***
Он хочет съесть его. Хочет заботливо уложить на диван и вскрыть его внутренности, найти его огромное сердце и вырвать его из груди, а затем откусить самую вкусную часть — середину. Каково его сердце на вкус? Этот вопрос всё мучает Чонгука. Он знает, что кислое сердце пропитано обидой, горькое — гневом, солёное — горем, а сладкое — любовью. Он пробовал кислое, горькое и солёное, сладкое — никогда. Может ли сердце Тэхёна быть сладким? Чонгуку кажется, что в нём ничего, кроме любви, и нет вообще — в нём нет места ни обиде, ни гневу, ни убийственной скорби. А если и есть, Чонгук хотел бы это всё вытеснить и заменить любовью и зависимостью к себе. Его переполняет желание подсадить Тэхёна на себя, как на кокаин: чтобы его сердце билось в разы быстрее от одного только вида Чонгука рядом с ним, а беспомощное тело дрожало без его прикосновений. Чонгук так хочет сделать его своим. — Ты находишь меня красивым? — Ты симпатичный. Если бы мне нравились парни, я бы, возможно, и засмотрелся на тебя. Чонгук хватает Тэхёна за оба плеча, позволяет своим длинным ногтям проникнуть в его чувствительную кожу, как вирус. — Тебе необязательно считать меня парнем. Я могу быть девушкой для тебя. Я могу быть твоей девушкой на сегодня, дорогой. Тэхён опускает глаза на тело Чонгука. Тот знает, что его маленькая талия так и просит мощных мужских рук вокруг неё; знает, что бледность его кожи притягивает к себе и умоляет о тёмных синяках и следах от укуса. Чонгук знает, что его оленьи глаза, розовые губы, похожие на маленький бантик, детская круглость его лица и густые волосы чуть выше плеч сводят парней с ума именно тем, что в их глазах эти черты женские — они обманывают себя, что желают не парня, а девушку. — Я могу быть твоей девушкой, — повторяет он, ёрзая на паху Тэхёна и чувствуя крепкую хватку его рук на своих ягодицах. — Единственное требование от тебя: насладись мной как следует.***
— Мне правда понравилось, — Тэхён улыбается, но Чонгуку в лицо смотреть не хочет. Тот седлает его, хватая за голову, и заставляет перевести взгляд на себя. — Что ты делаешь? Отпусти, Чонгук! Отпусти, больно! — он пытается вырваться, но бессмысленно: хватка Чонгука только усиливается. — Больно? — усмехается он, как будто издевается над ним. А всё так и есть. — Мне тоже больно, Тэхён. — Ч-что ты творишь? Чонгук, отпусти, я… я серьёзно! Мощный удар Чонгуковой ладони по его щеке заставил его заткнуться. — Вот ты и успокоился, — у Чонгука улыбка с лица никак не спадала. — А теперь слушай: ты — мой. Ты принадлежишь мне. Понял? — Ты с ума сошёл, что ли? — Ещё одну хочешь? — не дождавшись ответа, Чонгук оставил ещё одну пощёчину. И ещё. И ещё. — Повторяю: отныне ты мой. Даже не пробуй спорить со мной, Тэхён. Я серьёзно. Тэхён смешно шевелит руками и бёдрами, пытаясь оттолкнуть Чонгука подальше от себя. Безрезультатно. — Зачем ты это делаешь? — неуверенно шепчет Чонгук. Той ужасающей улыбки как будто и не было. — Что я делаю? — сконфуженно спрашивает Тэхён. — Почему ты делаешь мне больно? Почему ты так хочешь уйти? Разве я тебе не симпатичен, дорогой? Тэхён молчит, и в этот момент он выглядит настолько чудесно. Для Чонгука он и правда подобен ангелу, что невинно слушает и слушается своего Бога. Чонгука переполняет любовь к этому пареньку. — Я ведь люблю тебя, — от тяжёлого кома в горле Чонгук прикладывает немало усилий на произношение каждого слова. Вид перед ним становится всё менее чётким, более размытым. — Я правда тебя… я тебя люблю. Почему ты этого не видишь, дорогой? — Я всё вижу, всё вижу! — говорит Тэхён настолько отчаянно, что Чонгуку даже становится немного жалко. Достаточно жалко, чтобы его отпустить. Тэхён вскакивает с кровати и сразу направляется к входной двери. Чонгук следует за ним. — Куда это ты собрался? — он чувствует, как гнев потихоньку берёт власть над его мозгом. — Я иду домой. — Никуда ты не идёшь! — переходит на крик. — Никуда не идёшь! Я тебе не позволял уходить, Ким Тэхён! — Я и не собирался просить разрешения… Чонгук со всей силы толкает его к стене. Стук головы Тэхёна о стену для Чонгука звучит даже лучше его тяжёлых вдохов во время секса. — Я люблю тебя, Тэхён! Люблю, люблю, люблю, люблю, — ревёт Чонгук, и с каждым «люблю» его голос ломается всё сильнее. — Люблю! Я сделаю всё, чтобы ты стал моим, Тэхён! Всё сделаю, дорогой. Мы будем вместе навсегда! Он упал на колени и кинулся всем телом на Тэхёна. Телом, что принадлежит ему. Его тело, голова, сердце, душа — всё это принадлежит ему. — Мой мужчина. Чонгук целует его губы жадно, впиваясь в них зубами, кусает и вылизывает кровь. Тэхён неподвижно принимает поцелуй, но никак не целует в ответ. Чонгук отдаляется. — Почему ты не целуешь меня в ответ, дорогой? Что-то не так? — нервно спрашивает, его глаза начинают бегать туда-сюда, не понимая, на чём фокусироваться. — Чонгук, послушай, — начинает Тэхён нежно, спокойно, но Чонгук слышит этот страх в его голосе. — Ты прекрасный парень, и мне очень понравилась вчерашняя ночь с тобой, но мне не кажется, что из этого что-то выйдет… Характерный звук сердца, только что разбившегося на миллиарды мелких осколков, эхом раздался в ушах Чонгука. Не выйдет, не выйдет, не выйдет. Он не мой, не мой, не мой. Чонгук толкает Тэхёна подальше от себя. Он — огонь, а Чонгук не хочет обжечься. — Я тебя ненавижу! Ненавижу, ненавижу! Его мозг горит. С каждой мучительной секундой он всё интенсивнее чувствует ожоги в самых чувствительных местах, как из-за огня мозг потихоньку тает, превращается в лужу из ненависти и сумасшествия. Он не успел его оттолкнуть. Но что-то в его голове щёлкает: что-то наполняет каждый уголок его тела, головы, сердца и души, и Чонгук чувствует себя на самой вершине этого мира. Чёрт возьми, он и есть причина, по которой этот мир вообще существует. Он тут Повелитель и Бог, он — высшая сила, он вершит жизни, и он решает, что делать, как делать, когда делать. Кто же его остановит сейчас? Чонгук берёт шею Тэхёна в свои руки, что уже не такие слабые, как когда он отдался Тэхёну полностью. Его руки стали сильными и мощными, чтобы он смог отобрать у Тэхёна самое дорогое, что у него есть — жизнь. Наблюдать за тем, как он широко открыл рот, пытаясь набрать в лёгкие хоть немного воздуха, сводит Чонгука с ума. Заводит его. — Если ты не можешь быть моим, то ты не можешь быть ничьим, Тэхён. Ничьим!