её окольным путём, избегая прямой дороги, ведущей к входной двери его дома. Иногда в душе Мэри поднималась волна дикого первобытного страха неясной природы, и она хотела даже бросить всё это, но подвести бабушку Мо никак не могла.              Слишком терпеливая. Слишком самоотверженная. Слишком неподготовленная к жизни…       На задворках сознания Мэри вдруг слышит тихий стук в дверь, удивляясь, что в такой ранний час к ним с бабушкой решили заглянуть гости. Она кладёт недомытую тарелку на стол, вытирает руки о подол фартука и медленно направляется выяснить, кто же это пожаловал.       Мэри открывает в тот самый момент, когда невысокий мальчик заносит руку, чтобы снова постучать – та так и остаётся висеть в воздухе.        - Привет? – первой нарушает неловкость Мэри, и в животе у неё начинает медленно затягиваться тугой узел, потому как смутное чувство, что она уже знает их незваного гостя поднимается с самых глубин души. Мэри даже на какую-то секунду думает, что просто сходит с ума от пережитого стресса, но подсознание буквально кричит ей не терять бдительности и не поддаваться панике. Девочка выдавливает из себя самую приветливую улыбку, на которую только способна, и мальчик, неловко переминающийся с ноги на ногу, чуть расслабляется.       - Привет. Я… Меня зовут Эрен, - он протягивает ей руку в надежде на рукопожатие, и Мэри удивлённо вскидывает брови, не знакомая с подобным обычаем. – Эрен Йегер.       - Йегер… - тянет Мэри, уже до предела потрясённая происходящим. Сын Гриши? Стоит на пороге её дома? Она часто-часто моргает, думая, что ещё не до конца проснулась, но потом вкладывает свою ладошку в ладонь Эрена, и он энергично потряхивает их сцепленными руками. Девочка чувствует странное тепло, разливающееся по её пальцам, совсем не похожее на удары током от случайных касаний Гриши.       - Меня прислал отец. Попросил проводить тебя к нам. Надвигается гроза, и он решил, что одна ты идти побоишься, - смущённая улыбка не сходит с губ Эрена; Мэри возводит глаза к небу, и только тогда замечает медленно плывущие по нему иссиня-чёрные облака, норовящие вот-вот пролиться на землю дождём. Действительно, она бы сегодня точно осталась дома, если бы успела увидеть свидетельства надвигающегося ненастья перед встречей с Эреном. Как Гриша мог…?       - Мэри, милая, с кем ты разговариваешь? – раздаётся за спиной у девочки надтреснутый голос бабушки Мо, а затем и её шаркающие шаги. Мэри вспыхивает и поспешно отпускает руку Эрена, словно если бы она этого не сделала, бабушка посчитала бы их рукопожатие чем-то постыдным.       Слишком наивная. Слишком доверчивая. Ещё слишком юная, чтобы…       - Здравствуйте, - на сей раз первым вступает в диалог Эрен. Мэри не может видеть выражения лица бабушки Мо, но спиной ощущает, что та слегка озадачена.        - Эрен? – бабуля внезапно называет его по имени, и Мэри бросает на неё удивлённый взгляд через плечо. Ситуация становится ещё более абсурдной, когда бабуля Мо огибает внучку и порывисто притягивает застывшего Эрена к себе, крепко обнимая морщинистыми старческими руками.        - Бабушка… - начинает было Мэри, но та уже отстранилась от Йегера-младшего, ласково похлопав мальчика по щеке.       - Здравствуй, дорогой. Не бойся бабушки Мо, она хорошо-о знает твоего отца. Она держала тебя на руках, когда ты был ещё совсем крошкой, - бабуля всегда говорит о себе в третьем лице, и это Мэри не удивляет. Удивляет её тот факт, что никогда она не рассказывала собственной внучке, насколько близко знакома с Гришей и его семьёй. Вскрывшиеся подробности отчего-то заставляют её сердце пропустить удар, и Мэри снова поворачивается к Эрену в надежде стряхнуть с себя наваждение.       - Извини, Эрен, я… - смущённо произносит девушка, делая неопределённый взмах рукой в воздухе, но закончить фразу не успевает. Бабушка встаёт рядом с ней и кладёт ладонь на макушку внучки.       - Надеюсь, ты не собиралась отказываться от предложения столь прекрасного молодого юноши проводить тебя на занятия? – орлиный взгляд бабушки Мо припечатывает Мэри к месту. Язык вдруг становится сухим и теряет возможность двигаться; Мэри мычит что-то себе под нос, но бабушка Мо уже ловко развязывает тесёмки фартука, в котором девочка всё ещё находилась, и подталкивает её в спину.       - Бегите, детки, бегите, - бабушка Мо пухнет и ширится, распираемая каким-то неведомым чувством наполненности. Мэри ошарашенно глядит на родственницу, не узнавая её и не до конца понимая столь бурной реакции на появление Эрена этим утром у них на пороге. – Тебе предстоит уберечь мою внучку. Запомни, - внезапно словно не своим голосом добавляет бабуля, и дети, решив, что хватит с них странностей, порывисто разворачиваются и быстрым шагом удаляются от дома Мэри.       Сначала они бредут в молчании, но потом Мэри, переполненная любопытством вперемешку со стыдом, пихает Эрена в бок локтём.       - Не обращай внимания на мою бабушку, - она осторожно улыбается, встречаясь взглядом с зеленью глаз Йегера. – Я, правда, даже не знала, что вы с ней так близки.       - Близки?       - Ну да, она ведь держала тебя на руках маленького…вероятно, даже голого…       Они оба испускают странный истеричный смешок, и эта глупая шутка немного разряжает атмосферу. Эрен начинает болтать о том, что вообще-то он ничего на свете не боится, именно поэтому был рад исполнить просьбу отца проводить его юную ученицу, которую никогда не видел.       - Я даже не знал, что он кого-то обучает, - Йегер пинает несколько лежащих на земле камешков. – Ты хочешь стать врачом?       - Да. Вернее, думаю, что да, - Мэри пожёвывает губу. – Я тоже удивлена, что мы так ни разу и не встретились за тот месяц, что я прихожу к твоему отцу. Мне…как-то неловко.       - Не бери в голову. Мы с Микасой часто уходим на весь день в поля или помогаем маме, так что вполне могли просто не быть дома в нужное время, - Эрен лукаво глядит на свою собеседницу, и её щёки покрываются предательским румянцем. – Кстати, ты так и не сказала, как тебя зовут, хотя я представился.       - Доктор Йегер разве не говорил?       - Сказал. Но я хочу услышать от тебя.       - Я Мэри. Мэри Вон, - удовлетворённый её ответом Эрен останавливается и вновь протягивает ей руку, которую она принимает уже смелее, чем в первый раз.  

845 год. Мэри 9 лет.

      Сидя на коленях, Мэри ловко перебирает пальчиками ветки, выискивая достаточно сухие, чтобы послужить растопкой, и мурлычет себе под нос незамысловатую весёлую песенку. Иногда её взгляд волей-неволей скользит к задремавшему под сенью высокого дерева Эрену, и девочка спешно возвращается к своему занятию, чувствуя, что краснеет до самых ушей. Доселе незнакомое ей робкое чувство цветёт где-то под рёбрами, распускаясь, как нежный, душистый бутон.       Удивительным образом преобразилась её жизнь после знакомства с сыном Гриши: сначала они начали иногда встречаться после занятий, чтобы Эрен проводил её домой; потом, когда она была представлена уже женской половине семьи Йегер, они втроём с сестрой Эрена, Микасой, начали выбираться в поля на сбор хвороста. Эрен болтал без умолку, чего нельзя было сказать о третьей участнице их компании: хмурая темноволосая Микаса предпочитала в диалоги не вступать и вообще держаться поближе к брату, нерушимой стеной отделяя его от Мэри.        Мэри, не совсем знакомая с тонкостями человеческих отношений (тем более, братско-сестринских), сперва не понимала, в чём, собственно, дело. Но однажды Эрен обмолвился, что они с Микасой сводные брат и сестра, особо в подробности не вдаваясь. Тогда Мэри сравнила собственные взгляды, бросаемые ею в сторону Эрена, и такие же взгляды Микасы…и кое-что поняла.       Мэри чувствует ощутимый толчок в спину и, не удержав равновесия, падает прямо лицом в ветки, разложенные перед ней. Несколько из них царапают ей щёки, и девочка выставляет перед собой руки, приподнимаясь.       - Пора идти, - слышит она не особо дружелюбный голос, и тяжело вздыхает. Микаса никогда не проявляла к ней агрессии, неужели сейчас дело в том, что Эрен просто не может этого увидеть?...       Мэри поднимается с земли, отряхивает перепачканные брюки и закидывает готовые вязанки хвороста себе за спину; затем потирает ушибленное при падении колено и идёт по направлению к Эрену, возле которого уже стоит оказавшаяся быстрее Микаса. Эрен проснулся и о чём-то переговаривается с сестрой; подойдя ближе, Мэри замечает застывшие в уголках его глаз слёзы.        - Всё в порядке? – произносит Мэри, не обращаясь ни к кому конкретному из них; Микаса недовольно смотрит на неё, словно пытаясь прожечь в ней дырку, а Эрен поспешно утирает лицо.       - Я словно видел очень долгий сон… Знаешь, из тех, что кажутся реальными, - зелень его глаз встречается с её, такими же зелёными; Мэри робко улыбается и подаёт ему руку, но Эрен поднимается сам, не желая показывать слабости перед девочками.       Они втроём спускаются с холма и оказываются на развилке; Эрен невесомо касается ладонью плеча Мэри.       - Не хочешь зайти к нам…на обед? – осторожно спрашивает он, и Мэри невольно ловит недобрый взгляд исподлобья Микасы.        - Бабушке нездоровилось сегодня, я лучше проведаю её перед занятиями с доктором Йегером, - мягко произносит Мэри. Эрен всё смотрит на неё, словно почувствовав фальшь, но Микаса уже тянет его за рукав.       - Идём, мама будет ругаться.       Эрен отмахивается от сестры и вновь обращается к Мэри:       - Я зайду за тобой, ладно? – щёки мальчика медленно розовеют, и Мэри готова поклясться, что её собственные приобретают такой же оттенок. Она кивает и, дабы не нарваться на ещё один убийственный взгляд Микасы, разворачивается и уходит в сторону своего дома. Путь её ожидает неблизкий.       На подступах к дому её начинает пошатывать; Мэри останавливается и потирает виски в надежде унять нарастающий гул в ушах. Её сердце выплясывает дикие кульбиты изнутри грудной клетки, норовя вот-вот пробить её, и Мэри начинает мысленно считать от одного до десяти, чтобы выровнять дыхание и немного успокоиться. Возобновив путь и вваливаясь в гостиную, Мэри падает на колени, чувствуя подкатывающий к горлу горький ком.       - Мэри? Это ты? – доносится из бабушкиной комнаты, и Мэри диким усилием воли заставляет себя подняться; она морщится при каждом шаге, но добирается до бабушки Мо. Та окидывает её странным взглядом, и Мэри внутренне холодеет, узнавая эту тяжесть в глубине её серых помутневших от старости глаз.       - Бабушка Мо? Всё в порядке..? – начинает Мэри, но бабуля качает головой и похлопывает ладонью по кровати рядом с собой, приглашая внучку присесть. Девочка подчиняется, попутно скидывая с плеч собранный хворост, всё равно чувствуя себя так, будто вся тяжесть мира свалилась прямо на неё.       - Мой цветочек, - бабушка нежно оглаживает лицо Мэри и заходится кашлем. Девочка покорно ждёт, пока бабуля вернёт себе возможность разговаривать. – Мне недолго осталось жить на этом свете.       - Не говори так! – отчаянно восклицает Мэри, хватая бабушкину ладонь; та сжимает пальцы внучки, в жалкой попытке успокоить.       - Нет, послушай меня внимательно. Перед смертью я обязана рассказать тебе кое-что… - Мэри вся обращается в слух, внимая каждому слову бабушки. – Испокон веков, от носителя к его первенцу, вне зависимости от его пола…в нашем роду передавалась сила, что не сравнима ни с чем в этом мире по важности и величине.       - О чём ты говоришь..?       - Не перебивай. Эту силу нельзя было использовать, представители нашего рода были обязаны бережно хранить её, являясь всего лишь сосудами, чтобы однажды…однажды… - снова приступ кашля, - …она послужила великой цели.       - В чём…заключалась эта сила?       - Мэри, - бабушка Мо бледна, как сама смерть, что уже наступает ей на пятки, и у Мэри холодеют все внутренности. – Всё необходимое тебе однажды расскажет доктор Йегер. Он мне в этом поклялся. Именно поэтому я так отчаянно желала, чтобы ты стала его ученицей…       Мэри снова трёт виски, надеясь, что всё происходящее – всего лишь выдумка. Наверняка она просто потеряла сознание по дороге и теперь бредит…       - Ты хочешь сказать, что внутри моего отца…а теперь и меня…живёт какая-то сила? – девочка с нажимом произносит последнее слово, и бабушка Мо кивает.       - Она была внутри твоего отца, внутри меня, моей матери и её отца… Сейчас она в тебе, - бабуля тычет пальцем ей в грудь. – Ты должна была ощутить её присутствие уже давно.       - Я ничего не понимаю, бабушка! – Мэри отшатывается от постели старухи и обхватывает руками голову.        Гудит всё вокруг, даже воздух мощно вибрирует; Мэри краем глаза замечает какое-то движение за окном, и в следующее мгновение гигантская рука его разбивает, руша стену и проникая в бабушкину комнату. Девочка слышит, как кто-то отчаянно кричит – кажется, этот крик принадлежит ей самой, но так кричат не люди, а раненые звери в лесу. Рука, явившаяся из ниоткуда, хватает бабушку Мо, сжимая её и стаскивая с кровати; Мэри кидается к ней, но движется слишком медленно. Бабушка не издаёт ни звука, будто происходящее её нисколько не удивляет; Мэри же вопит и цепляется за огромные пальцы, взявшие её бабушку в своё смертоносное кольцо.       Что происходит? Что происходит?! ЧТОПРОИСХОДИТ…       - Бабушка!!! – по щекам Мэри бесконечными потоками текут слёзы, она еле-еле видит окружающий мир сквозь их пелену, но всё равно старается не терять из виду своей цели. Рука уже вытащила бабушку наружу сквозь образовавшуюся дыру, и Мэри снова кричит, осознавая, что возле их дома стоит самый что ни на есть настоящий титан.       Титан! Здесь, внутри стены! Как такое возможно?!...       Глаза бабушки закрыты, поэтому Мэри смотрит за них двоих на то, как титан подносит тело её бабули к своему рту и с жутким чавкающим звуком откусывает ей ноги. Мир Мэри взрывается багровыми красками, такими же по оттенку, как кровь, что брызжет во все стороны, окропляя жуткие губы титана, растянутые в сумасшедшей неестественной улыбке.       - Урод! Отпусти её! ОТПУСТИ!!! – её голос гудит, поднимаясь с самых глубин, но титан всё равно не слышит. Он вдруг отупело вперивает свои огромные глаза, похожие на глаза мёртвой рыбины, в покалеченную им самим фигуру бабушки Мо и медленно кладёт свою жертву на землю. Мэри готова поклясться собственной жизнью, что титан сожалеет о содеянном и делает это с каким-то благоговейным почтением; он разворачивается и уходит, теряя всяческий интерес к ним обеим. Девочка выбегает на улицу и кидается к лежащей на земле бабушке.       - Бабушка Мо! Бабушка! Пожалуйста, только не умирай, не умирай, не умирай… - твердит Мэри, откидывая с лица бабули Мо прилипшие седые пряди, ощупывая её тело в попытке остановить кровь, хоть чем-то помочь, но всё тщетно, тщетно... Бабушкины веки подрагивают, а глаза приоткрываются, но внучку она не видит, не имея возможности и сил сосредоточиться, чтобы остановить на ней взгляд. Она пребывает в агонии из-за болевого шока, но её губы движутся, словно она пытается что-то сказать девочке напоследок. Мэри склоняется над её лицом и вслушивается:       - Найди Гришу Йегера.       И эти слова становятся последними в жизни Мо Вон.       ..Мэри нескоро отпускает безжизненное тело бабушки, но всё же поднимается на ноги, ощущая себя, как безвольный мешок. В голове вновь царит звенящая тишина, словно все звуки выбило из неё в один миг. Она медленно бредёт к дому, заходит на кухню и берёт столовый нож из верхнего ящика шкафа. Взвешивает его на ладони, примеряясь к тяжести столь хлипкого холодного оружия, и направляется к выходу. Шальная мысль покончить с собой здесь и сейчас поселяется в её разгорячённом разуме, но она отгоняет её от себя, как надоедливую муху. Она обязана исполнить последнюю волю бабушки Мо, чего бы ей это ни стоило.              Мэри переступает через обломки разрушенной стены, валяющиеся на земле, и бросает прощальный взгляд на свою столь трагично погибшую бабулю. У той на лице застыло безмятежное выражение, и Мэри отворачивается, даже не пытаясь вытереть безостановочно текущие слёзы. Её руки вымазаны в крови бабушки, и когда Мэри смотрит на свои грязные ладони, внутри её сердца что-то обрывается.       Это конец. Конец…       «Нужно добраться до дома Эрена,» - с этой мыслью девочка срывается на бег, намереваясь как можно скорее оказаться у Йегеров. Мир вокруг словно обезумел; земля ходит под ногами, бугрясь и вздымаясь, как живая, и Мэри чудом не падает в пролом, когда вдруг перед ней возникает фигура титана.       Девочка останавливается; замирает и титан, медленно разворачивающийся в её сторону. Мэри забывает, как дышать; её грудь словно опутывают железные прутья, не позволяя ни вдохнуть, ни испустить последний вздох. Так и стоит она, во все глаза глядя на оживший кошмар, начавший своё движение в её сторону.       Руки титана неестественно длинными плетьми свисают вдоль его тела; голова непропорционально маленькая, а живот вздутый, словно он уже успел полакомиться не одним десятком людей. Мэри чувствует, как волосы у неё на затылке встают дыбом; она уже собирается прощаться с жизнью, сожалея, что так и не успела сделать столько важных вещей, как вдруг едкий червячок сомнения в её мозгу начинает нашёптывать…       …Тот титан ведь не съел бабушку Мо, стоило её крови попасть в его пасть… Что, если твоя кровь тоже не придётся им по нраву?...        Мэри не чувствует, как сталь ножа прокладывает длинный порез на её ладони – о боли она подумает позже, если сумеет спастись. В сумасшедшем порыве девочка выставляет окровавленную руку перед собой; засыхающая кровь бабушки Мо смешивается с её собственной, и Мэри кажется, что горячие красные капли шипят, падая на землю. Это яростный жест отчаявшейся маленькой девочки, потерявшей всех, кто когда-либо был ей дорог, запутавшейся и не знающей, куда идти в этом огромном опасном мире. Это жест человека, до конца не готового расстаться с жизнью, когда жизнь только преподнесла ей новый сюрприз. Новую загадку, что предстоит разгадать.       Она не готова умирать. Не сейчас.       Мэри яростно кричит, вкладывая в этот крик всю боль, что раздирает на части её грудь. Она клянёт титанов на чём свет стоит, она плачет и воет, и горечь выходит из неё со слезами и кровью, даруя организму очищение. Внутри горит невиданной мощи пламя, природу которого ей лишь предстоит познать. А значит стоит хотя бы попытаться выжить…       Когда силы кричать её покидают, Мэри осознаёт, что всё это время стояла, зажмурившись. Она тяжело дышит, боясь встретиться со своим страхом лицом к лицу, но глаза открывает.       И никого перед собой не видит.       Девочка падает на колени, пытаясь совладать с крупной дрожью, сотрясающей все её конечности, и прижимает к себе порезанную руку, что пульсирует тупой болью – лишь отголоском той боли, которую она должна была испытать, но затуманенный горем разум вытеснил все чувства на задний план. Мэри храбрится, Мэри пытается найти в себе силы встать и продолжить путь, но блаженная дремота окутывает её тело, маня в свои сладкие объятия.       Ей нужно добраться до Эрена…       Она встаёт и продолжает свой путь. Сколько раз ей ещё предстоит падать и искать в себе силы вновь подняться?..       Дойдя до дома Йегеров, Мэри обнаруживает страшную картину: титаны разрушили уютное жилище, оставив от него лишь обломки. Мэри мутит, она ошалело вертит головой по сторонам. Растерянность – вот, что охватывает весь её разум. Ей больше некуда идти и не к кому обратиться. Она даже помыслить не может, где теперь искать Эрена, Микасу и их родителей.       - Эй, ты! Эй! – Мэри оборачивается на оклик и видит перед собой мужчину в коричневой куртке; на его груди вышита эмблема с двумя алыми розами. Мужчина подбегает к ней и хватает за шкирку; нож выскальзывает из ослабевших пальцев и падает на землю. Лишившись единственного оружия, Мэри съёживается в страхе, но мужчина не собирается причинять ей зла, судя по его словам, сказанным уже чуть мягче:       - Ты знала Йегеров? Ищешь их?       Мэри едва заметно кивает, и мужчина ставит её на ноги, чтобы сразу же подхватить на руки и унести в неизвестном направлении. Она прижимается к его груди тряпичной куклой, не желая глядеть по сторонам или задавать вопросов. В этот миг она решает довериться незнакомому ей человеку – ну, а что ещё ей остаётся делать?       …Приходит в себя Мэри только когда её буквально силой вталкивают на палубу корабля, где уже собралась целая толпа напуганных людей. Девочка идёт вперёд, проталкиваясь сквозь них в надежде обнаружить знакомые лица. И, похоже, судьба сегодня ей всё же благоволит, потому как в следующее мгновение её толкают, и она налетает на знакомую фигуру.        Эрен успевает выставить руки перед собой и перехватывает падающую на него девочку. Он сразу узнаёт её по рыжей копне волос, спутавшихся и перепачканных, но всё так же сверкающих на солнце. Йегер прижимает Мэри к себе, не веря удаче, свалившейся на их головы. А рядом стоят ошарашенные Микаса и мальчик с пшеничными волосами, ещё не знакомый с Мэри – вот и образовалась новая компания. Компания выживших.               Компания потерявших всё.       Мэри утыкается Эрену в плечо, поражаясь собственной смелости. Она прикрывает глаза и только сейчас позволяет себе провалиться в черноту...